Почти одновременно происходят два убийства: первая жертва – молодая любовница министра, вторая – знаменитый журналист, автор глянцевых журналов и ведущий популярной телепрограммы. Гостями его передачи становились известные люди, с которыми он вел себя отнюдь не по-джентльменски, в своих “разоблачениях” не брезгуя самыми скандальными слухами и сплетнями. Врагов он нажил себе немало, и отомстить ему мечтали многие. Все новые и новые убийства сбивают полицию с толку, и круг подозреваемых настолько...
По моим мозговым извилинам носился, безостановочно наверчивая круги, всего один болид: сейчас меня волновало исключительно то, что другие люди могут составить обо мне весьма убогое впечатление.
для женщины нет ничего более бессмысленного, чем претендовать на роль Кассандры. Окружающие привыкли, что мы любим предсказывать неприятности, им до тошноты скучно выслушивать наши пророчества, а потом сопоставлять их с тем, что произошло на самом деле. Не могу не признать: очень утомительно вечно ждать от будущего одни только несчастья. И еще: предчувствия не имеют под собой никакой научной основы, поэтому, вероятно, по-настоящему серьезных трудов в их защиту написано маловато. При всем при том наш жизненный опыт учит, что они нередко сбываются.
– как вы знаете, мне всегда неприятно включаться в работу, к которой уже приложили руки другие.
– Это называется синдромом девственности, и свойствен он обычно людям с кучей предрассудков, ну, скажем так… людям косным и непродвинутым.
Если хочешь установить с кем-то из коллег особые отношения, надо уметь сочетать вежливость с панибратством. Обычно это дает хорошие результаты.
Любовник нынче пошел не тот, что прежде, Гарсон. В нынешние времена и думать забыли о том, чтобы обеспечить даме сердца возможность сидеть сложа руки. Ужин в “Ритце” время от времени – и хватит с нее.
Пока мы выходили из дома Вальдеса и ехали в комиссариат, я продолжала изображать мольеровскую ученую женщину – главным образом чтобы позлить Гарсона. Мне нравилось время от времени выводить его из себя. Иначе мы бы уже давно пришли к такому полному взаимопониманию, что нам не о чем было бы спорить и ему стало бы скучно. Кроме того, он мне подыгрывал, и это мне нравилось еще больше. Нет ничего интереснее для женщины, чем мужчина – отец, друг, муж или товарищ по работе, – который терпит ее насмешки и даже находит в них своеобразное удовольствие.
Заметив, что и мой коллега тоже стал жертвой ненастья, я решила поправить положение, пустив в ход ласку:
– Как у вас сегодня дела, Фермин?
– Ужасно, – пробурчал он. – Голова болит.
– А вы пробовали принять анальгин?
– Пробовал, – огрызнулся он.
– Ну и?..
– Если я говорю, что у меня болит голова, значит, лекарство не подействовало, разве не понятно?
Нет ничего интереснее для женщины, чем мужчина – отец, друг, муж или товарищ по работе, – который терпит ее насмешки и даже находит в них своеобразное удовольствие.
Если бы мы, люди, умели одолевать любовные невзгоды, мы стали бы всесильными, подумалось мне.
По сути, все мы представляем собой весьма переменчивую смесь из того, какие мы есть в действительности и какими нам хотелось бы быть. Человек – нечто среднее, образованное из состояния души и состояния тела, генетики и реальной биографии, эмоциональной сферы и, если угодно, питания.