Рецензии на книгу «Бесчестье» Джон Кутзее

Для затравки: медицинская байка (бородатая, как и абсолютное большинство моих баек). Мужчина лёг на удаление опухоли. Пикантность ситуации придаёт то, что неизвестно, опухоль доброкачественная или злокачественная. Вот исследуют послеоперационный материал, и скажут.
Операция завершилась, врач провёл исследование и поторопился скорее успокоить пациента: доброкачественно. Ведь правда, чем скорее узнаешь хорошую новость, тем лучше? Но представьте себе чувства больного: очнулся от наркоза, мутит, голова трещит, рядом сидит некто в белом и ласково говорит: "Здравствуйте, я ваш патологоанатом..."

Для человека моего возраста, пятидесятидвухлетнего, разведенного, я решил проблему секса довольно успешно, - подумал Дэвид Лури, доктор филологических наук, профессор. "Не зарекайтесь," - хихикнул Джозеф Максвелл Кутзее, доктор филологических наук, профессор, - "Я ваш патологоанатом".
Ибо только представитель этой вечной медицинской специализации мог собрать под одной обложкой все злокачественные опухоли разума (моего разума?), в просторечии называемые фобиями. Рассудок приговаривает: "Ну, это же натяжка, детка, две бомбы в одну воронку не падают, а тут их все сорок," - а некий голос перекрикивает: "Нет! Нет! Это же может случиться в любую минуту! Они придут! Они войдут беспрепятственно! Они обольют денатуратом, и ружьё не выстрелит! Они придут и будут в своём праве! Они придут, и весь мир скажет: правильно пришли!"
Понятное дело, есть время собирать камни, есть время разбрасывать камни. Все попытки защититься, застраховаться, решить проблему кончаются одним: полным и прискорбным осознанием своей беззащитности. Но "Бесчестье" (оно же Опала, оно же Немилосердие, оно же Унижение, оно же Низкий поступок, вот до чего многозначно слово disgrace) - настоящая хроника постепенного развоплощения. Потери контроля. Потери всего, что делало тебя тобой: работы, частного пространства, семьи - ах, это бесподобное "Я не могу навек остаться ребенком. И ты не можешь вовек оставаться отцом" - земли (ах вы, оккупанты, мы вас сюда не звали), дома, наконец... Подобно тому как стареешь или заболеваешь, и вчера - хоть на Эльбрус, а нынче Вселенная съёжилась до размеров кровати. Никогда не забуду, как один из первых моих онкобольных выпростал из-под одеяла кахексическую сухую лапку и сказал: "Посмотрите, девушка, это рука мастера спорта по штанге".
Не случайно красной нитью проходит тема кастрации. Козёл этот, псами изодранный, лабрадор, забитый хозяевами до того, что при виде суки начинал визжать и прятаться, - отсюда прямой путь к общественному контролю за половыми органами, к переходу от статуса "взрослый мужчина" к статусу "дитя или старик или дитя и старик одновременно". Без свободы. Без воли к существованию. Без чести.

А что такое в принципе честь?

Единственные, кто у Кутзее способен ответить на этот вопрос: это Петрас и, возможно, Бев Шоу. Для первого честь - это ответственность за свои поступки и свой род, для второй - это оказывать помощь, а буде оказать её невозможно - дарить безболезненную смерть. Традиционный путь и индивидуалистический, условно африканский и условно европейский. Который лучше? Оба хуже.
А Люси... Разрешите цитату, длинную и поэтическую (автор: Наталья Хаткина).
Я такую тебе правду скажу:
спи, детеныш, я тебя не рожу.
Буду век ходить с большим животом
и ничуть не пожалею о том.
Этот мир — ни выжить в нем, ни залечь.
Я замкну тебя навек в свою плоть.
Только так смогу тебя уберечь,
только так смогу свой страх побороть.

Кто родится — мне не хочется знать.
Ничего я не смогу изменить.
Если парень — будет жечь-убивать,
если девка — будет ждать-хоронить.
Если девка — так захочет рожать,
за роженое-родное дрожать
так, как я над нерожденным дрожу.
Спи, детеныш, я тебя не рожу.

Обречённость как образ бытия. Мы ничего не можем изменить, одолеть, осилить. Ну и что-с? Здравствуйте, я ваш патологоанатом.

Вам давно не было тошно от несправедливости, тупости, бессилия? Это легко исправить. Почитайте Кутзее. Общество нашпиговано правилами, нормами, догмами, которые часто не соблюдает, но если уличат в их нарушении, будут вопить и топтать. Ату его! Одно из правил – нельзя спать со своими студентками. Это же не этично. Тут главное, чтобы не поймали за руку, точнее за другой орган. Иначе лицемерный социум напялит маску праведника и начнет свое судилище. Нет, я не нанялась адвокатом Дэвида Лури. Он был неправ, но только в своем неоправданном риске. Практичная часть меня гримасничает в недовольстве. Ну, в самом деле, для своего якобы сдержанного темперамента он слишком похотлив и неразборчив в связях. Сначала размышляет об оскоплении, а потом тащит в постель свою студентку. Я бы поняла и сопереживала какой-то болезненной страсти, лебединой песне и т.д. А тут очередная легкая семестровая влюбленность и только-то. Рисковать работой, положением, репутацией чего ради? Ради удовлетворения того, что сам хотел себе - цитирую - отчикать? Непоследовательно как-то. Куда проще было просто сменить проститутку.

Теперь о «жертве». Я презираю таких вот Мелани. Этих развратных «ангелочков», которые отлично умеют прикидываться жертвами. Глазки потупит и гадит, гадит, гадит за спиной, за глаза. Это те, что похитрее, поумнее, поподлее. Новый эволюционный виток из тех, что каждый вечер летом сидят под моими окнами со своими быдло-стайл компаниями, ржут, визжат, а потом с пивной отрыжкой вдруг вспоминают, что «я же девушка» и оскорблено тащат в кусты свое пьяненькое тельце, чтобы освободить его от лишней жидкости.

Это всё цветочки. Ягодки начнутся позже. Получается вот что: перепихнулся со студенткой – сломал себе жизнь. Потому что нельзя. Потому что застукали. Зато можно: выкидывать на улицу, как старое тряпье, своих собак, насиловать женщину, поджигать человека или пригласить его на обед, чтобы удостовериться в собственной святости. Главное, чтобы никто не узнал. Главное, чтоб всё шито-крыто.

Самое горькое лекарство, которое я пробовала – раствор лазолван. Очень эффективен от кашля, но я думала, что у меня пена пойдет, как у моего кота из пасти, когда я ему бедняге нош-пу впрыскивала. Самая горькая книга уходящего года – «Бесчестье». Эффективна против хорошего настроения, отличается долгим тягостным послевкусием, провоцирует на мрачные размышления о зыбкости, о противостоянии, о печальном несоответствии стареющего тела и всё еще молодого мозга. Наслышана, что горечь полезна для организма. Как минимум в плане опыта в ощущениях. После такой микстуры всё идет в радость. У меня, например, Елинек сейчас читается как юмористическая литература.
Книга, которую я никогда никому не посоветую. Каждый должен решать сам, когда ему «обесчеститься».

Эта книга напомнила мне цемент — она такая же серая, плоская, невыразительная и неподатливая.
Эта книга напомнила мне пустырь — здесь так же безлюдно, уныло и загажено неаппетитными подробностями; так же бесполезно пытаться хоть что-то сделать; так же хочется со вздохом отвернуться.
Эта книга напомнила мне «маргаритку»… Нет, не тот скромный и милый цветок, который ассоциируется с полным обещаний ласковым маем и благонравной английской поэзией, а определённого сорта девушек: тех, что могут сидеть на столе, прихлёбывая пиво из горлышка, но будут оскорблены в лучших чувствах, если вы в их присутствии сядете, не спросив у них на то разрешения.
Эта книга напомнила мне невнятный музыкальный шум, доносящийся из оркестровой ямы, пока зрители, шурша программками, бродят по богато украшенному и скудно освещённому залу; музыканты вразнобой пробуют свои инструменты; эту тихую какофонию нет-нет, да прорежет чистая и точная музыкальная фраза — когда в воображении ГГ возникает Тереза, героиня его оперы, которая (я уверена в этом) так никогда и не будет написана. И ты встрепенёшься, обратив к этому фрагменту мелодии и слух, и душу, но она оборвётся «на полуслове»…
Простите, если не оправдала ваших ожиданий. Так же, как Кутзее — моих.

Когда читаешь эту книгу, то как на качелях качаешься: "бесчестье" — падает вниз сиденье профессора после совращения своей студентки... "честь" — взлетает он вверх, не желая идти на поводу у своих коллег... "бесчестье" — валится вниз униженный бандитами ГГ... "честь" — поднимается он в небо в своём стремлении наказать обидчиков... "бесчестье" — говорит Дэвиду приятель Мелани... "честь" — утверждает наш ГГ, вставая на колени перед родителями своей бывшей ученицы... Верх — вниз... Честь — бесчестье...
Казалось бы всё просто — возьми и осуди старого ловеласа Дэвида Лури.
Просто... Просто ? Я — не берусь...

Здравствуй, дорогой мой Белый Кролик! Что-то соскучилась и решила написать письмо. Вот только что дочитала "Бесчестье" и думаю - как было бы хорошо сразу, по горячим следам поделится впечатлениями.

Вот ты скажи мне, Кролик, за что, собственно, судят этого несчастного профессора Лури? Завел интрижку со студенткой? Ах, ужас какой, совратил, обольстил, гнать его в шею из университета! Хорошо, а она что, несовершеннолетняя? Нет. Он злоупотреблял служебным положением, угрожал отчислить, не принять экзамен, если не уступит? Совсем не так. Он обманом заманил ее куда-то и взял силой? Ничуть не бывало. Да, он ходил кругами, ухлестывал, уговаривал... Ну так а студентка-то должна была соображать что к чему? Ей 20 лет, 20 а не 14, слава Богу! И на тот момент она девственницей тоже не являлась. Взрослая девушка, вполне понимала, что происходит, никто ее ни к чему не принуждал, силой не тащил. Он предложил - она согласилась. Так почему же его надо было за что-то судить, хоть убей, не понимаю! Это их дело, его и ее, а не общественности.

А потом, когда с его дочерью беда произошла, я подумала, что это как в поговорке - как аукнется, так и откликнется. Вроде как человек сделал зло - и ему в ответ оно вернулось в удесятеренном размере. Только знаешь, Кролик, эта расплата слишком уж неправильной получилась. Если вспомнить, что сам-то он зла не делал, а просто был самим собой, обычным мужчиной, каких миллионы. Нет, не так, никакая это не расплата. Потому, что для дочери эта беда в конечном счете благом обернулась. Кто знает, как сложилась бы дальше ее судьба? А теперь ей и жить есть ради чего. Выходит, то, что нам на первый взгляд самым ужасным ужасом представляется, потом может в добро обратиться.

А герой мне очень понравился. Он искренний, настоящий. Не без недостатков, конечно, но ведь в нем и хорошего много. А в клинике работа - ну кто бы еще на такое дело пошел? А он вот взялся, да еще безвозмездно. Нет, хороший Дэвид человек, честное слово.

И вообще книга по душе пришлась, спасибо тебе, Кролик. Надеюсь, увидимся в скором времени и поговорим подробнее. Остаюсь твой верный друг и читатель-почитатель. До скорого! :)))

Вообще не хотела писать отзыв.
Но раз уж надо сказать хоть пару слов, то этого для подобной книги недостаточно.
Да и трудно подвести черту, никак не подводится она под сложную, многогранную житуху.
Думаю, не будет очень удивительно, если я скажу, что не прониклась особой симпатией ни к одному из участников множества бесчестий, собранных под одно обложкой.

Ожидала, что всё закончится профессором унижающим.
Не самый приятный человеке… этот Лури, профессор, препод 50-ти с хвостиком лет.
Типичный седеющий потаскун, бес в ребре и потребительское отношение к женщинам.
Я не собираюсь его линчевать. Но уж если говорить на чистоту, не самый приятный тип, начиная с отношения к проститутке – тоже очень собственническое и непонимающее ситуации, заканчивая отношением с дочерью. Если говорить о Мелани - одна из длинной щепочки кандидаток на полежать в постели господина Лури. Главное, схема укладывания у профессора, как объезженная лыжня. Только вот беда, Мелани оказалось не просто звеном цепочки, а замыкающим элементом.
Вынесение на суд общественный не дало никакого результата, бессмысленная мера.
Ему гораздо проще было прикрыть на все глаза и согласиться с наказанием, чем действительно глубоко проанализировать ситуацию.
Но жизнь его догнала и поставила раком.
Вот когда пред жизнью предстал человек униженный, тут начался судорожный и глубокий анализ.
Крайне несправедливо когда попадаешь в положение «чужого», незаслуженно, беспричинно чувствуешь огромную преграду, которую невозможно ни разбить, ни перепрыгнуть. И тут уже не ты имеешь власть и волен ставить или не ставить оценки, тут уже тебя силой ставят в позу незначительного, приспосабливающегося.
Вся книга закручена на отношениях – власти и повиновения.
Профессор и студентка/проститутка.
Белые среди негров, негры среди белых.
Собаки и люди.
В любых отношения есть тот, кто сильнее, хитрее, дальновиднее. Он заказывает музыку.
У более слабой стороны есть выбор – повиновение, безропотность и смирение или бегство.
Отец предпочел бежать.
Дочь предпочла приспособиться, терпеть и этим победить… не очень понятный мне метод борьбы с проблемами, не замечая их.
А вот Петрас мне более других симпатичен… да.
Твердая позиция, сильная, мудрая, очень по-мужски, способен защитить.
Не могу сказать, что понравился, но уважаю.

Роман интересен жизненность, всегда актуальной проблемой «понаехавших».
Книга давит безысходность, но заставляет думать, выбирать свою позицию, или молиться о том, что бы подобные проблемы оставили человечество, но это уже утопия.
А персонажи живые… проехались по мне ощутимо.

Я думаю, что многого не смогла понять.
Но многого мне не дал понять и сам автор.
Это уже мои проблемы.

Бесчестье - половина того, что вытворяет с нами жизнь

...— Простить тебя? За что? — Она улыбается, легко, насмешливо.
— За то, что я один из двух смертных, которым было назначено привести тебя в мир, и за то, что я оказался не лучшим из поводырей.

Кутзее пишет ёмко, не тратит лишних слов, не устраивает эмоциональных истерик и не начиняет сюжет громогласным пафосом. Его произведения обладают каким-то мучительно-пронизывающим психологизмом, от которого на душе делается тяжко. Это состояние можно сравнить с неимоверной тоской, застывшей в глазах человека, несправедливо приговорённого к пожизненному сроку. Человек хочет свободы, он невиновен, но не может докричаться до судящих его, до мира, до бога. Наступает бессилие, остаётся тоска... Такая же безысходная, как и в строчках Кутзее - давящая, заслоняющая всё светлое.

Дэвид Лури - профессор, филолог. Он работает в университете в Кейптауне, ему 52 года, разведён, есть дочь, которая живёт где-то в глуши на ферме. Дэвид не имеет прочных отношений с женщинами, утоляет плотский голод случайными встречами, за которые платит деньги. Вся эта купля-продажа его изрядно изматывает. Он хочет чего-то настоящего, ожидает и даже начинает верить, когда на горизонте его жизни возникает хрупкая фигурка чернокожей красавицы Мелани. Ей всего 20 лет и она его студентка. Палки в колёсах неизбежны: мало того, что они люди совершенно разных поколений, так ещё и углядывается невозможность отношений из-за статуса.
Но против инстинктов не пойдёшь, Дэвид тоже не смог. Он впустил в свою жизнь Мелани, точнее позвал её. Может, чуть настырно. Всё, что шло от него к Мелани было очень искренне, тепло, трепетно. Дэвид влюбился и жестоко за это расплатился. Его любовь сочли принуждением, осквернением, бесчестьем.

Дэвида Лури не только уволили и лишили всего, чего можно. Учёный совет - сборище ханжей потребовало от него прилюдного извинения за домогательство. Им было мало того, что человек признал себя виновным во всём, в чём его обвинили. Но унижаться... Дэвид не считал себя насильником, и я с ним согласна. Он просто отвязался от всех, заткнул им рты вынужденным признанием. Внутреннее состояние показывало высшую степень сомнений и метаний, в котором пребывал Дэвид. Да, это было страдание и мучение, но совсем по другим причинам.

Переселение к дочери на ферму стало для Дэвида чем-то вроде моральной смерти. Жизнь продолжалась, а Дэвид остановился. Он замер, глядел по ту сторону себя, пытался найти причину, ради которой стоило бы снова влиться в поток. Но у судьбы свои намерения и очень часто не самые лучшие.
На ферму чёрной тучей опускается истинное горе. Вот оно - осквернение, надругательство, насилие и боль в чистом, в самом первозданно-чистом виде! Если то, что сделал Дэвид с Мелани зовётся бесчестьем, а какое имя придумать тому, что натворили трое чернокожих в доме Люси?..

Несложный сюжет, непростой роман.

На колени, смерд!

Меланхолия, грусть, страх. Чуть-чуть ярости. Обида. Отчаяние. Какие-то такие чувства охватывают после прочтения "Бесчестья". Какое-то странное варево. Вроде бы простое, скучное даже, быть может. На поверхности все ровно, густая рябь происшествий происходит, но как-то проходит мимо. Ведь и сами герои воспринимают все происходящее с ними как будто отстраненно.

Профессор английской словесности Дэвид Лури довольно-таки неплохо устроил свои сексуальные дела. То с проституткой путается, то вот со студенткой своего курса. Студентка оказалась странной личностью, а ее отец и ее бойфренд, не будь дураками, настучали на все это действо в деканат с целью, ну, с какой-то таинственной целью. Дэвиду давали шанс оправдаться, вымолить прощение, вставай на колени, смерд, но он не стал. Дэвида выгнали из университета, вообще закрыли ему дорогу в какое бы то ни было преподавание, Дэвид ушел на пенсию. Не, нуачо, на пенсии тоже есть жизнь. Дэвид уехал к дочери на ферму выращивать алюминиевые огурцы а-ах на брезентовом поле.

Вообще Дэвид интересный такой мужчина. Вторую книгу читаю у Кутзее, и во второй книге Кутзее поднимает вопросы мужской сексуальности в возрасте за 60. Что это, личные тараканы? Или просто личный опыт? Жаль, что автор так таинственен, мне теперь дико любопытно, не с себя ли он все эти развраты с проститутками писал (да-да, в "В ожидании варваров" это теме также уделено немало внимания). Так вот еще один занятный момент. Дэвид, приехав к дочери, ее оценивает. Причем оценивает как женщину. Вот этот ряд эпитетов - грузная, поплывшая, растрепанная, некрасивая - он о чем? Дэвиду явно не нравится то, что он видит, но из отцовской лояльности молчит. А мне теперь вот любопытна тема отношений между пожилыми отцами и взрослыми дочерьми. Отцы оценивают дочерей? Дочь - уже не его солнышко и детка? Она уже женщина, так вот как отец ее воспринимает? Как дочь? Как женщину? Это инцестуальное оценивание или какое? Что-то из области комплекса Электры.

Книга не об этом, конечно. На ферме происходят жуткие события, на Дэвида и Люси нападают трое грабителей, причем Дэвиду досталось крепко, а Люси еще крепче, серьезно так досталось. И Но ничего не происходит. Полиция не кидается с мигалками за похитителями и насильниками, Люси так вообще отказывается докладывать о произошедшем. Хотя Дэвид тут же находит одного из нападавших - друг/брат/сват соседа. И тут появляется злость. Но опять не на насильников ,а на Люси. Ну что же ты за такая корова, плывешь по течению, боишься хоть слово сказать. "Моя жизнь, моя жизнь", чем был плох вариант уехать в Голландию? Нет, надо вцепиться за хилый клочок земли, и долдонить всем, что "это был мой выбор, иначе тут никак". Ну раз никак, может, стоит прислушаться к папе, к маме, к соседке, да хоть к черту лысому? В общем, на мой взгляд, Люси осталась тут умирать дальше. Может, таки станет чьей-нибудь второй женой, на столько самоуважения ей хватит. Как-то не жаль ее.

Но это все на поверхности варева. А вот внутренний слой, за который Кутзее, дали Нобеля, остался для меня слегка нераскрытым. Тайна сия великая есть. Возможно, это извечный вопрос "маленького человека". Тварь я дрожащая перед лицом судьбы или имею право голоса хотя бы озвучить свое существование? А возможно это вопрос преступления и наказания. Соразмерно ли "преступление" Дэвида, переспавшего со студенткой с ее согласия!, и последующего наказания, как по мне так мягко скажем чрезмерного? Я вот все достоевские подтексты наблюдаю. А возможно, где-то в глубинных слоях спрятано что-то еще, что я не разглядела... может, там и Толстой проглядывает, Чехов. Но что точно могу сказать, атмосфера, настроение - стопроцентно из Достоевского. Тлен. Уныние.

Бесячестье

⠀⠀⠀⠀⠀Должна признаться, что вообще не разделила восторженных отзывов относительно книги. От слова совсем.
⠀⠀⠀⠀⠀Многие описали «Бесчестье» как глубокую психологическую драму, достойный оригинальный роман и прочее из той же оперы.
⠀⠀⠀⠀⠀К сожалению я не увидела здесь ничего, стоящего внимания. Последнюю страницу я дочитывала с величайшим облегчением.
⠀⠀⠀⠀⠀Как по мне, роман нудный и скучный, а сама история крайне незатейливая.
⠀⠀⠀⠀⠀Главный герой - пятидесятидвухлетний разведённый профессор филологии Дэвид Лури. Мистер Лури ведёт рутинную унылую жизнь, ничем не приметную и не выдающуюся. Свое заурядное существование Дэвид осознаёт и покорно принимает.

Поскольку он не питает уважения к тому, что преподает, он и не производит никакого впечатления на студентов. Студенты забывают его имя, смотрят, когда он говорит, сквозь него.

⠀⠀⠀⠀⠀В общем, сплошная серость. Зато в сфере любовных приключений, Дэвид, как он сам считает, преуспел. На самом деле, в силу свойственной ему натуры и профессии, Дэвид летает в облаках, видя дивных муз в проститутках и возвышенные чувства в примитивных потребностях. Дэвид частенько жалеет сам себя.

Можно ль винить их за то, что они до последнего цепляются за свое место на сладостном пиршестве чувств?

⠀⠀⠀⠀⠀Профессор так безудержно старается заскочить в последний вагон на склоне лет, что совершенно лишается способности разумно мыслить.
⠀⠀⠀⠀⠀Так, заскучавши в один пятничный вечер, мистер Лури решает обратить своё внимание на одну из своих студенток. К слову, Мелани, абсолютно такая же бесцветная посредственность как и Дэвид, «не лучшая студентка, однако и не худшая: довольно умная, но без собственных мыслей».
⠀⠀⠀⠀⠀Результат оказывается таким, каким Лури себе его и представлял: девушка разделила его ложе, пусть неохотно, но без принуждения. Уже странно, да.
⠀⠀⠀⠀⠀Всё идёт для Дэвида довольно неплохо, но скоро ситуация поворачивается таким образом, что «роман» становится достоянием общественности и в ректорат университета поступает жалоба от Мелани на домогательства со стороны профессора Лури. Собранная комиссия добивается признания Дэвида, жаждет зрелища самобичевания и сожаления, умытого слезами и отстраняет его от должности.
⠀⠀⠀⠀⠀В одно мгновенье, по всем законам жанра, главный герой оказывается запятнан и обесчещен. Суть ясна - роман Куатзее о том, как по своей глупости и неразумению, можно остаться без штанов и доброго имени и посыпать голову пеплом всю оставшуюся жизнь.
⠀⠀⠀⠀⠀Но как же это всё написано! Какая занудность! Что за аморфные персонажи?
К героям не ощущаешь ничего абсолютно, каждый просто бесит своей пресностью и амебностью.
⠀⠀⠀⠀⠀Бесит Дэвид, трепетно называющий влюбленностью и «живящей силой» свой старческий кобелизм. Бесит Мелани, разыгрывающая из себя кроткую смиренную овечку; мямля, которая нисколько не сопротивляется ни одному действию «злодея», при этом и не проявляет положительных к нему чувств. Да она не проявляет совсем ничего! Бесят участники комиссии, проводившие «расследование» и вынесшие «вердикт» на основании какой-то бумажки с мутными обвинениями, написанной наскоро на коленях. То есть вот так в Америке можно человека лишить его профессиональной деятельности, серьезно?! Где доказанные факты изнасилования и домогательств? Чем подтвержден факт того, что воли Мелани на всё это не было? И собственно, почему все так с ней носятся, будто она маленькая девочка? Это взрослая совершеннолетняя девушка, отдающая отчёт себе в своём поведении. Чушь!
⠀⠀⠀⠀⠀А позже вы познакомитесь со взрослой дочерью Дэвида, Люси, ставшей на этот раз, действительно жертвой, но наоборот не предпринявшей ничего абсолютно по отношению к насильникам. При этом Люси на полном серьезе выдвигала совершенно бестолковые и дурацкие причины для оправдания.
⠀⠀⠀⠀⠀Единственным адекватным человеком в книге является Розалинда, бывшая жена Дэвида. Но к великому сожалению она появляется в романе в паре-тройке коротеньких диалогов.
⠀⠀⠀⠀⠀В общем, хотите книгу в духе «седина в бороду, бес в ребро» - перечитайте Набокова; хотите кающегося преступника - перечитайте Достоевского; хотите шедевров Нобелевской премии - ну тут уж несложно найти более достойные произведения, на мой взгляд. А я зря потратила время(

Флэшмоб 2015
7/11
На самом деле я, конечно, люблю читать книги о приятных мне, или симпатичных, или интересных героях. Могу читать и о тех, кто симпатии не вызывает, но тогда нужно что-то еще, чтобы книга очень понравилась или стала любимой. Академический мир мне близок, поэтому я надеялась, что в романе Кутзее то самое что-то еще - легко найдется.
Но все оказалось сложнее. Мало того, что мне был совершенно несимпатичен герой - пожалуй, проникся я идеей того, что он выглядит, как Джон Малкович, дело бы пошло веселее - но и академический мир показан автором довольно карикатурно, и весьма вскользь, да и посочувствовать "проблеме" героя я не сумела. Потому что нет и не было никакой проблемы. Нужен секс - найди. Ну купи, как ты делал это уже немало лет... Но ведь нет! Не в сексе дело. Поскольку мужику явно хотелось острых ощущений. Иначе зачем бы он пытался вторгнуться в упорядоченную жизнь своей постоянной партнерши, случайно столкнувшись с нею вне привычного секс-расписания? Похоже, ему захотелось ощутить свою власть над жизнью этой женщины? Но она, Сорайя, взрослая и ответственная, ускользнула из его липких рук... И вот тогда возникла Мелани.
Читая аннотацию, я была уверена, что профессора со студенткой связывали какие-то чувства. Ну, может быть, хотя бы страсть. Оказалось - ничего похожего. Он ей совершенно не интересен, даже физически неприятен, и весь приводящий к краху карьеры "роман" происходит только в его фантазии. И тут ему еще дается шанс выйти из ситуации с наименьшими потерями - психотерапия, извинения, что там еще придумали его коллеги? Но нет. Зачем? Дэвиду в жизни стало скучно, не хватало острых ощущений, а тут - вот они! И тут герой произносит пошлейшую фразу о том, что "Все это слишком напоминает мне Китай времен Мао. Отречение, самокритика, публичные мольбы о прощении. Я человек старомодный и предпочитаю, чтобы меня просто-напросто поставили к стенке и расстреляли".
Что? Китай времен Мао вспомнил? Да что ты, белый человек на юге черной Африки можешь знать о том, каково это было - отрекаться и просить прощения в Китае времен Мао? Ты просил расстрела - будет тебе расстрел. Но не тот, европейский, быстрый, а тот самый, восточный... неторопливый... веками испытанный... чтоб по всей твоей шкуре прошел, и волосами палеными отозвался.
И Дэвид Лури, академически-высокомерный исследователь личной жизни Байрона и воспевататель Эроса, приезжает к своей дочери на ферму. Чтобы не просто проведать женщину, в жизни которой все складывается совсем не так, как хотелось бы отцу, нет, чтобы попытаться изменить её жизнь. Жизнь их обоих, и правда, меняется. Но совсем не под воздействием благих намерений отца. Нет. Тут вступает в дело свершенно другая, и, к сожалению, абсолютно черная сила, которая все сметает и все крушит, оставляя за собой раздавленных, сломленных людей, и расстрелянных, растерзанных собак.
Можно ломать голову над тем, было ли это возмездием, или просто две бомбы подряд легли весьма кучно, но главное - то, как Дэвид встречает все призошедшие с ним "острые ощущения". И вот тут от самодовольного самца остается крайне мало. В профессоре просыпается отец, который пытается защитить своего ребенка, и ради близости с дочерью он берет на себя самый безотрадный труд в приюте, и даже "высокими" речами о том, какой именно секс ему нужен, легко поступается, довольствуясь совсем иными утехами.
Не знаю только, словом ли "бесчестье" я перевела бы название этого романа. Мне кажется более близким значение "унижение" или даже "немилосердие". Поскольку для бесчестья все же нужна антитеза - честь. А вот её нам Дэвид Лури, на мой взгляд, не демонстрирует.
И все же, в чем резюме? Мне кажется, я не смогу всерьез сказать, что эта книга мне понравилась. Кому может понравиться текст, в результате прочтения которого в душе поселяется ощущение тоски, несправедливости и безысходности? Но, безусловно, книга эта стоящая. И автор достоин более пристального внимания. Хотя читать его очевидно будет непросто.

«Сокровище на свете разве есть ценней, чем незапятнанная честь?» (Шекспир)

«Лучший в современной истории роман о вине и возмездии». Так литературный критик Галина Юзефович выразилась о романе южноафриканского писателя Джона Кутзее «Бесчестье». Мне же, после прочтения данного произведения, Кутзее видится самым интересным Нобелевским лауреатом по литературе в XXI веке.
«Бесчестье» – глубокое, тяжелое и меланхоличное произведение – это, прежде всего, книга о меняющемся обществе ЮАР. Кутзее, ненавидевший апартеид, и выступавший в свое время против белого расизма, был разочарован новой властью, где смена ролей приносит не меньше проблем и трагедий, чем при предыдущем режиме, – что и отражено в проблематике произведения. Вся жизнь и новая ситуация в ЮАР, с ее архаическими, животными механизмами, Кутзее представляется одним сплошным «бесчестьем», где человек ломается и сдается.

В книге рассказывается о 52-летнем профессоре Кейптаунского университета Дэвиде Лури, – преподавателе английской литературы, читающем лекции об английских поэтах-романтиках. Лури написал три книги, одну из них о поэте-романтике Вордсворте, и работает над камерной оперой о «Байроне в Италии». Дэвид был дважды женат и оба раза разводился; имеет взрослую дочь, которая живет отдельно в сельской местности ЮАР, занимаясь фермерством и разведением собак.
Проблемы Дэвида начинаются с увлечением одной из своих студенток – Мелани, которая не очень то и желает с ним вступать в связь, но и не сопротивляется (пытаясь так решить свои учебные вопросы). Об этой связи становится известно ее близким, которые принуждают Мелани написать заявление на профессора в дисциплинарный комитет по обвинению в сексуальном домогательстве. В итоге комитет отстраняет его от преподавания, а сам он – потеряв работу и репутацию (история эта выходит за рамки университета), – бежит от своего публичного бесчестья на ферму к своей дочери Люси.
Здесь, можно сказать, начинается вторая часть романа – сельская. Встретив Люси, которая живет одна на ферме, Лури (интеллигентный человек цивилизации) встретился с иным миром – миром природным или «атавистическим». Сохранить свой «огород и дом с поблескивающей под солнцем крышей» – вот все, чего хочет от жизни Люси; чем-то напоминая Михаэла К. из более раннего романа Кутзее «Жизнь Михаэла К.». Но вскоре происходит очередное несчастье, о котором я воздержусь рассказывать.
Добавлю только, что Кутзее как пламенный защитник животных не обходит стороной тему издевательства над животными. Дэвида вся ситуация выбивает из колеи: он чувствует, что теряет жизненные силы. И чтобы занять себя, он помогает подруге Люси в приюте для животных. В приют приводят собак, кошек и других домашних животных, которые оказались неугодными своим хозяевам. Почти все эти животные обречены на «бесчестье смерти». Они вместе усыпляют животных, а затем Дэвид отвозит их в крематорий. Видимо в этих животных он видит себя – пожилого человека выброшенного обществом на обочину, которому остается доживать свой век и влачить жалкое существование. Как на этих животных был поставлен крест, так Дэвид ставит крест на себе.