Волшебство рядом. Стоит лишь приглядеться. Магия реальна. И Морвенна Фелпс знает об этом не понаслышке. Она победила в неравной битве свою безумную мать-колдунью, но потеряла родную сестру-близнеца. Сбежав к отцу, которого прежде Морвенна никогда не видела, она отправляется в школу-интернат, где от одиночества искушает судьбу и с помощью волшебства решает завести настоящих друзей. Своими действиями она привлекает внимание фейри, странных и чудесных созданий, но Морвенна еще не знает, что семья...
Весна придёт. Только ждать, кажется, очень долго.
Только это было не зря, потому что мы помним.
Умирающие деревья – это очень грустно. Я спросила библиотекаря, и она дала мне «Юного натуралиста», в котором я прочитала подробнее. Болезнь завезли из Америки с грузом бревен, это грибковое заболевание. Почему-то от этого еще сильнее думается, что ее можно вылечить. Все вязы – один вяз, они клоны, вот почему все они гибнут. В популяции нет естественной сопротивляемости, потому что нет изменчивости. Близнецы тоже клоны. Глядя на вяз, никогда не подумаешь, что он – часть всех остальных. Увидишь отдельное дерево. Так же и на меня теперь смотрят: видят отдельного человека, а не половину близнецовой пары.
Теперь уже поздно. Я вырасту, а она нет.
...то, что в мужчине выглядит как «он сделал все, что мог», в женщине выглядит как пренебрежение своими обязанностями.
В каком-то смысле деньги - это свобода, но не сами деньги, а выбор, который они дают.
Поражаюсь, какие громадные вещи удаётся иногда упустить из виду.
Наверное, можно сказать: бывают дни, когда лестницы - беда, а бывают - когда пытка.
Бывают и более странные причины жить.
Солнце то выходило, то пряталось, как бывает под конец осени, когда свет такой странный, будто все цвета видишь из-под воды.
Нельзя взять что-то существующее само по себе и сделать из него замену чему-то другому. Вернее, можно, но нельзя это навязывать.
I never really understood how wonderful it was to always have someone to talk to who would know what you were talking about, and someone to play with who understood the kind of things I wanted to play.
Классовые отношения совершенно неосязаемы, их влияние не поддается научному анализу и как бы не существует, но действует мощно и неотступно. Вот видите – как волшебство.
Волшебство ли это? Да, своего рода волшебство, но большей частью чтение своей книги.
Tolkien understood about the things that happen after the end. Because this is after the end, this is all the Scouring of the Shire, this is figuring out how to live in the time that wasn’t supposed to happen after the glorious last stand.
Мы машинально направились вниз, к книжному, как будто ноги сами несли. Я им об этом сказала.
— Библиотропизм, – улыбнулся Хью. – Как у подсолнухов гелиотропизм, они поворачиваются на солнце. А нас притягивают книги.
Считайте это мемуарами. Считайте, что это мемуары из тех, которым в будущем грозят ужасающие разоблачения, когда обнаружится, что автор лгал и все были не того цвета, пола, класса и вероисповедания, как он утверждал.
— Арлингхерст — одна из лучших в стране школ для девочек, — сказала одна из них.
— Мы все в нее ходили, — подхватила другая.
— Самые веселые времена, — закончила третья.
Они, как видно, привыкли размазывать любую фразу на всех.
У меня были книги, новые книги, и пока их хватит, я все что угодно вынесу.
Когда-нибудь я над этим буду смеяться – обещала я себе. Буду смеяться над этим вместе с людьми такими умудренными и умными, что пока мне их даже не вообразить.
Думаю, для библиотекаря книга - не самый подходящий подарок.
The thing about Tolkien, about The Lord of the Rings, is that it’s perfect. It’s this whole world, this whole process of immersion, this journey. It’s not, I’m pretty sure, actually true, but that makes it more amazing, that someone could make it all up.
Библиотеки — это чудо. Они даже лучше книжных магазинов. В смысле книжные магазины ведь зарабатывают на продаже книг, а библиотекари просто сидят и одалживают вам книги по доброте душевной.
Счастливые воспоминания легко сносить до дыр, если слишком часто к ним обращаться. Если так делать, к старости дурные воспоминания окажутся свежими, потому что их отталкиваешь, а все хорошие сносятся.
После обеда он пригласил меня в свой кабинет. Тетушки смотрели недовольно, но промолчали. Кабинет меня ошеломил – он был полон книг. Судя по всему дому, я ожидала увидеть старые издания Диккенса, Троллопа и Гарди (бабушка любила Гарди) в кожаных переплетах, а полки оказались забиты книжечками в бумажных обложках, причем большей частью фантастикой. Впервые в этом доме я по-настоящему расслабилась – и впервые при нем, потому что, раз такие книги, может, все не так плохо.