Рецензии на книгу «Некоторые вопросы теории катастроф» Мариша Пессл
Дебют бомбового масштаба
Есть книги, которые делают из тебя - тихого, в общем-то, читаря - воинствующего радикала, готового за любую критику обожаемого объекта откусить голову. Такая книжная ахиллесова пята, я уверена, найдется у каждого. У меня вот только что стало на одну больше.
Синь Ван Меер расскажет вам свою историю, такую же необычную, как и её имя. К ним надо привыкнуть, обе они - и Синь, и история - чудаковаты. Издержки воспитания. Синь говорит цитатами и отсылками к книгам, как другие - обычные - подростки говорят о своих крутых друзьям и рок-звездах. Но Синь - совершенно исключительный случай. Синь - дитя дорог, библиотек и своего отца - дьявольски харизматичного профессора-политолога, который фактически сам занимается образованием дочери, пока они вместе колесят по штатам с лекциями. Вся Америка слилась для Синь в одно размытое однообразное пятно, но однажды ее мечта об оседлой жизни сбылась. И, как это часто бывает со сбывшимися мечтами, обернулась настоящим кошмаром. Готова ли Синь узнать правду? Конечно, нет. К такому никто не готов. Но она готова рассказать вам о ней.
Пессл прямо на входе вручает нам набор отмычек от всех тайн. Я положила их в карман и начала долгий путь к дверям, которые предстоит ими открыть. По дороге я, как ошалелый от огней на Манхеттене турист из страны третьего мира, где из всех развлечений только ритуальные танцы у костра, напрочь забыла обо всем и в итоге стояла с книгой посреди кухни ночью, как громом пораженная. Финал истории просто великолепен. Я пришла к финишу с охапкой вопросов и получила ответы с прямо таки царской щедростью и виртуозностью Cirque du Soleil.
Про дебюты авторов, которые кровью, потом, нервными клетками и редакторскими правками проложили себе путь к вершине литературного Олимпа, часто говорят с извинительно-снисходительным тоном, мол, проба пера, поиск стиля... Дебют Пессл в этом плане совершенно бомбового масштаба. Взрывной волной заденет многих. Блистательное и наглое вторжение в литературную среду. Настоящий таран! Многим обитателям мелкой заводи бестселлеров такое не под силу и в расцвете сил, и на пике полета мысли.
Такие дебюты бесят. Они слишком яркие. В их свете отчетливо видишь, ничтожность собственных усилий. Остается только критиковать и жалеть в душе, что на обложке написано не твоё имя.
Пессл - это то, чего, по идее, не может быть. В смысле, будь она персонажем чьей-то книги, я бы скривилась и сказала, что так не бывает. Ввести в роман такую героиню простительно разве что Джеку Лондону с его идеализмом - молодая, очень красивая, очень умная, очень успешная. Нереально совершенная и совершенно нереальная. Но вот - она есть. Живет, дышит, пишет.
Я уже слышу хор голосов, сравнивающих НВТК с “Тайной историей”. С таким же успехом с ТИ можно сравнивать любой роман, в котором есть стайка самовлюбленных подростков, упивающихся своей исключительностью в собственных глазах (вспомните ту же Тану Френч и её “Мертвые возвращаются”). Сходство в некоторых деталях лежит на поверхности, но после этого однобокого сравнения главное не забывать о многочисленных различиях. Потому что они существенны. Пессл снова обращается к кинематографу, поэтому и я себе позволю кинометафору. Зациклиться на “Тайной истории” - это все равно, что сказать, что у какой-то девушки губы как у Джоли, и ограничиться исключительно этим описанием. Скучная игра в Капитана Очевидность. Это сходство лежит на поверхности. Помимо губ еще есть неординарная личность целиком. Намного интереснее разобраться в других частях тела, а для самых дотошных читателей - во внутреннем мире этой девочки с губами, как у Джоли. И, раз уж речь зашла об актрисах, стиль и харизма у нее явно от Евы Грин. Кто смотрел “Трещины” - тот поймет.
Одно из самых сильных моих впечатлений юности - это “Полет на Луну”. Именно так назывались центральные американские горки в Диснейленде. Когда мы, с выпученными глазами и растрепанными волосами, “приземлились”, казалось, что гравитация над нами еще не властна. Как будто в животе у тебя гелий и ты сейчас взлетишь. Только что я сошла с аттракциона “Некоторые вопросы теории катастроф” и меня так же штормит - гелий во всем теле. На самом деле - это просто острое чувства восторга. Оно окрыляет.
А теперь для тех, кто в теме. Итоговый экзамен сдали? Сверим ответы на некоторые вопросы теории катастроф?
Раздел I
1 - да, 2 - да, 3 - да, 4 - да, 5 - нет, 6 - нет, 7 - да, 8 - да, 9 - да, 10 - да, 11 - да, 12 - да, 13 - да, 14 - нет.
Раздел II
1 - в, 2 - б, 3 - г, 4 - в, 5 - в (!!!), 6. Г+б, 7 - а
Раздел III
См. выше
Crossroad Blue`s
"Я поняла, в чём причина успеха Пессл", - я валяюсь, положив голову на колени Эдди, и верчу пальцами напротив света, чтобы увидеть по краям красный ореол, - "из всей кинокультуры, которая её так привлекает, ей больше всего нравятся фильмы 60-х. Это очень специфический вариант наррации: чёткий, связанный между собой, объясняющий, при этом с налётом тёмной загадочности. В 80-е эта наррация достигла своего пика - истории в кино рассказывались не просто последовательно, но и занимательно. Громадное количество эпизодов, продуманный саспенс, выпуклые герои. Даже самый паршивый режиссёр, если хотел удержаться на финансовой волне, обязан был перенимать хичкоковские методы. Тогда хватало дурацких экспериментов, но последовательность повествования, перенятая у киноиндустрии 60-х, всё ещё приносила прибыль. А потом пришли 90-е сразу с двумя революциями: антицензурной и спецэффектовой. (И не надо связывать полный поворот искусства, как это делают идиоты, с распространением канала MTV: вы когда-нибудь видели, чтобы один канал, нашедший новый способ заколачивать бабло, перевернул мир? Вот и я нет). Отсутствие запретов вылилось в то, что на одних едких, сатирических "Симпсонов" стало приходится по десятку клонов "Бивиса и Баттхеда", пипл радостно скандировал до того запрещённое слово "Говняшка", полностью наплевав на то, что стоило бы и придумать фразы, в которых бы оно смотрелось к месту. Спецэффекты же произвели эффект слона, которого привели на праздник к эскимосам: на некоторое время мир забыл, что у фильмов должно быть нечто иное, чем картинка. Это можно сравнить с самим временем изобретения кино. На тот момент уже много веков существовала развитая культура театра с многовековыми психологическими метаниями и развитыми приёмами демонстрации чувств, но лет тридцать после первого показа братьев Люмьер, людям было достаточно смотреть на экране, как кого-то обливают из шланга или макают головой в торт. Увы, хвост, как всегда, вильнул собакой, потому книги тоже стали обладать коротенькими мельтешащими эпизодами, всего одной не слишком сложной интригой, рваным монтажом и переизбытком пострадашек, вместо внятного сюжета. Книги Пессл - это то, от чего мы почти отвыкли: внятная интрига с большим количеством поворотов". Эдди тихонько дёргает меня за ухо, чтобы привлечь внимание, и снова запускает пальцы мне в волосы (так как в силу более, чем очевидных причин никакая сексуальная страсть между нами невозможна, интеллектуальные разговоры часто у нас проходят в режиме бесстрастных обжиманий): "Вся эта история западноевропейского киноискусства в твоём исполнении должна скрыть факт, что эта книга тебе понравилась меньше, чем предыдущая?" Я прокашливаюсь и отвечаю самым искренним тоном, на какой способна: "Теория катастроф" всё равно на двадцать голов выше любого триллера другого автора". Эдди улыбается той ехидной улыбочкой, которая всегда мне напоминает - я его люблю до дрожи, но всё-таки он редкостная сволочь: "Но эта книга не Грааль".
Ясно, что НВТК будут сравнивать с "Ночным кино" (НК). Я бы хотела сказать, что сравнение будет не в пользу Катастроф, но на самом деле строго наоборот, я предрекаю этой книге гораздо большее количество преданных фанатов, чем НК. НК - это взрыв. Идеальный триллер. Ошеломление. Развёрнутость. Катастрофы же выполнены с оглядкой на вкусы публики, они привычнее, их легче полюбить. Да, Катастрофы - это книга, по которой прошёлся монументальный стиль Пессл, а значит и загадка, и вотэтоповороты, и даже обещанные две версии финала (Пессл уверенно играет в "собери книгу сам" и предлагает читателям выбрать, какую же книгу им хочется увидеть в конечном итоге). Но книга и не лишена ошибок новичка.
Синь Ван Меер - типичный подросток американской прозы взросления. Холден Колдфилд пыльных дорог и властных родителей. Вернее, родитель у Синь только один - папа, которому не сидится на месте, и он переезжает из городка в городок, где он несёт знания в пустые студенческие головы и срывается с прежней стоянки прежде, чем в этих головах мелькнёт хоть тень понимания. Постепенно начинаешь осозновать, что папа Синь, пусть он и подан её восторженными глазами, всё же человек, который эгоистично не понимает, насколько подавляет дочь. Синь постоянно говорит об отце, цитирует его суждения, у неё нет своих мыслей, она смотрит на мир глазами своего мудрого и харизматичного до социопатии родителя. Его отвратительные замечания о женщинах, с которыми спит, о детях, которых случайно увидел в супермаркете, об официантах и студентах, профессорах и банкирах, обо всём на свете, Синь повторяет с бездумной простотой.
Но вот они остановились на одном месте - в городке Стоктон, Северная Каролина. Фейерверк и барабанный бой. Пусть остановка всего лишь на год, перед тем, как совместным приключениям на дороге Синь и папы придёт конец, потому что время заканчивать школу и ехать в самый престижный из престижных университетов (кто-то сомневается в том, что это будет Гарвард?). И тут в жизни Синь появляется ещё один маяк, ещё один человек, чьи суждения будут иметь для неё значение - учительница истории кино Ханна Шнайдер.
Ханна собрала вокруг себя кружок из пяти невероятно стильных подростков. По воскресеньям они тайно собираются у Ханны просто поболтать. То, что их выделили, то, что они сами чувствуют себя благодаря этому старше, создаёт вокруг них атмосферу тайны, избранности, сверхчеловечности. В школе их прозвали "аристократами" и они сами поверили в то, что в их алкоголе, беспорядочном сексе, травке чуть больше смысла, чуть больше изысканности и эстетства, чем у всех других. Именно в эту компанию едва ли не насильно Ханна втискивает Синь. Чем больше Синь общается с "аристократами", тем больше папины суждения отходят на второй план. У неё пока ещё нет собственного сложившегося мировоззрения и если требуется высказаться о чём-то абстрактном, она продолжает цепляться за папины сентенции, однако она теперь "наблюдатель", молчаливый и дотошный, как антрополог в племени людоедов. А потом и "полноправный член команды", к ней тоже прилипает слой загадки, который матово поблёскивает, привлекая мотыльков.
Вот тут, прокашлявшись, на сцену вступает триллер. Странное поведение и загадочные мотивы Ханны. Труп на вечеринке. И кое-кто из главных героев умрёт, как нас предупредили ещё в введении. И беспечные подростки, не замечающие сгустившихся туч. Пессл не стесняется едва ли не впрямую цитировать "Мечтателей" Бертолуччи (угадайки по фильмам, обхватить себя и скатиться с холма, более прямо в цель били бы только крики "Один из нас"). "Ну вот, я опять о фильмах", - я надуваю губы. "Не обращай на меня внимания", - Эдди мягко перебирает мне волосы, - "о Пессл нельзя говорить, не разобрав упомянутое ей кино". Многие не понимают смысла фильма Бертолуччи *"Я вообще считаю, что это просто душевная порнушка, из которой смущённо удалили инцест и гомосексуальность оригинала", - чувственно шепчу я на ухо Эдди*, но если обратиться к оригиналу - книге Адера, то Эдди прав, без тщательного разбора той книги, сложно будет говорить о Теории катастроф. "Мечтатели" - не слишком верный перевод, правильнее "Видящие сны". Трое подростков, погружаются в сладкую грёзу сексуальных перверсий, интеллектуальность игр, закрытые двери, а с другой стороны дверей происходит "жизнь", то есть бунт совсем других подростков, которые живут жизнью улиц и совсем иными грёзами. Отрезвление будет резким и неприятным. Но спрашивается: а для кого "пробуждение" будет более ужасным? Не заметить параллели с Катастрофами не реально. Что в конечном счёте является грёзой? Какой идеал является только ускользающим от яркого утреннего солнца сном, теряющимся на границах сознания? Кто спит - те, кто играет за закрытыми дверями, познавая границы своей сексуальности, или те, кто несёт по улицам бутылки с зажигательной смесью, веря, что способны изменить мир?
Обещанные минусы книги. Это те самые "аристократы". Пессл сосредотачивается на описаниях одной из них - Джейд. То, что персонажка - любимей любимого было бы ясно даже если бы в финале Пессл нервно не спросила: "А Джейд? Эй, читатели, вам понравилась Джейд?" Понравилась, чо уж, уж слишком выпуклый персонаж, который легко переходит от истерической стервозности к желанию свернуться клубочком и найти того, кто погладит по шёрстке. Чуть более слабо прописанный Найджел тоже смотрится неплохо. Чарльз и Мильтон уже сливаются с обоями. Порывшись в памяти, можно с грехом пополам наскрести по полторы подробности на каждого. Пятая "аристократка" Лу теряется в десятом ряду кордебалета, отписанные ей реплики можно уместить на одной стороне спичечного коробка и ещё останется масса места. В НК каждый персонаж, даже тот, который вовремя высморкался рядом с героем, обладает столь яркой характеристикой, что тянет на десяток фанфиков. В общем, всё зависит от того, с какой горы ты смотришь. Если с равнины современных триллеров, то хочется покивать с достоинством "пикейного жилета": "Да, Катастрофы - это голова!" Но если с вершины "Ночного кино", то хочется Катастрофы снисходительно похлопать по плечу: "Расти-расти, у твоего писателя все шансы стать великим, я знаю, о чём говорю".
И наконец финал. Тем, кто в ранней молодости столкнулся со смертью, требуется найти причину, раскусить, как орех. Доказать самим себе, что не только чья-то смерть, но и их собственная жизнь имеет смысл. "Аристократы" сломаются. Не в силах примириться, они изобретут виновных, уйдут в фантазии. А вот Синь продолжит искать, пока не найдёт шокирующую разгадку преступления. Что и приведёт к финалу, где читателю предстоит самому решить, о чём же эта книга. Быть может, о хитроумном заговоре, но, быть может, об иллюзиях людей и о том, как невозможно расставаться с ними, смотреть на себя и видеть не Правителя Мира, а простого неудачника, такую же серость, как и все остальные. Самое забавное, что объяснение с заговором вовсе не противоречит истории об иллюзиях. Борьба за справедливость вдруг выливается в капельки крохотных честолюбивых желаний. Бывшие соратники идеалисты, превратившиеся в мещан, вызывают такое отвращение потому, что ты осознаёшь, что ты и стал таким же. Кто спит, чьё пробуждение более кошмарно - того, кто придумывает себе романтичное прошлое, или того, кто понимает, что никакой романтики в таком прошлом не было? В этой дихотомии двух личностей, которые давили на Синь с двух сторон, создавали из неё каждый по своему собственное подобие, остаётся верить, что разгадка заговора привела Синь к самому главному из выводов - всегда важно, чтобы в лицо гор, затянутых туманом, у тебя была бы возможность и право выкрикнуть собственное имя.
Знаете, а пожалуй, это было не просто хорошо, это было идеально.
И главное, я прекрасно понимаю всех, кому книга могла не понравиться – да, может показаться затянутым, да, могут раздражать постоянные отсылки к существующим несуществующим книгам, да, герои могут произвести неприятное впечатление. Все возможно. Но у меня получилось ровно наоборот. Стопроцентное попадание. Тот случай, когда я наслаждалась каждой страницей (за исключением разве что нескольких страниц уже почти в финале, когда Синь вдруг углубилась в пересказ истории одной организации) и была только рада большому объему романа. Да пусть он был и еще длиннее, пусть бы было больше школьных будней Синь и ее друзей «голубой крови», больше цитат ее сумасбродного папочки и воспоминаний о прошлом.
Здесь есть и лучшее от постмодернизма – игра с читателем, но без желания его перехитрить, вынести мозг или же просто оставить за бортом, обращаясь только к узкому кругу друзей, которые в «теме»; есть и очаровательная старомодность, присущая классике. У меня ощущение, что признанные мастера большого романа в наше время писали бы вот именно так. Здесь замечательно срежиссированная детективная история, загадка, которая только пунктиром намечается в прологе и забывается на целых полкниги, но даже ее бледная тень держит в напряжении и побуждает всматриваться в Синь и в окружающих ее людей в поисках ответов. А уж когда сцена в лесу разворачивается во всей красе, когда с таким трудом и любовью выстроенный в первой части романа мир начинает неумолимо сыпаться, от книги просто невозможно оторваться.
И ведь с такой интригой, с такими «ключиками», разбросанными по всему тексту для внимательного читателя, это не детектив, а в первую очередь роман о взрослении и о становлении характера. В центре всего не загадочная история одной смерти, а сама Синь. Ее энциклопедические знания, вечный щит из книжек, которым она привыкла отгораживаться от враждебных проявлений извне, ее внутренняя борьба взрощенного папочкой вундеркинда и обыкновенного подростка, нуждающегося в первую очередь в хороших друзьях, а не хороших оценках. При всей своей оторванности от общества, эксцентричности, частично унаследованной от папочки, Синь – невероятно приятный персонаж. С ней очень легко сродниться, и следовать за ней хочется, в сущности, куда угодно – хоть расследовать чью-то смерть, хоть просто слушать урок биологии. А каков папаша, этот обаятельный социопат с отвратительным поведением, но в котором изредка парой-тройкой обличительных морщин проступает нормальный любящий отец! А какова Ханна, идеальная леди с предательскими катышками на потертом платье, которые, впрочем, видны, только если платье оказывается у тебя под носом? Как будто сошла с экрана какого-то кино в жанре нуар. А аристократы, эта горстка типичнейших подростков с типичными же расписанными ролями, но совершенно при этом живых?
Придраться можно разве что к развязке всей истории: объяснение произошедшего немного напоминает рояль в кустах, это совсем не тот случай, когда автор намекал, а читатель просто не сумел разгадать намеки. Как сказала Оля М., с тем же успехом можно было заявить, что прилетели инопланетяне. Но честно говоря – и ладно, и пусть бы инопланетяне. Здесь я готова согласиться на что угодно. Во-первых, потому что это не детективный роман, это не история Ханны – это история Синь. И во-вторых, я просто не могу противиться обаянию этой книги. Недаром сказано, «Если уж я влюбилась, какое значение имеет все остальное?» (Агнес Перл, «Чувства и разум в литературной критике за чашкой чая»)
«Жизнь бьет тебя раз за разом, даже лежачего, бьет по голове, так что ты уже ничего не видишь, и в живот, так что ты не можешь вдохнуть, и нос у тебя весь в крови, потому что тебя держали двое, а третий бил кулаком в лицо, и вот ты ползешь на четвереньках, и тебе хорошо. Тебе прекрасно. Потому что ты живой»
Дэнни Яргуд «Изучение танцев среди итальянцев»
Я до сих пор не могу забыть «Ночное кино». Книга настолько меня зацепила, что я временами невольно вспоминаю отрывки некоторых сцен, беру книгу с полки и перечитываю понравившиеся фразы и до сих пор поражаюсь тому, как все закончилось. Но сейчас речь идет не о «Ночном кино», а о дебютной книге Маришы Пессл «Некоторые вопросы теории катастроф». Я вообще, как только узнала о том, что выходит еще одна книга этой писательницы очень обрадовалась и в тот же момент загорелась желанием её прочитать. Конечно, ожидать, что эта история окажется лучше, было глупо, это же все-таки дебют. Но по сравнению с дебютными книгами других автором, книга Маришы Пессл, несмотря на ошибки новичка, оказалась пригодной для прочтения.
Главная героиня - девочка с необычным Синь Ван Меер – дочь преподавателя политологии Гарета Ван Меера. Живут они только вдвоем, мать трагически погибла несколько лет назад, живут они весело, катаются по штатам и ведут скитальческий образ жизни. Мистеру Мееру очень нравится периодически менять место работы, адрес проживания и начинать все с нуля. Но на последний год обучения в школе, он решает сделать дочери подарок: поселиться в небольшом городке Стоктоне и жить на одном месте до окончания школы. Синь – непростой ребенок, в какой бы школе она не училась, она всегда была там чужой, у неё не было друзей, подруг, она не посещала вечеринка как все нормальные подростки, она всю жизнь училась, была первой ученицей в классе и хотела поступить в Гарвард, поправочка, отец хотел, чтобы его дочь поступила в Гарвард. Но встреча с учительницей преподававшей историю кино изменила её жизнь. Ханна Шнайдер познакомила её с компанией Аристократов, к которым она сначала не испытывает теплых чувств, но впоследствии общение с ними для неё становится сравнимым с чтением увлекательной книги. Но ощущение это длится не долго.
Книга необычна, начиная с оформления и заканчивая финалом. Вместо привычного оглавления здесь учебная программа для обязательного прочтения. Каждая глава – это какое-то знаменитое мировое произведение и самое интересное так это то, что название главы, так или иначе, связано с сюжетной линий. Ну а в финале читателя ждет итоговый экзамен.
Роман очень богатый и наполненный, да это обычная подростковая история о девочке и отце, о школьной жизни, но как это все вкусно и увлекательно написано. Невозможно оторваться. Многочисленные отсылки к классической литературе, искусству, кинематографу, знаменитым личностям, несомненно, украшают эту историю, и создается впечатление, что это непросто книга о подростке, а невероятно умный и интеллектуальный роман со своей философией.
Но к этим же отсылкам у меня есть претензии. Порой их было очень и очень много и, причем описаны они очень подробно: в каком году написал, в каком году выпустил, в каком году сжег, на мой взгляд, это ненужная информация и её нужно было сократить, потому наличие такого огромного количества дат, чисел и имен, во-первых мне вряд ли где пригодиться, во-вторых все это запомнить просто нереально. Также не очень понравилось, что автор заострила все внимание на одной «Аристократке» - Джейд, а остальных оставила за кулисами. С самого начала было ясно, что Джейд та ещё оторва, поэтому доказывать полкниги какая она плохая, нужды не было. Видимо, Джейд просто находится в любимчиках у Пессл.
Все же хочется сказать, что, несмотря на недостатки, дебют удался. «Некоторые вопросы теории катастроф» - отличная книга, настоящий самородок среди литературы.
Прочитано в рамках Флэшмоба 2017 3/15
За совет огромнейшее спасибо writer47
Некоторые восторги теорией катастроф
Полный восторг. Самая невероятная и необычная книга года. И сейчас просто необходимо признать, что Мариша Пессл самое яркое открытие 2016 года, по крайней мере в России уж точно. С момента первой публикации романа прошло уже десять лет!!! И тут надо сказать спасибо успеху "Ночного кино", что мы имеем возможность погрузиться в мир теории катастроф.
По сюжету мы имеем очень умную( IQ 175), начитанную (см. содержание книги) помешанную на кино (см. вся книга) девушку Синь Ван Меер (какого черта правда Блю превратилась в Синь?(возможно по той же причине почему Эшли превратилась в Александру)) и её отца Гарета Ван Меера отьявленного бабника, хорошего отца(ойли?) и отличного профессора по совместительсту, которому на месте не сидиться и он вместе с дочерью коллекционируют разные штаты, города и университеты, нигде подолгу не задерживаясь и оставляя за собой горящие мосты. И в последний выпуской год Гарет решает устроить маленький перерыв и дать дочери немного оседлой жизни перед тем как она отправится в Гарвард. И с этого момента её жизнь начнет необратимо меняться.
Дальше говорить о сюжете просто не имеет сысла, поскольку у каждого получиться своя уникальная история. Лично я увлеченный слогом просто наслаждался происходящим и наученный опытом "НК" гуглил всё, что поподало в поле зрения, отсылки, музыку, фильмы тем самым погружаясь в атмосферу книги целиком и полностью. Поэтому когда история подошла к концу я хоть предполагал нечто подобное, все же был немало шокирован и удивлен. Концовка уж совсем порвала на кусочки. Смешная и невероятно печальная она огорашивает тебя и дает тебе в руки конструктор и ты сам собираешь свою историю.
Начало книги очень напоминает "Лолиту"(Набоков, 1955), не по сюжету, а по атмосфере одноэтажной Америки. Это не единственная отсылка к творчеству Набокова, тут и бабочки и связывающий тебя слог и чуть ли не дословные цитаты - так скорее всего выглядит дань уважения и находить данные отсылки было отдельным удовольствием. Отсылки между прочего составляет добрую часть книги. Синь постоянно цитирует выдержки из книги и сравнивает всех вокруг с кинообразами, а когда заканчиваются цитаты героиня обращается к изречениям своего отца, которые довольно своеобразны и они на протяжении всей книги просто напросто затмевали чуть ли не все происходящее. И вот тут самая главная (и вроде как единственная) проблема: за всей яркостью главных героев, другие персонажи предстают лишь тенью (это только в сравнении с "НК", для множества других книг это недостижимая величина).
И это еще и детектив, причем очень и очень нестандартный, вместо того чтобы вываливать на тебя ответы, задающий тебе вопросы, на которые ты хочешь ответить, найти отгадку и понять еще крупицу истины. Правда лишь затем, чтобы выбросить все это из головы в самый ответственный для твоей жизни момент, когда вопрос встанет ребром ты будешь один - таков как есть.
P.S. Обложка совсем/абсолютно/никак/не совпадает с настроем и идеей книги и просто напросто не подходит к книге. Учитывая, что в России очень любят делить книги на мужские/женские (см. "Опыт продавца", 2013) то "катастрофы" явно не досчитаются читателей ( если бы не "НК" я прошел бы мимо одной из лучших книг года).
Легким движением руки...
Я обязательно напишу рецензию на эту книгу, когда-нибудь, когда захочу вывести свою память из состояния хаоса. Или не напишу. Может быть, она хранится на моем компьютере в формате вордовского документа, а может быть, жесткий диск с ней давно изъят и передан в ЦРУ, а на его месте лишь бледная копия. Может быть, рецензия существует только в моем воображении, но ведь воображение тоже реальность, только немного иная. И вообще мы все кому-то снимся (см. "Энциклопедия религий", раздел "Индуизм").
Почему я вообще хочу говорить о Марише Пессл? Мой психиатр говорит, что это у меня комплексы после "Ночного кино". Так и говорит: "Ты слишком много читаешь, Ящерка. Любая ли литература достойна прочтения или только та, что сделает тебя лучше?" Я не отвечаю. Я взахлеб рассуждаю о том, насколько Пессл прекрасна и что шестьсот страниц - это очень мало, я говорю о Вуди Аллене, который тоже лежал на кушетке и обо всем болтал, а потом это стало одной из фишек в его карьере. Я хочу быть как Вуди Аллен. Я хочу быть киношником-революционером. Просто революционером. Индуистским божеством. Возможно, я являюсь всеми или ни одним.
Но прежде, чем попытаться понять, что из этого правда, нужно ответить на один вопрос: Мариша Пессл - кто она? Продолжите фразу: Мариша Пессл - ...
а) вундеркинд современной литературы.
б) бессовестно играет с читателем, как кошка с мышкой.
в) просто новая гламурная авторша.
г) восхитительна.
Вариант А. И сразу - прямое попадание. Конечно, говоря о "Некоторых вопросах", сравнение с "Ночным кино" практически неизбежно, потому что от "Ночного кино" бомбит так бомбит; разниться могут разгадки, оценки, впечатления, но равнодушным эта книга точно не оставляет - так уж она выстроена. Но, если разобраться, между этими двумя произведениями общего не так уж много - только авторский стиль выстраивания произведения, симметричная двойственность (двойственная симметрия?), игра с читателем и практически бесконечное число отсылок: в НК - к кино и поп-культуре, в НВТК - к кино и литературе. Сильно упрощая, можно сказать, что НК - многомерная реальность, а в НВТК измерений несколько меньше. Но если абстрагироваться от сравнений, то НВТК - это, однозначно, мощнейший дебют. Качество и количество проделанной Пессл работы поражают. Сложно представить, сколько прочитанного и изученного стоит за той легкостью, с какой она жонглирует цитатами и названиями. Впечатляет еще и то, что это не просто цитирование ради цитирования, нет - все отсылки и аллюзии действительно вписываются в образы персонажей и очень грамотно укладываются в их речь и в тему произведения. Мало кто из писателей и в расцвете творчества на такое способен, а тут дебютный роман. И при этом чувствуется, что Пессл есть, куда расти. Что это не предел.
Вариант Б. Конечно, да! Потому что огромная проделанная работа выливается в четко построенную архитектуру книги, когда читателя сознательно подводят к тому, что версия может быть не одна, что в книге может быть две реальности и, стало быть, два возможных прочтения. При этом история начинается, как история о подростках и взрослении, намекает на детектив, а в итоге закручивается в лихой триллер. А в конце игриво подмигивает читателю и предлагает самом расставить акценты и решить, какой же из составляющих все-таки больше. Благо НВТК выверена до миллиметра и на итоговый замысел работает каждая мелочь: начиная разбивкой на главы и оформлением содержания под научный труд и заканчивая стилем, эффект научного труда усиливающим в разы. Детективный рассказ о буднях гламурных учеников? Или старательное, кропотливое изучение взросления и постижения жизни? Решать читателю.
Вариант В. Я уже предвижу, что такой вариант может возникнуть. Так вполне можно подумать, если не особо вчитываться. Тема пафосной школы; группе крутых подростков, с которыми главный герой вроде бы общается, но никогда толком не вписывается; объединяющая их темная тайна - так и напрашивается еще одно сравнение, на этот раз с "Тайной историей" Тартт. Эти общие детальки насмешливо витают в воздухе на протяжении почти всей истории, хотя НВТК, конечно, совсем не о том. Эти детальки лишь подчеркивают глубинные различия. Чем дольше я пишу, тем больше мне кажется, что Пессл добавила такое сходство намеренно. Наверное, я параноик. Или индуистское божество. Несмотря на это, какую-то часть истории мне это подпортило.
Вариант Г говорит сам за себя. Роман о взрослении, роман умный и тонкий, игра с читателем - но при это и нечто больше. История о том, как сложно избавляться от выросших вместе с тобой, вросших в тебя иллюзий, даже если ты умен и проницателен. Этот процесс мучителен и труден, настолько, что большинство в итоге решает - да гори оно все огнем, и остается жить в собственном маленьком, наполовину выдуманном мирке, и лишь единицам достанет смелости шагнуть вперед и выкрикнуть свой выбор вселенной. Читай я ее книги в другом порядке, т.е. сначала НВТК, потом НК, эффект был бы сногсшибательным. Меня поражает, с какой удивительной легкостью Мариша Пессл сконструировала свою книгу. Да, за ней стоят обширные познания в кино и литературе, но создается впечатление, будто она просто села - и написала. И после чтения остается только одна мысль: может. Умеет. Скорей бы следующий роман.
Каковы же мои эмоции по итогу прочтения данной книги? Это было очень-очень непросто. Не могу сказать, что данное произведение совсем уж откровенно плохо, но есть в нем ряд минусов, которые лично для меня, сделали чтение изрядно раздражающим.
Первый и основной недостаток, это огромное количество цитат, серьезно, такого количества сносок на своей памяти я еще не встречала. Складывалось такое ощущение, что автор решила блеснуть своей эрудицией по части знания кинематографа и литературы. Практически на каждой странице нас ожидает занимательный факт, из жизни какого либо актера, цитата из пьесы или книги, некие пояснения исторических событий штата, страны и еще море другой информации. Тут, как мне кажется, еще проблема кроется в том, что если можно так сказать книга слишком "американская". То, что для зарубежного читателя, в большинстве, непреложная истина, для русскоязычного читателя нуждается в дополнительном пояснении. Из-за перегруженности текста подобным, у меня, во-первых не получалось погрузиться в историю, потому, что постоянно приходилось отвлекаться для прочтения очередного куска информации. Во-вторых, чтение, при котором, приходится скакать взглядом туда-сюда, очень сильно утомляет, из-за чего приходилось читать книгу маленькими кусочками.
Далее, хотелось бы отметить, что добрую треть книги можно было бы сократить, ничего не потеряв для сюжета. Тут крайне мало действия, по большей части у нас тут размышления и рассуждения главной героини, многообразие пустых диалогов, да невнятная детективная линия с, якобы, ого-го какой загадкой.
Касательно персонажей, кроме главной героини, остальные раскрыты крайне плохо. Можно даже сказать, что главная героиня, вообще единственный хоть сколько-нибудь раскрытый персонаж.
Финал книги так же меня не сильно порадовал, как то даже несколько разочаровал что ли, столько нагнетания, загадочности, а по итогу должного эффекта это не произвело.
Несмотря на все перечисленные выше недостатки, есть в книге, пожалуй, притягательная атмосфера, которая удерживает внимание. Возможно тут дело в структуре, есть действительно ощущение, что перед нами научная работа девочки-подростка Синь Ван Меер. Стоит отметить, так же, что у книги очень приятное оформление, иллюстрации, поданные как дополнительный материал, от лица самой главной героини играют на руку изложенной истории.
Книга прочитана в рамках игры "Книгомарафон - 2020"
– Ха-ха-ха... Чьи это кровавые руки тянутся ко мне? Модистка пришла, а корицы нет... Нет корицы... Где же корица?.. Где правда человеческая? О чем это вдали плачет скрипка?.. Кого она хоронит?.. Мальчик перешиб птичке крыло, а она так: "Пи-и... пи-и..." (Плачет.) Красненькая птичка такая... (Шепотом.) Что это? Что это? Она растет... Это не птичка... Это женщина... (Леденящим хохотом.) Ха-ха-ха-ха-ха... Я хочу преклонить свою голову на диванную подушку... Красненькая подушечка... (Задумчиво.) Красненькая такая... да, гм... гм...
(А. Аверченко, «Коготок увяз – всей птичке пропасть»).
Демонстративность плюс много справочной информации из Интернета – это М. Пессл. Диалогичность вперемешку с лёгким снобизмом и нотками эпатажа – это М. Пессл. Лёгкая защитная ирония вкупе с хорошо подвешенным языком – это тоже М. Пессл. Не особенно нужные иллюстрации, занимающие много места и ничего не добавляющие к тексту и ничего не меняющие в восприятии читателя – это она же. И извивающийся, изрезанный семантический фьорд в пене восхитительного словоблудия – тоже она.
Я, в общем, не против словоблудия (все мы не чужды), но конкретно эта книга не произвела на меня особого впечатления. Не зашло. Читая её, я не один раз подумала, что современная литература – это вообще во многом словоблудие, иногда более интеллектуализиованно-эстетское («Я так бессмысленно чудесен, что смысл склонился предо мной!»), иногда сниженное до повседневной очевидности и её общедоступных дискурсов («Да. Лучше поклоняться данности с убогими её мерилами…»). В обоих случаях процесс её создания в чём-то сходен с мастурбацией на Бродвее, когда «всё в твоих руках», и автор получает удовольствие скорее от процесса собственного писания или, может быть, литературного самоиспытания (что, видимо, предпочтительнее с точки зрения стиля), чем от возможности сказать другим (кстати, кому?) что-то сущностное. Прогнозируемая реакция читателя, видимо, должна была быть как в цирке («Ой, Вань, гляди, какие клоуны!») или как перед новой рекламой («Такого вы ещё не видели!»). И, значит, перед нами не столько литература, сколько… товар, основная цель которого быть проданным, и следовательно, оценивать его надо совсем по другим критериям, чем литературу.
На мой взгляд, «Некоторые вопросы…» – это самолюбование, очень эгоцентрический и даже истерический литературный продукт, когда читатель не только не виден, но особенно и не нужен. Нужен покупатель-тинейджер, потребитель, ищущий приключений и развлечений. Главное – писать, наслаждаясь словесным самовыражением и ожидая восхищения, удивления, желая во что бы то ни стало быть замеченным, не остаться на периферии внимания. Что-то вроде руферства, бейсджампинга и других адреналиновых экстримов под аплодисменты почтеннейшей публики. Ну, а раз так, то такие книги привлекают и сходных по характеру читателей, которые «ведутся» на чужую оригинальность и внутренне готовы штурмовать любую нестандартную литературную высоту. Я повелась. Я ничего не имею против таких форм демонстрации себя и двинулась за М. Пессл, как Рената Салецл за Славоем Жижеком.
В этой книге не надо искать глубоких зашифрованных смыслов или оригинального сюжета. К ней лучше подходить интерактивно, как к игре или ни к чему не обязывающему времяпрепровождению, у которого, по сути, нет ни начала, ни конца. Это книга для отдыха и ничегонеделания. Она – перфоманс, сплошная движуха, хотя и, как показывает чуть более пристальное всматривание, совершаемая по вполне знакомым траекториям. Но форма здесь неплохо маскирует содержание, хотя даже текстовые референции к классике («Отелло», «Портрет художника в юности», «Грозовой перевал», «Пигмалион» и далее по списку), заявленные в оглавлении, и огромные массивы отсылок к реальным и выдуманным источникам, надоедают очень быстро из-за однотипности и громоздкости игры. Разветвленное чтение, конечно, приятно, но утомительно, и его должно быть в меру и не в ущерб сюжету. Мне показалось, что, стремясь быть оригинальной, М. Пессл слегка откатилась в прошлый век с его модной стилистикой метафор и аллюзий, но слегка перебрала с этим делом, заигралась.
Зачин в книге очень затянутый, пусто- и многословный. Держась за ниточку от клубка обещанного саспенса в предчувствии увлекательного путешествия в таинственный страшный лес этого детективного триллера, я даже устала ждать, когда же всё «случится и прольётся» и, наконец, будет обнаружен труп Ханны. Но это происходит, когда 75% книги уже прочитано по принципу «коготок увяз – всей птичке пропасть». Хороший приём, браво автору! И я снова начала ждать, когда же мне объяснят её таинственное исчезновение. А этого и вовсе не происходит. Вместе этого в конце вы сдаёте ЕГЭ по книге и сами отвечаете на вопросы, на которые автор поленился искать вразумительные ответы (привет Милораду Павичу!), оставляя читателя в тени экзистенций своих героев в то время, когда ему уже хочется «на солнечную сторону улицы». В середине же текста автор действует почти по принципу рулетки, где у каждого номера наклеены ярлычки с обозначениями разных возможных событий («неожиданное письмо», «внезапная смерть», «исчезновение», «находка дневника» или «странный телефонный звонок» и т.п.) – достаточно крутануть рулетку и подчинить сюжет случайно выпавшему эпизоду.
В общем, я несколько разочарована и говорю М. Пессл: «Sayonara, детка!». Крепких молодых авторов, желающих удивить и прославиться, сегодня очень много, но что-то количество их притязаний для меня никак не сойдётся с качеством. Чтобы отдохнуть и поиграть с текстами, вместо вычурных подростковых рефлексий, наверное, лучше обратиться к пессловским «первоисточникам»: Д. Тартт, В. Набокову, Дж.Джойсу и… а дальше играйте сами.
Начну с положительного... Понравилось оформление книги- оно великолепное! Красивые иллюстрации ( о, да- эта книга с картинками) , мелованная бумага, твердая обложка, удачный шрифт, удобный формат. В целом, книга как объект эстетики - прекрасна.
В принципе, по первым главам из-за некого флера таинственности и чего-то невероятного начинаешь потирать ручки в предвкушении мозговыносительной истории. Но.... К 200-ой странице перестаешь её ждать, а уже читаешь по инерции.
Мысли главной героини постоянно прыгают. Нескончаемые сравнения начинают поднадоедать и в конце концов думаешь , что их сюда автор добавила для объёма, а в худшем случае, чтобы показать какая она умная и как много знает...При этом не могу сказать, что я действительно узнала что-то потрясающее или новое, благодаря этим отсылками. Ну вот , ничего такого и не вспомниться даже... Про отсылки ( это вообще) отдельная тема- отсылки- объяснения встречаются по тексту в скобочках, отдельный раздел есть в конце книги, встречаются сноски в конце страницы. К чему это нагромождение фактов? К тому, чтоб читатель одурел.....
Сюжет... он здесь есть.... Если вкратце- школа, поиск себя, странные дела взрослых и тому подобное. Но при этом все остальное- сравнения, бесконечные отступления от сюжета, сноски опять же , как белый шум ,не дают влиться в атмосферу описываемых событий и бесят, бесят, бесят. ...
Я люблю словоблудные романы. Не боюсь я и длинных предложений, сложных фраз и прочего графоманства. Но этот роман настолько водянистой и посыл у него настолько для меня непонятен и далёк, что остаётся только раскланятся перед редактором и другими людьми, которые сделали эту книгу хотя бы внешне красивой и классной.
Совершенно не понимаю всего этого шума вокруг данной книги. Для меня обложка оказалась гораздо интересней содержания.
Мне было скучно. Пессл умудрилась на 150 стр растянуть историю Синь и ее отца, странствующего преподавателя. Вопрос зачем? Да и сам стиль напоминал стиль Донны Тартт. Ее "Щегол" мне показался тоже на редкость затянут и скучен, поэтом прекрасно понимаю, почему мне не понравилась данная книга.
Если говорить о героине - Синь, тут уж Мариша Пессл переплюнула всех в оригинальности имени , то она обычный подросток, живущий с чудоковатым отцом после смерти матери. Да уж, ну и повезло девушке. Мама, которая погибла врезавшись в столб, отец-перекати-поле, который постоянно переезжает с места на место. Как итог, отсутствие друзей, куча фантазий и полное одиночество.
И только лишь в середине книге идет вроде как детективная линия, которая мне показалась очень слабой и притянутой за уши. Вобщем, от книги я ждала много большего. Но пока не буду ставить крест на авторе, учитывая, что на полке еще стоит "Ночное кино", которое надеюсь меня не разочарует.
От второго к третьему, от третьего к первому
Это будет лучшее, что вы прочли в этом году!
Начинающий автор Мариша Пессл - издателю.
Если бы мое знакомство с творчеством Мариши Пессл началось с "Проснись в Никогда", оно бы, скорее всего, на нем и закончилось. А вот "...теории..." точно бы заставили меня прочесть все-таки "Ночное кино". Но я начала именно с "...кино", продолжила третьей книгой автора и закончила дебютом - "...теориями катастроф", так что думаю, что если/когда появится очередная книга автора, обязательно прочитаю и ее.
Необычный стиль Мариши Пессл, характеризующийся интертекстуальностью и большим количеством аллюзий в "Ночном кино" (все эти статьи из газет, скриншоты, сведения с интернет-страниц...) и частично проявленный в "Проснись в Никогда" (несуществующая книга "Темный дом у поворота", играющая важную роль в истории) тут проявлен во всей красе. Мало того, что каждая глава озаглавлена названием книги из списка Must read (правда проследить связь абсолютно всех названий с происходящим непосредственно в главах мне не удалось, но кое-что все-таки получилось увязать в единую связку), так еще и сама главная героиня бесконечно сыплет фактами и ссылается на существующие и несуществующие книги, научные труды, теории, трактаты, газеты, журналы... вплоть до того, что как в самых настоящих рефератах, дипломных работах и научных диссертациях, мы можем видеть в сносках название работы, количество страниц, год публикации и где/кем опубликовано, а порой даже и номера страниц, откуда взята цитата.
Я люблю интеллектуальную литературу и литературу, претендующую на интеллектуальность. И мне такой стиль истории (факты, книги, сноски, отсылки и аллюзии) с самого начала был по душе, хотя я знаю, что многих это наоборот раздражает. Это было так интересно, загадочно и многообещающе, что первую часть истории я проглотила буквально за пару часов. А вот дальше...
Начнем с того, что переводчики, как всегда, намудрили с именами. Главную героиню книги в оригинале зовут Blue van Meer, что логичнее всего перевести как Блю (в крайнем случае - Блу) ван Меер. Что в принципе звучит глупо хоть на русском, хоть на английском. Впрочем для американцев, нередко называющих детей в честь места их зачатия (!) это, видимо, норма. Но переводчики отличились и без того несчастная ГГ носит имя... дамы и господа крепитесь! - Синь ван Меер! Спасибо хоть не Синька! - автор рецензии сползает со стула от смеха...
Ну ладно, Синь так Синь, не может же гений быть какой-нибудь Эммой, Мэри, Анной, Джейн или Мэгги, правда? В книге даже объяснение есть, за что героине такое наказание. Ее мама помешана на бабочках и открыла новый вид мотылька... не помню его названия... синее нечто. И поэтому назвала дочь Синь. Очень логично, да-да.
Так вот, Синь, помимо странного имени, достались сверх странные родители. Ее мама в итоге погибла из-за тех же бабочек, в честь которых назвала дочь. Допоздна провозившись с ними, она села с утра за руль, заснула, врезалась в столб и умерла на месте. Отец же, будучи академиком, профессором политологии, нигде не задерживается подолгу, таскает дочь по всей стране за собой, воспитывая из нее копию себя - эрудированную во всех областях, гениальную и эгоистичную. Но вот теперь Синь пятнадцать, у нее выпускной класс, в следующем году она должна будет поступить в университет (естественно, Гарвард, куда ж еще деваться гениям в Штатах?), а это значит, что год надо проучиться на одном месте без мотаний по стране. Для Синь это будет шансом наконец завести друзей (во всяком случае, постараться), ведь из-за бесконечных переездов, краткосрочных романов отца и бесконечной череды книг Синь друзей так и не завела и к пятнадцати годам не только гениальна, но и безмерно одинока.
Любое объяснение сюжета будет спойлером, так что просто скажу несколько слов о персонажах, которые запомнились. На месте самой Синь теоретически может быть любой закомплексованный подросток без друзей (возможно правда менее эрудированный и не такой зануда в связи с этим), так что рассказ от первого лица наводит на мысль, что автор хотела подтолкнуть читателя поставить себя на место этого "я".
Гарет ван Меер мне совсем не понравился. Этакий нарцисс, видящий только себя и определенно у него не все дома. А как он о женщинах рассуждает! Как вообще он при таком раскладе дочь-то воспитал - вот где реальная загадка этой книги!
Джейд - о-о, персонаж-феерверк! Без нее было бы скучно.
Ханна Шнайдер и ее предмет - история кино - вот это тоже было здорово.
"Аристократы"... вся пятерка - плоско, пусто и мимо. И еще, с каких пор бухать, курить траву и думать только нижними чакрами - признак аристократизма?
В отличие от большинства не считаю, что детективная линия притянута за уши. Но в целом, ожидала от книги большей глубины, учитывая смелост фразы, брошенной Маришей Пессл редактору. Лично для меня это уже сейчас не лучшее из прочитанного в этом году, а ведь еще впереди много месяцев...