Свои

Прочитав очередную книгу современного российского автора, я убедилась, что такая литература очень даже не плоха, если правильно выбирать. "Свои" - автобиографический сборник рассказов, в котором Сергей пишет о своих родителях, бабушках, дедушках, других родственниках, вспоминает советское детство, юность, приходящуюся на неспокойные 90-е, рассказывает о первой любви, о друзьях, людях, которые оказали на него влияние, о сыне.

Каждый рассказ - отдельная история. Мне понравились практически все рассказы, но было немного тяжело читать "Свой" - рассказ о молодом военном. Особенно запомнились "Мой батюшка" и "Последнее лето СССР". Здесь автор был особенно искренним, на мой взгляд. Не всегда легко писать о событиях, которые затронули тебя или твоих близких, но у Сергея Шаргунова это получилось. Его рассказы позитивные, лёгкие, несмотря на серьёзность рассматриваемых тем, и в то же заставляющие задуматься.

Благодаря книге я смогла погрузиться в те города, где никогда не была, познакомиться с интересными людьми. Автор показывает, что у каждого из нас есть что-то общее, хотя все мы живём такой разной жизнью. Он помогает посмотреть на этот мир и различные ситуации глазами депутата, тринадцатилетней девочки, священника, пожилого отшельника, живущего в таёжном посёлке, и других. У каждого из этих людей своя уникальная и очень интересная история.

Спасибо Livelib и издательству АСТ за раздачу и возможность прочесть эту книгу.

Ладно, удивил!

Очень личное предисловие.

Признаться, очень боялась приниматься за эту книгу. Впервые об авторе услышала на фестивале русской речи «Русское слово» в Санкт-Петербурге несколько лет назад - в программе значилась встреча с писателем Шаргуновым. Сергей оказался очень приятным человеком с изумительным русским языком. Захотелось почитать (кто так говорит, вряд ли плохо пишет). Купила в ближайшем книжном магазине единственное, что было, а именно: «Ура!». Ну да, язык хорош, но это все, что можно сказать о книге.
Сборник «Свои» получила здесь в закрытой раздаче, оставив комментарий: «Шаргунов, удиви меня!». Но сомнения не оставляли: а вдруг это подраспухшее до обычного формата «Ура!»? Очень замечательно, что действительно приятно удивил.

Общее впечатление.

Очень душевно. Предельно просто и при этом эмоционально. Продуманное расположение рассказов. Тому, кто проберется сквозь насыщенный фактами (фактами ли?) рассказа «Правда и ложка», уже будет не хватать короткого близкого каждому родителю «В зоопарк пойдем мы вместе…». Вначале словно со стороны наблюдаешь за переживаниями персонажей, к середине книги уже считаешь их своими в доску, а к концу уж готова пирожков на ночь глядя «сгандобить», чтоб милый книжному сердцу Шаргунов не уходил, а продолжал и продолжал рассказывать своим певучим языком «все, что случалось услышать ненароком или подслушать и запомнить в деталях»…

Что понравилось особенно.

Язык. Хороший русский язык. Просто и ясно. Емкие определения, например , «хобот крупного носа», «комната страха» (о комнате после пожара), «в нем живет «ген грозы», «температура держалась фанатично», «насладившись студеным ожогом» (об умывании в ручье), «закурлыкал хор из трех кореянок», «на стенах висели календари с котиками и церквями».«Россия – на равных природа и еда. Природа - лес, вода, поле – дает еду. Глядя на еду, видишь пейзажи»; «Жестоки нищие и богачи. Те и те с краю».
Православная тема. Часто встречаются две крайности – либо авторы костят на чем свет стоит религию, либо скатываются в итоге в слащаво-отвратительное проповедование. А вот Шаргунов не таков, наверное, благодаря тому, что с темой знаком изнутри. Он с легкостью может сравнить священника с нарядной елкой («большой, зелено-золотой»), применить такой эпитет к внешности: «редкие водоросли бороды» Но столько искренней любви и даже любования в этих словах! Верую!
Выбираемые сюжеты. Разнообразные, но жизненные. Просто давящее своим количеством перечисление талантов членов семьи разных поколений (рассказ «Правда и ложка»); удивительные взаимоотношения отца и сына в мире айпадов, где есть место Лермонтову («Замолк скворечник…»); переживания чиновника ,на своей шкуре осознавшего, что «без бумажки ты букашка» («Аусвайс»). Закулисье популярного телешоу, воспоминания о жизни детей священников, зарисовка из зоны боевых действий в Донбассе, да много чего еще – все эти кажущиеся солянкой истории связаны воедино, и книга, несмотря на разность сюжетов, кажется цельной.

Поименно не обо всем ( людям с синдромом боязни спойлеров читать запрещается).

«Правда и ложка». В центре: семейная реликвия – внушительных размеров серебряная ложка – и знаменитые члены фамилии. На протяжении чтения всего текста у меня закрадывалось сомнение, а существовала ли та ложка на самом деле? Как-то все слишком картинно выходило: знаменитость на знаменитости сидит и знаменитостью погоняет, ложка теряется и волшебно находится, к тому же филологически выверен (а оттого и хорош) словесный «ложечный» пассаж. О близости ложки и лжи подсказывал заголовок. Финал поэтому не разочаровал, к тому же я люблю, когда книга не просто оставляет впечатление, но подвигает к действию (мне лично захотелось узнать, где правда, а где ложь, продолжить знакомство с героями рассказа – путешественником Владимиром Русановым ,сестрой Марины Цветаевой Анастасией, режиссером Сергеем Герасимовым, почитать об истории обретения останков семьи Романовых – уже на уровне фактов).
«Укол в сердце». Подобная история (в разных ее вариациях) есть, наверное, в закоулках памяти каждого. О невозможности в детстве помешать насилию над братьями нашими меньшими и чувстве вины за это, пронесенном через года. И о способности найти в себе силы спустя время поступить правильно.
«Поповичи». О жизни детей священников изнутри. О внешних отличиях (простая одежда) и внутренних барьерах (пошлый анекдот освистан с первых строк). О том, как сложились судьбы поповичей.
«Сахар на рану». Смех сквозь слезы: история о том, с какими трудностями столкнется русский человек, если в благодатной Америке ему станет плохо и срочно понадобится доктор… Вот верю каждому слову!
«В зоопарк пойдем мы вместе…». Родителям маленьких детей очень придется по вкусу. О том, что можно не терпеть предрассудки и суеверия, при этом «душа колеблется в предчувствиях». О том, почему ребенок в зоопарке слонам и экзотическим жирафам предпочитает самых обычных кур и петухов. Смешно, трогательно, жизненно.
«Человек из массовки». Обратная сторона телешоу. Читать настоятельно тем, кто верит всему, что льется с голубых экранов.
«Русские на руинах». Узнаваемая картина. Казалось, речь о нашем тракторном заводе, если б не промелькнуло название местной реки. Хохотала, представляя в какую ситуацию попал писатель, которого призвали быть судьей на «стихотворном баттле» пожилых «сочиняльщиц». Знакомо, ох, знакомо. Хлопала в ладоши от радости, когда дочитала до конца: «Когда настало время объявить победительницу, сказать оставалось одно:
- Прекрасные! Все стихи прекрасные!». Восхищена решением: не сказал и слова, что стихи из рук вон плохи, не обидел никого из энтузиастов, сумевших сохранить свой коллектив в непростое время.

Итог.
Легло на душе хорошо. Точно буду еще перечитывать.

Елейно-желейное

Рассказы, включённые в сборник, можно разделить на три группы: жития родственников автора, житие самого автора, прочие рассказы. Похоже, незначительному по объёму первому мемуарному блоку должен был придать вес второй мемуарный блок. Ну а потом пришлось ещё и «художки» добавить. В итоге получилось нечто желеобразное, помещённое под столь же аморфным названием «Свои».
Жития родственников мельтешат настолько быстро, что не успеваешь толком разобраться во всех этих Русановых и Герасимовых. Они, дорогие автору, ничуть не интересны посторонним, а увлечь читателей их судьбами Шаргунов не может. Единственное, за что удаётся как-то зацепиться, это образ отца писателя. Но слишком уж елейно пишет о нём сын. Так, Винцент Шаргунов сперва бросает свердловское суворовское училище, поступает на факультет журналистики Свердловского университета, откуда его отчисляют за политические стихи (попутно исключив из комсомола). Затем он поступает в московский Литературный институт (там часто пил с Колей Рубцовым), который бросает, уезжает из столицы, но вновь возвращается, чтобы закончить другой московский вуз. Не слишком ли пёстрый послужной список? Особенно уход провинциала из столичного Литинститута, «потому что стало скучно». Но Шаргунов-сын уверяет: «На плацу Суворовского, в богемных застольях, среди грубой стройки, на амвоне он оставался чист». Ой ли? По мощам ли елей?
Или женитьба провинциала Винцента на писательской дочери, москвичке Ане Герасимовой. Мне, читателю, это видится банальным браком по расчёту. Так стоило ли вообще Шаргунову привлекать внимание досужих читателей к жизни близких ему людей? Потому что некоторые факты наводят на мысль о таких событиях (не постыдных, но трагичных), о которых уж точно писать не следует.
Вторая часть книги, житие самого автора, крайне легковесна: ни глубоких размышлений, ни неожиданных наблюдений. Мужчина развёлся с женой, проводит время с сыном, женится на другой – и с упоительным самолюбованием описывает свое второё «молодожёнство».
Третья часть и вовсе выглядит явным довеском, с мемуарным характером книги никак не связанным. Да и слишком уж примитивные сюжетные линии использует автор. Если в Северной Корее руссо туристо не будет сохранять облика морале и станет оказывать знаки внимания местной официантке, то – нетрудно догадаться уже в середине текста – дело дойдёт до ай-люлей от бдительных властей.
О языке Шаргунова – отдельно. Иногда музыке учатся люди без слуха. Они могут вполне сносно сыграть на пианино по нотам, но вот если им приходится петь, они фальшивят. У Шаргунова – нечто подобное, только не с музыкой, а с изящной словесностью. Шаргунов напрочь лишён чувства языка, поэтому не слышит речевой фальши. Редакторы тоже не подкачали: книга пестрит образчиками.
«...ангел вострубит, и мёртвые вскочат...»
«Русанов возглавил немало путешествий, удостоенных царским орденом святого Владимира...» Возглавил – однократное действие. Русанов немало путешествий возглавил разом? Или он всё-таки возглавлял путешествия? И почему путешествия были удостоены орденом? Путешествия награждались?
«...цыганка вывалила толстый язык, на миг заполнивший комнату и общее внимание...»
«... отправлен в Енисейскую ссылку...», «...солистка Екатеринбургской оперы...» Молодцы, Редакторы! Молодцы, Корректоры!
Герои «...грезили всеобщим братством, бросая зимние кирпичные кулачки с перламутровое петербургское небо».
«...и на всю жизнь стал прихрамывать».
«Выбрал быть в Советской России».
«...лошадь у изгороди возопила сквозь взмыленные удила...»
«...из-под уютно треугольных... бровей...»
Сталин «...с трубкой в усах».
«...впитываю в память... кости и черепа...»
«...священник шел мимо Никольского храма, откуда звучали пьяные голоса и выделялись женские взвизги». Взвизги выделялись из храма – что за святотатство!
«...отряхивая сахарную вату его шарфа...»
«...сабельные глаза...»
«Полудурок, необычно вечно бледный».
«...на мраморных стенах, граничивших воду».
«...коричневая лента свисала через ее сердце до самого пола».
«Он шевелил узкими губами, перебирая имена, не для меня, а для чего-то еще...» В одну телегу впрячь не можно «меня» и «чего-то еще».
«Он ухватился за крепкую камуфляжную руку...» За руку в камуфляже. Камуфляжная рука – это протез.
Остановлюсь на этом.
Книга, елейно-желейная, оставляет впечатление побочного продукта, «проходной» вещи.

Источник

Надеялся на что-то новое, но не случилось. Опять всё записки из прошлого и настоящего. Креативность беллетристическая отсутствует, а мемуарный жанр меня не интересует. Всё о себе, о родителях, о знакомых -разные истории из ЖЗЛ. Не увлекло.