Цитаты из книги «Любить монстра. Краткая история стокгольмского синдрома» Микки Нокс, Роберт Ресслер

Впоследствии я долго пытался понять, почему мы оказались вместе. Я никогда не думал, почему я оказался с Вереной, но постоянно спрашивал себя: почему она со мной. Зачем я ей нужен? Я больше не привязываю ее руку к своей. И уже не могу ответить на простой вопрос: кто чей заложник?

Верена с Виктором случайно столкнулись со мной. Их выбросило за грань. И не предупредили, что пути назад не будет. Аутичная Верена, с насмерть искореженной психикой. И я. Психопат. Нам больше ничего не оставалось. Мы прикалываемся над миром, который решил списать нас со счетов.

Знаете, как говорят: счастливые люди не курят.

– Прямо Сид и Нэнси, – говорит Верена, указывая на ту же парочку.
– Кто это? – спрашиваю я.
– Сид Вишес играл в модной в 1970-х группе «Секс Пистолс». У них с Нэнси был роман. Оба были наркоманами. Сид очень любил Нэнси, но в наркотическом бреду убил ее. Когда его привезли в участок, он без конца повторял: «Я убил ее. Я не могу жить без нее. Она просто упала на нож». А потом он и сам с собой покончил.
– Круто. А в чем прикол?
– Они стали символом безумно влюбленных.
– Он под наркотиками ее зарезал, и они стали символом вечной любви? И меня еще называют психопатом?

– Поверь мне, для того чтобы исчезнуть, деньги не нужны.

Пытаюсь отогнать плохие воспоминания, но они все равно догоняют. Они быстрее меня.

Семья, друзья, команда – называйте это, как хотите, но мы стали друг для друга теми, кого всегда и всем не хватает. Если у вас есть хотя бы один такой человек, вы счастливчик.

– Ты любишь арахисовое масло? – спрашивает он. – Да… – Мне становится неловко. Стыдно. Как будто меня на чем-то поймали.

Мне кажется, она вернулась. Она смотрит на меня и улыбается. И даже берет за руку. Я есть в ее мире. Довольно мрачном, надо сказать.

После той ночи я так и не смогла вновь почувствовать себя человеком. Эмоции составляют жизнь. Делают нас людьми. Радость, смех, слезы, мечты. Самые глупые в мире слова. Я даже определения им сейчас с трудом дам. Возможно, люди на форуме правы, называя меня аутистом. Та ночь стерла все эмоции, кроме одной. Страха.

У меня были нормальные серые глаза. Я смеялась… Я умела смеяться.

– Знаешь, если бы это было нужно, я бы умерла за тебя, – говорю я, когда мы садимся в машину. – Мне не нужно, чтобы ты ради меня умирала, мне нужно, чтобы ты ради меня жила.

По дороге в аэропорт без конца набираю номер Верены. Никто не отвечает. Когда у нее проблемы, она предпочитает стать невидимой. Особенно для близких. В тот момент я еще не осознаю, что она реально исчезла. Не понимаю, что все серьезно.

Оттуда меня то и дело таскают в комнату для допросов. Требуют признания и сотрудничества. Бить меня никто не бьет, а манипулировать человеком, который хочет умереть, довольно сложно.

Ленц приходит на автобусную станцию вместе с Луизой. Он ей всегда не нравился, с первого дня их знакомства. Но Ленц подарил ей бабочку. Последнюю. Единственную, что осталась после пожара. Самую простую и дешевую. Он ее всегда с собой носил. Луиза растрогалась и влюбилась. Мохнатого червяка она, конечно, не оценила. Но ведь важно именно то, что это была последняя бабочка, понимаете?

«Лимским синдромом» с того времени называют ситуацию, когда захватчики идут на уступки из-за симпатии к жертвам.

-- Ты никогда не воспринимаешь чужое мнение? -- Знаешь что? Есть чужое мнение, а есть куча дерьма в голове ограниченного человека. И о такое пачкаться не хочется.

Нужно подождать. Оставить эту игру и пересесть за другой стол. Когда вернешься, будет новая игра, а новичкам обычно везет.

Вы знаете, я, наверное, нашла определение людям-призракам. Тем, кого я так называю. Я их вижу повсюду. Они ходят в кафе, банки, казино, на работу, в парки. Они везде. Они замечают меня, а я их. Никак не могла найти слов, чтобы объяснить этот "термин". Люди без души. Нет, не те, что продали душу дьяволу и так далее по классику. Просто люди, которые разучились чувствовать. Они как будто сидят в третьем ряду старого кинотеатра, и им, по большому счёту, плевать, что происходит на экране. Их что-то сломало. Они разучились мечтать, верить, любить.

Верните мне мою пустую, тщетную, никчемную, самую лучшую в мире жизнь! Она меня вполне устраивает.

Наша задача - попытаться на время стать монстром и суметь вовремя отвернуться от бездны, которая вечно смотрит на тебя.

Тишина - самое страшное орудие пыток. Нет ничего более гнетущего и пугающего. Где-то слышала, что все композиторы мечтают написать музыку к фильму ужасов, потому что её не нужно писать. Когда по-настоящему страшно, звуки исчезают.

Я хочу прожить эту жизнь, какой бы хреновой она ни была. Мне не нужна анестезия. Мне нужна жизнь.

Что произойдет, если в семье жителей Дальнего Севера родится ребенок с исключительными способностями к плаванию? Жизнь – великий сценарист, но все же чаще всего в этом случае не происходит ничего. Талант к плаванию в этом случае просто не понадобится человеку, и уж точно его никто не будет развивать. Если человек вовремя не научился выстраивать близкие отношения, общаться и проявлять свои чувства, то даже те частицы таланта к любви, которые, возможно, и были, исчезнут.

Не бывает так, что вот человек родился и сразу стал серийным убийцей. Нужна тренировка. На кошках хотя бы.