Белый олеандр

"В аду грешники равнодушны к страданиям друг друга, и это тоже часть их мучений..."
Джанет Фитч

Женщины… Мужчины в этой книге всего лишь фон. Да, они играют огромную роль, но главными в этой книги остаются ЖЕНЩИНЫ. Так много характеров, так много судеб. Кого-то я возненавидела, кем-то восхищалась, кого-то презирала, кого-то жалела, кого-то почти полюбила.

ИНГРИД. Редкая, просто неземная красота, безумная холодность. Ее слова то поражают своей поэтичностью, то бьют наотмашь с силой и жестокостью.

СТАРР. Бывшая стриптизерша, алкоголичка и наркоманка, а ныне – примерная мать и добрая прихожанка. Все в этой женщине перемешалось - религиозность и распущенность, жалость и жестокость, подозрительность и неумение видеть совсем уж очевидное.

МАРВЕЛ. Бездушная домохозяйка. Она считает, что ее крашеные волосы все принимают за натуральные, что достойнейшее занятие для женщины – это распространение косметики Мари Кей, что расизм – это норма, что приемные дети – это бесплатные няни для собственных детей. Чему может научить такая женщина? Какие чувства может вызвать такая приемная мать?

ОЛИВИЯ. Все в ее мире поклоняется только одному божеству - Мистер Доллар, дарит удовольствие и правит балом. Здесь нет места любви и привязанности, все это заменили красивые тряпки и изысканные вещи. Шик, тонущий в распущенности и безразличии.

АМЕЛИЯ. Дрянь, которая научилась делать деньги на приемных детях. Еще один ребенок? ОК, можно будет сделать ремонт в ванной.

КЛЕР. Эта женщина, словно не имеет кожи, ее нервы обнажены и любое нечуткое прикосновение причиняет жестокую боль. Она черпает силу в любви, и если та ослабевает, то теряет силы и Клер. Я не люблю слабых людей, уважаю тех, кто борется за себя, но Клер… Клер задела мое сердце…

АСТРИД. Такой жуткой жизни я не пожелала бы врагу. Швыряют как бейсбольный мяч из семьи в семью - пинают, роняют, теряют, выбрасывают… Из розовых платьиц в обноски, от устриц и икры к отбросам из мусорных баков, от влюбленности во взрослого мужчину к пониманию, что любовь может сломать жизнь. Безумная красота и удручающая тревожность, любовь, ненависть, жалость, безысходная боль от множества утрат – все перемешалось, переплелось… Детство утеряно, сожжено и на его пепле кирпичик к кирпичику строится характер Астрид. Но разве можно не ранить душу, не разбить на куски сердце после всех ударов судьбы, всех потерь?

Эта книга великолепна! Когда я дочитала ее, то была поражена тем количеством эпизодов, которые хотела бы снова и снова перечитывать, вникнуть в их суть, понять каждую из этих женщин. Мы все такие разные и все постоянно ищем себя. Каждую секунду мы меняемся и в тоже время остаемся собой, жизнь разрушает и одновременно укрепляет нас…

Человеческие страдания неисчерпаемы. Мы ничего не можем сделать, только стоять и смотреть на них. Выживание тут ни при чем, это вопрос глубины - сколько ты способен вынести, на сколько тебя хватит...

Олеандр – крупный вечнозеленый кустарник. Все части растения ядовиты. Сок олеандра, употреблённый внутрь, вызывает сильные колики у людей и животных, рвоту и диарею. Воздействует он и на нервную систему (вплоть до комы). Содержащиеся в нём сердечные гликозиды могут вызвать остановку сердца. В связи с ядовитостью растения его не рекомендуется размещать в детских учреждениях. (Википедия)

Исходя из вышесказанного, лучшего названия для книги и быть не могло. Она вообще точна, как скальпель хирурга. Рассказывая о поэтессе, она сама предельно поэтична. Горькая поэзия висельника, отдающаяся звоном в голове, завораживающая, как танец кобры, обжигающая, как раскаленный ветер.

Ингрид – белый олеандр и её дочери Астрид рано придется учиться выживать. Выживать рядом с ней. Выживать без неё. Ингрид говорила: «Твой дом – это я». Дом – возможно, крепость – нет. У этого дома и крыши-то нет, стены в шипах, по пустым комнатам гуляет ледяной сквозняк. Есть в нем и подвал с амбарным замком. Не входи – убьет. Со временем в нем можно попытаться сделать ремонт и перестановку, но фундамент останется тот же. Ингрид боец и птица свободного полета, и ребенок, как выяснилось, в её систему ценностей, не вписывается. Правда, можно попробовать её туда впихнуть, при этом изломав и разрушив. С точки зрения морали она жестока и эгоистична, её гордыня выше любви к дочери. Но она завораживает. Иметь такую мать – катастрофа, любить такую мать – персональный апокалипсис.

Астрид, как молодой вьюнок, ищет опору: в людях, в боге, в вещах. Она пройдет через приют и пять приемных семей, обзаводясь шрамами внутри и снаружи. Побывав в шкуре розы, крапивы, фиалки, просто сорняка, она должна или найти себя, пробиться сильным и прекрасным ростком на куче мусора, или погибнуть под ним. Такой вот гербарий.

Редкая по своей депрессивности книга. И вот заворожив уже своим, казалось бы, беспросветным мраком, она вдруг дает мощный разряд прямо в сердце. Нет, это не безнадежная чернуха, не грязь ради грязи. Это история, которую трудно читать, она прекрасна и безумна. Книга-потрясение. Сотрясение не только мозга, а всего твоего нутра.
Ядовитая красота. Красивый яд.

Мне очень хотелось бы написать про эту книгу так, чтобы пересохло во рту и не было возможности вдохнуть, потому что "Белый олеандр" оказался удивительно точным советом на мой личный флешмобный запрос:

Современный человек в современном мире потерял и ищет смысл своей жизни (или не находил вообще). Абсурд и патетика роли человека в мире, абсурд и патетика в межличностных отношениях; трагическое восприятие мира, отсутствие путей к отступлению. Хочу, чтобы эта идея выразилась и раскрылась в простых и "бытовых" сюжетах.

Если бы можно было попасть в "десяточку с плюсом" в метафорической мишени, то именно эта книга была бы таким попаданием.

Девочка Астрид ищет себя, ищет свой путь. Перед ней открываются сотни, тысячи возможностей, мир вокруг нее меняется с сумасшедшей скоростью, предлагая испробовать на своей шкуре одно за другим, бросает из пламени в ледяную пустыню и обратно. В какой-то мере взросление Астрид - это взросление мечты, и под этим я имею в виду то количество опыта, которое приносит ее жизненная история.
И - здесь же (прямо на этом самом месте!) - со всей широтой, со всем ассортиментом вариантов поиска себя, выкладываемых жизнью на тарелочку с голубой каемочкой, Астрид заперта в коробку, в клетку взаимоотношений со своей матерью настолько безнадежно, что поиск и борьба за себя превращаются в попытки уплыть на другой континент из маленькой ванной.

Здесь так тесно переплетены наши безграничные возможности и клетки, в которые нас утрамбовывают любящие и любимые. Здесь так тесно переплетены боль и любовь, стремление ввысь человека, вкопанного по пояс в землю. "Бег в каменном мешке", как спела Умка в одной из песен.

Потрясающая книга. Я действительно считаю, что любящие уничтожают друг друга с гораздо большим успехом, чем спасают друг друга. Особенно, если у любящих одна кровь на двоих. Ядовитая.

Личный флэшмоб 2012

ФМ-2013 (13/15)

Милая девочка, так хочется тебя обнять...
Ты будешь строптиво вырываться из моих рук, гордо вскидывать голову и всеми силами показывать свою независимость и непокорность.
Но меня не проведешь.
И я знаю, что через несколько минут твой подбородок задрожит, ты отвернешься в сторону, скрывая предательски заблестевшие глаза, начнешь кусать губы, сдерживая подступающие к горлу рыдания.
И я тоже буду пытаться улыбаться бодро и оптимистично, буду всем своим видом показывать, что "жизнь прекрасна, Астрид! оглянись! в ней столько чудесного, доброго, светлого! Астрид, встряхнись!", а потом....
А потом мы разрыдаемся обе. То ли я у нее на плече, то ли она в моих объятиях. И размажется дешевая косметика у нее на лице, и я буду вытирать своим шарфом слезы - то ли ее, то ли мои...
И нам станет легче. И мы сможем перевести дух, отдышаться и наконец посмотреть по сторонам.
Да, нам станет легче.
Ей - от гложущей изнутри любви-ненависти, от звериной тоски, от выматывающего одиночества, от ужаса перед необратимостью происходящего...
Я - от невероятного, разрывающего на части сострадания (я ж и не думала, что ТАК можно сочувствовать выдуманному персонажу!), от желания ворваться в жизнь этих людей и....и сказать каждому что-то подбадривающее, теплое, без капли пренебрежения, снисходительности и высокомерности - найти каждому что-то свое, что растопит лед безнадежного одиночества в душе одних, погасит жар обреченной агрессивности в сердцах других...

Нечто подобное я испытывала, пожалуй, еще при чтении Л.Шрайвер "Цена нелюбви".
Книга, содержащая в себе много разрушительного, но в итоге - созидающая. Толкающая тебя на проявление внимательности, заботы и любви к тем, кто рядом.

Как хрупки эти связи - между матерью и ребенком, между друзьями и членами семьи - связи, которые кажутся вечными. Все, все можно потерять, гораздо быстрее и проще, чем кажется.

Не надо уделять столько внимания своей тоске, хотела я сказать. Тоска не гостья. Не надо ставить её любимую музыку, искать для неё стул поудобнее. Тоска — это враг.

Человеку не нужна красота сама по себе, ему нужно, чтобы его любили.

... я читала Чехова, пока Майкл не отключился. Потом спустилась вниз поплавать в бассейне, теплом, будто туда налили слез. Легла на воду лицом вверх и смотрела на звезды, на Козла и Лебедя,..

Тема болезненных отношений с родителями близка мне настолько, насколько только можно. Но, судя по всему, я избалованный жизнью нежный цветочек, ни разу пороха не нюхнювший. Так, пролетело парой крупинок по касательной, одна на плечико упала. Тут, то бишь в книге, дело посерьезней. Тут мама - страдает наполеонизмом, аз есмь центр мира. А дочь для матери - отличное андроидовское приложение себя для восхваления и восхищения и насаждения своих ценностей. Установить? Установить. Тут дочь для матери - инструмент воздействия на мужчину, а также такой отросточек, который по-хорошему должен быть навсегда к себе привязан, внимать и потакать и выдавать на-гора плоды обожания. Но почему-то у отпрыска свое видение жизни, в котором хорошие матери не бросают детей на произвол судьбы, не убивают любовников, не отнимают у дочерей надежду на будущее.

Но, если честно, несмотря на мое гневное вступление, книга меня распополамила. Если, допустим, в книге "Под розой" я была все на все сто на стороне дочери, вот прям совсем, то здесь еще бабушка надвое сказала. С одной стороны Астрид вся несчастная в результате действий матери, сто тыщ приемных семей, в которых с ней что только не делали, и стреляли, и трахали, и няней пользовали, а она все еще любит и любит свою холодную маму, а с другой стороны - холодная мама Ингрид, которая несмотря на все свое нежелание быть матерью, ну вот не готова была еще, все-таки вернулась к дочери, все-таки ее воспитывала, все-таки ее любила, по-своему. Извините, но мамы, которым на дочь совсем все равно, не водят детей по картинным галереям, не обеспечивают им еду и шматье на неподходящей должности, не пишут им стихи по ночам. Другое дело, что эмоциональный фон у них с дочерью совсем разный. Астрид нужно было куда больше тепла, чем Ингрид могла дать.

Да, когда маму забрали в полицию, у Астрид слетели тормоза на почве внимания, недаром же самую большую "любовь" она почувствовала от Клэр, женщины помешанной на "обладании". Я, наверное, опять что-то не то вижу, но в Клэр я вижу не лилейное нежное создание, созданное для любви, материнства и неги, а слабую женщину с психическими проблемами - и весьма нехилыми! Абсолютная неуверенность в собственных силах, неконтролируемая ревность к мужу, параноидальная привязанность к ритуалам и суевериям. Еще неизвестно, что бы было с родными детьми Клэр, роди она их. Гиперопека и трепетная лань в роли матери ни к чему хорошему, как правило, не приводят. А Астрид вот того и надо, люби-люби-люби меня-меня-меня, пусть я буду твоим центром, мне недодали, дайте же сейчас, дайте. Это разве любовь? И бойфренд ее в финале, ну вот они вдвоем против всего мира, это разве хорошо? Они друг другу поддержка и опора, но я очень боюсь, что ничего у них не выйдет. Терапия у них, а не любовь. Задушат потом друг друга.

Очень хочется прочитать у автора что-нибудь еще, потому что мне понравилось в книге все. Тема - тем, что смотри выше, композиция - упорядоченной структурой: каждая часть на отдельную семью, люблю я эти игры с формой, литературно - стилем, насыщенным языком: не витиеватым, не вычурным, но романтично-печальным, музыкальным. Напевы Сезарии Эворы на одуряюще жарких пляжах Калифорнии, но вдруг под вечер дохнет с гор ночной свежестью. Как-то так. А, да, и еще. Книга необычайно сенсорна: если перила, то латунные, если мясо, то с чесноком, стойка бара обязательно деревянна, гриль душист, а официанты - в красно-зеленых пиджаках. Ощущения выпирают.