«Продажная тварь» — провокационный роман о расизме, политкорректности и двойных стандартах. Кем можно вырасти в гетто, если твой отец — жестокий человек и социолог неортодоксальных взглядов, который все эксперименты ставит над тобой? Например, продавцом арбузов и знатоком человеческих душ, как герой этой книги. И что делать, если твой родной город с литературным именем Диккенс внезапно исчезает с карты Калифорнии? Например, попытаться вернуть город самостоятельно, размечая границы. Но все, что...
Когда в школе нужно было выучить что-нибудь вроде периодической таблицы, отец объяснял, что для выполнения скучного задания нужно думать не о том, что ты делаешь, а спрашивать себя, почему ты это делаешь.
говорят, каждая выкуренная сигарета сокращает жизнь на три минуты, но хороший гашиш дает ощущение, что смерть — где-то очень далеко.
Если снять одну кроссовку и поднести к уху как раковину, можно услышать гул океана потогонного труда.
Один маленький черный мальчик сидит на кухне с мамой и смотрит, как она жарит курицу. Видит миску с мукой и посыпает ею лицо. «Мама, посмотри, я белый!» «Что ты говоришь?» - переспрашивает мама, и мальчик повторяет: «Мама, гляди, я белый!». И тут – БАМС! – он получает затрещину! «Никогда так больше не говори!» - говорит она и отправляет сына к отцу. Рыдая как Ниагарский водопад, мальчик идет к папе. «Что случилось, сынок?» - «Мама дала мне затрещину». – «Да, и за что же?» - спрашивает отец. «П-потому что я с-сказал, что я б-белый». – «Что?!» И тут отец – БАМС! – лепит ему затрещину, да еще звонче предыдущей. «Иди к бабушке и расскажи, что ты натворил! Пусть она тебя поучит уму-разуму!» Ну, мальчик плачет, дрожит, весь в расстройстве. Приходит он к бабушке. «Что такое, мой хороший, почему плачешь?» - спрашивает бабушка. «Папа с мамой влепили мне по затрещине». – «Как? За что?» И мальчик рассказывает с самого начала, а когда замолчал – БАБАХ! – бабушка как вдарит ему, чуть с ног не сбила. «Никогда так больше не говори, - возмущается бабушка. – А теперь отвечай, что ты понял». Мальчик потирает кулаком лоб и отвечает: «Я поняла, что всего десять минут побыл белым, и уже страсть как вас, ниггеров, ненавижу!».
История - это память, а память - это время, эмоции и песня. История - это то, что навсегда остаётся с тобой.
Зачем обвинять Марка Твена, если у вас не хватает смелости и терпения объяснить детям, что слово на букву "н" все равно существует и что рано или поздно, как бы беспечно им ни жилось, кто-нибудь обзовет их ниггерами или, прости господи, они и сами кого-нибудь так назовут.
"What's that on the sweetness scale?"
"Somewhere between Eva Braun and a South African salt mine."
They say a cigarette takes three minutes off your life, but good hashish makes dying seem so far away.
А чувствую я себя под стать костюму - дешево, весь чешусь и вот-вот расползусь по швам
Тот же оголтелый расизм, но не более опасный, чем однодневная поездка в законодательное собрание штата Аризона
They say “pimpin’ ain’t easy.” Well, neither is slaveholdin’. Like children, dogs, dice, and overpromising politicians, and apparently prostitutes, slaves don’t do what you tell them to do.Слышал, доля сутенера нелегка. Как и рабовладельца. Нынче рабы — как дети, собаки, игральные кости, политики-«обещалкины» и проститутки — не делают то, что им велят.
И если Диснейленд и впрямь был бы раем, то о нем молчали бы в тяпочку и вход туда был бы бесплатным, а не равнялся среднегодовому подушевому доходу в небольшом цельтральноафриканском государстве вроде Детройта
В этом разница между большинством угнетенных народов мира и американскими черными: первые клянутся никогда не забывать, а мы хотим все вычеркнуть из нашей истории, запечатать и отправить дело на личное хранение.
Меня достало, что авторы описывают черных женщин по оттенку кожи! То она у них медовая, то шоколадная! Моя бабушка по отцу — цвета кофе мокко, кофе с молоком ил цвета сраного крекера! Почему они не описывают оттенки кожи белых персонажей с помощью пищевых продуктов и горячих напитков? Цвета йогурта, яичной скорлупы, цвета сыра-косички, обезжиренного молока. В этих расистских книгах нет ни одного такого героя! Вот почему черная литература — отстой!
Silence can be either protest or consent, but most times it’s fear.
If New York is the City That Never Sleeps, then Los Angeles is the City That’s Always Passed Out on the Couch.
«Молчание может быть протестом и согласием, но чаще всего это страх»
Если б мы с отцом, а не европейские пилигримы основали Джеймстаун, то индейцы, бросив взор на наши кривые лабиринтообразные посадки маиса и кумквата, сказали бы: «Ну все, семинар по выращиванию кукурузы объявляется закрытым, потому что вы, ниггеры, ни на что не годитесь».Had me and Pops founded Jamestown instead of the Pilgrims, the Indians would have looked at our wilted, meandering, labyrinthlike rows of maize and kumquats and said, “Today’s corn planting seminar is canceled, because you niggers ain’t going to make it.”
Люди жрут то говно, что им подносят на лопате. People eat the shit you shovel them.
Существует легенда, что «Пострелята», как и «Макбет», — прóклятые постановки, после которых актеры быстро умирали.
При каждом упоминании Хэмптоном какой-нибудь мутной статьи из Билля о гражданских правах со ссылками на судебную практику судья начинал нервно ерзать, пытаясь переместить центр тяжести с одного дряблого диабетического полужопия на другое.
— Послушай, я очень сомневаюсь, что «вся работа достается черным». Но если это и так, то на Мэдисон-авеню отлично известно: из каждого заработанного доллара ниггеры тратят доллар двадцать на шлак, который рекламируют по телику.
Но история — не бумага, на которой она напечатана. История — это память, а память — это время, эмоции и песня. История — это то, что навсегда останется с тобой.
Лос-Анджелес — это пространство, где самооценка напрямую связана с тем, как именно ты передвигаешься в этом пространстве. Ходить пешком — все равно что побираться на улице. Такси — только для иностранцев и проституток. Велосипеды, скейтборды, ролики — это для детей, сторонников ЗОЖ и тех, кому некуда идти. Зато любая машина, от класса люкс до подержанного драндулета, придает вам статус.
В комедии всё как на войне. Если шутки удались, то они убивают. Если не удались, считай себя убитым.