Рецензии на книгу «Картина мира» Кристина Клайн
Мне вообще не понравилось, возможно тут сыграли завышенные ожидания, но они ориентировались исключительно на высокую оценку книги, а к сюжету я была готова любому. Очень не люблю когда повествование скачет по временам и лицам, это всегда сбивает меня с толку, особенно когда читаешь книгу не за раз, а в течение недели по чуть-чуть, я просто теряюсь. Сбивчатое повествование, наверное, подкосило меня больше всего, да и сами персонажи не вызвали никаких чувств, мне не хотелось сопереживать, проникаться, просто верить в эту историю. То что касается художника очень искусственно пришито к нити повествования и очень куце. История героев скучная, местами банальная и очевидная, не берущая за душу.
Все - досуха - глаза кругом
На одной стене висел «Мост в Арле» Ван-Гога, на другой — «Мир Кристины» Уайета. Боумен подумал: вот выдвинуть сейчас ящик письменного стола, а там обязательно лежит Библия…
Такие вещи пишутся на подкорке, особенно, когда читаешь по кругу, а "Космическую одиссею 2001" без конца перечитывала в детстве. И уверенность, что в любом американском гостиничном номере непременно найдется Библия, оттуда. И нежность к ван Гогу задолго до "Писем к брату Тео". А с "Миром Кристины" все как-то не получалось спознаться. Пришло время.
Это не то знакомство. которое назвала бы приятным. И никто приятным не назовет, уверена. Практиковать смирение и утверждаться в мысли, что мир, чудовищно несправедливый в мириадах частных случаев, глобально устроен правильно и справедливо, хорошо в обстановке относительного благополучия.
А когда твой мир ограничен окрестностями фермы предков, по которым можешь пробираться ползком. Когда пожизненно заперта в темнице больного уродливого тела без надежды на выздоровление. Болезнь прогрессирует, скоро и ползать не сможешь. И нет утешения в дружеском участии. в любимом любящем человеке, в здоровых детях, которыми продолжилась бы.
Кристина Бейкер Клайн предпосылает книге уведомление в том, что это не биографическая, но художественная проза, и хотя некоторые персонажи имеют прототипы из жизни и времен Кристины Олсон, большинство ситуаций - плод авторского воображения. То есть, правды мы не узнаем? В документальном, хронологическом, протокольном смысле - скорее нет.
В части правдивого изображения того, как жили, чем занимались, к чему стремились, какими способами зарабатывали век назад люди с фермы - в избытке. И о художнике Эндрю Уайете, сделавшем несгибаемо упрямую искалеченную женщину своей музой. Об Уайете, которому слабое здоровье и собственное увечье не помешали стать великим живописцем.
Тут можно поговорить о стартовых условиях. О том, что родиться в семье знаменитого художника и находиться на домашнем обучении, будучи защищенным коконом родительской заботы от шипов и терний мира - не одно и то же, что с малолетства нести обязанности по хозяйству без скидок на гандикап. Что степень тяжести заболевания сильно отличается.
Много о чем можно говорить. Но нужно о том, что нашелся тот, кто семь десятков лет назад поведал миру: Бедный человек не хуже ветошки. Есть те, кому много труднее, чем любому из нас в самый плохой день жизни, не отводите взгляда, смотрите, она достойна не жалости, а восхищения. И это потихоньку пробивается в наши эгоистичные косные умы. и может быть мы не безнадежны.
за твою уходящую нежность,
за твою одинокость, за слепую твою однодумность,
за смятенье твое, за твою молчаливую юность.
Источник
мир сильной и живучей Америки
Я хмурюсь. Я читаю эту книгу в метро и хмурюсь, читаю дома, пока разогреваю ужин и читаю в свете ночной лампы...хмурясь и хмурясь. Кажется, сильнее хмуриться просто невозможно.
А дело в главной героине и её поступках. В её, как мне кажется, преувеличенной пессимизме по отношению к себе и к своему будущему.
Я читаю, и мне кажется, что она совершает одну ошибку за другой, капризничает и боится не к месту, отрекается от возможности всё исправить, грубит родным, обижается на друзей, считает, что все испытывают к ней только жалость и видят лишь калеку, брошенку, одиночку....
В книге повествование скачет от дней, когда юный художник Эндрю Уайет приезжает на лето в Кушинг и завороженный местной природой, жизнью, а главное одиноким старым домом Олсонов и её хозяйкой - Кристиной. К дням из её прошлого, которые постепенно раскрывают и её историю и историю дома.
Кристина -калека. С детства ей трудно даются шаги, лестницы, собирание яиц, шитьё. Руки трясутся, ноги спотыкаются. Она всё время рвёт платья, проливает на себя напитки, каждая готовка оставляет на её истощённых руках ожоги.
И вот нас переносит в её детство, когда бабушка рассказывала про истории родных-моряков, про то как папа-швед застрял у местных берегов во льдах и встретил кристинину маму.
Эндрю каждый день из года в год на верхних этажах рисует и рисует мир вокруг себя, мир этого дома, где каждая дверь, каждая ракушка - это целая история. Он говорит Кристине, что хочет прочувствовать суть, истину вещей, показать ощущения и чувства, что в них скрыты.
А Кристина из-за дня в день проходит один и тот же маршрут окно - плита-кровать. Каталку она с ненавистью отвергает и если надо ползёт, скребёт, тащит себя в поле, к подруге, в сарай...
Они живут с братом Алом вдвоём.
И вот он то как раз меня поразил. Он принимал судьбу стойко и спокойно, Кристина разрушила его возможную судьбу (и это тоже меня дико злило в ней и я хмурилась), он отказался от своей мечты и остался с ней.
Она часто ведёт себя как эгоистка, упрямится в, как мне думается, в совсем не нужных моментах. Из-за минутного страха отказывается лечиться в детстве. А не откажись, возможно бы всё было не так! Когда ей приезжают помогать, когда рождается её племянник, её переполняет обида на весь мир, что у неё то нет детей, что вот они ходят на танцы и женятся. Не может радоваться за брата, не может радоваться за подругу.
И я хмурюсь, совершенно не понимая этого. если у тебя в жизни случилась такая беда, если у тебя есть недуг, болезнь, зачем же превращать свою жизнь в медленное тление? Почему не порадоваться пикнику, где играют твои племянники, не дать брату построить свою судьбу? Почему? Почему Почему? Задаю себе я эти вопросы.
Книга очень сильно меня затронула, отчасти потому, что мне самой в жизни пришлось нести бремя недуга. И если бы я так быстро сдавалась и так много злилась, то я бы не стала тем, кто я есть.
Злило в Кристине даже не отказ от помощи, а упрямство. Давай я довезу тебя на машине? НЕТ! Я поползу!
"Кристина гордая, сильная, как Америка, живучая и упрямая" из главы в главу идёт посыл из книги.
К месту ли такое упрямство? Не делает ли такая гордость ещё хуже своему хозяину? Это интересный вопрос.
С другой стороны, поспорить сложно с тем, что книга о выносливости и превозмогании трудности и суровой жизни на ферме. Кристина молодец, что сама умудрялась готовить и шить, вести хозяйство и ухаживать за больными матерью и отцом. Но насколько было б легче, если бы не всё тоже пресловутое упрямство?
Язык, которым написано произведение красивый. И хрустальные звёзды, и трескучий воздух и всё так прекрасно ощущается. И суровость и морской ветер, и жёсткие травы. Почти как на картинах Уайета.
В самом конце мне очень понравились послесловие от автора, где она рассказывает о том, как в детстве ей подарили картинку с изображением "Мира Кристины" (а это картина с обложки) и как она фантазировала, что же это за загадочная девушка. Основа книги: семья Олсонов, история с ведьмами, Кристина, её брат, мама и папа, художник Эндрю и его дети - всё это правда и настоящая история. Автор только придала красок и немного художественного вымысла, но в целом, почувствовалось всё это сильно.
А вот и те самые картины, что рисовал Эндрю Уайет, вдохновляясь своей музой - Кристиной (а она таковой являлась для него почти 30 лет) и её домом. Её миром. Миром Кристины.
Кристина:
Вид с крыши дома Кристины:
Занавески Маммеи (бабушки Кристины), что каждый день развеваются на морском ветру десятилетиями и истончились почти до состояния паутинки:
Та самая синяя дверь Кристины, а слева дверь её брата - Ала.
"Ты как-то сказала мне, что видишь себя девочкой.... Такую я тебя и изобразил. Я хотел показать, что поле, будто волна, как целая огромная планета. А ты в центре. Ты и тянешься к дому, но в тоже время и боишься. волосы жёсткие как трава, руки впиваются в землю, розовое платье выбелено, как кости, выжженные на солнце... Часть, но целое."
Соломенная вселенная Олсон
Поразительно, как книга может походить на живопись. И не на какую-нибудь, а вполне конкретную. "Мир Кристины" меня, ничего не знающую о картине, привлек сначала соломенной спелостью луга, потом - покосившейся фермой и только в последнюю очередь - фигурой в розовом платье. Поначалу кажется, что с девушкой как раз все в порядке, а вот домик мрачноват. Но заблуждение сменяется недоумением. У нее болезненно худые руки, серые узловатые пальцы, ноги безжизненно лежат на траве, изгибы тела заострены. Кажется, она из последних сил приподнимается над землей и вот-вот упадет.
Кристина Олсон была соседкой художника Эндрю Уайета по ферме в Кушинге. Инвалид с детства к 30 годам она уже не могла нормально ходить. Всю жизнь прожив на отцовской ферме, без удобств, в «ущербном панцире» тела, она всячески противилась зависимости. Здоровому человеку сложно понять - как это, быть независимой, когда не можешь уйти дальше поля перед домом? Но это поле и стало миром Кристины. Раз в месяц, проползая, как солдат в засаде, она преодолевала расстояние до соседнего кладбища, где покоились родители. Тогда-то и увидел ее Уайет. Она вдохновила его на написание самой известной его работы, а также еще нескольких полотен. В книге она сама позирует художнику, но в документальных источниках можно найти информацию, что позировала ему все-таки жена.
В картинах Уайета за обманчивым покоем скрываются трагедии людских судеб. По словам самой Олсон, писал Уайет скупо, мрачными оттенками, но непонятным образом его живопись приобретала полированный блеск. И Бейкер Клайн проделывает то же: упаковывает разрушенные надежды целой семьи под убаюкивающую трель природы и такого понятного каждому быта. Она скурпулезно фиксирует любую мелочь : жестяную миску на столе, едва распустившийся бутон в поле, и в ее исполнении они становятся символами, зашифрованными посланиями от поколений предков, приобретая лихорадочный блеск уайетовской кисти. Эту книгу, как и живопись Уайета, можно назвать "символическим реализмом».
Кристина, подобно зрителю, годами наблюдала за безрадостной жизнью семьи: пустеющим домом, промотавшимся отцом, медленно угасающей матерью. Чем старше она становилась тем меньше было сил что-либо изменить - болезнь прогрессировала неумолимо. И хотя прожила она больше 70 лет, мы не узнаем, какими были оставшиеся годы - книга обрывается годом создания Мира Кристины , а ей на тот момент уже за 50. Но после написания картины случилось то, чего она хотела всю жизнь - постылый панцирь раскололся, и её увидели. Прожив увечной тенью, она нечеловеческими усилиями обрела плоть.
мир картины "мир Кристины"
Но одно он ухватил верно: временами прибежище, а временами – тюрьма, это здание на холме всегда было мне домом. Всю жизнь я стремлюсь к нему, желаю удрать из него, я обездвижена его властью надо мной. (Увечным можно быть очень по-всякому, как я узнала со временем, у паралича множество разновидностей.)
Вот увидела в новостях про то, что вышла такая аудиокнига, открыла обложку, прочитала аннотацию, посмотрела картину, прочитала про картину, отодвинула все книги на потом и прочитала эту книгу, а точнее прослушала в исполнении Наталии Казначеевой.
Все было ожидаемо, кроме одного: это не художественное изложение реальной истории, а художественное изложение с добавлением авторских выдумок. И это затруднило для меня всю картину. А какая на самом деле была Кристина? что придумал автор, а что он указал точно?
Сюжет разбит на две линии. В одной описывается детство и юность Кристины, в другой - перед нами уже 50-ти летняя женщина, которая позирует художнику.
Да, тяжела была доля девушки-женщины Кристины, но она не роптала, делала все, что должна была. В силу своего упрямства и гордости. Единственное, что мне не очень было приятно - это ее эгоистичность по отношению к брату в молодости. Но, к чести Кристины, она осознала, что ведет себя как ребенок и, вроде, одумалась, но узнать мы этого уже не смогли, потому что больше ничего бурного в ее жизни не происходило.
Вот они мы, вдвоем, не пара, а брат с сестрой, обречены жить всю жизнь вместе, в доме, где мы родились, в окружении призраков наших предков, призраков жизней, какие могли бы у нас быть. Со стопкой писем в чулане. С плоскодонкой на стропилах в сарае. Никто никогда не узнает, когда обратимся мы прахом, о жизни, которую мы тут провели, о наших желаниях и сомнениях, близости и одиночестве.
О несбывшихся мечтах, о призраках старого, от которых никуда не деться. Даже если вы построите новый дом, в его основе все равно будет лежать прошлое. Все, что вы можете - это решиться на что-то. У каждого свой бунт. Кто-то идет в плавание, а кто-то идет в кабак и напивается. Мы - это наша реакция на мир. У каждого своя битва и свой путь.
Вспоминаю, как говорила мне когда-то Маммея: есть много способов любить и быть любимой. Беда, что понять это до конца я смогла, когда жизнь по большей части уже прошла.
Что мне понравилось особенно сильно - это описание быта американцев в начале 20 века. И не в городах, а в глухих деревнях, на фермах. И тут мы уже видим настоящих людей, а не идеализированные ситуации, когда девочки 12 лет даже готовить не умеют. Нет, тут, пожалуйста, получите и распишитесь - 7 лет - уже достаточно взрослая для того, чтобы помогать и учиться шить. В это я верю, я это увидела своими глазами.
Эта книга про то, что составляло мир Кристины, каким она его видела, как он ее видел и почему все получилось так, как получилось. Повторюсь - пришлось балансировать на краю веры и неверия, потому что точно неизвестно, что было на самом деле. Буду искать информацию. Но очень хорошо отображено то, почему у художника Эндрю Уайета такая манера письма и такие цвета.
Вот она, эта девушка, на травянистой планете. Желания ее просты: вскинуть лицо к солнцу, ощутить его тепло. Стиснуть в пальцах землю. Избежать возвращения в дом, где она родилась.
Это девушка, выжившая среди разбитых грез и обещаний. И живет до сих пор. И вечно будет жить на том холме, в середине мира, что распахивается до самых краев полотна. Ее народ – ведьмы и гонители, искатели приключений и домоседы, мечтатели и прагматики. Ее мир – и ограничен, и бескраен, это место, где у чужака на пороге может оказаться ключ от всей ее оставшейся жизни.
Больше всего она хочет – что ей по-настоящему нужно – того же, что и все мы: чтобы ее увидели.
Знаете, если бы было побольше таких книг, которые рассказывали бы про картины, кто их герои, как писались, думаю, интерес возрос бы и к картинам и к книгам.
Судя по послесловию, у автора имелся богатейший биографический материал, тщательно ею собранный и обработанный. И она умудрилась слепить из него до невозможности скучный роман. Он тщательно выстроен, в нём в нужных местах происходят нужные события, герои поступают так, как им до́лжно. И всё в нём такое программное, бездушное, неживое. Текст несамостоятелен, не дышит, не бежит искристым ручейком, а медленно и мучительно старается не пересохнуть.
Жаль было Кристину из-за её прогрессирующего недуга, с которым ей каждый день приходилось иметь дело, но в остальном она вызывала лишь глухое раздражение. Болезнь сделала эту героиню холодной гордячкой, непримиримо жёсткой с окружающими. Из-за невозможности полноценной жизни самой для себя она отказывала в этой жизни другим. Никаких вторых шансов, никаких прощений, никаких компромиссов. И однако же никто из персонажей не вызвал сочувствия, настолько картонными казались и они, и сам сюжет.
Послесловие Клайн о реальной Кристине и её отношениях с Уайетом оказалось в разы более живым, эмоциональным и интересным. Да что там, оно в принципе по всем параметрам превзошло сам роман. Забавно, что так получилось.
Книжное путешествие
"Царь горы" группы "Мир аудиокниг"
Марафон "Читаем женщин" на русскоязычном booktube. Знакомство с писательницей
Другая жизнь Джима Хокинса
« - …Можно долго-долго жить в раковине, где родился. Но однажды она делается тесной.
- И что дальше?
- Ну, дальше, чтобы жить, придется найти раковину покрупней.
- А если она слишком тесная, а ты все равно хочешь в ней жить?
Бабушка вздыхает.
- Божечки, дитя, ну и вопрос. Думаю либо нужно набраться храбрости и найти новый дом, либо жить внутри сломанной раковины».
Этот диалог между бабушкой Маммеей и юной Кристиной - сердцевина всей книги Клайн, которая рассказывает не столько об Эндрю Уайете и Кристине Олсон, сколько о двух перспективах, открывающихся в жизни каждого: перебираться в новую раковину, отправляться в дальние страны, или навсегда остаться здесь, дома.
Вечный выбор, о котором столько всего понаписано в литературе.
Что если бы Билли Бонс не появился на пороге трактира «Адмирал Бенбоу», и Джим Хокинс не уплыл бы на «Испаньоле» к Острову Сокровищ, а остался бы здесь, на берегу?
«Картина мира» Кристины Бейкер Клайн – история другой жизни Джима Хокинса. Да это девочка, да у нее проблемы с ногами. Но она такая же вострая и смышленая, любит море, старые песни и истории о морях, пиратах и сокровищах.
Велик соблазн приписать «Картину мира» к книгам, рассказывающим о ветшании традиции. Ну да, перед нами история гибели рода, печальный исход семейства отважных мореплавателей и грозных судей. Вместо людей – привидения, призраки. И болезнь Кристины как метафора гибельности всякой остановки в пути. Ты – человек, и поэтому должен скитаться по миру в поисках приключений и новой земли.
Присутствует в книге и мотив неумолимого бега времени. Таинственный загадочный мир детства по мере взросления становится обыденным и скучным, глупым и наивным, плоским. Вместо пещер с сокровищами – покосившийся дом, заросшее поле и заваливающийся забор. Вместо странствий и скитаний – рутинный изнурительный труд. Конец детства. Здравствуй, взрослая жизнь. Времена несутся вскачь, а здесь все то же поле и те же постройки. Некогда огромный мир остается за рамками небольшой привычной картины. Он - лишнее, избыточное, а потому, если говорить точнее, несбыточное. Дальние страны становятся истлевшей со временем легендой. Мир глух. Он живет где-то там по своим законам. Отчего бы и тебе не перестать что-то в нем выслушивать?
Мечты умирают. Это горько. Но в этом есть что-то стоическое. Пелена спадает с глаз и ты крепко держишься за то что у тебя будет всегда: старый дом, большое поле, соседи, с которыми бегал когда-то голоштанным к морю.
В детстве мечталось о большом. Теперь видишь как безгранично малое. Раньше влекло яркое. Теперь понимаешь, что краски тускнеют и выцветают. Начинаешь ценить блеклость собственной судьбы, смесь горечи несбывшегося и терпкости состоявшегося («временами – прибежище, временами - тюрьма»).
И все же есть нечто общее между моряком и фермером. «Жить на ферме означает вечно воевать со стихиями. Приходится выстаивать против неукротимой природы, усмирять хаос».
Все не так как мечтал. Но это твоя жизнь. Смешение чувств лишь придает ей объема и подлинности. Сломанная раковина. Кто-то должен жить в ней, кто-то может жить только в ней. Если все поразъедутся, то что останется другим?
«Картина мира» поэтому еще роман о другом пути, отличном от воспетого литературой:
В сокрытом строе мирозданья,
В безвестности его путей
Есть горький подвиг ожиданья,
Что подвига борьбы трудней...
Без дум, без снов, без слез и смуты,
Как бы в плену у стен глухих,
Какая боль считать минуты
И мерить веком краткий миг...
Так, точно на меже осенней,
Не шепчет ветер в камыше,
И лишь стоят немые тени
В изнемогающей душе...
Поэтому «Картина мира» - своего рода эстетическая полемика, манифест малой темы и рассказов о безвестном бытии. Блестящие побрякушки романтического авантюризма и незрелой эпики проигрывают в глубине неброскому месту, откуда все начиналось, земле, к которой все когда-нибудь вернутся, обыденности, сквозь которую проглядывает нечто безвременное и надмирное. «Бухта удобная», отозвался в свое время Билли Бонс об «Адмирале Бенбоу» и окрестностях. Стивенсон как-то не стал распространяться в чем конкретно в чем состояло это удобство помимо безлюдности. Но теперь я знаю, как выглядят окрестности трактира, который покинул юный Джим Хокинс. Они изображены на картине Уайета «Мир Кристины». Теперь я знаю, как сложилась другая жизнь Джима Хокинса. О ней написан роман Кристины Бейкер Клайн «Картина мира».
Какие умницы - Эндрю Уайет и Кристина Бейкер Клайн! Какую душу они разглядели за маской почти недвижимой, молчаливой, провинциальной и пожилой женщины, какие создали образы! Посмотрите на развернутую обложку - каким развернутым кажется "Мир Кристины", каким безграничным, какая устремленность в позе женщины! А ведь муза Уайета Кристина Олсон на момент написания картины уже совсем не могла стоять на ногах. Знакомство Кристины с картиной у Бейкер Клайн - это, пожалуй, самый трогательный момент во всей книге: ее наконец поняли, и она это приняла.
Как многие люди с ограниченными возможностями, Кристина не любит жалости к себе. В общем-то, ей и расслабиться-то было некогда и было некогда себя жалеть: большая ферма требует заботы, а скидок ей делают мало. С восхитительным стоицизмом наша героиня сносит все: нагрузки по домашнему хозяйству, жалостливые и любопытные взгляды немногих соседей, невозможность продолжения учебы (а девочка была одарена) и отсутствие (почти) личной жизни. С годами Кристина становится той самой пресловутой старой девой с кошками и томиком тоже затворницы Эмили Дикинсон.
Но я не жалела. Я восхищалась. Ее мудростью и стойкостью, ее владением собой - собой внутренней, да и внешней тоже, насколько то было возможно на шатких ногах!.. Восхищалась ее созерцательностью - способностью с приязнью наблюдать из года в год смену сезонов, тепло и холод, новые выводки животных, пробегающие вдали. Тон повествования от первого лица вышел соответствующим - точным, размеренным, честным. От книги было сложно оторваться, хотя она и лишена лихих сюжетных поворотов. Кажется, в ней мало сцен с участием Уайета, но его много, очень много - ненаписанного и непишущего.
«Те, кто боится тьмы в себе, первыми станут искать ее в других»
Люблю романы, читая которые, испытываешь восторг и наслаждение. Когда нравятся герои, хоть иногда и раздражают. Когда интересна их жизнь, история, взлеты и падения. Когда слог льется и приятен глазу. «Картина мира» стал таким романом.
Роман полубиографичен, но наполнен художественными деталями, изюминками персонажей, которые при прочтении оживают перед глазами. Действительно существовали Кристина – главная героиня романа и художник Эндрю Уайет, создавший шедевр «Мир Кристины».
Но роман не о картине, он о сильной женщине.
Кристина в детстве сильно заболела и после у нее были проблемы с ногами. У нее достаточно жесткий и язвительный характер, она гордая и невероятно упрямая. Жизнь вынудила стать такой. Она не хотела признавать свое увечье. И всю себя посвятила заботе о семье.
Не было времени жалеть себя, да и это не помогло бы ей стать счастливее. Но если снять всю эту наносную жесткость. То можно разглядеть ее большое доброе сердце. Мечты обычной девчонки о любви и семье.
Много тягот легло на плечи этой девушки. Каждое испытание отражалось горькой складкой на лице. Но она жила, как могла, не сдавалась.
Для меня этот роман настоящая находка. Сильно, трогательно, со смыслом и в памяти останется надолго.
Мир Кристины
Как мне рассказать о том, насколько книга запала мне в душу? Тихая, тягучая история, одновременно прекрасная и удивительная, открыла мне сразу несколько миров. Мир неизвестных мне ранее аутентичных американских художников, мир травяных полей штата Мэн, и, наконец, мир "человека в себе", женщины-ракушки Кристины Олсен.
Трудно выделить главное - о чем же эта книга? О художнике, который умел видеть суть вещей и людей, передавать красоту и чудо обыденного. О нескольких поколениях путешественников-мореплавателей, мечтателях, которые нашли свой приют, свой Дом, создали свой маленький мир на ферме недалеко от морской бухты штата Мэн, наделив это ограниченное место легендами и чертами бескрайних просторов. О брате и сестре, проживших рука об руку в доме, где они родились, много трудились и вместе состарились, лелея мечты о возможности другой жизни и побеге, но оставшиеся верными своему маленькому миру. О Кристине Олсен, реальном персонаже. С ее слов ведется рассказ, ее глазами то в прошлом, то в настоящем я увидела ее жизнь. Это невероятная история, но не значительными событиями, а внутренними переживаниями. Представьте, что человек, молодая девушка с незаурядным умом заперта болезнью и долгом на ферме родителей и всю жизнь, насколько позволяло хрупкое здоровье, обслуживала свою семью. Она привыкла к разглядыванию. Ее недуг - постоянная боль, скрученные мышцы ног, прогрессирующая невозможность передвигаться самостоятельно. Ее видели бременем, верной дочерью, подругой, злобной развалиной, капризной и требовательной к старости, прежде всего калекой... Но ее мир, ее цельное сердце, выжившее после разбитых надежд и обещаний, ее дом, ее поле - все тянется к солнцу, к серебристому призрачному горизонту. Кристина упрямая и решительная, но страждет, выносливая, но уязвимая, гордая и очень одинокая. Тема физически неполноценного человека очень скользкая. Тебе сострадают, тревожатся, навещают, но то ли это участие и дружба, которые необходимы человеку? В ее уединенности, в умении ценить простые моменты жизни - кипение чайника на плите, вкус выпеченного своими руками хлеба, мурлыканье кошки на коленях, тишину и покой - есть столько притягательности, что однажды побывавший в ее доме художник Эндрю Уайет вдохновляется на целую серию картин. Художник, приходя день за днем, ничего не приносит, не предлагает помощь, не разглядывает, а наблюдает. Ему нравятся царапины на двери, трещины на чайнике, потрепанные занавески, величие уходящего под землю дома. И главное, Кристина, уже немолодая, сидящая на кухне под геранями, положив ноги на табурет, глядя на море, изредка вставая, чтобы помешать суп.
На первой его картине Кристина строгая и гордая, в черном платье, подчеркивающем худобу и прозрачную кожу, почти некрасивая, стоит в дверях разрушающегося дома, на его пороге, за ее спиной тьма, а дальше буйство трав, море и торжество жизни. За спиной прошлое, впереди возможное будущее. Упущенный шанс, который к моменту написания картины, уже стал невозможностью. Остается ждать только смерти. Но это произведение не увидит публика. Эндрю создал другую Кристину. Осветил ее настоящий мир, который был в тени, разбил ее панцирь. На картине, которая сейчас находится в Музее современного искусства Нью-Йорка, она - часть мира, означающая целое! И дом, и поле, и ветер - это она сама. Хрупкая девушка в розовом платье с тонким черным поясом, живущая на травянистой планете. Ее желания просты: вскинуть лицо к солнцу, ощутить его тепло, сжать в пальцах землю, на которой она родилась. Она делится простым, но мудрым знанием:
Есть много способов любить и быть любимым
Муза и её художник
Удивительный роман Кристины Бейкер Клайн похож на картину. Вырисовывая детали двадцатилетней дружбы выдающегося художника XX века Эндрю Уайета и его музы Кристины Олсон, Клайн создает выдуманную историю, основанную на реальных фактах. «Картина мира», конечно, не совсем об Уайете, роман целиком и полностью посвящен удивительной Кристине, чей необычный образ на картине «Мир Кристины» — девушка в розовом платье, расположенная спиной к зрителям, сидящая на выжженной траве на фоне старого дома, скрюченные руки, развивающиеся волосы, странная поза, — прославил художника.
Именно репродукция «Мир Кристины», попавшая к Клайн еще в детстве, вдохновила ее на написание романа. Завороженная загадочным сюжетом картины, Клайн сочинила в юности о необычной девушке множество историй, пока наконец не пришла к изучению ее биографии и не решилась написать свою (на этот раз художественную) о храброй, умной и сильной Кристине.
Роман имеет две временные линии: 1939-1948 года, когда произошло знакомство юного 22-летнего Уайета с замкнутой таинственной женщиной, вдвое старше его, и началась дружба этих, казалось бы, столь разных людей; и время до Уайета, 1896-1938 года — детство, юность, взросление Кристины, ее первая влюбленность, потеря близких, любимой Маммеи (бабушки), мечтающей вновь путешествовать, родителей, так до конца не понявших Кристину, братьев, женившихся и переехавших из отчего дома Хэторнов-Олсонов, что располагается не холме близ океана в Кушинге, штат Мэн.
Истории из разных времен перетекают одна в другую. Клайн создает удивительное сюжетное полотно, по цветовой гамме напоминающее картины Уайета: приглушенные тона, детали-метафоры, всплывающие то тут, то там — скат, раковина-камея, Поцелуйная Бухта, ставшая последним пристанищем для инвалидной коляски, отринутой Кристиной. Каждая деталь картины «Мир Кристины» оживает: розовое платье, напоминающее нежный чуть блестящий оттенок внутренней поверхности раковины; таинственный семейный дом с жителями-призраками, пришедшими в Кушинг из Сэлема, дом-пристанище и одновременно дом-тюрьма; образ девушки, навсегда оставшейся юной.
У Кристины Олсон с детства развилась болезнь, в результате которой ей было тяжело передвигаться, ноги не слушались, она часто падала. Не раз и не два в романе встретятся эпизоды с тяжелым передвижением Кристины, описание ее чувств, ее неуклюжести, взглядов со стороны точно позволят читателю понять всю тяжесть ее положения, которое с каждым годом только ухудшалось.
Когда Кристина встретила Уайета, ее нижняя часть тела была почти парализована, пальцы рук уже не слушались, не могли справиться с выкройкой платья. Но Кристина никогда не сдавалась: в детстве она сбежала от врача, в результате чего родители наказали ей больше не жаловаться на свое положение. С тех пор не только ни одного слова о боли суставов (только мысль), но ни одной просьбы о помощи нельзя было услышать от этой волевой девушки. Всю жизнь она работала по хозяйству на равных, готовила, стирала, сушила белье, помогала родителям, шила одежду трем братьям. А когда было совсем трудно передвигаться, помогала себе локтями, упираясь ими в стены при подъеме на второй этаж, зачерпывая ими землю при передвижении по полю. Инвалидную коляску она предпочла уничтожить. Не хотела зависеть ни от кого и ни от чего. И в итоге дала слабину, боясь потерять последнего брата, отчаянно желая привязать его к себе, к дому, оставить в вечных холостяках.
Родители отобрали у Кристины не только голос жалости, но и возможность получить образование, тем самым закрыв ей путь в мир, оставив ее навечно привязанной к родовому дому. А она была лучшей в школе, лелеяла надежды на лучшую жизнь в большом городе, который оказался в итоге не приспособлен для ее ног.
Вся жизнь Кристины представляет собой размеренное существование. В какой-то момент кажется, что в ней нет никакой цели, нет смысла. Если бы не неожиданная встреча, с которой начинается роман. Между Кристиной и Уайетом так мало слов, но так много понимания. Клайн удается показать это с помощью нескольких штрихов — подчеркнутая хромота Уайета, его жизнь-созерцание, углубление в детали, дабы постигнуть суть вещи, чтобы воссоздать ее с помощью красок. Поле на картине «Мир Кристины» Уайет рисовал пять месяцев — почти полгода только травинка к травинке.
«Картина мира» — красивейшая романтическая история о великой дружбе, которая нечто большее, чем просто общение двух людей. Этот текст — это молчание вдвоем, длительная тишина, за которой вдруг раздается точное слово, жест, взгляд, улыбка, мазок кистью — прикосновение момента, который суть сама вечность.
Книги и фильмы о художниках и прочих творцах не редкость, истории, посвящённые спутникам жизни признанных и не очень гениев, также появляются все чаще и чаще и приобретают всю большую популярность, позволяя сместить ракурс на находящихся за спиной у тех, кто привык бывать на свету. Но вдруг музой для артиста оказывается провинциальная полупарализованная старая дева изрядно преклонных лет? На что похожа жизнь лица целого направления в американской живописи? О ней, Кристине Олсон, рассказывает “Картина мира”.
Для человека, далекого от мира искусства, как я, пуританская сдержанность является узнаваемым образом по картине “Американская готика”, на которой изображена семья фермеров, изнуренных тяжёлой судьбиношкой. Словесным её выражением можно назвать роман Кристины Клайн. Главная героиня, её тёзка, стоически переносит все то, что уготовили ей высшие силы. Из-за появления на свет в постепенно вырождающейся семье, Кристине Олсон на роду написано быть в услужении на домашней ферме вместо того, что посвятить себя учёбе. По причине скромного происхождения и противоречивого характера ей сложно или даже практически невозможно устроить личную жизнь. А постепенно развивающееся нейродегенеративное заболевание в прямом смысле этого слова лишает почвы под ногами и способности ходить. Повествование Клайн ведётся в нескольких временных плоскостях, описывая с одной стороны ее своеобразную дружбу с художником Эндрю Уайеттом, а с другой - цепочку событий, приведших к тому, что героиня живёт вдвоём с братом Алом в полуразрушенном запущенном донельзя доме. Описание детства главной героини по тональности немного напоминает аннотацию “Дерева растёт в Бруклине”. По идее в честной бедности тоже есть свое очарование, вот в этих вот всех незамысловатых забавах суровой местности, в душевных байках бабушки, в семейном труде плечом к плечу. Но вместе с тем, как взрослеет героиня, ожесточается её сердце от столкновения с недружелюбным внешним миром, так и меняется тональность книги в главах, рассказывающих о Кристине-современнице Уайетта, где она превращается в равнодушную стерву, живущую по принципу “Не верь, не бойся, не проси”. Клайн талантливо передаёт особенности житья-бытья с помощью описания ветхих занавесок, пятен на юбках или требующего замены постельного белья на фоне очаровательной Ракушечной с морскими находками или затеи ребятни с покраской всего и вся в любимый мамин синий цвет для поднятия её настроения во время послеродовой депрессии. Клайн предполагает, что именно этой сохранившейся девочковостью под ледяным выражением лица, простотой и честностью помыслов и чувств Эндрю Уайетт и оказался по-настоящему вдохновлен.
Наверное, российскому читателю найти коннект с этой книгой будет сложнее, чем заокеанскому. Слишком уж на многих крючках из мелкой истории и культуры США завязана “Картина мира”. Например, семья Кристины Олсон - прямые потомки судьи, известного по салемскому процессу, в котором пострадало много одиноких независимых женщин, а Кристина Олсон вынуждена была прожить жизнь, что ей была суждена, несмотря на то, что умом была способна на большее, чем раздача корма скоту и сбор яиц из-под курицы с утра пораньше. Сама же по себе пуританская идеология даёт понять, почему же, с учётом всего прозошедшего Кристина смогла вынести все испытания, например, с возрастом из-за отказавших конечностей она могла лишь ползать, а по лестнице полжизни забиралась с помощью локтей. Для взрастившей Кристину семьи привычным желанием было довольствоваться скудным - спасибо и на том, что способна хотя бы на такой способ передвижения. В иллюстрации скромной ежедневной рутины этой женщины скрывается он (и нет, это не столь популярный нынче феминизм), а самый обыкновенный Характер (который, к слову, отсутствовал у неудачного любовного интереса героини). Может быть, нам всем стоит посмотреть на “Мир Кристины” её же глазами.