Её зовут Никки. Она – Космический Маугли. Редчайший случай соединения острого ума, необъятной эрудиции, сверхскорости и сверхудачливости. Никки оказалась единственной выжившей после космической катастрофы и выросла в совершенной изоляции. Она учится в самой престижной школе Солнечной системы, у самых лучших учителей, у нее множество верных друзей и безжалостных врагов. Сможет ли она своими знаниями и умом изменить этот мир – сделать его более добрым и по-настоящему справедливым? • Астровитянка...
Проще быть честным – не надо запоминать собственное враньё.
Улучшение человеческой породы станет супертоваром экстремального спроса, обрушит рынок модной одежды, дорогих машин и домов – люди предпочтут вкладывать деньги не в роскошь, а в своё долголетие и в будущее детей. Как следствие – кризис в экономике, банкротство обычных производств и сотни миллионов безработных.
— И ещё возникнет генодискриминация, – хмуро сказал Влад. – Компании предпочтут нанимать модифицированных людей – здоровых, с высоким интеллектом и приятной внешностью.
— Но Конвенция о генетическом равноправии уже принята – значит, её поддерживает большинство населения планет, – отметила Никки.
— Правильно, – вздохнул Влад, – но хорошо организованное меньшинство часто побеждает дремлющее большинство.
— Значит, его надо будить! – решительно заявила Никки. – Я не знаю состава своих генов и не хочу, чтобы кто-то решал мою судьбу на основании химанализов!
Я тоже взбунтуюсь и выйду на улицу! – сердито сказала красивая оливковолицая Гита с длинной гривой иссиня-чёрных волос.
— На кой Цельсий тебе это надо? – удивилась Олам. – Ты же студентка суперэлитного Колледжа!
— Из-за меня родители залезли в пожизненную банковскую кабалу. Я выросла в небогатом районе, а на океанском побережье красовались шикарные виллы. Один Шива знает, как мы ненавидели их владельцев. Они отгораживались от неприкасаемых высоким забором. Я с друзьями понимала, что если мы будем умнее детей надменных брахманов, то у нас появится хороший шанс. А теперь? Аристократы дадут детям ум, красоту и долгую жизнь, а наши кварталы навсегда станут гетто для людей третьего сорта!
— Разрушение социальных лифтов… – пробормотал внимательно слушавший Смит.
Гита продолжала бушевать:
— Значит, если я не накоплю денег на дорогую геномодификацию, то мои дети будут обречены на риск рака и слабоумия, на отставание в школе, на несмываемое клеймо «генетически ущербных»?
— Вот, даже Волди понимает, что в мире свободного ДНК-изменения возникнет генетическая элита… вполне возможно, нечеловеческая элита, – и тогда в обществе заискрит такая враждебность, что расизм, сексизм или брейнизм покажутся цветочками!
А потом Никки впервые увидела журнал мод. И вытаращила глаза на красивых девушек невероятной холёности. Изъянов у этих див не было в принципе.
— Таких людей не бывает, – категорически заявила она.
— Бывает, – улыбнулся Джерри. – Но их нужно долго искать и приукрашивать.
— И зачем вы размножаете их фото? Для выращивания комплексов у других, обычных девушек?
— Вопрос не ко мне, – хмыкнул Джерри. – Этих дивных дев коллекционируют производители модной одежды.
— Стоит ли надевать одежду на таких красавиц, если ты продаёшь её женщинам обычной комплекции и внешности? – недоумевала Никки. – Ведь это прямой… если не обман, то внушение иллюзий!
— Полагаю, леди из журналов мод символизируют мечту других женщин.
— Иллюзия как мечта? – фыркнула Никки, отбросила глянцевый женский журнал и больше никогда его в руки не брала – чтобы, будучи обычной девушкой, ненароком не подцепить комплекс неидеальности.
Но журнал про яхты и автомобили её снова озадачил. Возле многих автомобилей опять-таки красовались девушки в бикини или другой малоформатной одежде. Некоторые кокетливо держали в руках с красными ногтями большие гаечные ключи.
— Зачем возле автомобилей девушки? – спросила Никки.
— Такие машины успешнее продаются, – вновь хмыкнул Джерри.
— Девушки лучше роботов затягивают гайки? – удивилась Маугли.
Джерри долго не отвечал, лишь громко давился и хрюкал.
— Они не прикасаются к автомобилям, они просто стоят рядом! – сумел он наконец выговорить.
— И такие машины продаются лучше?
— Да!
— А покупатели знают, что автомобиль с девушкой ничуть не лучше автомобиля без неё?
— Конечно. А то и хуже.
— Знают и всё равно покупают? Они что – сумасшедшие? – кротко спросила Никки.
...девочка одиннадцатый раз предлагают детям попробовать круглые красные конфетки со вкусом спелой вишни. А почему они не рекомендуют детям сами вишни?
— Ну… реальная вишня заметно дороже этих пластиковых шариков.
— О! Они смогли получить биохимические компоненты вишни так дешёво?
— Нет, конечно. В этих конфетках от вишни одно название – натуральный бренд… Остальное – простенький синтетик.
— Тогда эти полимерные конфетки совсем не так полезны детям, как настоящие вишни!
— Конечно, нет, но славного старичка и ушастую девочку совершенно не волнует детское здоровье. Их цель – отнять у детей побольше карманных денег… – хмыкнул Джерри.
Вот тут-то Никки была шокирована и, кажется, даже перепугалась:
— И этого старого хрыча не сажают в тюрьму, а показывают по телевизору?!
рассказ о борьбе космических империй. Профессор фыркнула:
— Как подобная труха удостоилась гордого имени «научный»? За что такая невыносимая обида науке? В вашем рассказе нет ни малейшей пищи для ума.
— Литература – для души, учебники – для ума. Сахарьян, – вылез Вольдемар с цитатой.
Гуслик хмыкнула в ответ:
— Если автор не способен написать книгу «и для души, и для ума», то не нужно возводить прискорбное бессилие в творческий принцип. И ещё: фантастический сюжет должен хотя бы оглядываться на физические законы. По настоящей Венере ползать в разорванном скафандре нельзя! А книжные герои по ней всё ползут и ползут…
— Если в художественных книгах физике начнут учить, то с тоски помрёшь! – заявил маркиз Гейлорд. – Я люблю читать о космических сражениях!
— Читайте, – мирно сказала профессор. – Но оставьте право другим иметь книги с интеллектуальным зарядом. И не валите их в общий котёл, где уже плавает жидкая чешуя галактических войн.
На повесть Тины-Дракона о любовном треугольнике профессор криво улыбнулась:
— Навсегда актуальная тема. Все мы предаём и предаваемы, поэтому с болезненным интересом относимся к предательству других. Романтические истории обычно повествуют о мучениях любящих сердец, которые никак не могут соединиться. Главная сюжетная проблема – найти убедительную причину, мешающую слиянию сердец. Во времена кровной борьбы враждующих кланов Шекспир легко разделял влюблённых. А сейчас? Смотришь на голливудские сценарии: соединения сердец не происходило, так как герой потерял записочку с номером т-фона и весь фильм её искал. Тьфу!
Робби предложил построить ленточный транспортёр. Но где взять ленту, ролики и мотор? И всё равно мне придётся лопатой нагребать эти кубометры на бегущую дорожку! А одна рука у меня была на привязи – не то чтобы она могла убежать, но всё равно приходилось держать её на коротком поводке.
Робби ничем мне не помог, и это меня потрясло. Он всегда меня выручал!
В то время я была маленькой девочкой, которая читала на ночь «Малыша и Карлсона». Я вспомнила про пылесос, который ел пирожки, и предложила Робби:
— А давай засосём песок в оранжерею насосом. Пластиковые трубы найдём.
Робби снисходительно объяснил, что ничего не получится: пылесос работает только в атмосфере, а на астероиде нет воздуха.
Кибернетический мозг Робби никогда не ошибался.
Именно в тот день я осознала свою принадлежность к роду Хомо Сапиенс. Я поверила в то, что, если хорошенько подумать, – можно решить любую проблему. Это был очень важный день в моей жизни.