Рецензии на книгу «Синий фонарь» Виктор Пелевин

Если театр начинается с вешалки, то книга, наверное, с аннотации. И хоть я и даю себе зарок не читать их, всё равно робкая надежда, что попадется, наконец, не жуткий спойлер, а что-то интересное, пересиливает. Здесь же меня просто сбило с ног и протащило по асфальту: книга была издана в 1991 году, я тогда еще с бантиками в детский садик ходил, и называют ее "первой книгой молодого писателя". Умилило, честное слово. Оказывается, не только толстые депутаты тоже ходили с бантиками в детский сад, но и мастодонты отечественного литпрома были "молодыми и талантливыми". Даже хочется смахнуть скупую слезу, честное слово.

Собственно, Пелевина я в своей жизни читал мало... ммм... так, навскидку, одну книгу. И долго потом не мог вспомнить, за что ж она мне так понравилась. Похоже, что вспомнил, и это в свою очередь тоже очень по-пелевински: забыть данность, воспринять данность как сон, принять повторение данности на уровне дежа-вю, вспомнить, ужаснуться, через какое-то время снова забыть и терзаться чем-то неясным. Не знаю, на что похоже его нынешнее творчество, но от раннего у меня конкретно так сорвало крышу. Такой мощный поток экзистенциального бреда, в лучшем смысле этого слова, переплетающиеся и взаимопроникающие друг в друга реальности, что хочется восхититься умению это всё как-то удержать на границе яви и сна, не скатываясь в откровенно упоротую хрень.
Это сборник рассказов - самых разных и непохожих, но тем не менее объединенных какой-то не с первого раза уловимой внутренней композицией. Время от времени проскальзывают общие микро-сюжеты, намеки, персонажи, усугубляя то ощущение нереальности, которое сопровождает читателя от одной страницы к другой всё сильнее. Я даже не могу сказать, есть ли здесь хоть немного фантастики как таковой - в том понимании, к какому мы привыкли. Вот тут, вроде бы, можно увидеть легкое фантастическое допущение на уровне мифологического сознания, а здесь - скорее, магической реализм, а еще где-то - налет ненавязчивой мистики, а то и вовсе альтернативной истории, а то и вовсе: посмотрите налево, там вы увидите башни из стереотипов и снов, посмотрите направо - там притаились мухоморовые приходы и детские иллюзии, посмотрите прямо и увидите стремительно надвигающиеся на нас кошмары фантазмо-философии в духе Кастанеды.
Иллюзии, взгляд на всё через кривое зеркало - сотни любых иных синонимов. Но знаете, что самое главное? Да, это может быть наш мир с точки зрения цыпленка или сарая, это может быть сон, компьютерная игра или посмертие, вторгающиеся в явь и частично замещающие ее. Это может быть какой угодно сюр, вырастающий из перестроечной действительности и носящий некий оттенок устаревшей социальной проблематики. Но все эти двойственные реальности не становятся менее реальными только лишь потому, что их кто-то когда-то назвал сном. Или бредом. Или иллюзией.
Всё реальное - иллюзорно. И всё иллюзорное - реально. Пусть это иногда и кажется чем-то жутким. А истину при желании можно найти где угодно и в чем угодно, но это будет только твоя истина.

ПС: Я читал "Затворника и Шестипалого", восседая на неустойчивом барном стульчике в дешевом Сушивоке, ожидая, когда и без того неторопливые повара накрутят мне четыре кило роллов, из динамиков грохотал непередаваемый компьютерный транс, удивительным образом попадая своим темпом под сюжет происходящего в рассказе, будь то философские терки или побег от богов бройлерного комбината. Мне было так хорошо, что хотелось опять сдохнуть. Плюс один в список прекраснейших моментов моей жизни после жизни. Плюс одно произведение в любимые.

Странно, что в современном мире имеют место быть дефибрилляторы. Нет, серьезно, к чему они? На мой взгляд, куда проще, безопасней и действенней будет раскрыть любую книжку Пелевина да приложить ее к грудной клетке человека с нарушением сердечного ритма. Несколько тысяч вольт уж точно не сравнятся по результативности с тем же количеством пелевинских строк. Тот, кто минуту назад находился на грани смерти, встанет, пожмет руку доктору и бодро выйдет из палаты. Дело в шляпе.

В сентябре не так давно минувшего года я заикнулся о сущности всех вместе взятых произведений Виктора Олеговича; однако эти пованивающие патетикой рассуждения были слишком скупы и неточны. Для внесения ясности (и вынесения вердикта) предлагаю конкретную формулировку его творчества как совокупности предметов, найденных в темных углах образного мышления. У данного определения есть свои недостатки, но общая суть выражена верно. Попробую доказательно его раскрыть.

Первое, что обухом ударяет по голове уже на середине книги, - это многоплановость рассказов. Казалось бы, каких только "стержней" не было в романах! Тут и думающие во всех смыслах этого слова насекомые, и лиса-оборотень в поиске высшей точки духовности, и вампиры, контролирующие человечество; такое чувство, что мир персонажей Пелевина безграничен, а полет мысли бесконечен. Как бывалый вояка, который побывал не в одном сражении, ты открываешь том с рассказами и понимаешь - эта битва будет гораздо кровопролитнее всех предшествующих. Если в случае с романами тебе удавалось дышать пусть тихо и с опаской, но размеренно, то здесь все усугубилось размером поля боя. И как ни крути, казенной фразой "читал на одном дыхании" все же нельзя не воспользоваться.

Здравствуйте, вот вам и уборщица, подверженная философии солипсизма. Добрый день, сегодня у нас на сцене Гитлер с Гиммлером. Всем привет, это сарай, с душой, собственными мыслями и развитой системой чувств ("Где я, - думал он, - кто я?"). Этот абзац можно расширять до внушительных пределов.

Сергей Калугин, например, отмечает, что Пелевин "во всем прав" и потому "приходится его любить". Это совсем не так. С содержательной частью пестрых рассуждений Виктора Олеговича я не согласен категорически (хотя это не делает таковые менее интересными); и кажется в высшей мере странным, что кто-то принимает их на веру. В последнее время все больше оборотов набирает поразительно глупое выражение "это заставляет задуматься" относительно идейной составляющей произведения. Перефразирую: Пелевин дает тебе пищу для размышлений, заставляя вращаться заржавевшие шестеренки мозга. Наличие символов (принимающих, как правило, форму камней, которые летят в огород коммунизма), игры слов и, без преувеличения, тончайшего юмора - все это сглаживает углы вопиющих софизмов.

На страницах пелевинских книг витает дух дхаммы; куда ни глянь, везде мерещится образ медитирующего Сиддхартхи (того самого) Гаутамы. И неспроста. Буддизм - это, в первую очередь, учение о сознании. Именно силу сознания тайно воспевает Пелевин, подтверждением чему служит весь массив его произведений. Другими словами, основная идея находится не в творчестве, а является им самим.

И в качестве жирной точки - отрывок из «Света горизонта»:

– Это лицо Бога?
– Нет. У Бога нет лица.
– А почему тогда у него такое надгробие?
– Наверно, потому, – сказал Дима, – что ему так захотелось.
– Значит, Ницше был прав? Бог умер?
– Это Ницше умер. А с Богом все в порядке.
– Почему тогда у него есть могила?
– Сказать, что у Бога нет могилы, означало бы утверждать, что он лишен чего-то и в чем-то ограничен. Поэтому могила у него есть, но…

Пелевин - весьма специфичный писатель. "ГКПЧ" как-то не пошел, а вот "Затворник и Шестипалый" очень даже. На одном дыхании. Емко, но по делу. В рецензиях писали, что автор создал хорошую аллегорию на общество, и я с этим соглашусь. А знаете почему?

Те, кто стоит близко к кормушке-поилке, счастливы в основном потому, что все время помнят о желающих попасть на их место. А те, кто всю жизнь ждет, когда между стоящими впереди появится щелочка, счастливы потому, что им есть на что надеяться в жизни. Это ведь и есть гармония и единство.

А еще сегодня люди стали забывать такие понятия, как "любовь", "полет", "надежда", "мечта". Имеют какое-то представление, но все же не то. Нас ждет вот такое туманное будущее, если мы не переосмыслим наши ценности.

Мы живы до тех пор, пока у нас есть надежда, – сказал Затворник. – А если ты ее потерял, ни в коем случае не позволяй себе догадаться об этом. И тогда что-то может измениться. Но всерьез надеяться на это ни в коем случае не надо.

Не теряйте надежду.

Если ты оказался в темноте и видишь хотя бы самый слабый луч света, ты должен идти к нему, вместо того, чтобы рассуждать, имеет смысл это делать или нет. Может, это действительно не имеет смысла. Но просто сидеть в темноте не имеет смысла в любом случае. Понимаешь, в чем разница?

Эту повесть можно разобрать на цитаты, именно поэтому их так много в этой рецензии. Тема была заявлена как "книга, которая переворачивает ваше сознание". Перевернула. Мыслей много, точнее образов. Выразить очень сложно. Однажды великий сказал: "Когда смысл понят, слова забываются". Похоже, что смысл я уяснила.

Тот случай, когда нет сил молчать о прочитанном, но и сказать нечего. Нечего не потому, что книга не понравилась или книга ни о чем, наоборот! Это взрыв мозга, это фейерверк образов и мыслей. Это несколько граней, находящих одна на другую. Это безысходность и абсурд. Это постмодернизм.

К знакомству с Пелевиным я шла очень долго. Когда я училась в универе, Пелевин был очень модным писателем среди моих знакомых и на волне юношеского максимализма я решила обойти его стороной) Но с годами он все чаще и чаще попадался мне на глаза и я поняла, что ситуацию нужно исправлять.

И, воспользовавшись советом, я начала с его повести "Принц Госплана". Саша - принц Госплана. Он бежит, подтягивается, проскальзывает через ловушки, наращивает жизненную силу с помощью кувшинов, переходит с уровня на уровень и имеет цель спасти принцессу. Саша работает в Госплане, носит бумаги на подпись, тихо ненавидит начальника, старается не пересекаться с коллегами по цеху и имеет цель... спасти принцессу. Мир виртуальный и мир "настоящий" сплетаются в тесный абсурдный клубок, где на выходе из метро тебя может разрубить напополам, где американцы поставляют оружие стражникам лабиринта в чалмах и с ятаганами, где всегда можно сохраниться и начать гонку в колесе по новой, и где принцесса может оказаться тем, чем окажется.

Абсурдно. Прекрасно. Феерично. Тоскливо. Буду читать еще.

Пелевина я люблю, но этот рассказ можно считать исключением, который подтверждает правило. Такой типичный рассказ для начала 90-х, которые пачками ходили по сети фидонет. Не знаю, как его воспримут современные читатели, я слегка поностальгировал и вспомнил свои часы, проведенные за "Принцем Персии".

Кроме ностальгии и среза истории ценности никакой нет. Пелевенский стиль еще не выработан, никакой философии нет, чистое созерцание. Не помню правда, чтобы в то время было такое сильное увлечение танковыми симуляторами, а вот эскадрильи пилотов, любителей Марио и прочие игрушки легко узнаваемы. Вообще в книге я искал виртуальную реальность, но как таковой ее тоже нет. Скорее тут галлюцинации уставшего организма на почве переизбытка информации. Сам помню, как после суток игры в Quake пришел в институт и осторожно передвигался по коридорам, выглядывая из-за углов. Ну и показана тленность труда в госконторах.

Прекрасная книга.
45 страниц в компании с Шестипалым и Затворником..
45 страниц обо всем! Действительно обо всем! Да еще и написано так, что всю книгу можно растащить на цитаты.
45 страниц, дающие надежду.
45 страниц, которые окрыляют (почти в прямом смысле этого слова).
Я больше ничего не хочу говорить, так как это надо читать. Всего 45 страниц.

1/32

Огромная благодарность zherman за волшебную повесть!

Отличная аллегория на социум людей. Меткая и едкая сатира в самых лучших традициях автора. Порадовала оптимистичная и обнадеживающая концовка. Оторваться от зомбирующей кормушки социума, открыть глаза, разрушить привычное мировосприятие, познать мир вокруг себя в его настоящей ипостаси и ...взлететь... Короткий рассказ, но вызвал больше мыслей и эмоций, нежели какой-нибудь объемный труд классической литературы. Диалоги Затворника с Шестипалым можно смело разбирать на цитаты, очень интересные мысли о любви и об устройстве жизни, но самая козырная цитата вот эта:

Если ты оказался в темноте и видишь хотя бы самый слабый луч света, ты должен идти к нему, вместо того, чтобы рассуждать, имеет смысл это делать или нет. Может, это действительно не имеет смысла. Но просто сидеть в темноте не имеет смысла в любом случае.

Да, и после такого произведения понимаешь на 100% смысл выражения: "Краткость - сестра таланта".

Видели жизнеутверждающего Пелевина? А он есть.

"Здрасьте" Пелевину я говорил полгода назад со сборником "Жёлтая стрела" в руках (что мне напомнило о своём собственном рассказе "Жёлтая парта" - и увы, я не могу выделить его ссылкой, потому что он ещё не опубликован на Лайвлибе). Так вот, лучше бы вместо "Синего фонаря" я ещё раз перечитал "Жёлтую парту", ибо пелевинский сборник меня ра-зо-ча-ро-вал. В него входит 21 рассказ, 6 из которых я уже читал (и комментировал) в той самой "Жёлтой стреле": "Затворник и Шестипалый", "Проблема Верволка в Средней полосе", "Встроенный напоминатель", "Ухряб", "Девятый сон Веры Павловны" и "Оружие возмездия". Таким образом, в этой книге я прочитал 15 рассказов, и бОльшую часть читать было почти невозможно - несуразность на несуразности сидит и несуразностью погоняет. Чтобы въехать в енту литературу, надо изрядно попотеть, если это вообще реально. Возможно, если бы я читал весь 21 рассказ с чистого листа, то за счёт таких хороших вещей, как "Затворник", "Ухряб", "Верволк" и "Оружие", удалось бы поправить общее впечатление, но оценка сборника даже в этом случае вряд ли перемахнула бы за 2.

Ощущение, что Пелевин играется в литературу, как в игрушку: а ну-тка я напишу о живом сарае ("Жизнь и приключения сарая номер XII")! А теперь о человеке, живущем в компьютерной игре ("Принц Госплана")! А что, если алкаша сделать генсеком ЦК КПСС ("Реконструктор")? И всё бы ничего - литература и есть нескончаемое поле для манёвра и эксперимента - только я не вижу живой необходимости в такого рода бредовых сюжетах. Просто похоже на брошенный самому себе вызов: "Набросаю как можно более странный, сложный план и - напишу!". Доходит до того, что некоторые планы перходят черту допустимой сложности и попросту оказываются нечитаемыми: рассказы "Спи", "Мардонги" и "Луноход" как будто написаны под ЛСД.

Некоторые другие творения близки к абсурдности, но всё же доступны к пониманию - в них задумка ясна, надо только свыкнуться с оформлением, что сделать лично мне почти не удалось. Например, дикая идея скрестить "Двенадцать" Блока с наркоманами на паре страниц "Хрустального мира" кажется не такой уж чумовой. Науч.фантастичное "Откровение Крегера" напоминает "Город" Саймака с телепортацией на Юпитер, только у Пелевина это делают СС-вцы. В "СССР Тайшоу Чжуань" воплощается страх многих о завоевании России китайцами. Всё полотно "Музыки со столба" - сплошной глюк нажравшихся мухоморов мужиков, а "Миттельшпиль" - симбиоз шахмат и транссексуалов. Как видите, фантазия автора так и брызжет. Настолько, что ты весь мокрый и хочешь скорее обсохнуть. [здесь же: "Вести из Непала" и "День бульдозериста"]

0 претензий к рассказам "Синий фонарь" и "Онтология детства". В обоих даётся взгляд из замкнутого пространства: из больничных (лагерных?) палат, где рассказывают страшилки, и из тюремной камеры, чей обитатель вспоминает о детстве - соответственно. Они и менее шизоидные, и более простецки-человечные, чем остальные рассказы сборника. И хотя в них тоже присутствует элемент фантастичности, он выражен неявно и его вам не суют прямо в морду.

"Синий фонарь", "Жёлтая стрела"... Что следующее? "Красная кнопка"? "Зелёная миля"? "Белый пудель"? Промеж двух цветных пелевинок (так можно называть любую книгу Пелевина - "пелевинка") у меня ещё застряла "Священная книга оборотня", которую, будь моя воля, я бы тоже, как и этот сборник, выкинул из памяти. Итого после трёх читок впечатление не из лучших. 2 только что прочитанных горьковских рассказа уже нравятся больше, чем весь "СФ". (Пред)последний шанс растопить лёд - наполочная (=лежит на полке) "Жизнь насекомых" .

2017-й начался с цепочки Левин - Пелевин, и за неимением какого-нибудь Шепелевина почитаем ка Максима Горького. Отмоемся от постмодерна душистым мылом классической прозы.

Это было уж очень очевидно, но все равно весело. Я люблю такие истории, и Пелевин все больше напоминает мне Курта Воннегута. Пара петухов задаются вопросами смысла жизни, сути религии и все это так смешно и жутко выглядит со стороны. Отлично высмеивается человечество. Как и от Курта, идет призыв не быть серьезным, осознавать, насколько все «вилами по воде писано». Очень коротко и емко.