Жозе Сарамаго – один из крупнейших писателей современной Португалии, лауреат Нобелевской премии по литературе 1998 года, автор скандально знаменитого «Евангелия от Иисуса». Раймундо Силва – корректор. Готовя к печати книгу по истории осады мавританского Лиссабона в ходе Реконкисты XII века, он, сам не понимая зачем, вставляет в ключевом эпизоде лишнюю частицу «не» – и выходит так, будто португальская столица была отвоевана у мавров без помощи крестоносцев. И вот уже история – мировая и личная –...
Когда один не хочет, двое не спорят
Всем известно – гораздо легче любить, чем быть любимым.
Первая из десяти священных заповедей корректора гласит, что авторов следует по мере возможности избавлять от бремени страданий.
Собака, говорит мавр, От собаки слышу, отвечает христианин, и вот уж пошли в ход копье, меч и кинжал, меж тем как сами собаки тоже называют друг друга собаками, но обидного смысла в этом не усматривают.
Мир стал бы стократ совершенней, если бы каждый довольствовался лишь тем, что произносит сам, не ожидая ответа от другого и, более того, ответа не прося и не желая.
Имя ничего не значит, и лучшее этому доказательство - то, что Аллах, у которого их девяносто девять, так и не сумел стать больше чем Богом.
Нельзя же ненавидеть человека только потому, что слишком вожделеешь его женщину.
В том-то вся и штука - и у христиан, и у мусульман есть Бог, и у христиан, и у мусульман есть Книга, Святое писание. Только называются они по-разному. Вот и всё.
Человеку, утверждал некто понимающий, свойственно ошибаться, а из этой формулы следует, если не понимать её буквально, что тот, кто не ошибается, как бы не вполне человек.
Это ведь только у Бетховена судьба настойчиво повторяет свой зов, в жизни все не так, иногда нам кажется, что кто-то стоит снаружи и ждет нас, а выглянем – и нет никого, а бывает, что и наоборот – промедлим всего на секунду и никого не застанем, и разница лишь в том, что в последнем случае еще можем спросить себя: А кто бы это мог быть, и до конца дней своих промечтать о нем.
- Женщины краснеют легче мужчин, мы - слабый пол. -Оба пола слабые, я тоже покраснел.
Безумие есть последствие шока, произведенного на человека его собственным умом, а мы и три миллиона лет спустя от этого потрясения все никак не отойдем.
Силва попросил счет, однако Мария-Сара, опередив его, стремительно достала и положила на поднос кредитную карточку:
- Я директор службы, не забудь, и не могу допустить, чтобы ты платил за ужин, исчезнет всякое понятие о субординации, если подчиненные начнут кормить начальников.
- Ладно, на этот раз будь по-твоему, однако напоминаю, что намереваюсь податься в авторы, и уж тогда.
- И уж тогда вообще ни за что платить не будешь, где это видано, чтобы автор угощал издателя, я вижу, ты совсем не понимаешь тонкостей социального этикета.
- А я всегда слышал, что издателей хлебом не корми – дай поесть за счет автора.- Низкая клевета, недостойное проявление классовой ненависти.
Мария-Сара не могла, ну никак не могла знать, как проводил он время сегодня, знать-то не могла, а вот догадываться - вполне, ибо женщины наделены даром ясновидения, все они воображают себя сивиллами и кассандрами, а потом в конце концов обманываются не хуже ничтожнейшего представителя племени мужчин, к которым обычно склонны относиться с насмешливо-благожелательной снисходительностью.
Музыка сопротивляется с момента своего появления на свет, бьется, мечется туда-сюда, хочет освободиться от слова, оттого, полагаю, что завидует ему, но неизменно приводится к покорности. А живопись. А живопись – вообще не более чем литература, созданная кистью.
Века разнятся, а собаки лают, и, значит, мир все тот же.
Окиньте мысленным взором корректорские будни, господин автор, вдумайтесь, какая это трагедия - по два, три, четыре, по пять раз читать книги. Которым и одного-то раза много.
Но произошло то, что произошло, не всего можно избежать, Господь легко обходится без наших добрых советов, однако у судьбы имеются свои неколебимые законы, да порой еще и с неожиданными художественными эффектами.
Какие славные были времена прежде, когда для удовлетворения чаяний нам довольно было обратиться к высшим силам с правильно составленной просьбой, и это действовало и в самых сложных случаях, даже если страждущий, или, иначе говоря, терпящий бедствие, терпение свое готов был уже потерять вместе с надеждой на спасение.