«Пармская обитель» – второй роман Стендаля о Реставрации. Парма, в числе других провинций Северной Италии, была на короткое время освобождена Наполеоном от владычества Австрии. Стендаль изображает пармских патриотов как людей, для которых имя Наполеона становится синонимом освобождения их родины. А в то же время столпы пармской реакции, страшась Наполеона, готовы в любую минуту предать свою родину.
... в конце концов лучше писать самые дикие нелепости, чем отправлять на виселицу хоть одного человека
– Я и сам понимаю, что не знаю ничего, – ответил Фабрицио, – но я хочу драться и поэтому поеду вон туда, где белый дымок.
Я склонен думать, что причиной безнравственной радости, которую дает итальянцам месть, является сила воображения, свойственная этой нации; в других странах люди, собственно говоря, не прощают обид, а просто забывают их.
…всякий раз, когда достоинства любовника тускнеют в глазах возлюбленной, этому любовнику следует отправиться в путешествие.
Третьего дня, например, одна из бельевщиц, которые каждое утро
разносят чистые полотенца по дворцовым покоям, вздумала потерять ключ от
одного из английских бюро принца. И его высочество отказался заниматься
всеми делами, по которым были представлены доклады, запертые в этом бюро.
Конечно, ему за двадцать франков вынули бы доски из дна ящика или
подобрали ключ к замку, но Ранунцио-Эрнесто Пятый сказал мне, что нельзя
прививать дворцовому слесарю дурные привычки.
В наш век еще недостаточно получить власть по милости провидения, нужен большой ум и сильный характер, чтобы преуспеть в роли деспота.
"... Придворным нечего видеть в своей душе, зато они с особым любопытством следят за другими..."
Он еще совсем не умел терпеливо разбираться в подлинных особенностях жизненных явлений и разгадывать таким образом их причины. Действительность еще казалась ему низменной и грязной. Я понимаю, что не всякий любит приглядываться к действительности, но тогда не надо и рассуждать о ней. И в особенности не следует спорить с нею, черпая аргументы в своем невежестве.
"... В характере герцогини были две своеобразные черты: крепко пожелав чего-нибудь, она уже никогда не отказывалась от своего желания; приняв какое-нибудь решение, она уже не подвергала его обсуждению. И нередко она приводила слова своего первого мужа, славного генерала Пьетранера: "Что за дерзкое неуважение к самому себе! Почему сегодня у меня должно быть больше ума, чем в тот день, когда я решился на этот шаг?.."
Я, конечно, люблю, но так же, как чувствую аппетит в шесть часов вечера!
"... Он с удовольствием отметил, что она появляется в вольере ровно в три четверти двенадцатого, с последним ударом башенных часов, и у него зародилась дерзкая мысль, что именно он является причиной такой пунктуальности. Почему? Мысль, казалось бы, неразумная, но любовь различает оттенки, неуловимые для равнодушных глаз, и делает из них бесчисленные выводы..."
разве мне встретилась хоть одна женщина, свидание с которой даже в первые дни было бы мне приятнее прогулки верхом на породистой и еще незнакомой мне лошади?
Политика в литературном произведении - это как выстрел из пистолета посреди концерта: нечто грубое, но властно требующее к себе внимания.
...партию либералов возглавляла маркиза Раверси, богачка и интриганка, способная на все, даже на успех
Она была слишком умна, чтобы не чувствовать порою, как тяжело, когда не с кем поделиться мыслями.
Жизнь бежит, не будь же слишком требователен, бери то счастье, которое доступно тебе, торопись насладиться им.
Главной персоной в гостиной Крешенци был бесспорно кавалер Фоскарини, человек вполне порядочный и поэтому сидевший понемногу в тюрьмах при всех режимах.
Любовник больше думает о том, как бы пробраться к возлюбленной, чем муж о том, как уберечь жену; узник больше думает о побеге, чем тюремщик о затворах; следовательно, вопреки всем препятствиям, любовник и узник должны преуспеть
Когда человека терзают муки неразделенной любви, то всякое занятие, требующее внимания и каких-то усилий, кажется ему невыносимой обузой.
Гондзо, при его качествах, разумеется, изрядно презирал маркизу Крешенци, так как ни разу в жизни не слышал от нее сколько-нибудь обидного слова
– Давно я не перечисляла всех своих имен, кажется, со дня свадьбы с покойным герцогом и брачного нашего контракта, – усмехаясь, сказала про себя герцогиня. – Но этим людям можно импонировать только такими побрякушками, – в глазах буржуа смешное кажется прекрасным.
"... Ах, неопытность и застенчивость… как часто вы бываете похожи на самую подлую трусость..."