Рецензии на книгу «Белый олеандр» Джанет Фитч
"В аду грешники равнодушны к страданиям друг друга, и это тоже часть их мучений..."
Джанет Фитч
Женщины… Мужчины в этой книге всего лишь фон. Да, они играют огромную роль, но главными в этой книги остаются ЖЕНЩИНЫ. Так много характеров, так много судеб. Кого-то я возненавидела, кем-то восхищалась, кого-то презирала, кого-то жалела, кого-то почти полюбила.
ИНГРИД. Редкая, просто неземная красота, безумная холодность. Ее слова то поражают своей поэтичностью, то бьют наотмашь с силой и жестокостью.
СТАРР. Бывшая стриптизерша, алкоголичка и наркоманка, а ныне – примерная мать и добрая прихожанка. Все в этой женщине перемешалось - религиозность и распущенность, жалость и жестокость, подозрительность и неумение видеть совсем уж очевидное.
МАРВЕЛ. Бездушная домохозяйка. Она считает, что ее крашеные волосы все принимают за натуральные, что достойнейшее занятие для женщины – это распространение косметики Мари Кей, что расизм – это норма, что приемные дети – это бесплатные няни для собственных детей. Чему может научить такая женщина? Какие чувства может вызвать такая приемная мать?
ОЛИВИЯ. Все в ее мире поклоняется только одному божеству - Мистер Доллар, дарит удовольствие и правит балом. Здесь нет места любви и привязанности, все это заменили красивые тряпки и изысканные вещи. Шик, тонущий в распущенности и безразличии.
АМЕЛИЯ. Дрянь, которая научилась делать деньги на приемных детях. Еще один ребенок? ОК, можно будет сделать ремонт в ванной.
КЛЕР. Эта женщина, словно не имеет кожи, ее нервы обнажены и любое нечуткое прикосновение причиняет жестокую боль. Она черпает силу в любви, и если та ослабевает, то теряет силы и Клер. Я не люблю слабых людей, уважаю тех, кто борется за себя, но Клер… Клер задела мое сердце…
АСТРИД. Такой жуткой жизни я не пожелала бы врагу. Швыряют как бейсбольный мяч из семьи в семью - пинают, роняют, теряют, выбрасывают… Из розовых платьиц в обноски, от устриц и икры к отбросам из мусорных баков, от влюбленности во взрослого мужчину к пониманию, что любовь может сломать жизнь. Безумная красота и удручающая тревожность, любовь, ненависть, жалость, безысходная боль от множества утрат – все перемешалось, переплелось… Детство утеряно, сожжено и на его пепле кирпичик к кирпичику строится характер Астрид. Но разве можно не ранить душу, не разбить на куски сердце после всех ударов судьбы, всех потерь?
Эта книга великолепна! Когда я дочитала ее, то была поражена тем количеством эпизодов, которые хотела бы снова и снова перечитывать, вникнуть в их суть, понять каждую из этих женщин. Мы все такие разные и все постоянно ищем себя. Каждую секунду мы меняемся и в тоже время остаемся собой, жизнь разрушает и одновременно укрепляет нас…
Человеческие страдания неисчерпаемы. Мы ничего не можем сделать, только стоять и смотреть на них. Выживание тут ни при чем, это вопрос глубины - сколько ты способен вынести, на сколько тебя хватит...
Олеандр – крупный вечнозеленый кустарник. Все части растения ядовиты. Сок олеандра, употреблённый внутрь, вызывает сильные колики у людей и животных, рвоту и диарею. Воздействует он и на нервную систему (вплоть до комы). Содержащиеся в нём сердечные гликозиды могут вызвать остановку сердца. В связи с ядовитостью растения его не рекомендуется размещать в детских учреждениях. (Википедия)
Исходя из вышесказанного, лучшего названия для книги и быть не могло. Она вообще точна, как скальпель хирурга. Рассказывая о поэтессе, она сама предельно поэтична. Горькая поэзия висельника, отдающаяся звоном в голове, завораживающая, как танец кобры, обжигающая, как раскаленный ветер.
Ингрид – белый олеандр и её дочери Астрид рано придется учиться выживать. Выживать рядом с ней. Выживать без неё. Ингрид говорила: «Твой дом – это я». Дом – возможно, крепость – нет. У этого дома и крыши-то нет, стены в шипах, по пустым комнатам гуляет ледяной сквозняк. Есть в нем и подвал с амбарным замком. Не входи – убьет. Со временем в нем можно попытаться сделать ремонт и перестановку, но фундамент останется тот же. Ингрид боец и птица свободного полета, и ребенок, как выяснилось, в её систему ценностей, не вписывается. Правда, можно попробовать её туда впихнуть, при этом изломав и разрушив. С точки зрения морали она жестока и эгоистична, её гордыня выше любви к дочери. Но она завораживает. Иметь такую мать – катастрофа, любить такую мать – персональный апокалипсис.
Астрид, как молодой вьюнок, ищет опору: в людях, в боге, в вещах. Она пройдет через приют и пять приемных семей, обзаводясь шрамами внутри и снаружи. Побывав в шкуре розы, крапивы, фиалки, просто сорняка, она должна или найти себя, пробиться сильным и прекрасным ростком на куче мусора, или погибнуть под ним. Такой вот гербарий.
Редкая по своей депрессивности книга. И вот заворожив уже своим, казалось бы, беспросветным мраком, она вдруг дает мощный разряд прямо в сердце. Нет, это не безнадежная чернуха, не грязь ради грязи. Это история, которую трудно читать, она прекрасна и безумна. Книга-потрясение. Сотрясение не только мозга, а всего твоего нутра.
Ядовитая красота. Красивый яд.
Мне очень хотелось бы написать про эту книгу так, чтобы пересохло во рту и не было возможности вдохнуть, потому что "Белый олеандр" оказался удивительно точным советом на мой личный флешмобный запрос:
Современный человек в современном мире потерял и ищет смысл своей жизни (или не находил вообще). Абсурд и патетика роли человека в мире, абсурд и патетика в межличностных отношениях; трагическое восприятие мира, отсутствие путей к отступлению. Хочу, чтобы эта идея выразилась и раскрылась в простых и "бытовых" сюжетах.
Если бы можно было попасть в "десяточку с плюсом" в метафорической мишени, то именно эта книга была бы таким попаданием.
Девочка Астрид ищет себя, ищет свой путь. Перед ней открываются сотни, тысячи возможностей, мир вокруг нее меняется с сумасшедшей скоростью, предлагая испробовать на своей шкуре одно за другим, бросает из пламени в ледяную пустыню и обратно. В какой-то мере взросление Астрид - это взросление мечты, и под этим я имею в виду то количество опыта, которое приносит ее жизненная история.
И - здесь же (прямо на этом самом месте!) - со всей широтой, со всем ассортиментом вариантов поиска себя, выкладываемых жизнью на тарелочку с голубой каемочкой, Астрид заперта в коробку, в клетку взаимоотношений со своей матерью настолько безнадежно, что поиск и борьба за себя превращаются в попытки уплыть на другой континент из маленькой ванной.
Здесь так тесно переплетены наши безграничные возможности и клетки, в которые нас утрамбовывают любящие и любимые. Здесь так тесно переплетены боль и любовь, стремление ввысь человека, вкопанного по пояс в землю. "Бег в каменном мешке", как спела Умка в одной из песен.
Потрясающая книга. Я действительно считаю, что любящие уничтожают друг друга с гораздо большим успехом, чем спасают друг друга. Особенно, если у любящих одна кровь на двоих. Ядовитая.
Личный флэшмоб 2012
ФМ-2013 (13/15)
Милая девочка, так хочется тебя обнять...
Ты будешь строптиво вырываться из моих рук, гордо вскидывать голову и всеми силами показывать свою независимость и непокорность.
Но меня не проведешь.
И я знаю, что через несколько минут твой подбородок задрожит, ты отвернешься в сторону, скрывая предательски заблестевшие глаза, начнешь кусать губы, сдерживая подступающие к горлу рыдания.
И я тоже буду пытаться улыбаться бодро и оптимистично, буду всем своим видом показывать, что "жизнь прекрасна, Астрид! оглянись! в ней столько чудесного, доброго, светлого! Астрид, встряхнись!", а потом....
А потом мы разрыдаемся обе. То ли я у нее на плече, то ли она в моих объятиях. И размажется дешевая косметика у нее на лице, и я буду вытирать своим шарфом слезы - то ли ее, то ли мои...
И нам станет легче. И мы сможем перевести дух, отдышаться и наконец посмотреть по сторонам.
Да, нам станет легче.
Ей - от гложущей изнутри любви-ненависти, от звериной тоски, от выматывающего одиночества, от ужаса перед необратимостью происходящего...
Я - от невероятного, разрывающего на части сострадания (я ж и не думала, что ТАК можно сочувствовать выдуманному персонажу!), от желания ворваться в жизнь этих людей и....и сказать каждому что-то подбадривающее, теплое, без капли пренебрежения, снисходительности и высокомерности - найти каждому что-то свое, что растопит лед безнадежного одиночества в душе одних, погасит жар обреченной агрессивности в сердцах других...
Нечто подобное я испытывала, пожалуй, еще при чтении Л.Шрайвер "Цена нелюбви".
Книга, содержащая в себе много разрушительного, но в итоге - созидающая. Толкающая тебя на проявление внимательности, заботы и любви к тем, кто рядом.
Как хрупки эти связи - между матерью и ребенком, между друзьями и членами семьи - связи, которые кажутся вечными. Все, все можно потерять, гораздо быстрее и проще, чем кажется.
Не надо уделять столько внимания своей тоске, хотела я сказать. Тоска не гостья. Не надо ставить её любимую музыку, искать для неё стул поудобнее. Тоска — это враг.
Человеку не нужна красота сама по себе, ему нужно, чтобы его любили.
... я читала Чехова, пока Майкл не отключился. Потом спустилась вниз поплавать в бассейне, теплом, будто туда налили слез. Легла на воду лицом вверх и смотрела на звезды, на Козла и Лебедя,..
Тема болезненных отношений с родителями близка мне настолько, насколько только можно. Но, судя по всему, я избалованный жизнью нежный цветочек, ни разу пороха не нюхнювший. Так, пролетело парой крупинок по касательной, одна на плечико упала. Тут, то бишь в книге, дело посерьезней. Тут мама - страдает наполеонизмом, аз есмь центр мира. А дочь для матери - отличное андроидовское приложение себя для восхваления и восхищения и насаждения своих ценностей. Установить? Установить. Тут дочь для матери - инструмент воздействия на мужчину, а также такой отросточек, который по-хорошему должен быть навсегда к себе привязан, внимать и потакать и выдавать на-гора плоды обожания. Но почему-то у отпрыска свое видение жизни, в котором хорошие матери не бросают детей на произвол судьбы, не убивают любовников, не отнимают у дочерей надежду на будущее.
Но, если честно, несмотря на мое гневное вступление, книга меня распополамила. Если, допустим, в книге "Под розой" я была все на все сто на стороне дочери, вот прям совсем, то здесь еще бабушка надвое сказала. С одной стороны Астрид вся несчастная в результате действий матери, сто тыщ приемных семей, в которых с ней что только не делали, и стреляли, и трахали, и няней пользовали, а она все еще любит и любит свою холодную маму, а с другой стороны - холодная мама Ингрид, которая несмотря на все свое нежелание быть матерью, ну вот не готова была еще, все-таки вернулась к дочери, все-таки ее воспитывала, все-таки ее любила, по-своему. Извините, но мамы, которым на дочь совсем все равно, не водят детей по картинным галереям, не обеспечивают им еду и шматье на неподходящей должности, не пишут им стихи по ночам. Другое дело, что эмоциональный фон у них с дочерью совсем разный. Астрид нужно было куда больше тепла, чем Ингрид могла дать.
Да, когда маму забрали в полицию, у Астрид слетели тормоза на почве внимания, недаром же самую большую "любовь" она почувствовала от Клэр, женщины помешанной на "обладании". Я, наверное, опять что-то не то вижу, но в Клэр я вижу не лилейное нежное создание, созданное для любви, материнства и неги, а слабую женщину с психическими проблемами - и весьма нехилыми! Абсолютная неуверенность в собственных силах, неконтролируемая ревность к мужу, параноидальная привязанность к ритуалам и суевериям. Еще неизвестно, что бы было с родными детьми Клэр, роди она их. Гиперопека и трепетная лань в роли матери ни к чему хорошему, как правило, не приводят. А Астрид вот того и надо, люби-люби-люби меня-меня-меня, пусть я буду твоим центром, мне недодали, дайте же сейчас, дайте. Это разве любовь? И бойфренд ее в финале, ну вот они вдвоем против всего мира, это разве хорошо? Они друг другу поддержка и опора, но я очень боюсь, что ничего у них не выйдет. Терапия у них, а не любовь. Задушат потом друг друга.
Очень хочется прочитать у автора что-нибудь еще, потому что мне понравилось в книге все. Тема - тем, что смотри выше, композиция - упорядоченной структурой: каждая часть на отдельную семью, люблю я эти игры с формой, литературно - стилем, насыщенным языком: не витиеватым, не вычурным, но романтично-печальным, музыкальным. Напевы Сезарии Эворы на одуряюще жарких пляжах Калифорнии, но вдруг под вечер дохнет с гор ночной свежестью. Как-то так. А, да, и еще. Книга необычайно сенсорна: если перила, то латунные, если мясо, то с чесноком, стойка бара обязательно деревянна, гриль душист, а официанты - в красно-зеленых пиджаках. Ощущения выпирают.
Иногда мне хочется, чтобы ты умерла, — так я знала бы, что с тобой уже ничего не случится.
Невероятно цепкая книга. Открываешь – и начинается та самая, так любимая когда-то Астрид игра, со стуком ножа между расставленными пальцами. Тук-тук-тук, маленькое неосторожное движение и сразу же больно. Нагибаешься над осколками зеркала и в каждом видишь чей-то персональный ад. И узнаешь в нем свой.
Такая уж эта книга. Если узнаешь в героине свои черты, то совсем не получаешь облегчение от этакого невротического сообщничества, нет. Получаешь удар ножа, потому что все у этих женщин так правдиво, что если что-то похожее – твое, хочешь или нет, а придется признать его реальность.
Вот простые, как слепая математическая формула, рассуждения Ингрид об одиночестве. Безумие, которому так просто поддаться, а выпутаться почти нельзя. Вот ее высокомерие, вот лед, текущий по венам – и пусть мой народ, прежде чем вешать своих богов на деревьях, придает им формы крестов, я понимаю ее. Птица, считающая себя фениксом, останется всего лишь кучкой пепла, так и не осознав, что жизнь других невозможно перекроить под себя – только собственную искромсаешь.
Вот потерянная Астрид, которой всего-то и надо, что понять – а кто же она сама? Без матери и шелухи приемных семей, есть ли она на самом деле? Девочка, с ужасом рассматривающая в зеркале отражение будущего, в котором заведомо ничего не будет. Ощущение прожитой жизни никогда не бывает таким жутким, как в пятнадцать.
Вот Клэр, слишком классичная, чтобы свернуть со своего прямого пути. Каждая вещь с ворохом воспоминаний на ней, идеальная речь и идеальный гардероб в облаке L’Air du Temps. Утонченная птичка, неспособная разглядеть прутья клетки. Кому же не хочется быть такой беззаботной дамочкой из Голливуда, кому же хочется быть вычеркнутой из собственного кино? И все это в одной жизни.
Чаще всего нам снятся дети. Нежные ручки, блестящие мелкие зубки, как семечки. Во сне мы всегда теряем детей — на автостоянках, в магазинах, в автобусах. Оборачиваемся, зовем. Шаванда, кричим мы, Лиз, Астрид! Как мы могли упустить вас из виду, мы же так тщательно следили, только на секундочку отвернулись. И мы остаемся одни на тротуаре, с полными сумками покупок, а кто-то уводит наших детей.
И пока для заключенных в тюрьме женщин это настоящие дети, для остальных горьким призраком из сна может оказаться что угодно. Что-то, бережно хранившееся в сердце, внезапно потерянное по пути. Убаюканная мечта, которой не исполниться никогда. Напрасное кладбище, на которое время от времени несешь любимые цветы. И неважно, лилии это или олеандр - там ядовито все.
Такая уж это книга.
На самом деле, я бы с легкостью могла прочитать "Олеандр" за день-два, настолько она увлекает и затягивает. Проблема в том, что это одна из немногих прочитанных мною книг, которую не хочется дочитать поскорее и узнать, каков финал. Возможно, во мне сидит мазохист, но, несмотря на то, что практически каждая строчка сочится болью, одиночеством и страданием - мне это страдание нравилось примерять на себе, такое вот извращенное чувство.
В некоторых моментах прямо-таки мурашки по коже бежали, иногда хотелось плакать (в особенности из-за бедняжки Клэр, как же мне было ее жалко), но останавливаться не хотелось. Это настолько проникновенно, слог изумительный (вначале, признаться, было немного трудно к нему привыкнуть, но это все дело времени и интереса).
Каждая новая семья Астрид - совершенно новая вселенная со своим драмтеатром, все абсолютно разные, но каждые глубоко больные.
В этой книге идеально все, от начала и до самого финала, который, на мой взгляд, абсолютно сюда подходит.
Книга однозначно заносится в любимые и будет неоднократно перечитываться.
Р.s. Надо бы еще фильм посмотреть, говорят, он не уступает оригиналу.
Если поэт произносит прекрасные слова, это ещё не значит, что они правдивы. Просто звучат хорошо.
Джанет Фитч ''Белый олеандр''
Да, красивые слова – это часть её дара, её таланта. Она много говорила ей красивых слов: Я – твой дом, одиночество — нормальное состояние человека, мы – викинги и ещё много-много слов. Слова, заменяющие чувства - холодные и острые, как северные льды. Ингрид из внутренней тюрьмы попала во внешнюю, эгоизм и ложное чувство неординарности, стремление решить свои проблемы с мужчиной рождением ребенка, так иссушили её душу, так отравили каждую клеточку души, что ей потребовалось мгновение, чтобы изменить и свою жизнь, и жизнь собственной дочери. И перейти из внутренней тюрьмы во внешнюю. Ради чего? Ради ложного чувства: Я – Королева и неординарна, никто не смеет меня бросать. Она должна была взять верх над мужчиной. Всегда. Ради собственного Я, забыв о дочери. Она будет потом писать ей письма и опять произносить красивые, жесткие, льдистые слова о силе и об одиночестве. Она все равно будет выжигать ей сердце своим я, ставя свое клеймо прямо в душу Астрид. Клеймо с именем Ингрид. Никто не смеет тебя любить, и ты никого не смеешь любить, кроме меня. Ты – моя собственность. Даже если собственность не вполне нужная. Но Ингрид в жизни Астрид всего лишь одна из линий, как на картине Кандинского – главная, но всё же одна из линий: множества линий, которые рано или поздно, но создадут рисунок в душе Астрид, её собственный рисунок, не похожий ни на чей другой. Личный. Как индивидуален рисунок пальца каждого человека.
Множество линий. Множество женщин, тут главные героини только женщины и никто кроме женщин, мужчины лишь короткие вспышки. Каждая из линий-женщин с помощью приемного ребенка попытается разрешить собственные внутренние проблемы: Старр – с Богом, Марвел, из типичной американской семьи, - проблему дешевой домработницы и няньки, Клэр – проблему одиночества и попытки убежать от самоубийства, Рина – дешевой рабочей силы. Но ребенок – это не решение внутренних проблем женщины. Никогда. В противном случае, можно сломать ребенка, как куклу. И если ребенок слаб – навсегда. Или можно отравить кровь родного человека белым соком ядовитого и прекрасного олеандра. Для Астрид каждая из семей, каждая из женщин – это школа жизни, это попытки найти себя, свой собственный рисунок души. Пусть он будет горьким от потерь и разочарований, соленым от слез, но от каждой женщины она возьмет что-то хорошее. Это удивительное ощущение, до спазма в горле, когда понимаешь, что Астрид научилась смотреть внутрь человека, не скользить по поверхности, как Ингрид, которая всегда сама отражалась в человеке. Чтобы его сломать. Нет, Астрид научилась видеть. Даже собственную мать.
Мы можем дать другу многое, но почему-то очень неохотно отдаем любовь и себя. Это ведь так просто – любить другого человека. Это ведь так сложно – любить другого человека. Особенно, когда это родной человек.
Впервые после долгого перерыва, Джанет Фитч подарила мне ощущения родства, прикосновения к великой праматери. Как у Шолом-Алейхема в Тевье-молочник:
Они звали настоящую, родовую мать, Великую Утробу, богиню глубокого сострадания, способную подъять всю эту боль, избавить их от нее. Им нужна была та, кто сама приносит плоды, огромная и щедрая, как поле, мифическая женщина с широчайшими бедрами, большая и обволакивающая, как гигантская кушетка. Та мать, что течет в нас вместе с кровью, до того необъятная, что можно спрятаться внутри, утонуть в ней, упасть на дно и успокоиться. Они звали ту, кто будет дышать за них, когда они больше не смогут дышать, бороться за них, убивать за них, умирать.
Это потрясающе, я такое встречала только однажды и вот сегодня у Фитч. Проза, которая касанием острых обнаженных лезвий души каждой из женщин исколола меня. Но то, что больше всего меня задело, даже не столько история Астрид и Ингрид, сколько социальная программа по усыновлению в Америке. Честно говоря, я порадовалась, что у нас её нет. Когда ребенок может кочевать из семьи в семью несколько раз в год: то приемным родителям не угодил, то сам не хочет оставаться у них. Где та самая пресловутая защита прав ребенка? Когда ребенок становится игрушкой, брошенной игрушкой, каждый раз брошенной. Что за счастье считается жить с Риной Грушенкой и копошиться в мусорных баках, стоять в подворотне и продавать краденный товар, лишь бы пересидеть время до совершеннолетия. Чудовищная система бросания детей из раза в раз. Каждый раз ощущать себя никому не нужным, бракованным товаром. Бездомным. Но, наверное, Пол прав: Это мир бездомных. Пока мы не разрешим свои собственные внутренние проблемы - сами, - мы будем все бездомны. Будем искать любовь, без умения её отдавать.
Отношения матери и дочери, как тайная исповедь...
Какая же серьезная и глубокая тема поднята в этой истории! На примере отношений эгоистичной матери Ингрид и ее дочки, можно четко выделить для себя неправильность поведения к своему ребенку.
По сюжету мы видим малахольную недомать, которая живёт для себя! Читает высокую литературу, пишет стихи, разговаривает с ветром и совсем не замечает свою дочку, которая всегда ждет хоть каплю внимания от мамы. Ингрид не проявляет к дочери должной любви и заботы, только деспотично навязывает свое мнение. Рассказывает о мужчинах, учит ее недоступности. А надо ли это Астрид, надо ли это знать ребенку, ведь она хочет, чтоб мама была рядом и спрашивала ее о ней самой, ждала из школы, кормила и просто любила.
Обстоятельства приводят мамашку в тюрьму, а дочка начинает путешествие по приемным семьям. Учится жить по-другим законам, привязывается к некоторым, а кого-то искренне любит, но даже из мест отдаленных Ингрид не дает ей жизни. Что это? Чувство собственности? Или горе-мать осознает свою ненужность в этом мире? Девочка осталась без матери в сложный подростковый период, конечно соблазны будут, ошибки, любовь, наркотики.. Мать должна была дать азы жизни, но ей был важен свет луны в окне.
На протяжении всей книги между ними нет диалога. Мать упивается своим горьким положением и слышно только "Я, я, и я..." Это горько! И финал расставил для меня все по своим местам. Дети должны рождаться и жить в любви, а такие меланхоличные натуры, как Ингрид, любящие аромат свободы и шепот ветра в волосах должны быть в одиночестве. Винить за то, что она такая можно, но нет нужды. Жаль только, что родители не несут ответственности за детей, и калечат психику новому человеку только по причине своей несостоятельности. Некоторым просто не дано быть родителями! Не смею осуждать!
Читать надо! Ответы есть не на все вопросы.. Мне немножко не хватило предыстории самой Ингрид о ее прошлом, факт появления ребенка изменил ее жизнь, но не изменило ее отношения к этой жизни. Философии тут море!
Мама – первое слово, главное слово в каждой судьбе…
Если есть такая книга, которую не то что можно, НУЖНО читать минимум два раза – это «Белый олеандр». Первый раз - до замужества и детей, когда еще ощущаешь себя ребенком, как всегда, не переросшим претензии к родителям. Второй раз – уже став матерью, осознав ответственность и собственную неидеальность на этом поприще. Тогда, могу догадываться, книга, ударив наотмашь в первый раз, просто взорвет мозг во второй. От противоречий и сомнений. От метаний с одной стороны на другую. От поиска оправданий и понимания их несостоятельности. К сожалению, я прочитала «Белый олеандр» будучи уже по ту сторону. И это была очень сильная встряска. Но если бы мне удалось ее прочитать впервые до того как, то она бы, пожалуй, стала лекарством. Страшным лекарством с побочными эффектами от детских комплексов недолюбленного ребенка. Теперь же я из нее вынесла несколько иной урок: какую большую и, временами, страшную роль играет мать в судьбе своего ребенка. Именно об этом книга Джанет Фитч «Белый олеандр».
История отношений Ингрид и Астрид иллюстрирует все сложности отношений между мамой и дочкой. Надо сказать, что эти отношения совсем иного рода, чем бывают у матери с сыном. Потому что между мамой и дочкой обязательно найдется место восхищению и невероятной привязанности, но частенько туда закрадываются также соперничество и зависть. Астрид любила свою маму безусловной любовью. Лишенная отца, она боготворила Ингрид, готовая ради нее на все. Даже на убийство. Только вот мать Астрид не готова была на жертвы ради своей дочки. Привыкшая к ее безусловному восхищению и покорности, Ингрид не учитывала ни желания дочери, ни потребности, ни свою перед ней ответственность. Случилась трагедия. И дальше жизнь Астрид покатилась … Нет, не по наклонной, но как-то явно не туда. Приемные семьи, приемные матери, берущие девочек не ради желания подарить им свою заботу и любовь. А Ингрид тем не менее волнуется, когда Астрид плохо, но и ее благополучие пережить не может.
Мать главной героини – страшный человек. Мне бы хотелось ее судить и четвертовать. Но я не могу. Не могу, потому что сама причастна. Потому что не могу на все сто сказать, что я другая, что никогда не буду испытывать чувств Ингрид, никогда не поставлю свои интересы выше интересов дочки, не сделаю ничего, не подумав в первую очередь о ней, не позавидую ее успехам и молодости, вспоминая свои неудачи и свои годы. Надеюсь, что мне не придется испытать подобных чувств, но не могу зарекаться. Потому что я просто человек. Как и Ингрид. Хотя оправдать ее невозможно, можно попытаться понять.
Вот какой жизненный парадокс: если родители, в частности мать, не дают свободы и контролируют каждый шаг, со временем их обвиняют в деспотизме; если свободы хоть отбавляй, точно последует укор в наплевательском отношении и эгоцентризме. Где та золотая середина? Причем, как видно из всей мировой литературы, раньше это был вопрос действительно отцов и детей, сейчас он верно превратился в противостояние матерей и детей. И в каком-то смысле все усложнилось. Мама это не папа, ее чувства по отношению к своим детям всегда острей : и любовь, и зависть, и ненависть. Такова жестокая правда.
Когда моя мама узнала, что я курю, она провела со мной долгую воспитательную беседу, после которой я еще долго на сигареты смотреть не могла, не то чтобы курить их. Когда она узнала, что я влюблена во взрослого дяденьку, она приложила все свои усилия, чтобы дяденька не приближался ко мне на расстоянии пушечного выстрела.
Конечно я страдала, писала стихи/рассказы о самойбийстве и "прятала" их настолько надежно, чтобы мама могла на них наткнуться, ну и соответсвеннно испугаться. Смыслом моих терзаний было то, что родители меня не понимают, мама монстр и естественно я давала себе обещание, что никогда не буду похожа на нее и что мои то дети будут жить в сто процентной свободе и с нулевым контролем...... Ну-ну. Впрочем, когда я захочу рассказать о себе подробнее я вас позову, а сейчас о книге.
Если вы так же как и я "страдали" синдромом непонимания, ненужности и недолюбливания в переходном возрасте и если вы до сих пор по каким то причинам не поняли, что это все возрастная туфта, то вот почитайте "Белый олеандр" и ваш подростковый период жизни покажется вам просто золотой эпохой, а ваши "трудности" с родителями, просто тьфу, мелкими житейскими мелочами.
Книга такая откровенная, такая проницательная, она просто просверливает и что-то ломает в вас, после чего вы уже не сможете смотреть по прежнему на отношения мать/дочь, они никогда не будут прежнеми независимо оттого были они до этого хорошими или плохими.
Честно говоря, я не могу точно принять чью то сторону в данной истории. Мое отношение ко всем менялось по спирали от жалости к ненависти, от ненависти к пониманию и местами восхищению, от понимания к недоумению, от него к злости и снова жалость.
Говорят, что дети просто так не рождаются, они сами выбирают себе своих родителей. Значит если Астрид попала к Ингрид, это было ей для чего то нужно. Бедная девочка, ее мать эгоистка. В нелегкой борьбе материнского инстинкта с женским началом, побеждает женское начало и вот тогда Ингрид с помутневшим разумом реашет убить любовника, а что потом будет с дочерью пока она сидит, ее совсем не волнует. А дочь начинает мотать по приемным семьям, туда-сюда-туда-сюда и далеко не каждая применая мамаша встречает ее с распрастертыми объятиями на пороге своего дома. Девочке 13 лет, как раз тот возраст когда ты еще далеко не взрослый, но детство уже позади. Тот возраст, когда девочки нуждаются в помощи, совете, когда им совсем не хочется чтобы взрослые донимали их, но в то же время так нужно чтобы лишний раз приласкали, а главное так хочется, чтобы был человек знающий твой любимый цвет и твое любимое блюдо. Вместо этого приемные мамки перекидывали все свои проблемы на плечи этой хрупкой и чужой девочки, не задумываясь о том, что же она чувствует на самом деле. Все то плохое, что случилось с Астрид в период ее скитаний из дома в дом, всего лишь неизбежные звенья в цепочке ее жизни. Сделали ли они ее сильной или сломали ее, тут я тоже не могу ответить однозначно. Уроки выживания она усвоила на отлично. Но сможет ли она когда нибудь если не понять и простить, то хотя бы просто отпустить прошлое и принять свою мать, не знаю?
А Ингрид, что Ингрид? Сидя за решеткой она злилась, ревновала, скучала любила и ненавидела свою дочь и себя. Однажды в письме она сказала Астрид
Лучшее, что ты можешь сделать, — постараться сама понять себя, понять, чего ты хочешь, и не позволять быдлу становиться у себя на пути.
И черт возьми, она права! Усволила ли этот урок Астрид? Не думаю. Иначе бы многое в ее жизни пошло бы по другому. Были ситуации, когда девочка просто делала не совсем правильные выводы и сама себе все портила, но опять же кто был рядом чтобы ей указать на ее ошибки? И не прошипеть ревнивым голосом из-за решетки гнусность по поводу той же самой Клер, а просто объяснить, почему любовь такой женщины ненадежна.
Дочки-матери, любите и цените друг друга. А если вдруг у вас что-то пойдет не так, почитайте вместе "Белый олеандр", это будет для вас хорошая терапия!