"Деревушка" - первая книга трилогии Уильяма Фолкнера "Деревушка", "Город", "Особняк", посвященной трагедии аристократии американского Юга, которая оказалась перед мучительным выбором - сохранить былые представления о чести и впасть в нищету или порвать с прошлым и влиться в ряды дельцов-нуворишей, делающих скорые и не слишком чистые деньги на прогрессе. В романе показана судьба циничного предпринимателя Флема Сноупса, человека, олицетворяющего неприглядное лицо "нового Юга" - места, где...
Стампер говорил только, что мулы парные, под стать друг другу, а про то, что они когда-нибудь в паре работали, он и не заикался; так ведь они и в самом деле были под стать друг другу — в том смысле, что ни один из них понятия не имел, когда другой в путь двинется
Краткость его ответа не означала ни резкости, ни пренебрежения. Просто это единственное слово приобрело в его устах завершенную и необратимую окончательность, словно он дверь за собой закрыл.
Ошибка его была в том, что он думал - есть же предел женской беспощадности
...и во взглядах их было то же, что жило в нем самом: не
приниженность, а лишь упрямство, и древняя, усталая мудрость, и приятие
непримиримого противоречия между желаемым и действительным...
- Ну, джентльмены, старому - гнить, новому - цвесть. Конкуренция - душа
торговли, и хотя вся цепь никак не крепче, чем самое слабое ее звено, тем не
менее вы сами скоро убедитесь, что на этого парня можно смело положиться, -
дайте ему только вникнуть в дело. Кузница старая и наковальня старая, зато
новая метла чисто метет, и ежели старого пса новым штукам не выучишь, то
молодого, да к тому же прилежного можно выучить чему угодно. Дайте только
срок - ведь даже цент, отпущенный по водам, воздается сторицей. Да, да, как
аукнется, так и откликнется, а от безделья, говорят, и удавиться недолго.
Всех благ, джентльмены!
Стволы деревьев и густая хвоя были струнами арфы, по которым ударял день; а вверху одна за другой проплывали причудливые, неверные тени уходящего дня; когда они перевалили через гряду холмов и спустились в тень, в синюю чашу вечера, в тихий колодезь ночи, решетчатые врата заката затворились за ними.
Потом он... идет к роднику. Здесь светлее, и он опять обретает способность видеть. И снова лицо его дробится, а потом возникает из осколков, когда он пьет и вместе с ним пьет его перевернутое мутнеющее отражение. Этот колодезь дней, тихий, бездонный, уходит в самые недра земли. Непостижимым образом удерживая в себе стремительный бег времени, он поглощает весь день, от зари до зари, - и вчера, и сегодня, и завтра; в нем теряется звездная россыпь и таинственные письмена ночного неба, ослепительно жаркий румянец зари, стремительный неудержимый разлив утра и сладострастно ленивое половодье полдня.
Только и слышишь, как лень называют невезением...
"Я-то думал, убьешь человека, и на этом точка,- сказал он себе.- Не тут-то было. Теперь только оно и началось".
Подумать только, что могут сделать с человеком деньги, даже те, которых у него еще нет.
Если уж приходится выбирать между убийцей и человеком, которого только подозреваешь в убийстве, конечно, выберешь убийцу. По крайности, знаешь точно, на что идешь. Будешь глядеть в оба.