Рецензии на книгу «Вот я» Джонатан Фоер
Ну вот, друзья, наверное, и настала пора рассказать вам всем про ту самую Полку. Полку, которую освещает мягкий персиковый цвет, который берется из ниоткуда. Если подойти к ней поближе и прислушаться, то можно услышать классическую музыку, что-то из Концерта #2 для фортепиано с оркестром Прокофьева. А если провести руками по корешкам стоящих на ней книг - абсолютно непроизвольно увеличить свой IQ на пару-другую пунктов. Вы правильно все поняли - на этой полке стоят все те прочитанные в относительно осознанной интеллектуальной зрелости произведения, которые произвели на вашего слугу самое неизгладимое впечатление. Если говорить еще проще, то это и есть те книги, которые, по слухам, написаны лично Им. Разумеется, через своих посредников на нашей бренной Земле. Я то там, то etam иногда рассказываю про эту Полку: некоторые книги пытаются туда попасть, но не могут, некоторые - вообще не пытаются. Например, если попробовать поставить на Полку любое позднее произведение Глуховского, то за окном загремит гром, а в левой части груди угрожающе начнет побаливать. Так что без лишней надобности я не рискую. Любой автор, который сотворил нечто, попавшее в это чудесное место, автоматически становится Членом не очень тайного, но достаточно эксклюзивного сообщества - людей, которые умеют писать. Сокращенно можно называть ЛКУП. Даже давайте ЛКУП им. Франзена. Так как-то симпатичнее и роднее.
В общем-то, Джонатан Сафран Фоер, ни много ни мало, является дважды действующим членом данного общества – обе его первые книги тут же попали на Полку. И если «И все осветилось» казался редким алмазом милой и наивной прозы, то «Жутко громко и запредельно близко» предстал баржей из золота, наполненной бриллиантами, которые охраняют единороги. То есть, проще говоря, Фоер сделал то, что случается крайне редко и называется «эффектом Терминатора» - второе произведение, похожее по духу и стилю превзошло первое. Здесь можно пошутить про «Метро 2034». Или лучше не надо. В общем, ни у одного любителя литературы не возникало вопросов после первых двух романов американского писателя. Всем было и так понятно – появился новый большой творец, чему вторили уже состоявшиеся коллеги по ремеслу: Рушди, Апдайк и иже с ними.
Что было потом, уже история, но о ней тоже очень важно немного сказать. Джонатан Сафран Фоер начал делать что-то очень странное. Все то, что происходило с 2005 по 2016 год, ознаменовало новый период в творчестве писателя, который можно назвать Joe, ti chto, vse v poryadke? Сначала был странный, истерично написанный и абсолютно не берущий за живое (что для Фоера редкость) нон-фикшн «Поедание животных». Это произведение можно отнести к вегетарианскому стилю, который Фоер, очевидно, создал и тут же убил. Эксперименты продолжились, следом за вегетарианской прозой пошел роман-гипертекст «Дерево кодов». Дикий и безумный литературный перформанс, который никто даже публиковать не хотел. Мне довелось держать в руках этот труд – там буквально вырезаны строчки. В смысле ножницами. В смысле бумага порезана. Я, конечно, приветствую эксперименты в искусстве, но это уже немного чересчур. Для парня с завода уж точно. Потом еще была странная переписка с Натали Портман (Джо, ну серьезно, она замужем) о том, о сем, и потом…
«Вот и я». Написанный спустя 11 лет после «ЖГ и ЗБ» роман, который должен был сделать одну простую вещь. Несмотря ни на что, несмотря на все эти гипертексты и веганские претензии к обществу, эта книга должна была увековечить место Фоера в сонме живых классиков. Читай, место рядом со всеми нашими пишущими раз в 10 лет франзенами и тарттами. Давно уже я не испытывал такого трепета, открывая книгу. И даже отсутствие великого переводчика Василия Арканова, который приложил руку к популярности Фоера в нашей стране, меня не смутило. Смутило то, что было потом. «Вот и я» - это обычная книга. Прочитав 100 страниц, я провел эксперимент – взял и открыл перечитанную вдоль и поперек «Жутко громко и запредельно близко». И знаете что? Я провел за ней четыре часа, 56 раз рассмеявшись и 12 раз заплакав. С трудом оторвавшись, я опять взял в руки последний роман – и ничего. Эта книга не вызывает эмоций. Да, она достаточно смешная (там в самом начале есть смешная шутка про мошонку), но больше ничего. Это, скажу вам честно, очень, вот прямо очень-очень грустно. Когда ты ждешь очередного вулкана эмоций, а получаешь только одну смешную шутку, да и то про мошонку. Почему так произошло, что случилось? Это, разумеется, вопрос в очень страшную пустоту. Все последующее повествование также не работает – книга просто читается и в конце делает то, что не бывает с великими произведениями. Она заканчивается.
Гораздо интереснее, что будет дальше? Вернется ли магия на страницы следующих романов Фоера? Еще один вопрос, на который ни у кого нет ответа. Я не так давно безумно радовался возвращению из странного экспериментаторства другого замечательного писателя – Янна Мартела, который потратив много лет на странные романы с анкетами в конце и одностороннюю переписку с премьер-министром Канады, потом написал книгу до того чудесную, что сил нет ее вам еще раз не посоветовать («Высокие горы Португалии»). Будет ли то же самое с Фоером? Заставит ли он нас безудержно смеяться над той самой собакой из «И все осветилось» или также безудержно рыдать над последними страницами «Жутко громко и запредельно близко». Ответ мы получим через 3, а может 5, а может 12 лет – в зависимости от того, будет ли Джо писать новые письма Портман или создавать очередной нечитабельный (в прямом смысле слова) гипертекст, который нужен, как это ни страшно, не его читателям, а только ему.
Завершать на такой ноте как-то не хочется. Поэтому, закрыв глаза на все вышесказанное, я авторитетно заявлю – Джонатан Сафран Фоер все равно очень хороший писатель. Тут никаких сомнений нет. Просто «Вот и я» натолкнул меня на страшную мысль, что Джо стремится по экспоненте к другому Джо, неправильному Джо. Мы то (я то точно) ждали произведения, которое встанет рядом на Полке с книгами Франзена, а получается пока, что поставить можно только на одну полку с другим товарищем - Джо Троппером. Помните, это тот парень, который написал шесть добрых и трогательных книг, а потом завязал с литературой, уйдя писать сценарии для посредственных сериалов. Так вот, уважаемый Джо Фоер, даже не думай так делать. Пускай ты и не будешь главным романистом Америки, но, пожалуйста, сделай хоть чуть-чуть, чтобы хотя бы твой самый преданный и субъективный поклонник так мог думать и навязывать свое мнение остальным.
Ведь места на той самой Полке, как это ни грустно, всегда очень много. Как и незаполненных лакун в наших сердцах. Слышишь, Джо – лакуны в наших сердцах требуют твоего волшебства. А иначе вообще никак.
Ваш CoffeeT
Юмор как химиотерапия. Брак как разрушение отношений.
Закрыть глаза, потому что страшно.
Закрыть глаза, потому что стыдно.
Потому что больно.
Или невыносимо...
А еще…
иногда
тебя ослепляет.
И ты просто не в силах открыть глаза…
Наверное, это самое абсурдное – разрушить идеальный брак. Такой, в котором один смешной и милый, а другой благоразумный и рациональный. Где один применяет юмор «как химиотерапию», а другой спрашивает «подумай, почему ты второй раз сделал ту же самую ошибку». Где два человека с каждым годом становятся все ближе и ближе друг к другу, где взаимопонимание достигает гипертрофированной формы… Но вдруг, оказывается, что один смешной, милый, но легкомысленный, не серьезный, не способный взять ответственность на себя. Где другой благоразумный, рациональный и … эгоистичный, черствый, недовольный. Где степень сближения прямо пропорциональна степени уничтожения твоего Я, где маршруты расписаны, и с успехом можно не прикасаться друг другу неделями и месяцами. Где сказать друг другу нечего. Где никто не способен сказать, что же он на самом деле думает.
Джонатан Сафран Фоер написал книгу о том, как разрушить идеальный брак. Он был той самой смешной и милой половиной, который при трагедии первым делом шутит, а потом плачет. Она – воплощение самообладания и хладнокровия, продукт долгих визитов к психотерапевту, подчеркнуто повторяющая, что «грустить это нормально». Они стали друг для друга самыми близкими и самыми далекими людьми. И брак, счастливый, устоявшийся, прочный, с идеальной пропорцией уступок и компромиссов был разрушен, потому что глубоко внутри каждый из них был несчастлив. Можно ли быть самым близким человеком, но при этом нелюбимым? Или не так – может ли любимый человек быть самым далеким?
Джонатан Сафран Фоер написал почти исповедь. Здесь каждое предложение и каждая мысль выстраданы, пропущены через горнило разрыва/развода/одиночества/этапа «научиться жить одному». Здесь понимание и принятие ситуации пост фактум, и в то же время погружение в де факто. Чтобы понять наконец, где, когда, что именно пошло не так. Боль от того, что дети остаются не с тобой. От того, что непонятно, как именно нужно жить дальше. И глухое недовольство, и немое страдание, и безысходная тоска.
Джонатан Сафран Фоер написал книгу о браке и об Израиле. О вечном вопросе Финклера. И кажется, что ни один еврей не способен жить в мире с самим собой, каждый продолжает терзаться, только вот терзается каждый своим. И обязательно память поколений, и проговаривание отношения к холокосту, и место евреев и в мире, и в конечном счете, поиск собственного мира… И да, будучи максимально реалистичной, книга в один момент превращается в историческую реконструкцию сослагательного наклонения «что если». Что если Израиль переживет серию землетрясений, что если в одночасье он окажется беззащитным перед лицом своих соседей и врагов? Что если весь мир ополчится против него? Что если…
Эта книга многословна, но я не хотела пропускать ни строчки. Ее идеи порой банальны, но в общем контексте цепляют так, словно ты читаешь великую мудрость. Эта книга повседневна, но проживание этих проблем, разрушение идеального брака дает представление об уникальном опыте…
И да, многое из этой книги было мне чуждо. Я бы никогда не промолчала, не стояла бы под дверью, не в силах войти и спросить «как дела?», не побоялась бы попросить о помощи… Я бы никогда не воспринимала яркую личность Другого как покушение на целостность моего Я. Я бы… да много чего, я бы. Но главное – трагедия повседневности, безысходность упрощенности… Вот это все понятно. Некий культурный код, который усваивается автоматически, если тебе больше 30.
Эта книга – некая альтернативная реальность жизни, в которой вы «почти развелись» и «почти расстались». Язык – классика американской прозы, легкий, простой, доступный, без грубости, хамства, агрессии. Сюжет – максимально реалистичен. Герои – почти ожившие прототипы реальных супругов, в состоянии распада семьи.
Другой человек способен ослеплять. И вся оборона, тщательно выстроенные стены из доводов разума и рассудка, самоуверенность и демонстративное равнодушие способны рухнуть как стены Иерихона. От одного только взгляда.
Поэтому глаза лучше не открывать.
«Вот я» - роман, выхода которого фанаты Фоера ждали 11 лет. И я должна признать, что это возвращение принесло мне массу удивлений.
Я не была готова к произведению, в центре внимания которого собрано столько разноплановых тем. Постоянная смена фокуса – от индивидуальных и семейных проблем до накаляющихся мировых конфликтов, чередование рассказчиков, количество действующих героев поначалу меня вводили в заблуждение, путали. А потом картина прояснилась.
Роман – как взрыв давно накопленных эмоций, авторских переживаний, связанных с созданием семьи, воспитанием детей, самореализацией и национальной принадлежностью. Каждая мысль, каждое наблюдение – откровенность и стремление автора докопаться до самой сути вещей, даже если правда окажется ужасной, вызывающей стыд и разочарование.
Первая ассоциация – Сэлинджер и семья Глассов: одаренные дети, распорядок дня которых уже трещит по швам от количества дополнительных занятий, с первых страниц задаются важными экзистенциальными вопросами, и серьезность рассматриваемых проблем как будто преждевременна для этих детей. Но затем включается характерный «голос» Фоера, и роман воспринимается по-новому.
Я привыкла, что тексты Фоера наполнены болью и призваны выжать из своего читателя слезинку-другую, но роман «Вот я» своей проблематикой бьет по чувствам намного сильнее. И обращается автор преимущественно ко взрослой аудитории – их страхам и неудачам.
Будучи частью социума, человек вынужден соблюдать ритуалы и соответствовать сложившимся ожиданиям. При этом неважно, о какой сфере человеческой деятельности идет речь: всюду есть ритуалы - в семье, школе, религиозной общине, стране. Несоблюдение этих условностей грозит нам непониманием со стороны окружающих нас людей, осуждением и даже забвением. Поэтому человеку ежедневно приходится делать выбор, на чьей стороне ему остаться: пожалеть сына или выступить в роли строгого родителя, создавать идеальную семью или все-таки вспомнить о личных чувствах и переживаниях и так далее.
Семья Блохов кажется счастливой: большой и красивый дом, трое сыновей, высокооплачиваемая работа… Фоер нарочито украшает текст цифрами, подробными описаниями интерьера (с указанием марок мебели, конечно же), чтобы продемонстрировать систему ценностей и уровень жизни этой семьи. Все кажется идеальным. Но фоеровские герои переживают из-за каждого имеющегося предмета роскоши, рефлексируют над всем и вся, ведь на нашей планете существует столько обездоленных и страдающих людей, которым даже есть нечего. Но все эти переживания живут где-то очень глубоко в мозгу Джулии и Джейкоба и лишь иногда напоминают о своем существовании.
Все эти этические вопросы испаряются, как только главным героям приходится столкнуться с уродливой правдой. Столкнуться с ней – полбеды, а вот признать проблемы и решиться на радикальные перемены – уже намного сложнее.
Джулия старается быть идеальной матерью и женой, но она не хочет забывать о своей карьере: талантливый архитектор обязательно должен построить хотя бы один дом. Возможно ли удержать баланс между этими двумя сферами?
Джулия устанавливает правила поведения для членов своей семьи и собственным примером стремится доказать всем, что самое главное в их отношениях - абсолютная открытость и честность. Куда это может привести?
Джейкоб – сценарист, который работает над непонятным, но приносящим деньги проектом. Но мечтает он совсем о другом – Джейкоб хочет стать писателем и автором великого романа. А отцовство его особо не напрягает: кажется, будто он всем доволен. Так ли это?
Идеальный брак, основанный на тесном и доверительном общении мужчины и женщины, внезапно оказывается огромной ошибкой. Герои романа так сильно старались сблизиться друг с другом, что за этим старанием не заметили разверзшейся между ними пропасти. Джулия распределяет свое время так, чтобы не пересекаться дома с мужем. А Джейкоб тем временем вынужден скрывать свои грязные секреты.
Неразрешенные внутренние конфликты перерастают в настоящую семейную трагедию, и страдать будут как взрослые, так и дети. Едкие замечания в адрес друг друга, неуместный юмор, осознанная глухота к чужим проблемам, замкнутость – идеальный мир доверия рушится на наших глазах.
И фоном к семейной трагедии оказывается «еврейский вопрос» - Фоер описывает реальные события, произошедшие на территории Израиля, и задумывается о жизни американских евреев, их потерянности и какой-то неполноценности. Так ли нужна эта сопричастность к религии и культуре?
Получается, что весь роман «Вот я» - о потере. На разных уровнях – от личного до глобального. И героям романа предстоит не только болезненно пережить все обрушившиеся на них потери, но и найти смелость, чтобы взять на себя ответственность за происходящее и суметь двигаться дальше.
Роман многоуровневый, текст очень образный, а темп повествования при этом неспешный и как будто бы тягучий. «Почитать ради забавы» - не про него. Поэтому готовьтесь к долгой беседе (с автором, с героями романа, с самим собой) и душевной встряске.
P.S. Не могу простить Фоеру одного – концовки романа. Она заставила меня рыдать!
А теперь давайте об издании: оно ужасно. Перевод напоминает подстрочник, поэтому часто приходится перечитывать целые абзацы, чтобы понять, о чем вообще идет речь. Постоянные опечатки, дурацкие совершенно ошибки («морковка-младенец», «разрезательный нож», «а он никакой не умеет устанавливать» и так далее) и какие-то нездоровые (для русского языка) синтаксические конструкции.
Я не могу поставить книге оценку, потому что все описанные выше недочеты очень сильно влияют на восприятие текста (а еще очень злят!).
Если бы читала книгу в оригинале, то поставила бы 3. Просто потому что не случилось магии на уровне эмоций. Это не тот Фоер, которого я полюбила за "Жутко Громко и Запредельно Близко". Текст оказался намного бледнее предыдущих работ.
Молчание может быть таким же неудержимым, как и смех. И оно может накапливаться, как невесомые снежинки. И проломить потолок.
Почему люди бояться развода? Почему готовы жить несчастными, но только бы не в одиночку? Почему брак становится несчастливым? Когда и как наступает момент выбора: или я, или брак? И как он проживается (отрицается)?
В романах часто встречаются супруги, которые почему-то, вот так вдруг, охладели друг к другу, и роман Фоера именно об этом, только без всяких «почему-то» и «вдруг». Как раз наоборот, Фоер без стеснения препарирует жизнь и смерть одной семьи, он заглядывает в души и головы главных участников этой драмы, выкладывает абсолютно всю правду именно такой, какая она есть, без прикрас и украшений. Полное и неукоснительное обнажение чувств и помыслов. О том как постепенно, даже незаметно, они становятся чужими людьми.
Здесь нет одного момента когда всё пошло не так, нет одной причины, которая разрушила брак. Также здесь нет всех ответов, это не справочник по тому как выжить в браке или спасти его. Нет, здесь представлена одна единственная история, одной семьи, не больше, но и не меньше. Это лишь один из возможных ответов на все эти почему.
Вот я - это не демонстрация, а предложение себя, Вот я… твой, твоя. Вот я, такой какой есть и предлагаю тебе себя.
Невероятно сильно, чувственно и эмоционально. Об усталых взрослых и очень проницательных детях. Про сущность человека, его измученное Я. Про границы и понимание того, что вот так жить нельзя и нужно что-то менять, просто необходимо - иначе кранты. История о людях, о тех кто рядом, о семье, о том как легко потерять себя в ней. О том самом одиночестве в самой гуще толпы, когда нет чувства принадлежности к чему-то большему, чем ты сам.
Первая часть, «до войны» - это эмоциональное исследование жизни. Это история мужчины и женщины внутри брака, то как они переживают (самоидентифицируют) себя супругами, родителями и отдельными личностями. Эта часть самая любимая, как по мне это и вовсе законченное произведение, не нуждающееся в последующих главах. Если же говорить о книге в целом, то она оставляет после себя звонкое ощущение пустоты, как внутри, так и во всем внешнем мире. Мир изменчив и не стоит на месте, а люди слишком сильно бояться пустоты, не терпят её. Это заложено в нашей природе.
Прожить не ту жизнь куда хуже, чем умереть не той смертью.
И напоследок, про перевод - он просто ужасен! Огромное количество опечаток, грамматических ошибок и просто коряво построенных фраз со странным выбором слов. Да и сама форма оставляет желать лучшего, она чрезмерно витиеватая и тяжеловесная, есть моменты, когда текст словно бы теряет связь с реальностью. Я долго не понимала, что мне это напоминает, а потом увидела фамилию Мезина и до меня дошло, Маркус Зусак - Книжный вор . Помнится тогда я мечтала, о существовании Ада для переводчиков. Я всё ещё об этом мечтаю, потому что Мезин умудрился испортить очень хорошую книгу.
Не знаю, какая очередная муха укусила Фоера, наверное, кризисосредневозрастная какая-нибудь, раз он ни с того ни с сего забросил попытки быть не таким, как все вокруг, и перешел к обычному (насколько это возможно) большому американскому роману. "Вот я" похож на коктейль Франзена и Рота, смешанный и взболтанный, с добавлением сложной души еврейского народа и семейных проблемы, по литру каждого, присыпанный щепоткой слез и полложкой выдуманных реальных событий по вкусу. "Вот я" на что угодно похож, если честно, только не на Фоера, настолько, что я каждый раз автоматически пишу "Франзен", а потом исправляю на "Фоер". В общем, сравнивать его с чем-то другим у автора бессмысленно, пусть стоит особняком.
Сам по себе роман хороший, легко и быстро читается, и, наверное, более красивая и приятная история развода мне еще не встречалась. Не знаю, правда, бывает ли он таким в реальности - чтобы без скандалов, слез и взаимной ненависти, чтобы просто поговорить, взаимно отпустить и продолжить жить своими жизнями, воспитывать детей, танцевать друг у друга на свадьбах, где-то в глубине души продолжая любить образ всего прекрасного, что было в браке.
Но помимо "хороший" про роман сказать нечего. Он мне, безусловно, понравился; очень глубокое погружение в персонажей, хроника войны Израиля против мира описана так живо, что я даже в какой-то момент пошла шерстить новостные заголовки, а не пропустила ли чего-то в этом мире, финальное прощание с Аргусом, опять же, выбившее из меня слезу. Но в целом, если клеить ярлыки, то на этот корешок наклейка - "хороший". Не "отличный", не "запоминающийся", не "яркий" хотя бы. Хороший. И в этом главная его проблема. Фоер настолько задал планку первыми двумя романами, к которым вообще никакие ярлыки не приклеиваются, настолько они сами по себе, уникальны, совершенно не сходные ни с чем, что "Вот я" рядом с ними не просто теряется - это вообще другая весовая категория. Намного ниже, проще, ближе к "один раз прочитать и забыть", чем к чему бы то ни было другому. Это хорошая, интересная книга, но это настолько широкий шаг назад, что отступаешь куда-то к центру лестницы, на один уровень с другими хорошими авторами, про книги которых через пару месяц после прочтения уже ничего не помнишь. Это настолько не Фоер, что даже не чувствуется разочарования: ну никак не связываются воедино этот роман и любимый автор.
«— Неловкость — это тушенка в мире эмоций»
Этот роман я ждал весь 2017 год, с анонса его выхода на русском, и в декабре это случилось. Успели.
Шестьсот страниц про евреев, семью, катастрофы. Тема «евреев» меня никогда меня особо не интересовала, тибетцы или буряты волнуют меня больше. Но у Фоера готов читать всё, люблю его.
Главной темой в романе для меня была тема семьи, которую он буквально перепахивает несмотря на всю обширность поля. Самое главное, что делает роман — это задаёт прямые, неудобные, честные вопросы.
Если я бы составлял список таких вопросов, он был бы таким:
Что такое семья?
Кого мы больше любим друг друга или наших детей?
Где взять для любви линейку?
Почему это не работает?
Что такое боль?
А есть что-нибудь кроме боли?
Семья за пределами пары и детей это как?
Как сказать детям о разводе?
Как правильно проводить домашнее животное в последний путь?
Где начинается и заканчивается личная и народная религиозность?
Как общаться с родственниками на другом континенте?
Какой альбом Fugazi лучший?
Младенец не знает, что мать вынимает сосок из его рта в последний раз. Ребенок не знает, что в последний раз называет мать «мамуля». Мальчишка не знает, что книжка закрылась на последней в жизни сказке, которую прочли перед сном. Не знает, что вот сейчас утекает вода последней в жизни ванны, принятой на двоих с братом. Юноша, впервые познавая величайшее из удовольствий, не понимает, что больше никогда не будет невинным. Ни одна превратившаяся в женщину девушка не знает, засыпая, что пройдет четыре десятка лет, пока она снова станет бесплодной. Ни одна мать не знает, что в последний раз слышит от ребенка «мамуля».
Фоер бросает читателя в текст, и тот барахтается, но вскоре понимает, что это мелководье, а дальше самый восторг. Применяя десятки методик как нарративных, так и сюжетных автор показывает всю глубину и необъятность бесконечных полей жизни вмещающих в себя всё.
Оригинал на сайте «Радуга чтения»
я рядом, я с тобой
можно на эту книгу взглянуть под многими углами: история еврейского народа, история развода, любви, поисков себя, прощения, ожиданий, трусости, слабости, веры. Это очень многогранная книга и каждый найдёт в ней своё. Я не являюсь фанатом Фоера, но этот роман меня очень зацепил. Словно личная трагедия за каждого живущего на земле человека, которая происходит от того, что мы говорим совсем не то и не так, и порой не задаем себе правильных вопросов.
ужасный перевод и издание
Книга прекрасна, это чувствуется, поэтому я ставлю 5, но перевод, верстка, корректура - все это напрочь отсутствует. Издательству должно быть стыдно за то, что они себе позволили такое, и не с проходным автором, а с уже заслужившим любовь и доверие Фоером. Жалею, что не прочла в оригинале. Добавила бы фотографии некоторых совсем выходящих за рамки ошибок, но, к сожалению, здесь нет такой функции. Я советую вам дождаться другого перевода или читать в оригинале.
Памятка для тех, кто хочет прочитать роман Джонатана Сафрана Фоера "Вот я"
1. Если вы не знакомы с творчеством Джонатана Сафрана Фоера лучше сразу отложите эту книгу и почитайте другие его романы: Полная иллюминация или Жутко громко и запредельно близко . В противном случае с большой долей вероятности первое впечатление от творчества этого безусловно талантливого автора будет испорчено.
2. В романе две сюжетных линии с несколькими подсюжетами: история развода и семьи главных героев, а также конфликт на Ближнем Востоке и место евреев в современном мире.
3. Кстати, о подсюжетах. Их много, скорее всего через них придется продираться, чтобы следить за развитием основного сюжета и посыла книги.
4. Тем не менее, за этим нагромождением скрывается довольно неплохая история разрыва двух людей.
5. Будьте готовы к довольно подробному экскурсу в обычаи и историю евреев, а также к рефлексии многих персонажей по поводу своего еврейства.
6. Один из главных минусов романа - чрезмерно перегруженный и ненатуральный язык. Узнаваемый стиль Фоера чувствуется, но в этой книге он выглядит слишком искусственным. Особенно это заметно в диалогах.
7. Однако, несмотря на вышеизложенное, отдельные пассажи в романе довольно хороши.
8. В книге присутствует нездоровая объективация анального секса и мастурбации. Возможно в этом кроется некий символизм.
9. В книге существует компьютерная игра "Иная жизнь". Явный намек на реально существующую Second Life.
10. По факту это худший роман Фоера на сегодняшний день. Или наименее удачный, как вам больше нравится. Читать можно только яро интересующимся еврейской литературой или поклонникам творчества автора в любых проявлениях. Остальным лучше воздержаться.
Кризис среднего еврейского брака
«Вот я» - о глубоком, слоеном, как матрешка, кризисе, в котором есть три взаимосвязанных уровня.
Первый: кризис брака, который переживают Джейкоб и Джулия. Тут все довольно стандартно, любовная лодка разбивается о быт, о рутину, о любимых детей. Высится стена непонимания, через которую трудно докричаться друг до друга. Самое страшное – это именно тихое, незаметное, подспудное угасание любви и взаимопонимания. Нет какого-то одного момента, после которого уходит любовь, просто кап-кап-капают обиды, отчуждение, слова и недомолвки. Ранящие слова или вообще отсутствие слов – что более губительно для брака? По Фоеру выходит, что отсутствие.
Тема немоты была одной из главных в предыдущем его романе «Жутко громко и запредельно близко». Я процитирую свой отзыв на эту книгу, и не из самолюбования, а чтобы поразиться точности совпадения: «Как опухоль, молчание расползается по семье Шеллов». В «Вот я» молчание действительно в конце книги превращается в опухоль в горле главного героя. Идея абсолютной искренности, которой супруги решили следовать в начале совместной жизни, абсолютно перечеркнута. Джейкоб даже не может признаться жене, что принимает таблетки от облысения, которые влияют на его либидо (с пространства в постели между ними, которое растет и ширится, и начинается гибель брака). Сдерживаемые, незвучащие слова прорываются в порнографическую переписку, в текст, в беззвучные, немотные слова. Кажется парадоксальным, что Джейкоб – писатель и сценарист – как будто разучился разговаривать, и об этом можно поразмышлять. (Возможно, привычка к письменной речи и ведет к утрате живой речи. Возможно, слово звучащее и слово написанное вообще имеют разные свойства.)
Второй уровень – личностный кризис Джейкоба. Поскольку ему 40+ лет, удобно воспользоваться банальной формулой «кризис среднего возраста». Джейкоб устал от брака и детей, хотя любит их. Он устал от своего сериала, который приносит ему деньги. Он ничем не горит и не увлекается, у него нет сильных желаний. Он пишет в стол и боится кому-то показать свой текст. Он чувствует, что живет «чужую жизнь». Его лучшее в жизни воспоминание, самое полное мгновение – в клетке со львом. Он в тупике. Он сам для себя призрак.
«А потому что все было идеально. Он был отцом мальчиков, сыном своего отца, мужем своей жены, другом друзей, но кем он был себе?»
Первые два кризиса знакомы почти всем, третий же весьма специфический. Назовем его кризисом еврейства. Он одновременно личный и общий. Как я поняла из книги, еврей не может быть просто человеком или просто американцем, он всегда будет «американским евреем». Джейкоб ощущает свое еврейство как груз, как связывающий канон. Надо все время таскать на себе бремя тысячелетней истории, гирю вины за холокост (парадоксально: устроили его немцы, а вину за то, что он живет, чувствует Джейкоб). Надо соблюдать религиозные ритуалы, которые без веры остаются только оболочкой. Надо все время оглядываться на Израиль. Надо все время быть человеком сообщества, а не частным человеком.
«Американские евреи пойдут на все, кроме исполнения догм иудаизма, чтобы привить своим детям чувство принадлежности к еврейству».
Насколько я сумела понять эту сложную тему, Фоер видит кризис всего еврейства в постоянном расчесывании своей травмы. Педалирование темы враждебного окружения, отчужденность от всего остального мира, замкнутость на своих проблемах устарели. Движение вперед – это поиск новой идентичности. О ней скупо говорит в своей речи на похоронах раввин: это некая «праведность». Свое понимание «что значит быть евреем» дает 13-летний Сэм: «упрямая вера», «упрямое достоинство, «упрямая радость». Упрямство – ключевое понятие, ведь и само слово «Израиль» значит «борется с Богом».
Кризис брака разрешается разводом, кризис еврейства – осознанием, что «братья больше были не его».
Несколько строк о стиле. Несмотря на то, что слог Фоера не цветит и не красочен, он метафоричен. Метафорой становится не отдельное слово в тексте, а любой образ и событие. Они отражаются друг в друге, повторяются, перемигиваются. То автор сам сополагает их (землетрясение и развод как потрясение основ - самый очевидный пример), то подспудно провоцирует на это читателя. Почти все реальное, что происходит в книге, в то же время является знаком чего-то другого.
Например, вернемся к теме немоты: опухоль Джейкоба как метафора вспухших, невысказанных, застрявших в горле слов. С ней соотносится язык глухонемых, которым владеет Джейкоб, о чем он умалчивает, и Джулия узнает об этом только после развода. То есть Джейкоб и есть в своем роде глухонемой, и, может, поэтому самые заветные мысли и чувства он поверяет бумаге.
Еще несколько примеров.
Коллекция «предметов, которые больше внутри, чем снаружи», которую пара супругов собирает в начале брака, заброшена. То же самое происходит с их жизнью, она становится снаружи больше, чем внутри. Этот образ рифмуется с бизонами как метафорой брака: огромные чучела бизонов снаружи кажутся идеальными, но где-то сзади у них есть скрытая от глаз дыра.
Название компьютерной игры «Иная жизнь» - красноречивый намек не на иную жизнь Сэма, но и на стремление его родителей жить другой жизнью.
Бар-мицва Сэма – это граница взросления, переход мальчика в мужчину. Так же и развод – это переход из одного состояния в другое.
Взрыв синагоги в игре рифмуется с подрывом брака родителей (если Сэм все же намеренно подбросил матери телефон).
Собака в системе образов книги соотносится с прадедом Исаака (беспомощность старости), детьми (параллель между дрессировкой и воспитанием) и самим Джейкобом (мы этого не знаем, но, возможно, последняя сцена для него как бы репетиция собственной смерти).
Можно поразмышлять еще об имени собаки (которое ведет к теме странствий и дома), атомной бомбе на собрании ООН, бомбоубежище и т.д.
«Вот я» - умный, хорошо написанный, местами очень тонкий роман, который, правда, портят вкрапления порнографического содержания. К сожалению, финал книги вызвал во мне глубокое разочарование. Джулия счастлива в новой жизни, реализует свою мечту стать архитектором. А Джейкоб? Он так и не нашел выхода из своего тупика, не издал книгу, не запустил сценарий, не обрел женщину, а его новый дом таков, что дети называют его «домом плача». Финальная фраза намекает, что Джейкоб уже готов к смерти. И ради чего все это было? Все эти 700 страниц, поиски себя, годы общения с психоаналитиком? Чтобы все закончилось нулем. Признаться, по ходу книги я ассоциировала себя именно с Джейкобом, поэтому последние страницы оказались для меня гораздо более грустными, чем финал "Бесчестья", на который ссылается Фоер.
Израиль воскрес после землетрясения, а Джейкоб погиб под его обломками.