В дверь аккуратно позвонили, и я пошла открывать. На пороге был одетый в черное Циньшань.
–欢迎 你 去![1] – бодро поприветствовала его я, внезапно вспомнив три слова из китайского, который я пыталась учить на незапамятном втором курсе.
– 谢谢![2] – удивленно откликнулся Циньшань и вдруг улыбнулся.
Такое я видела впервые, и это, пожалуй, надо было сравнить с чем-то достаточно поэтичным, вроде зацветшей сакуры, но китайские аналоги на ум не приходили.[1] Добро пожаловать! (кит.)
[2] Спасибо! (кит.)
Лис подкрался почему-то уже не из кабинета, а со стороны кухни и сияюще провозгласил:
– Та-дам!
Я вытаращила глаза, в очередной раз проигрывая этот бесконечный покер, где у рыжего типа была колода тузов в рукаве и сразу десяток комбинаций на руках, а я сидела со своими двумя парами очень далеко от истинного положения дел.
– Та-дам? – переспросила я нерешительно.
– Ну вот же, – сказал лис, изображая страшную обиду. – Вот же. Я переоделся, и мы можем идти гулять.
– Хорошо, – почти заикаясь, сказала я. – Очень хорошо. А ты… ты не мог бы быть чуть менее внезапным?
На память пришла виденная недавно забавная картинка с подписью «Будь неожиданным, как лосось в кустах черники». Теперь я точно знала жизненное кредо китайского мастера.
До сих пор не могу понять, почему говорят, что все азиаты на одно лицо. Они такие неодинаковые, что даже страшно становится.
Меня непросто полюбить, потому что люди тоже не дураки, они чувствуют то, от чего ты который раз брезгливо кривишь рот.