Рецензии на книгу «Любовь гика» Кэтрин Данн
В семье не без урода
Но что конкретно считать уродством? Кто изобрёл эталоны и где зафиксированы каноны красоты и безобразия? К примеру, вы считаете, что ваш аккуратный рот, небольшие ушки и широко распахнутые голубые глаза - это красиво. А теперь идите и расскажите это африканцу из племени мурси, у которого в губе глиняная тарелочка размером с блюдо для фаршированного поросёнка из бабушкиного сервиза на двадцать шесть персон. Он решит, что вы просто такая страшная, что единственное, что вам осталось - это чувство юмора. И женщины Мьянмы с раструбом духовой трубы на шее, всю жизнь мечтающие догнать и перегнать жирафа, и кенийские мадам с картофельными тёрками в развевающихся где-то в районе колен ушах, с ним полностью согласятся. Китайские женщины с их копытцами-лотосами будут искренне вам сочувствовать из-за ваших лап Годзиллы тридцать седьмого размера, двухсоткилограммовые женщины Мавритании - из-за ваших ничтожных шестидесятикилограммовых шансов выйти замуж, а горбатый карлик-альбинос будет думать, что вам отчаянно не повезло, потому что вы обычный.
Каждый из нас [фриков] уникален. Каждый – штучная вещь. С чего бы мне вдруг захотелось, чтобы мы превратились в ширпотреб с конвейера? Вы все одинаковые, различаетесь только одеждой.
Что-что, а обычность в бродячем цирке Алоизия Биневски не приветствовалась. Под влиянием большого спроса на всевозможных цирковых фриков, Ал и его жена Лил решают поэкспериментировать уже на зачаточном этапе и поставить дело производства уродцев на конвейер. В ход идут любые средства: мышьяк, кокаин, амфетамины, радиевая диета. И результаты, надо сказать, получились весьма необычными и эксцентричными. Так у рассказчицы Олимпии Биневски, старшей дочери владельцев цирка, вполне себе обычной карлице-горбунье с розовоглазой разновидностью альбинизма, появились брат Артуро - Водяной Человек с ластами вместо ног и плавниками вместо рук; Электра и Ифигения - музыкально одарённые сиамские сёстры-близняшки; и Фортунато, ака Цыпа, - внешне обычный мальчик с могущественным телекинетическим потенциалом. Неудавшихся жертв экспериментов закатывали в банки, как маринованные огурцы, и помещали в так называемые Ясли. Надо отдать должность экцентричным родителям - своих "причудок" они любили, хоть и странной любовью.
Но если вы думаете, что перед нами вызывающий гаденькое тошнотворное чувство роман о цирковых уродцах - вы ошибаетесь. По мере прочтения дефекты внешности главных героев просто перестаёшь воспринимать, и кажутся они вполне обычными людьми, которые любят, завидуют, обижаются, страдают. На становление их характеров и особенности поведения скорее повлиял не факт своеобразных внешностных данных, а сам образ кочевой жизни в тесном коллективе, где всё варится в собственном соку. Невозможность иметь привязанности извне, наладить здоровые контакты с миром за цирковыми шатрами. Так, например, талантливейший манипулятор-монополист Артуро не только подчинил себе всю семью, но стал основоположником безумного культа, названного артуризмом в его честь. Приверженцы артуризма осознанно подвергали себя хирургическим вмешательствам удаления конечностей, чтобы внешность не влияла на становление их, как личностей. Вообще роман очень многослойный, затрагивающий множество проблематик: от семейных ценностей до культа личности, от манипуляции сознания до философии индивидуальности, фобии, тайные желания, общественный долг, справедливость морали и многое-многое другое.
Книга прочитана/прослушана в рамках Новогоднего флешмоба 2020, за отличный совет спасибо Татьяне Carcade ; в игре Книжное государство, а также в группах Книжный винегрет и Мир аудиокниг.
… восхищать, поражать, приводить в исступление…
Вы верите, что можно написать мерзкую, жуткую, почти отвратительную книгу о любви? О любви искренней и настоящей? Хотя и странной по всем параметрам. Не верите? Прочтите «Любовь гика» Кэтрин Данн , и, возможно тогда станет понятнее, как такое возможно.
Бродячий цирк. Семейная пара Биневски. Их старый трюк с курицами и правда устарел. Нужна новая идея, что-то такое, что вряд ли кто-то другой сможет повторить. Нужная новая кровь, попросту говоря. И Биневски решаются на немыслимое. Они создают свой собственный цирк уродцев. Да, они в прямом смысле их создают.
В результате немыслимых экспериментов с мышьяком, кокаином, различными амфетаминами и прочей гадостью у Али и Лил рождаются их «причудки»: Водяной Мальчик Артуро, с ластами вместо рук и ног, сиамские близнецы Ифигения и Электра, у которых абсолютный музыкальный слух, карлица Олимпия, ничем особо не выделяющаяся, кроме лысины и горба и Цыпа (Фотунато), что удивительно, один нормальный ребёнок в семье, если не считать дара телекинеза. Остальные так и остались зародышами, законсервированными в банках, вечная боль родителей, а ещё напоминание о том, что уродства выживших не совершенны.
Да, мягко говоря, странная семья. Но, надо сказать, дружная и любящая, сплочённая. Али и Лил и правда любят своих отпрысков, они считают их красивыми, не похожими на других, а те отвечают им искренней взаимность, несмотря на то, что знают причины своих дефектов.
Но время не стоит на месте. Дети растут, а вместе с ними растут потребности, меняется их жизненное восприятие.
Артуро познал славу, он купался в ней, словно в своём аквариуме. И мысль о том, что кто-то приносит денег больше, чем он, его убивала. А так оно и было. Ведь маленький Ципа своим умением перемещать вещи стал намного прибыльнее плавающего брата.
Зато у Артуро было то, чего не было у Ципы - цепкий манипулятивный ум и острое желание быть первым во всём, быть главным. Ну и ещё зависть, тёмная и страшная, потихоньку зарождающаяся в глубинах чёрствой души. Артуро начинает действовать. И это начало конца цирка Биневских.
Совсем скоро от них останутся только воспоминания, да несколько фотографий и газетных заметок, спрятанных на дне старого сундучка Олимпии.
Олимпии, которая была самой обычной из «причудок». Лысая горбатая карлица. Что с такой возьмёшь? И она старалась быть хотя бы полезной, в быту, в работе, если надо утешить. Особенно для Артуро, которого боготворила и ненавидела одновременно.
Но именно Олимпия проделала однажды трюк, который удивил всех. И который помог ей жить дальше и даже стать почти нормальным членом общества. Почти, потому что внешнее уродство не скроешь никакими париками.
И теперь ей придётся выйти на тропу войны, потому угроза нависла над самой главной тайной её жизни.
О чём эта непростая книга? О жизни, о любви, о семье? О зависти, злости, ненависти? О пороках, которые скрываются за утончёнными манерами? О гадостях и мерзостях, которые иногда происходят даже в дружных и любящих семьях? О силе цинизма? О величии власти над людьми? О славе и расплате за неё? О моральных уродах, что скрываются за обычной внешностью, или о гиках, которым нечем прикрыться?
Придётся выбирать между нормальностью и ненормальностью. Вот только как? Ведь Данн опровергает многие каноны.
Ф/М 2019
4/7
Книга, ставшая культом
Мои чувства при чтении «Любви гика» - истории семьи цирковых уродов - можно описать в пяти словах «Фу, какая гадость! Можно ещё?» Природа часто предупреждает яркой окраской об опасности и ядовитости. Обложка книги с сиамскими близнецами ясно дает понять, что под ней все будет за рамками привычного, за пределами стандартов: непредсказуемо, уродливо, странно, невозможно, шокирующе и абсолютно гениально.
Природа вещей такова, что всё неизбежно старится. Книги в том числе. У большинства книг есть свой век - он разный, но он есть. Сюжеты и стиль со временем морально устаревают, теряют остроту и актуальность. Лучшие пробиваются в первый эшелон классики и живут веками, но их не так уж много в общем масштабе. «Любовь гика» из числа долгожителей. Она была опубликована в 1989 году. И если роман по сей день производит мощнейшее впечатление, то 27 лет назад он стал настоящей бомбой. Он стал культом, а его адептами Курт Кобейн, Терри Гиллиам, Дуглас Коупленд, Фли из Red Hot Chili Peppers, Жан-Поль Готье и, конечно, главный фрик-мейкер нашей с вами современности - Тим Бертон. Я убеждена, что 4 сезон «Американской истории ужасов» и мой любимый, закрытый (это такая же боль, как и от брошенного «Светлячка») после второго сезона атмосферный «Карнавал» выросли именно из шатров бродячего цирка «Фабьюлон» семьи Биневски.
Алоизий (звучит уже как нечто радиоактивное) и Лиллиан Биневский пытались спасти доставшийся Алу в наследство бродячий цирк от казавшегося уже неминуемым банкротства. И хоть Лил была звездой арены и несравненной отгрызательницей куриных голов, одного гвоздя программы в ее лице было явно недостаточно. Так начались эксперименты предприимчивых Биневски с запрещенными препаратами, инсектицидами и радиоактивными изотопами, которые Лил принимала во время своих беременностей. Результат оказался превосходящим всякие ожидания! Алоизий любовно называл своих детей «мои причудки». Их первенец Артуро родился с ластами вместо рук и ног и с младенчества стал новым зрелищем - Водяным мальчиком. Потом родились Электра и Ифигения - черноволосые красавицы, сиамские близнецы с двумя туловищами и одном парой ног на двоих. Девочки прекрасно играли в четыре руки на фортепиано. Их фанатки по всей стране приходили на их выступления забравшись по двое в одну юбку и выкрасившись в черный цвет. Третьей (или четвертой, смотря как считать) родилась карлица Олимпия - она была самым заурядным уродом в семье, её особенности не приносили семье доход, всего-то горбунья и альбинос. Олимпии было суждено стать обычной зазывалой и вечной прислугой своего старшего брата. Пятым родился Цыпа. Внешне он был совершенно нормальным. За что чуть не был брошен на пригородной автозаправке, но успел таки проявить себя и остался в семье. Конечно, не все эксперименты были удачны. С цирком ездят Ясли, в которых в формалине плавают те, кто не выжил.
Все дни «причудок Биневски» проходят в дороге и выступлениях, они не знают жизни за пределами цирка. Настоящие инопланетяне на гастролях. Данн наделила своих персонажей внешним уродством, но внутренние изъяны у них как и у всех Нормальных: черная зависть, злость, ревность, соперничество - обычная семья, где дети - коварный и жестокий народ, а те, кто по-сообразительнее, еще и лучшие в мире манипуляторы. Родители же близоруки в своем отрицании, что их чадо может быть сволочью. Сволочью, которая станет бомбой с часовым механизмом. От семьи Биневски останутся одни жалкие ошметки. Олимпия расскажет о них в своем дневнике.
С каждой страницей становится все очевиднее, что эта книга про уродство общества, которое готово быть стадом, лишь бы уйти от своих проблем, не принимать решений, жить по указке, создать себе кумира и до безумия подражать ему. В своем «шатре» Кэтрин Данн расставила кривые зеркала, в которых отражается современность в своем истинном виде, без внешнего лоска. В них все мы гики.
И под занавес моего скромного выступления парочка видео для аутентичности настроя перед чтением.
01:06
Американская история ужасов. 4 сезон. Русский трейлер
03:32Карнавал. 1 сезон. Трейлер
Любовь ли?
Вот что я называю «прокатиться с ветерком». Не возлагать надежд, просто приняться за чтение, ибо обложка примелькалась да так и прижилась на сетчатке глаза, а потом осознать всю серьезность ситуации среди ночи на трети романа… Разумеется, предварительно договорившись с самой собой на пару страничек перед сном. «Фабьюлон Биневски» ворвался в мою жизнь стремительно и шумно: окружил конусами цветастых шатров, предлагающих незадачливому зрителю диковинку, огнями возведенных вручную аттракционов, ритмом шкатулочных песенок и ароматом попкорна… С первых страниц принял в свои объятья и не отпустил ни в привычной домашней неге, ни под мерное девятичасовое гудение чартера, прокладывающего воздушный путь к мечте. Подобную ли книгу стоит брать в отпуск, к соленому бризу и выбеленному солнцем песку? Сильно сомневаюсь и ни капли не жалею.
И сколько бы вас не привлекала яркая картинка, то и дело возникающая в уме при упоминании бродячего цирка, знайте, в этом романе нет ничего разухабистого, шального, вздорного. Искру безудержного веселья здесь так же невозможно найти, как и в несовершенстве человеческого тела, как и в увечии.
Бродячий цирк перешел во владение Алоизию Биневски, или попросту Алу, от отца едва ли не в полном упадке. Кто знает, сумел бы он возродить семейное детище, если бы однажды в цирке не появилась Хрустальная Лил! Изящная платиновая блондинка Лил очаровывала восторженную публику тем, что была гиком, жемчужными зубками перекусывала шеи индюшкам. Разве мог Ал упустить такое сокровище? Скоро за торжественным венчанием в семье артистов Биневски появились дети… Арти, Элли и Ифи, Оли и Цыпа – Водяной мальчик, кисти и стопы которого растут из туловища, наподобие тюленьих ласт; сиамские близнецы с одной парой бедер и ног, виртуозно играющие на пианино в четыре руки; карлица-горбунья и почти нормальный малыш, владеющий телекинезом.
Вздохнули? Прониклись сочувствием к безутешным родителям? Бросьте! Дети Биневски были любимыми причудками Ала, розами в безумном селекционном саду его сознания, а уродства – не горьким ударом судьбы, а вполне продуманным ходом по возрождению цирка. Вынашивая младенцев, Хрустальная Лил употребляла разные запрещенные вещества, от наркотиков до радиевой диеты, и добилась немалого успеха на радость себе, Алу и публике, вечно жаждущей хлеба и зрелищ. Непростую историю бродячего цирка Биневски до финального его аккомпанемента нам поведает Олимпия, карлица-альбинос, единственно дожившая до настоящего времени. Трагедия нынешняя и трагедия минувшего переплетутся плотным жгутом, а читателю лишь предстоит проследить за стремительным разворотом сюжетных линий, нырнуть с головой в невероятную болезненную литературную зыбь.
От этой книги меня крепко потряхивало, знобило и саднило. Традиционно общество осуждает курящих, пьющих, гулящих будущих матерей… С какой же меркой подойти к Алу и Лил Биневски, пытаясь не то что принять, но хотя бы понять их садистко-селекционный подход к собственным детям? Какой довод может служить оправданием людям, намеренно лишившим своих детей нормальной жизни и при этом похваляющимся своей якобы нормальностью? Боже мой, да одно только существование Яслей в цирке чего стоит! Понимали ли Лил и Ал, что даже окружив своих причудков-малышей родительской заботой, они воспитали глубоко несчастных людей? Одарили каждого личной трагедией. Я намеренно говорю о родительской заботе, а не любви, ибо истинной любовью для этих двух безумцев всегда был цирк.
И потому нет ничего удивительного в том, что Артуро, Арти, Водяной мальчик вырос эгоистом, способным на любой гнусный поступок, а с обретением своей философии стал и вовсе чудовищем. Ифи и Элли уже изначально лишены права выбора, своей личной, а не совместной жизни. Оли и Цыпа страдают от недостатка внимания и любви, а потому и очевидно становятся жертвами Арти по собственному желанию. В определенном смысле для меня было приятным открытием, что в финале Оли все-таки решилась на месть, поступила как мать, а не как жертва любви, вечно ищущая тепла и участия. Роман имеет два самодостаточных временных пласта, но я говорю лишь о прошлом, наверно, в силу того, что оно больше меня захватило… Скажу лишь, что в моем восприятии мисс Лик есть ни что иное как современное перевоплощение Артуро, дитя его философии. Новая вариация и страшное перерождение. Минуй нас, боже, встреча с подобными людьми.
Сказать, что в эмоциональном плане роман меня вымотал, не сказать ничего. Гнев, ненависть, отчаяние, жалость, брезгливость, грусть – спектр получился богатым на оттенки. Кэтрин Данн создала образы, к которым нельзя привязать только одно чувство. Неизбежно презрение к Арти мешалось у меня с жалостью (пусть и в минимальных пропорциях), сострадание к Оли с отвращением (не смогла я принять ее жертвенную любовь к брату), сострадание и симпатия к близнецам с непреходящей брезгливостью (не правда ли удивительно, что заботливые родители не заметили ночных визитёров собственных детей?) и, пожалуй, только чистое сострадание к Цыпе, мальчику, способному уберечь от боли любого, но не себя.
Нормальность - понятие относительное и зачастую сильно переоцененное.
Got that freak flow, freak show
Welcome to the circus
Let the leaders lead, preachers preach,
Welcome to the service.
(из песни Timmy Trumpet)
Бывают книги, которые притягивают тебя с первой минуты как только попадутся на глаза, что-то щелкает внутри и ты понимаешь, что тебе это надо. С «Любовью гика» именно так все и было, взгляд зацепился моментально, и чуйка сказала прочитай обязательно, потом задумалась ненадолго и сурово сказала, нет, даже покупай, тебе понравится. Чуйка — это святое, с ней не поспоришь, и вот книга уже стоит на полочке, и вот именно этот момент обладания меня, видимо, несколько притормозил, успокоил желание прочесть немедленно и книга спокойно прождала меня там год, а то и больше. Но это не так уж важно, важно то, что все срослось, и чуйка снова не подвела. Книга оказалась той еще затягивающей тебя внутрь трясиной, она ужасна, но оторваться невозможно, ты кипишь, психуешь, местами кривишься и бормочешь себе под нос что-то непечатное, но переворачиваешь страницу за страницей, ты против собственной воли и желания погружаешься все глубже в повседневную, но столь далекую от нормальности, жизнь семьи Биневски. Как говорится, welcome to the circus.
Но сначала давайте заглянем не в прошлое, а в настоящее, в многоквартирный дом на Карни-стрит. В нем живут три поколения одной семьи, бабушка, мать и внучка. Готова поспорить, что то, что вы представили после этой фразы, максимально далеко от их реальности. Они носят разные фамилии, живут в разных квартирах и только одна из них в курсе их семейных уз. Лил, бабушка, бывшая красотка и звезда цирка, уже давно отпустила свою крышу в свободное плавание и живет в каком-то своем мире, день за днем невидящими глазами пялясь в телевизор. Оли, ее дочь, альбиноска-карлица-горбунья, которая работает на радио, благодаря отлично поставленному голосу, следит за жизнью своей дочери и в основном вспоминает свою жизнь до катастрофы, навсегда уничтоживший все и всех, что было ей дорого. Миранда, дочь Оли, воспитанная в приюте, художница с небольшим физическим уродством, у нее есть хвостик, но она пользуется им как экстравагантной диковинкой, выступая в необычном стриптиз-клубе. Однажды в ее жизни появится мисс Лик с щедрым и необычным предложением. И Оли в попытках защитить свою дочь придется сблизится с ней, попутно рассказывая нам историю своей жизни.
А жизнь у нее была, мягко говоря, необычная. Родилась она в семье потомственных циркачей Биневски, что изначально стало приговором не только для нее, но и для всех ее братьев и сестер. Представления цирковых уродцев всегда поражали меня людской жестокостью, в том плане, что общество не особо-то развивается в этическом плане, нам все еще как и века назад надо лишь примитивное хлеба и зрелищ. Пойти и заплатить за то, чтобы взглянуть на самого толстого мужчину на свете, девочку, покрытую чешуей змеи или сросшихся сиамских близнецов, взглянуть и с облегчением вздохнуть, мол повезло мне все же, я то нормальный... Вообще о нормальности тут можно говорить и говорить, я люблю повторять, что нормальность понятие относительное и тут это видно во всей красе. Например, взгляните на надпись над банками в цирковом мини музее, в которых содержатся тела детей-уродцев: ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ СУЩЕСТВА. РОЖДЕНЫ ОТ НОРМАЛЬНЫХ РОДИТЕЛЕЙ. Да?? От нормальных? Тут дело в том, что считать нормальным. Физические дефекты? Тогда да, Лил и Ал Биневски абсолютно нормальны, физически правильно развиты и даже красивы.
Но вот нормальными я бы их не назвала даже с большой натяжкой, то, что они сделали, для меня уму непостижимо. Одно дело насобирать людей с дефектами для шоу-уродцев по всей стране, а другое дело целенаправленно рожать одного за другим, всеми способами пытаясь сделать их максимально далекими от нормы. Арти — мальчик с плавниками вместо рук и ног, Ифи и Элли — сиамские близняшки, сросшиеся в поясе, Оли — карлица, горбунья и альбиноска, Цыпа получивший стандартную внешность и паранормальные способности, и это только выжившие дети. Честно говоря, для меня все это попахивает нацистскими экспериментами над людьми. И тем сильнее меня бомбило, когда родители толкали пафосные речи о ценности семьи и семейных уз и о родительской любви. Какая нах любовь и семья?! Вы их выводили как породистый скот с определенными и вполне четко оговоренными целями, вы хотели возродить цирк и заработать, ничего более! И дети, растущие в таких условиях становятся ненормальными не из-за своего внешнего вида, они ненормальны внутренне именно из-за среды, из-за окружения, именно отсюда у них уже вышедших из детского возраста эта болезненная тяга к инцесту, проституции, сексуальным извращениям и другим не менее интересным вещам.
Но не только Биневски ненормальны, ненормальны и те, кто посещает их представления, что довольно быстро понимает Арти, старший сын, которого природа не обделила умом, а вот с моралью у него как и у всех Биневски плохо, он эгоист до мозга костей, поставивший себя на пьедестал, создавший секту, в которой он ненормален со знаком плюс, а не минус, ему не надо сочувствовать, ему надо завидовать. И толпы его почитателей, подражателей, фанатов подтверждают это. До чего же способны дойти люди в слепом подражании сильной личности! Толпа, стадо, которому нужен пастырь, который скажет как правильно жить и умирать, вот от этого реально страшно, сколько в мире всяческих сект, сколько фанатиков, верящих, что они могут насильно осчастливить других и только они живут правильно. На примере артурианства автор отлично показал управляемость людей, их ведомость, стадное чувство, слабость, любая самая бредовая идея может сработать, если тот, кто ее пропагандирует достаточно силен, умен и харизматичен, и это действительно страшно.
Еще один яркий представитель внешне нормальных, но глубоко неадекватных людей это та самая мисс Лик. Вот уж страшнее уверенного в своей правоте фанатика только фанатик, наделенный деньгами или властью, что подчас одно и тоже. Причем с точки зрения закона она ничего не нарушает и выйди ее делишки из подполья, максимум, что бы ей грозило это дурная слава. Обделенная женской привлекательностью, она смогла многого добиться в жизни, унаследовав фирму отца, она не только единолично возглавила бизнес, но и продолжила его развивать и преумножать богатство. А еще она свято верит, что любая женщина способна на очень многое, если ее не отвлекает собственная красота и мужское внимание. Большая грудь, миловидное личико, роскошная копна волос - все это зло, превращающее умного, теоретически успешного человека в объект эксплуатабельности мужчин. И она находит способ помочь бедняжкам, нет она никого не убивает, не принуждает физически, но сила денег очень велика и может убедить в правильности того или иного действия очень многих, как говорится, купить можно все и всех, вопрос лишь в цене...
Отличная книга, заставившая меня о многом задуматься. Если не боитесь мерзких подробностей и вас не смущают истории без положительных персонажей, рекомендую.
– Тебе не снятся кошмары? – однажды спросила я. – Не страшно читать такое на ночь? Эти книги пишут специально, чтобы пугать.
– Совсем не страшно. Их пишут нормальные, чтобы пугать нормальных. Знаешь, кто эти чудища, демоны и злые духи? Это мы. Мы с тобой. Мы являемся нормальными в кошмарных снах. Тварь, что таится на колокольне и загрызает до смерти мальчиков-певчих, – это ты, Оли. Тварь, которая обитает в шкафу и выпивает жизнь спящих детишек, – это я. Шорохи в придорожных кустах, странные вопли в ночи на пустынной дороге, леденящие кровь одиноких прохожих, – это наши близнецы поют гаммы, пока ищут ягоды. И не надо качать головой! Эти книги многому меня научили. Они меня не пугают, потому что они обо мне. Переверни-ка страницу.
Прочитано в рамках игры:
"KillWish" 2/5
Девочки, Аня Grechishka и Лана Lanafly , ловите очень запоздалый привет)) Машуль Tsumiki_Miniwa , жду впечатлений, надеюсь тебе тоже книга придется по вкусу)
"Такой же, как ты!"
"Женщины, работающие в цирке на любой должности – будь то танцовщица со змеями или продавщица попкорна, – ВСЕ ДО ЕДИНОЙ обязаны красить волосы в рыжий цвет яркого, но (по возможности) натурального оттенка."
Издательские предпочтения - предмет тёмный, исследованию не подлежит. Да и вряд ли найдётся рациональное объяснение, почему культовая, зачитанная до чёрных дыр ценителями нестандардных форм самовыражения, "Geek Love" появилась на русском только намедни. (Есть подозрение, что непоследнюю роль сыграло то, с каким эпидемическим восторгом сограждане приняли специфический уют перенасыщенного схожими архитектурными излишествами дома, который построила М. Петросян, и озаботились судьбой странных детей Р. Риггза - но что-то я больно подозрительная в последнее время.) Смена статуса эстетической примочки для горстки выпендрёжников, склонных к нецелевому применению языка потенциального противника, на звание бурно обсуждаемого бестселлера - сути не меняет. Это по-прежнему дискомфортная книга с высоким порогом вхождения - категорически не рекомендуется впечатлительным беременным слабонервным защитникам прав животных и человека младше 18 лет вне зависимости от расстановки знаков препинания. Что не может не вызывать желания немедленно пройти фейс-контроль. Ну и, как водится, получить совсем не то, что ожидаешь, проникнув за заветную дверь.
Что именно я рассчитывала увидеть в этом тексте - приберегу для беседы с воображаемым психотерапевтом с применением неловких эвфемизмов и демонстрацией на куклах. Расскажу о том, что увидела. Историю блистательной цирковой семьи Биневски рассказывает самая никчёмная из них - лысая и горбатая карлица-альбинос Олимпия. В семье не без урода - это про неё. Её скучный классический горб безусловно проигрывает в сравнении с изящными формами ластоногорукого старшего брата, а лягушачья улыбка и розовые глаза не годятся даже на то, чтобы оттенять невероятную красоту талантливых сестёр сиамских близнецов. В прекрасном саду, на разведение которого положили жизнь её родители - Невероятный Ал и Хрустальная Лил - бедняжка Оли - что-то вроде неприхотливого многолетника среди вычурных экзотов. Средний ребёнок со средними способностями в большой амбициозной семье, претендующей на окончательную уникальность. Не имея возможности ни летать под куполом в свете прожекторов, ни ползать по-тюленьи, не способная вызывать не только любовь, но и настоящее отторжение ("во мне нет ничего особенного, чтобы кому-нибудь захотелось убить меня"), она наделена звучным и гибким голосом, что делает её подходящей кандидатурой для заманивания публики. Именно её выбирает оракулом для своих идей Кэтрин Данн, наделяя рассказчицу вторичными признаками альтер-эго вроде неброских автобиографических элементов, и предлагает читателю взглянуть на мир с высоты 36 дюймов, через тёмные очки, не пропускающие болезненный солнечный свет.
Это не эскапизм, как уход от реальности, а способ заставить саму реальность скривиться от отвращения к самой себе. Олимпия станет проводником в причудливом лабиринте сложной системы зеркал, расставленных автором. Отсылающий ко всем возможным клише, мир-театр преобразован в мир-шапито, где люди: девочки-обезьяны, мальчики-аллигаторы, вереницы сменяющих друг друга великанов и толстяков - ну да, рядовые актёры, статисты и кордебалет, и выйти за рамки назначенного амплуа - практически невыполнимо. Олимпия расскажет, на какие жертвы готовы клинические неудачники, "простофили, нытики, приставучие паразиты и добрые люди", чтобы рассчитывать на мало-мальскую роль в этом спектакле - не только "принять базовый минимум по пальцам", но и "отрезать хвост по самые уши". И что не надо обладать сверхспособностями, чтобы манипулировать созданиями, стремящимися любой ценой избавиться от боли и неуверенности в себе. Олимпия подарит сомнительную надежду, наглядно продемонстрировав, что единственный способ для Калибана обрести своё предназначение - исхитриться самому породить Миранду (но это, кажется, спойлер). Олимпия научит смирению (довольствоваться жизнью в кухонном шкафчике под раковиной), бессмысленно жертвенной любви и отчаянно "невнятной молитве безбожников": "Нет, не надо, пожалуйста, нет, не надо".
Недобрая книга, которая поначалу убаюкивает архаичными повествовательными интонациями семейной саги, завораживает острой афористичностью и ослепляет балаганной трескучей мишурой. Но постепенно начинает претендовать на высшее правдоподобие, походя выбивая табуретку из-под самой выстраданной идеи гуманизма - равноценности (да и просто ценности) каждой человеческой единицы. «Правда – это всегда оскорбление или шутка. Ложь обычно изящнее и тоньше. Мы ее любим. Природа лжи – доставлять удовольствие. Правда не озабочена чьим-то удобством». Ничего такого уникального в вас нет, сколько бы вы не пытались доказать обратное эпатажным поведением, радикальным цветом волос, приверженностью к экстремальным видам спорта и жизни в дикой природе, беспомощными творческими потугами, дальними странствиями или чтением провокационной литературы для "иных" - спасибо, Кэтрин, но это не та правда, которую хочется почерпнуть со страниц книги про цирковых уродов.
"Рыжие с облегчением вздохнули и вернулись к воздушным шарам, попкорну и продаже билетов."
Здоровый ребенок – горе в семье
Книга еще до того, как появилась на полках российских магазинов, привлекла мое внимание и намертво затесалась в список ближайших покупок, потому что сюжет и обложка обещали мне Шоу уродов господина Араси в прозе. Сложно сказать, почему различные патологии не только пугают, но и притягивают взгляд. Чтобы проняло до глубины. Вызвало бурю эмоций. Разорвало мозг. С такими персонажами это почти наверняка.
И «Любовь гика» в этом плане не разочаровала, хотя большая часть впечатлений сводится к последнему пункту, холодному поту и даже ужасу, что со мной вообще бывает очень редко. Но с этим романом иначе никак – он больной от корки до корки. Пятизвездочный, великолепно увлекательный, но – больной.
Все началось с «гениальной» идеи Ала Биневски. Почему, подумал он, раз садоводы выигрывают на мутации розочек, мне не устроить такое же с детьми. То-то будет шоу, народ валом повалит! И его женушка Хрустальная Лил обеими руками за. Специальные химические диеты, и вуа-ля – Артуро с отростками вместо рук и ног, сиамские близнецы, лысая горбунья-карлица (наша рассказчица Олимпия), загадочный Фортунато… И это только те, кто выжил. Стоит отдельного упоминания появление Фортунато. При рождении он выглядел как обычный малыш, что вызвало у Ала и Лил неподдельное горе. Они даже хотели избавиться от него. И избавились бы, не прояви он свои способности.
Отношение родителей к своим детям творит удивительные вещи с их психикой. Каждый с рождения получает внушение: он – не урод, вовсе нет. Каждый ребенок Биневски – уникальный (и запланированный – скажите спасибо!) экземпляр, совершенно особенное существо. Карлицу Олимпию даже слегка укоряют – родительское разочарование, всего-то лысина и горб, хорошо еще, что оказалась карлицей. Так что неудивительно, что в конце концов повзрослевший Артуро, извечный гвоздь программы и расчетливый тиран, прибравший к рукам весь цирк, делает незатейливый вывод: быть нормальным – дрянное дело. Нормальные – разве что не пресмыкающиеся, готовые преклоняться перед ним, высшим существом. Артуро гениальный манипулятор, тут следует отдать ему должное, и вскоре страну захватывает артуризм – жуткое сектантское движение, проповедующее избавление от «лишних» частей тела (то есть всего, кроме туловища и головы).
То, что считается недостатками у дураков, на самом деле – великий дар.
Историю семьи Биневски рассказывает Олимпия, спустя годы столкнувшаяся с еще одним человеком, нашедшим благо в увечьях. Якобы привлекательные особенности – отвлекающий фактор, мешающий развить свои способности. Под влиянием этой особы находится человек, который дорог Олимпии, и она решает остановить ее во что бы то ни стало.
Оторваться от книги невозможно. Внутрисемейные противостояния захватывают, от больной философии, разлитой по страницам, становится не по себе. Персонажи описаны изумительно, особенно Олимпия с ее противоречивыми чувствами. И, самое главное, во время чтения и после есть над чем серьезно задуматься.
Единственный недостаток романа, на мой взгляд – концовка, но только в сочетании с изложением от первого лица. Но даже эта, серьезная по моим меркам шероховатость, не смогла заставить меня снизить оценку даже на половину балла. Слишком увлекло, слишком понравилось в целом.
Так что книгу от всей души рекомендую. Если, конечно, вы готовы погрузиться в ее извращенный мир.
Мне сложно говорить об этой книге, ни разу не процитировав Пи-Орриджа: его (её) вечную мантру о том, что тело не священно, что его можно и нужно преобразовывать, что оно — дешевый и тяжелый чемодан, взваленный на человеческое сознание. Нешуточный цинизм звучит в этих словах, пусть и подкрепленных делом, рядом с этим романом, где фабрикация тел и их купирование поставлены на поток. Или вот еще — боготворимая мной картинка, на которой обнимающий уробороса гермафродит заявлял: «реальность мне кажется скорее глаголом во множественном числе, чем существительным в единственном». Кэтрин Данн не оставляет шанса подобной метафизике.
С одной стороны, она катком проехалась по семейным ценностям: здесь и мать, приходящая в ужас от того, что ее ребенок может родиться нормальным, и семья, в которой все нежно заботятся друг о друге — лысая горбунья носит на руках рыбообразного братишку, сестры исполняют в четыре руки «Лунную сонату», сидя на стульчике одной общей жопой; здесь и преломление представлений о том, какого успеха хотят родители для своих детей. С другой стороны, этот гротеск занавешивает живую и откровенную историю — за ширмочкой лилипутской любви оказывается невыносимый груз вещей, которые дано понять даже тем, кого герои книги презрительно называют нормальными. Олимпия утверждает, что настоящим фриком нужно родиться; ручаюсь, что, протирая банки со своими консервированными старшими братьями и сестрами, она думает по-другому. Потому что, хоть смерть и помещает фрика окончательно в противофазу со всем живым, розовощеким и здоровым, она снимает с фрика множество обязанностей, которые и отличали его от зрителя.
Надо все-таки заметить, что этот мудро-безумный роман так же далек от какого-нибудь «Дня рождения Инфанты», как далека паства Артуро от своих джонстаунских прототипов, а главные герои — от каких-либо возможных прототипов вообще. И при этом их, существующих в дважды ирреальном мире — 1) собственной инаковости, 2) бурлеска и карнавала — так тяжело от себя оторвать. Похоже на то, как если бы, глядя на рисунок детсадовца, вы вдруг обнаружили, что вот этими двумерными человечиками он зашифровал всю вашу жизнь.
Обычно читать предисловие в книгах мне не очень нравится, но в данном случае произошло исключение. Прочитав предисловие, я как-будто стала ближе с автором и поняла еще тогда, что сама книга мне понравится.
Думаю про сюжет все и так знают. Семейная пара Биневски решили пойти на все, чтобы их цирк процветал. Женщина принимала различные вещества во время беременности, чтобы рождались необычные дети. Внешне они необычны и жутковаты, а внутри обычные люди с такими же проблемами и эмоциями. Также стоит отметить, что в книге затрагивается вопрос взаимоотношений родителей и детей.
Единственное, мне показалось, что где-то после 300-х страниц сюжет слегка затянулся. И между прочим отметка 18+ стоит на книге не зря, поэтому несовершеннолетним, а также беременным и впечатлительным людям читать не стоит. Действительно описано много неприятного, но лично мне порой хочется почитать что-то гаденькое (хоть и не часто).
История произвела на меня большое впечатление. Говорю сразу, далеко не каждому понравится данное произведение. История странная, местами жуткая, но в тоже время завораживающая. Слог автора хоть и простой, но умеет удержать внимание. Это книга, которая надолго останется в моей памяти.
Такая любовь
Вообще, очень ванильно. Для меня, во всяком случае. Но при этом данн реально пишет об ужасных вещах, о кошмарном насилии над детьми, начиная буквально с зачатия. И, пожалуй, эта ее легкая, ненавязчивая, чуть ли не сказочная, с прибаутками манера изложения импонирует лично мне намного больше того же паланика, от которого у меня, чем дальше, тем больше, впечатление: "Тужились мы, тужились, чтобы сотворить некое страшное ужасие. Ну как, вам еще не страшно?" Не страшно, блин.
Причем, когда читала гиков, то постоянно вспоминались "невидимки" паланика из-за яркого контраста. У него герои немыслимо уродуют и калечат и себя, и других, и наконец звучит обвинительная речь в адрес родителей. Мол, они виноваты в том, что творится с их взрослыми детьми. А виноваты они, как оказывается, по большей части в холодности, полнейшем равнодушии и неприятии сущности своих чад. И, по уму, это так-то вовсе не повод крушить весь мир, но герои у паланика патологичны не только из-за родительского отторжения. У них явно серьезные проблемы с психикой, помимо семейных проблем. Ну, или надо сказать "спасибо" воле автора.
А у данн, напротив. Родители действительно чудовища, а не банальные холодные обыватели-эгоисты, мыслящие зашоренно, с оглядкой на "что же подумают соседи". Но при этом они искренне любят тех, кого изуродовали. Постоянно внушают детям мысли об их избранности и неповторимости. Не устают повторять, как они их любят, любят, любят. Не стесняются и не прячут их в темном углу подальше от людских взглядов и шепотков. И маленькие франкештейны безоблачно счастливы до поры до времени, считая себя избранными и особенными, пока реальный мир не начинает грубо вламываться в их исковерканный раек.
Кто сказал, что стокгольмский синдром не случается в семейных отношениях? Еще как случается. Можно творить со своими близкими по-настоящему кошмарные вещи, но не забывать повторять о своей любви, и жертва станет боготворить своего мучителя. Это так легко можно проделать и с ребенком, и со взрослым.
И неважно, как искалечена жертва: изнутри или снаружи. Люди из "нормального" мира в любом случае рано или поздно становятся врагами, потому что он не такие, потому что для них это шоу уродов, потому что они брезгуют и ужасаются. Место гика на арене цирка, среди себе подобных, и этого не изменить, так же, как белой вороне никогда не стать своей в стае черных.
Но не стоит сильно жалеть франкенштейнов. Они могут возжелать переделать мир под свои стандарты, и при наличии определенных талантов и желания чудовищный результат гарантирован. А если в их рядах появится существо, хотя бы внешне не отличающееся от нормы, то его судьба предрешена. Он назначается крайним, потому что как раз он теперь в меньшинстве. Именно так и происходит в семействе биневски, что в конце концов приводит к трагедии.
Еще данн затронула интересную тему. Что важнее: сохранять свою непохожесть и идентичность; или надо кромсать самое себя либо до общепринятых норм, чтобы влиться в общую людскую массу и быть принятым большинством; либо уродоваться до инопланетности, чтобы ощущать некую избранность. Быть таким, как все, или непохожим ни на кого? Четкого ответа в книге нет, впрочем, как и в жизни. Каждый делает свой выбор сам, если только он не жертва манипуляций и махинаций извне.
Ну, и перерождение жертвы насилия из семьи биневски в монстра по отношению уже к своему ребенку показано очень даже наглядно. Очень трудно, даже бросив, даже отказавшись от присутствия в жизни близкого человека, принять чужой выбор. И борьба за душу и тело дочери между одной из биневски и чокнутой богачкой не выглядит материнским самопожертвованием. Этот поединок больше похож на мафиозные разборки за влияние на районе. Впрочем, в результате выигрывает жертвенная овечка, не подозревающая о творящихся страстях, но в финале получающая свободу.
От ненормальности до нормальности один шаг и наоборот
В противовес предыдущей прочитанной книги о светлом и добром, это произведение кажется гнилой язвой. Так тут извращено понятие семейных ценностей и традиций. Мальчик Артуро у которого вместо рук и ног ласты, горбатая карлица, сиамские близнецы, телекинетик, а также еще некоторые неудачные продукты, плавающие в формалине - все они, не персонажи какого-нибудь "Обитель зла", а дети мозговитых родителей. Решив спасти от банкротства свой цирк, Ал и Лил Биневски начинают эксперименты со всякими вредными веществами, надеюсь получить оригинальных детей и сделать из них звезд сцены. Ведь все необычное всегда привлекало людей, и они стекаются поглазеть на ошибки природы, как пчелы слетаются на сладкое. И да, афера удалась! Теперь перед нами история жизни этой необыкновенной семейки, рассказанной от лица карлицы Олимпии. Ячейка общества, где здоровье и нормальность в общепринятом понимании большое горе.
Произведение незаурядное, шокирующее, неприятное, но скрыты в нем всем известные вопросы и проблемы. Что страшнее внешнее уродство или внутреннее? А может физические отклонения вовсе и не отклонения, просто надо выйти за рамки привычного и расширить свое сознание. Биневски вон вроде бы счастливы, зарабатывают себе на жизнь просто лишь тем, кем они являются. Но я такое понимать не хочу, эта книга очередное доказательство, куда может приплыть человечество, дай ему полную свободу. Почему бы вот не изуродовать свое потомство на поколения вперед ради денег и обставить это как оригинальность, индивидуальность и прочее бла бла бла. Главное убедить себя, что синий это розовый, и все будет гуд. И люди здесь, такие люди. Внешность лишь оболочка, а в скорлупе скрыто самое обычное и знакомое всем нам. Жажда денег, благополучие, ненависть, любовь, ревность, зависть... Артуро - тюлень, любимец публики и семейства, словил хорошую такую звезду. Давно у меня не было такого отвращения к персонажу. За что, его так облизывали с ног до головы мне не понятно. Самое противное, это без сомнения, уродство души. Но вот же парадокс, как люди любят тянуться к таким личностям, а те и рады, звезда расцветает во лбу все больше и больше. Отсюда всякие "артурианства" и вырастают. Или вот еще тема романа, банальная банальность, быть как все это вполне разумно, но как же скучно. Гораздо интереснее развивать в себе индивидуальность и непохожесть на других. Только тут и это возведено в целый культ. Стандарт мешает человечеству, настоящая красота это очередное отклонение, это путь к развитию. Повторяй себе, ты не такой как все(с). А вот толку то? Опять же куда только кривая людей не выведет.
"Любовь гика" вещь ядовитая, новых горизонтов не открывает, к сожалению, повторюсь, все до боли знакомо. Просто обернуто в провокационный антураж, книга яркая как декорации цирка, чтобы сильнее проняло, кольнуло и вывернуло. Книга-перевертыш, в которой все наизнанку. Это королевство кривых зеркал, философия которых может хорошо проесть ваш мозг, здесь свои эстетические законы и этические понятия. Осторожно! Радиоактивно!
Дурдом на колёсиках или распад радиоактивного семейства
Ну и семейка! Циркачи-ловкачи. Красотка мама, удалец-молодец папа, и весьма необычные дети, используемые родителями в качестве рабочей цирковой силы. Самые страшные уродцы в этой семье - мамаша и папаша Биневски. Внешне совершенно нормальные, но на всю голову убогие. Это ж надо додуматься до такого...воимя возраждения былой славы своего семейного цирка травить жену и будущих детей (соответственно давать травить себя и своих будущих детей), чтобы рождались уродцы, посмотреть на которых будут приходить толпы людей. Нормальный, в смысле совершенно обычный внешне, здоровый ребёнок в этой семье - большое горе и повод, от этого ребёнка избавиться. Чем более шокирующе, необычнее, страшнее внешние отклонения отпрыска, тем это больший повод для радости в семье Биневски. В этой семье даже даже горбатая, лысая карлица альбинос Олимпия - заурядное создание, огорчение для родителей, ибо слишком нормальная. А "всего лишь" поросячий хвостик у младенца вообще тьфу...не стоит и внимания. Быть нормальным (внешне) для Биневски самая страшная кара.
Звезда и общий любимец (почти) всей семьи и не только - водяной мальчик Артуро, у которого вместо рук и ног ласты. За что его так горячо любили лично мне не открылось. Мне хотелось его шандарахнуть об стену десятки сотню раз на протяжении чтения книги. Тиран и самодур. Вот ласты ластами, но настоящее уродство этого засранца сидит в него внутри. А уж когда в повествование пришло "Артурианство", об этих стадах, идущих за великим Водяным Человеком и совершающих просто немыслимое, читать стало откровенно неприятно, я то и дело хваталась за голову, закрывала глаза и шумно выдыхала.
Кто в нашем мире нормален, а кто нет, и где кончается норма и начинается уродство, нужно ли быть нормальным, хорошо ли это, или надо выделиться любой ценой? Быть как все - тюрьма, серость и нежизнь? Уродство - путь к свободе?
Страшнее всего, конечно, убогость души и ума, а его не всегда видно сразу и невооружённым взглядом.
Как-то скомканно вышло, но я и не могу собрать в кучу мысли по поводу этой книги. Прошло три недели как я её прочла, а до сих пор ещё не переварила. И не могу сказать, что она меня поразила и это открытие года, must read или что-то в таком духе. Но она явно оставляет после себя потребность в обсуждении.
Жизнь - как бесконечное вращение на нарядной карусели - вечный вихрь огней, музыки, смеха, движения. Дом под которым не скучный фундамент, а колёса (кто хоть раз в жизни не мечтал о таком передвижном жилище!) Дружная артистическая семья - предприимчивый, уверенный в себе папа, ласковая, хозяйственная, нарядная мама, дети...
О детях вы, небось, в аннотации читали. Парнишка с конечностями в виде тюленьих ласт, музыкальный дуэт прекрасных сиамских близнецов, карлица-горбунья-альбинос и младшенький красавчик-тёмная-лошадка. Родители счастливы, что дети у них такие нестандартные. Ещё бы, ведь они сами делали всё, чтоб на выходе получались такие уникумы. Малыши, которые по каким-то причинам не выжили, все тоже очень необычные, в этом любой может убедиться, они плавают в формалине на радость зрителям. Да, потомки Биневски зарабатывают своей внешностью даже после смерти.
Чтобы произвести неизгладимое впечатление на читателя достаточно было бы обозначить оба полюса, о которых я писала выше. Мог бы получиться вполне самодостаточный рассказ. Но автору хватило таланта и фантазии на роман, в котором уродливое и прекрасное, трепетное и жестокое образовали ни на что не похожий сплав. Она создала мир, живущий по совершенно другим этическим и эстетическим законам. Нужно принять из авторских рук призму, сквозь которую предлагается смотреть на происходящее, чтобы заметить, какими изящными и аристократично тонкими могут быть ласты, прочувствовать сексуальность сиамских сестёр, у которых общая нижняя половина тела.
Смотреть на Биневски из привычной системы координат всё равно, что читать "Лолиту", представляя на месте Ло собственную дочь. Можно, но зачем. И дело тут не только в отношении к уродству и красоте, а в искажённой морали вцелом. Сволочь по любым меркам здесь, пожалуй, только парень-манипулятор, да ито, не все герои так считают.
В этом романе идеально сочетаются сюжетность и смыслонаполненность. Как бы это банально не звучало, книга о многом заставляет задуматься. Ну, например о границах родительской любви, ответственности родителей за судьбу их детей и об ожиданиях, которые возлагаются даже на пока нерождённых сыновей и дочерей. Способна ли любовь родителей искупить все родительские ошибки. Чем её измерить, ведь иногда непонятно любят Лил и Ал своих причудок, реализовывают через них свои амбиции или всё вместе.
От темы родителей легко можно перейти к теме бога-творца и вообще религии. Ведь и необычная импровизация на тему непорочного зачатия имеется, и совершенно искажённая тема мессии. Да и родители Биневски, решив целенаправленно воздействовать на внешность будущих детей как бы уподобляются богам. Это легкомысленные, безумные, недальновидные карнавальные боги, однако они истинные художники, потому что создавали не по образу и подобию своему, а творили новые, причудливые формы.
Довольно интересно раскрыта тема отношения общества к необычным людям. Данн проговорила то, о чём обычно молчат: человек, имеющий серьёзный физический изъян нередко считается обычными людьми кем-то вроде святого, потому что он как бы не в состоянии искушаться и, соответственно, грешить. А он в состоянии, ещё как в состоянии, по крайней мере не меньше, чем тот, у кого всё на месте и ничего лишнего не выросло.
А самая интересная, на мой взгляд метафора - это метафора индивидуальности. Каждый хочет быть не таким, как все каждый лелеет свою неповторимость, и не каждый хочет задуматься над тем, что заметные отличия могут быть восприняты как нечто ненормальное. Быть таким, как все гораздо удобнее и безопаснее для жизни. Но мы не выбираем быть нам индивидуальностью или не быть, сколько бы восторженно-мотивационные статейки не убеждали нас в обратном. Наши фирменные душевные отличия или их отсутствие - это дело природы. Потому что, перефразируя Олимпию, подлинными индивидуальностями, как и подлинными уродцами не становятся, ими рождаются.