Рецензии на книгу «Остров Сахалин» Эдуард Веркин
Я повелась на книгу из-за острова Сахалин, который находится не так далеко от мест, где я живу, а также из-за интереса к этой территории, ее истории, даже если это будет фантастическая история. Я была обречена купить эту книгу. Но, к сожалению, читать ее совершенно невозможно. Это просто какой-то чёрствый сухарь, об который можно пообломать все зубы. Мне такого удовольствия не надо, а читаю я в первую очередь для получения удовольствия. Погрызла я также кусочки и в середине и в конце романа, и окончательно убедилась - нефиг грызть, надо бросать. Кроме того дело усугубляется тем, что язык автора абсолютно не мой. Я ничего не вижу, кроме черных букв на белой бумаге. Никаких картинок. Язык Веркина для меня мертв. Я таких писателей называю, простите, импотентами, которые не возбуждают мое воображение. Другие книги автора тоже читать не буду. На Веркине ставлю жирный крест.
Ядерный зомбиапокалипсис (осторожно, спойлеры)
В последнее время мне стали нравиться в некотором смысле все подряд книги. Хотя, пожалуй, вернее было бы сказать, что стало нравиться читать все подряд книги. Даже те, от которых слегка подташнивает на каждом повороте.
Выбирая произведение для августовского задания ДП, я долго изучала аннотации к книгам Веркина, и остановилась на Сахалине, хотя с уважением отношусь и к подростковой литературе. Вот ее, видимо, и нужно было брать.
Слишком уж все черным-черно и печально оказалось в недалеком будущем, которое рисует автор. И много оставляет вопросов. Основной для меня - что это за такой зомбиобразный недуг случился с континентальным населением планеты? Автор и сам не может ни объяснить, ни понять, и устами героев честно в этом признается. Пятерка за храбрость, двойка за нелогичность. Как ядерная война породила эту заразу? Почему за прошедшее время эти твари не передохли от обезвоживания, раз друг друг они не едят, люди на континенте вроде как закончились, а воды они боятся?Откуда феноменальные способности выслеживания по запаху/звуку и чем объясняется память, которая короче,чем у золотой рыбки?
Непонятен сам режим. Куча людей погибло в войне, от МОБа, что же делать... О! Давайте половину остальных закуем в кандалы по неизвестному признаку, а вторую половину прикуем к ведрам/баграм/хрен-знает-чему-еще. В ходе повествования мы узнаем, за что несколько человек попали в тюрьму, но вот то, как они стали стали из поэтов извергами-садистами-маньяками - остается без объяснения.
Почему вдруг Сахалин населяют японцы? А гг - японка - русая голубоглазая и говорит по-русски?
В общем, у меня больше вопросов, чем наслаждения от процесса. Хотите зомби-экшн, расчленение альбиносов ради амулетов счастья, безумных гонок, жестокости и тоталитаризма? Вам сюда.
Привет, революция. Один майор в подземельях Лубянки сейчас встревоженно (или может, кстати, если по Фрейду, восторженно) зашевелил усами, но отставить, товарищ майор, это всего лишь старый добрый автокоррект. Да, давненько я не писал ничего с телефона. Но, пользуясь драматизмом своего пребывания в поликлинике и очередью примерно из 46 человек, не могу не обрушить на вас свой очередной массаж критического обольщения. И этот выпуск малиновой самбы будет определенно особенный, ведь помимо кустарности производства сей рецензии, мой критический пароход спустился на воду практически в режиме live - книга была дочитана буквально час назад. Символично или нет, но в туалете. Повлияет ли это на итоговую оценку или имело место быть роковой случайности? Не переключайте свои приемники, мы попробуем быстренько разобраться, пока температура остается субфебрильной, а сознание - шершавым.
Скажу честно, мною движут разные материи и силы, но голоса в моей голове обычно выступают стройным и дружным хором. Особенно они единодушны, когда выбирают читать или не читать очередное литературное произведение. Но с Эдуардом Веркиным, автором черного-черного (я немного намекаю уже) романа "Остров Сахалин" меня свела исключительная случайность, которая явилась мне в виде обстоятельно тупого рекомендательного сервиса одного популярного интернет-ресурса, который не заплатил мне за рекламу. Поэтому пускай будет GAZON. Уважаемый газон, на самом деле, не сотворил никаких чудес и никак на мой эллиптический разум не повлиял. Его всегда бьющий невпопад рекомендательный сервис не стал неожиданно умнее, но, вопреки всему, работу свою сделал. Возможно, это абсолютно новый искусственный интеллект, который знает, что вы можете купить в продуктовом магазине красивую упаковку ветчины или ненужную банку черной икры, просто чтобы она была. Кто знает. Во всяком случае, роман-антиутопия Веркина был мне абсолютно неизвестен и, сказать честно, не очень то и нужен, особенно, я подчеркну это, во время выбора съемного жесткого диска. Но, против судьбы не попрешь. Ну, или против умного робота-абстракциониста с развитой постиронией, который работает в компании GAZON. Как вам больше нравится.
Книга плохая. Как я вас подловил, а? Вы то думали, я вам расскажу о своем семичасовом пребывании в Южно-Сахалинске в 2017 году, где я делал пересадку из Владивостока в Москву. Да, я понимаю ваше удивление. Нет, сам бы я такое не придумал, в плане перемещений я стараюсь подчиняться законам рациональности и логики. Но, скажем так, есть люди, которые либо не очень себе представляют географическое строение России, либо они пользуются теми же алгоритмами, что и рекомендательный сервис компании GAZON. И почему это вызывает у меня такое беспокойство? Так или иначе, ничего кроме ожидания рейса компании, которая не заплатила мне за рекламу, и которую я никак не буду называть, потому что они подадут на меня в суд и сделают меня бедным, я тогда не снискал. А, судя по Веркину, мог бы. Ведь что творится, рагаци, на острове Сахалин, мама мадонна, вы бы знали!
А что там творится, написал уже очень давно Антон Павлович Чехов. Его произведение, вы не поверите, тоже называется «Остров Сахалин». В аннотации к Веркину подмечено, что автор Чехова чутко любит и что это его (Чехова) парафраз. Знаете, что такое парафраз, ребята? Это когда я пишу не «я», а «пишущий эти строки лев критицизма». Вспоминаете, да? Помните такую вещь на уроках русского и литературы как изложение? Вот именно, это оно. Так что же получается, Веркин просто вольно пересказал Чехова? С блэкджеком и лоретками? Ай-ай-ай, а так можно было? Еще как можно было. Только с КРОВЬ КИШКИ ТРУПЫ ГНИЛЬ постапокалиптикой и тщетой. С фанатично проработанной постядерной мифологией (война, скажем так, кончилась условно вничью) и очень хмурыми, так себе живущими персонажами. Ну и, конечно, ЛЮБОВЬЮ (которая сродни одиноко распустившемуся цветку на выжженном поле смерти и пустоты). Как вам, похоже на Антон Палыча?
Вопрос, кстати, хороший и любопытный. Я вам сразу скажу, я не поленился потратить пару часов своего времени и, пользуясь воспетым большим любителем нашей классической литературы и своих племянниц Вуди Алленом способом быстрочтения, прочитал тот самый роман Чехова. Если вкратце, то светочъ российской литературы на протяжении почти всего произведения находится в лютом шоке от того, в каких условиях и в каком состоянии находятся местные заключенные (Сахалин в то время был по сути одной огромной тюрьмой), приводит статистику смертности и уныния, ну и хвалит местные креветки. В общем, классические путевые заметки, но только, конечно, в столицах люди потом глаза закатывали, мол, ничего себе, как сурово там держат людей (а держали в ежовых рукавицах, начальники то далеко, лютуй, как хочешь). Это я вам, так сказать, для диспозиции. Скажу честно, «Остров Сахалин» товарища Веркина вдохновлен чеховскими заметками либо очень мало, либо очень субъективно, читай, никак. Есть, конечно, еще версия, что кто-то, не подумав, использовал слово парафраз в аннотации, но разве можем мы в такое поверить? Или это такой хитрый способ заставить миллениалов читать Чехова в 2к19?
Ладно, давайте теперь про книгу, то есть немного про постяпоколиптику. Записывайте, друзья. Постяпокалиптика – это то же самое, что и постапокалиптика, только ядерная. «Остров Сахалин» - это вот оно самое. Ну и жанрово роман Веркина еще можно отнести к антиутопии, но я даже не могу представить лицо своей учительницы, если я назову это так. И, в-третьих, но не в последних, цитируя известного философа Гагу Л. *поет* это бэээд (плохой) ромэээн (книга). И почему я называю это произведение плохим? Конечно, не потому, что Веркин – не Чехов. Но провести такую могучую работу над общим бэкграундом (география, социология, антропология) и приготовить такой странный сюжет? Хм, я, конечно, не большой специалист по антиутопиям, но знаю одну, где тоже все на красные кнопки понажимали, и наступила *опять поет* подруга ночь, почему я очнулся в темноте. Написал ее мой друг и коллега Дима Глуховский и называется она «Метро 2033». И да, это очень странный момент, когда я советую книгу Глуховского вместо любой другой книги. На этом можно сразу заканчивать.
Но я все-таки не до конца с вами объяснился. Поймите меня правильно, Веркин – молодец. Он попытался написать серьезное произведение в достаточно странном и вряд ли подходящем антураже. Он создал очень жестокую (правда, берегите животики), очень депрессивную, но очень честную картину мира, в которой есть время и место надежде и любви (так я думал за 20 страниц до конца книги). Просто оно все не работает. Эту книгу читать не очень интересно, а в конце – немного неловко, как будто видишь, как человек назло себе в штаны писает. Писает он, а неловко тебе. В общем, ребята, если хотите прочитать эталон жанра, то берите в руки «Заводную» Паоло Бачигалупи, там немного другой замес, но сюжет работает как надо и не оторваться.
Странно так много было писать про книги, в следующий раз расскажу, как буйабес готовить. Всем хх.
Ваш CoffeeT
Едем в Магадан
Future is dead, again.
Собственно, надежды на то, что в отдалении от нашего сурового сегодня всё в кои-то веки хорошо, нет. Да и разве интересно фантазировать о том, как всё удачно сложилось, когда каждому ясно - впереди только мрак, революции, войны, смерть, стагнация, миазмы, перелёт на Марс, а там в итоге окажется, что картошку выращивать могут не все, а только профессора-агрономы. Планета чахнет, электричество везде отключат, обязательный метеорит к нам из космоса летит, страшная напасть превращает всех то ли в мертвяков, то ли в вампиров, нормальных людей и так мало, а тут ещё это.
В общем, всё плохо.
Эдуард Веркин уже не раз и не два называется в различных изданиях и критических и не очень обзорах лучшим из лучших, самым фантастическим фантастом нашего времени, мастером пера, который почему-то никак не может выбраться из окопов подростковой литературы - впрочем, как будто это что-то плохое. Удивительно, но факт - о нём ещё не говорят, как о ведущем фантасте страны, учитывая, что после наследия Стругацких, казалось бы, если не он, то кто? Веркина интересуют примерно те же вопросы – что с нами всеми станет, что такое человек и человечность, наряжая эти вечные вопросы сначала в шорты подростковой литературы, но потом всё же выпустив целую - взрослую! - книгу про то, что мы опять всё упустили. Чеховский эпос про поездку на Сахалин совершенно неожиданно оживает в жанре постапокалипсиса – впрочем, это вовсе не мешап в стиле «Андроида Карениной» или «Чувств и чувствительности и Морских чудищ» Уинтерса, где классика смешивается с фантастикой. Общее с Чеховым – путь протагониста по таинственным пустошам проклятого Острова с целью узнать и поведать миру о тяжёлой жизни смельчаков, решившихся осесть на Сахалине, о каторжанах и об их условиях содержания.
Остров Сахалин почти не изменился - ни время, ни мировой апокалипсис не смогли изменить его каторжной сути. Мелкие уродливые поселения, словно присыпанные пеплом, шахтёрские рудники и нескончаемые каторги и тюрьмы – всё это описывает юная футуролог Сирень, полуяпонка-полурусская, из семьи интеллигентов. Сахалин, о котором прежде ей доводилось слышать только страшные слухи, предстаёт перед ней во всём своём адском величии – кошмарный, полный мертвецов и полуживых остров, на котором ещё теплится жизнь, но вернее сказать – её подобие. Всё дело в том, что несколько поколений назад Северная Корея всё-таки нажала на красную кнопку – полетели ракеты, уничтожившие не только цель поражения - Америку, но и остальной мир. России тоже почти не осталось, как и самих русских – русские в этом тексте редкость, почти как и «негры», то есть, любые американцы. Только Япония осталась процветать на пепелище – во многом спасибо русской поддержке, пока она ещё не кончилась, во многом из-за островного расположения и железной дисциплины военных. Китайцы прут с континента через остров, остатки корейцев – нелюди, японцы – высшая раса – вряд ли о такой перспективе кто-нибудь догадывался, но пути всевышнего неисповедимы. В каждом таком поселении Сирень посещает местного мэра или другого представителя властей, разговаривает с ними о судьбах каторжан и мира в целом – что они думают о предстоящем? Ответов у жителей Сахалина чаще всего просто нет. Потому что для них нет ничего «потом» – надо быть очень наивной, чтобы этого не понимать.
Это неровное повествование, в котором Сирень несколько страниц описывает, как чинит макинтош, нудно фиксирует свои путевые наблюдения, полные статистических и политических справок, долго размышляет о предстоящем, но чаще – о прошлом, вспоминая своего любимого профессора-футуролога, который нарисовал себе краской на лысине экстремистскую татуировку и делал макушкой отпечатки на стенах. У Сирени - удобное и сытое детство, вполне традиционное для условий этого времени юношество, из проблем – папа не обрадовался её поступлению на футурологический факультет, вот тебе и рафинированная красотка в тёмном переулке острова у восточного побережья Азии. Сирень, впрочем, не так уж проста – стреляет с обеих рук чуть ли не лучше Роланда Дискейна, который тоже помнит лицо своего отца и тоже путешествовал по кровавым пустошам. В напарники Сирени отдан свободный человек (а это в реалиях острова едва ли не редкость) Артём, убивающий всех неблагонадёжных острым крюком и, кажется, в свою спутницу немного влюблённый. Впрочем, любовь тонет в целых литрах крови, в мертвецах, которые на Сахалине подменяют и топливо, и мыло, и полноценный рацион, в толпах неодушевлённых китайцев, прущих живым потоком к очагам жизни – им отведена роль молчаливых декораций. Трупы от переизбытка не пугают – они всё равно что поленья на растопку, их для того и собирают, МОБ – разновидность вируса, вызывающего сумасшествие и приступы каннибализма, похож на книжных мертвецов из «Войны миров Z», финальная часть романа и вовсе превращает «Остров Сахалин» не в парафраз Чехова, как обещает аннотация, а в оммаж Кормаку Маккарти. Всё тлен, жизни нет, впереди только смерть.
«Остров Сахалин» при всех его достоинствах, всё же не даёт себя полюбить, потому что выдуманная писателем вселенная впечатляет, придавливает плитой, так лихо ухвачен дух времени, полосы таблоидов из нашего сегодня вполне могли привести к подобному развитию событий. Но этот мир неблагонадёжен – персонажи путаются в показаниях, «никогда не смеявшийся мальчик» смеялся сорок страниц назад, то тут, то там приходится спотыкаться о внезапные деепричастные обороты, регулярные повторы, о вопросы, почему нужно убивать живых мертвецов снарядами, если они совершенно обыкновенно помирают от любой воды, которой вокруг - целых два моря, откуда у Сирени в кармане вновь материализуется выброшенный уже дважды дорогостоящий кусок ценной породы, почему название одной из тюрем меняется по тексту несколько раз. Такие фатальные для сюжета промахи никак не спишешь на «стилизацию Чехова», многократно помянутую критиками – шляпа с него уже слетела, пока он проезжал мимо станции, на которой курили целых четыре редактора этой книги.
Впрочем, этот роман всё же пытается выбраться из этой редакторской ямы самостоятельно – он всё равно впечатляет, потому что Веркин всё же действительно умеет то, что мало кто из отечественных писателей современности по-настоящему даже пытался: показать, что эта самая «наивность» в вопросах о предстоящем – на самом деле очень серьёзная попытка отрицания смерти, смрада, конца времени и всему. Человек выживет даже в таких условиях – просто потому что он не может иначе. Из убитых и сгнивших, из разрушенных и уничтоженных, выбирается эта женщина, символ жизни из века в век – следующий день настанет, а потом и вся жизнь, какая-никакая, но наша.
Остров накануне, или Апокалипсис в квадрате
Крайне забавная книга, потому что это классический постап (с ядерной зимой и зомби), местами оригинальный, местами шаблонный, но благодаря привязке к АПЧ умудрился выбиться из фантгетто и воспринимается многими как серьезная мейнстримная литература. Несмотря на то, что Чехова я не читал, очень хорошо было видно, в каких местах автор опирается на Антона Павловича - текст вроде не менялся, но какое-то неуловимое дуновение тут же подсказывало: во, тут Эдуард Веркин явно использует труд классика.
модельная электростанция, работающая на сушеных мертвецах
В романе, к сожалению, присутствует определенная неряшливость. То майор вдруг станет полковником, потом снова майором, то персонаж, который вроде спал, описывается как что-то делающий, хотя вроде не упоминалось, что он проснулся, кореец в одном предложении может легко превратится в китайца в следующем. Я уж даже не буду говорить, что сама по себе идея, что Япония выживет в ядерном апокалипсисе, тоже довольно смешная, особенно учитывая, кто именно, по версии автора, станет его инициатором.
господин Т. ответил, что скоро я перестану искать смысл в каторге, потому что его нет
Книга весьма задорная, с неким ухарством и иронией, и читается и усваивается довольно легко, как йогурт с кусочками фруктов. Описания постоянного членовредительства и человекоубийства - красочного или на худой конец массового - автор дает как-то походя, не то чтобы равнодушно, а как само собой разумеющееся, эдакие этнографические зарисовки, обычай тут такой, что поделать. Эти описания даже создают странную душевную атмосферу упорядоченности и логичности.
Здесь очень сочная и вкусная бытовуха. Авторы постапа зачастую не размениваются на детали, главное - фон и действие, Веркин же, благодаря использованию элементов травелога (Маккарти нервно курит в углу) вываливает целый ворох подробностей - как живут, что едят, как сидят, обычаи, общество, коррупция, народное хозяйство, промышленность - все это подано удивительно компактно и познавательно.
Текст весьма расистский и способствует разжиганию межнациональной ненависти. Переводить его на другие языки нельзя, ибо непременно вызовет лютую попаболь у китайцев, корейцев и американцев. Даже и некоторым русским может не понравиться, что хоть главные герои - русские, но в целом этот этнос относится к вымирающим меньшинствам. Если это экранизировать, то все фестивали откажутся показывать, а Минкульт не выдаст лицензию на прокат. Хотя я лично посмотрел бы.
Реалистично страшное будущее
Несомненно серьезная, скрупулезная в детялях и на удивление реалистичная, не смотря на всю фантастичность, история. Написанная великолепным, богатым, умным и уникальным авторским языком. Одновременно насыщенный и информативный, но и легкий и увлекающий стиль изложения автора не оставляет равнодушным ни на страницу. Кто читал книги Веркина, тот понимает. Тот самый случай, когда читаешь, получая удовольствие не только от сюжета, но и от самого текста (увы, не всегда эти два фактора совпадают в одном авторе и книге).
Если говорить о происходящем в книге, то эта история не всем... войдет в головы, о чем говорят и многочисленные отрицательные рецензии, которые я здесь прочитал. Но, я так думаю, некоторые стали жертвами не совсем точной аннотации. Обещан апокалипсис, экшн, приключения и любовный роман, да еще для любителей Лема и Стругацкий и в... парафразе Чехова! О как!
На самом деле все значительно... приземленнее и эмоционально глубже. Роман очень тяжелый и мрачный, местами даже депрессивный и безысходный. Это, по сути дела, походные записки, описывающие еле выживший, но все же умирающий после ядерной войны мир. Без обычных для подобного жанра "инструментов" в виде супер-пупер главного героя, спасения мира или менее локальных пространств, каких-либо заговоров и тайн и т.д. Все не так блокбастерно, а ближе к телу, реалистичнее и поэтому страшнее и жутче.
Здесь нет никакого экшна и приключений в общепринятом понимании, хотя некоторые последние сцены не уступят многим "зомбированным" книгам. Не понимаю, как сюда приплели Лема, я много его читал и не вижу поводов для этого. Стругацких, ладно, понимаю. Размышления одного из героев книги иногда можно ассоциировать с героями книжек братьев, из того же "Пикника" или "Попытки к бегству", например.
Про Чехова тоже, вроде, как ясно - Веркин его большой фанат. И есть книга Чехова, которая также называется "Остров Сахалин" (написана в 1893 г.). Но она, вообще-то, не художественная, а публицистическая. И я бы не стал ее сравнивать с вариантом Веркина. Да, место действия сходно, также описываются тюрьмы и каторжные, не простая жизнь других жителей острова. Но время действия, причины произошедшего на острове, те же тюрьмы и контингент в них и их жизнь, а также вокруг, - все совершенно другое! Весьма условный парафраз...
В общем, конечно, не просто оценивать такие книги. Они, наверное, и не должны нравится всем. Но кто ищет не обычные тупые апокалиптические боевики и ужастики, а интересуют живые и эмоциональные переживания людей, живущих в жутко изменившемся мире, с их особенностями и странностями, своей философией и пониманием настоящего и будущего, - эта книга для вас.
Натяжение звенящих нитей
"
Будущее способно воздействовать на прошлое.
Хотя бы в силу того, что в настоящем крепко укоренены ростки этого будущего.
Девушку зовут Сирень, у нее необыкновенного цвета глаза. Не сиреневые, как вы могли подумать, а ярко-синие. В мире, где только карие и черные. Потому что его населяют японцы, китайцы, корейцы. Ну, еще немного негров для мордования. Русские тоже встречаются, очень редко. Их почти не осталось, на социальной лестнице приравнены к титульной нации, японцам (китайцы много ниже, корейцы изгои - есть причина, они начали войну, в которой мир сгорел). Мама Сирени русская, а папа японец из рода, честной службой императору, заслужившего почет и уважение. Династия воинов и ученых. Отец в немалых научных чинах, дочь тоже пошла по ученой части, хотя не по отцовым стопам, Сирень футуролог. Не путайте с уфологами, которые устраивают палаточные лагеря в местах, где по слухам, встречают инопланетян. В суровом жестоком мире, что выжил после Третьей Мировой, не до подобных глупостей.
Футурология в реальности "Острова Сахалина" - это, по сути, прикладная социология, наука, прогнозирующая наиболее вероятные сценарии развития сегодняшних событий. А название? Ну, может потому что экономисты и социологи прежних дней дискредитировали свою науку шарлатанскими или откровенно финансово ангажированными предсказаниями (говорили, что хотел услышать тот, кто платит - с русского на понятный). А миру нужно понять, куда двигаться дальше. Мы ничего не знаем, кроме того, что прежние пути завели в тупик; относительная стабильность нынешнего существования больше похожа на то, что в договорах страхования жизни называется "дожитием": исчезли птицы и насекомые, океан отравлен радиацией, а значит, рыба и моллюски непригодны в пищу; фертильность земли упала, да и осталось ее всего ничего; Китайцы, правда, научились делать почву съедобной, да и сожрали, до какой смогли дотянуться.
А главное, на континенте МОБ, нет, это не то, в чем мы периодически участвуем в сетях (живописный моб, музыкальный или литературный), вирус мобильного бешенства, явно искусственного происхождения, появился в конце войны. Не иначе, просочился из разрушенной лаборатории. А может явился результатом человеконенавистнической акции разработчика. Да какой теперь смысл разбирать, откуда взялся. Главное, что невероятно быстрый и стопроцентно смертоносный, одно обнадеживает, носители страдают водобоязнью и не могут перебраться на Острова по воде. Сахалин в этих условиях стал своеобразным буфером, на него устремляются беженцы с материка, да там и оседают. Немало способствуя поддержанию экономической системы,
Сахалин, от веку бывший каторгой, ею и остался, только теперь не российской, а японской, и вся тамошняя жизнь построена вокруг кошмара тюрем, убожества вольных поселений, относительного благополучия надзирающих, на поверку таких же пленников гиблого острова. Исключение из практики Итуруп с его рениевым рудниками, туда отправляются по контракту, а уж климат, условия труда и сама "звездная медь" за год работы делает человека инвалидом, если не убивает. Зато по окончании срока контракта он может вернуться богачом. Мда. Сирень, как в свое время Чехов, едет на Сахалин по доброй воле с той же, что у него целью собрать материал. И так же, как Антон Павлович, все время поезки подозревается в тайной инспекции. Ну не могут люди поверить, чтобы кто-то сам захотел, хотя бы и ненадолго, хотя бы и в относительном комфорте, оказаться в этом аду.
Картины, предстающие перед ней, впрямь напоминают о дантовом аде, разве что ужас примерно одинаков от начала до конца, к финалу даже побогаче-повольготнее, впрочем, ладно, не буду об этом. Ну и зачем все-таки девушка из хорошей семьи, многообещающий молодой ученый, потащилась в этот медвежий угол? Дело в том, что ее наставнок, фигура в современной футурологии легендарная, утверждает, что будущее громче всего звенит в местах, совершенно безнадежных. Там, где у человека есть привязка к сегодняшнему миру, он склонен жить сегодняшним. Когда никакой надежды не остается, можно физически ощутить натяжение нитей между сегодня и завтра. Есть методики.
Остров - это не каторга. это реторта. Радиация, голод, болезни,это всего лишь катализаторы, соль роста. Для перехода нужна точка, крупинка грядущего света, чтобы вокруг нее вспыхнул яростный завтрашний день.
В придачу девочке дают сопровождающего русского парня Артема, "прикованного к багру". Это не фигура речи, но своего рода статус, характеризующий человека, как вольного (уже отбывшего или, как Артем, рожденного в каторге), отменного бойца, решительного и благонадежного. Да-да, тот самый "истинный ариец, характер прямой, нордический". В свое время прикованные (есть еще "прикованные к тачке", наставник Артема, Чек из таких, любопытно, что термин перекочевал в роман из "Острова Сахалина" Чехова, хотя значит несколько другое). Так вот, в свое время прикованные сильно помогли администрации острова и за то нынче пользуются определенными привилегиями.
Да, это антиутопия, которых сроду не любила, и да - постап, к которым, в подавляющем большинстве, у меня функциональная непереносимость. Но это Веркин, а он не просто хорош, он лучший. Вы будете задыхаться от восторга, как это написано, читая. И вспомните непременного Чехова, но к нему не столь очевидного Аксенова; обязательно подумаете о Стругацких и непременно о Лазарчуке. А тот, кто знаком с прежним творчеством Эдуарда Веркина, протянет нить к Артему из "Друга апреля" и девочке-клону Сирени из "Страны Мечты". И постапокалипсису мира "Через сто лет" и , и "Прологу", который тематикой и изобразительными средствами ближе всего к "Острову Сахалину". С той разницей, что магическая составляющая напрочь отсутствует в этом романе, он такой реализм в квадрате, даром, что фантастика. Вы будете безмерно счастливы и совершенно несчастны с этой книгой. Читайте. она того стоит. Женщину зовут Сирень и глаза у нее черные.
Месседж Чехова простой, понятный и человечный.
Месседж Веркина неряшливый, вторичный и пафосный.
"Что-то мерцало в его сочинениях, проскальзывало, брезжило" - это о Стасике Потоцком в довлатовском "Заповеднике". Он у меня постоянно всплывал в памяти при чтении "Острова Сахалина".
"Остров Сахалин" Э. Веркина как роман-катастрофа" - критический каток Анны Жучковой основательно проехался по распиаренной, восхваляемой книге, и я с ней согласна на все сто.
Травелох
С философией у нас в стране дела обстоят плохо. Только этим можно объяснить, почему вымышленные заметки о путешествии по постапокалиптическому миру вдруг оказались зачислены в категорию философских романов.
У нас ведь так и в науках дело обстоит – если текст ни богу свечка, ни черту кочерга, значит он философский. Всякая дисциплина имеет свой предмет. Если высказывание аморфно, беспредметно, торжественно и скучно - значит оно философское. Кто плетет невесть что, тот и философ.
Впрочем, вина здесь не автора, а того, кто пишет аннотации. Любой, кто начнет читать, сразу поймет, что здесь скорее «Путешествие из Токио на Сахалин», чем разудалый постапокалиптический истерн.
Но в целом старание издателя напустить туману понятно. Кто будет покупать путевые заметки, тем более обильно нафанатазированные автором? Только самые стойкие и смелые, самые упертые.
Так же дело обстоит и с понятием «классики», в которые Веркина уже почти что определили. Очень уж оно для издателя растяжимое, раз он с такой легкостью подклеил к русской классической традиции этот странный текст.
В общем, ребята настройтесь сразу: интересно так, как вам расписывают, не будет. Вместо «Неуловимых» перед вами выступит лектор общества «Знание». Тема сегодняшней лекции – загаженный Сахалин возможного будущего. Поскольку учение должно быть с увлечением, суховатый материал оживлен за счет введения художественных элементов. В долгом и страшном путешествии вас будут сопровождать девочка Сирень и мальчик Артем.
Содержание романа, надо предупредить сразу богатством не отличается: девочка сперва ехала на север, а потом, ровнехонько в середине книги повернула и начала драпать обратно на юг. В конце полетят в Туманность Андромеды звездолеты (но вы их не увидите). Они у Веркина, особенно последнее время то и дело летают (и вряд ли книге сделает честь то, что Веркин ради одной мысли «без космоса человек изгадится» нагородил под пятьсот страниц доказательного текста). По пути, как водится в путевых заметах, описание населенных пунктов, встреченных незнакомцев и разного рода феноменов. Поэтому сразу приготовьтесь: весь текст состоит из описаний. То есть с острым сюжетом вас обманывают. Интриги, как таковой практически нет. Веркин настолько увлекся историей выдуманного мира, что как обычно забыл о том, что в книге герои должны не просто ехать, плыть и разговаривать.
Что касается самих описаний, то они просто чудовищны в своей избыточности. Едва открыв книгу, натыкаешься на описание (страниц семь) того, как героиня сооружает себе макинтош. Да какой в баню это Чехов? Здесь скорее какой-то Марсель Пруст доморощенный.
Веркин, как и всякий фантаст, детский писатель и прочий, необоснованно считающий себя ущербным, представитель жанровой литературы считает, что большая литература начинается с того, что ты по максимуму забарахляешь пространство. Описываешь, пока читатель не захлебнется в деталях. Меньше действия, больше описаний – так ты подбираешься к классике.
Однако в книге главное история. В «Острове Сахалине» ее, мягко говоря, маловато.
Девочка едет посмотреть на родину Октября, тьфу, на прорастающее сквозь смрадное настоящее будущее. Таков хилый крючок всего повествования, на котором чего только не подвешено. Виды каторжан – рассказ на 4 страницы. Типы бешенства – еще на 4 страницы. Описание «мобильного бешенства» - 3 страницы. Рассуждения о еде – 3 страницы. Материалы о сектах – не менее 5 страниц. И все разговоры, разговоры. Встретили человечка – рассказ о нем пара страниц, встретили следующего – еще две-три, а вот целая социальная группа передвигается мимо – есть тоже надо странички три уделить. Грязный Сахалин, плохая экология, вавилонское столпотворение масс, культы, маньяки – привычные уже картины деградации.
В романе Веркина невероятно душно. Столько всего на квадратный метр в реальности просто не бывает. Каторжане, сектанты, корейцы, китайцы, живые и мертвые.
Чувство досады вызывает прямое неразбавленное заимствование из реальности. Возможно их в книге много, но я не любитель разгадывать тексты подобно кроссворду. Здесь просто совсем бросилось в глаза. Ну, зачем Веркину дался Егор Просвирнин, превратившийся в поэта Сиро Синкая (привет любителям аниме?). Ну, зачем «Лотос и погром»? Это так тупо.
Написано до ужаса однообразно. Все на одной ноте. Низы, верхи отсутствуют. Нет ни черного, ни белого во всех смыслах этого слова. Слишком нудно для фантастики, слишком поверхностно для большой литературы. Без заглядывания внутрь. Такое впечатление, что перед тобой строительный материал для книги. Груда эмпирического материала, застрявшая на пути к полновесному роману. Картонными вышли даже главные герои. Легенда у них есть, а живости не хватает.
Впрочем, если вы любите рассматривать картинки, в том числе словесные, то «Сахалин» Веркина, как –нибудь одолеете. Хотя это сродни тяжелому переходу по громадной свалке. Никакой тяги, никакой звезды, сияющей вдали, то есть как ни странно, того самого зовущего вперед будущего, на поиски которого отправилась девушка Сирень, там нет.
... и уже Сахалин неостров ...
...довольно мрачная история о мрачном постапокалипсическом депрессивном загибающемся мире, которую читаешь, а перед глазами вспыхивают (именно вспыхивают застывшими картинками, стоп-кадрами, стробоскопическими мгновениями, и мельтешат со скоростью пейзажа, мелькающего в окне проносящегося мимо тебя скорого поезда) описываемые картинки бытия и небытия выживших и прозябающих людей: трупы, мор и язва, глад и хлад — все четыре всадника Апокалипсиса уже прошлись галопом, прорысили и проскакали аллюром четыре креста сквозь человечество, унеся и уведя с собой тех, кому было суждено уйти сразу и оставив здесь на этой выморочной земле тех, кто считает себя ещё живыми и кто на самом деле дотлевает искры существования в этом догоревшем костре того, что мы когда-то гордо называли цивилизацией — цивилизация ли то, что было нами выстроено и создано? коли допустили себя и довели планету до хлопьев пены на поверхности океана и до кислотных дождей с чёрным пеплообразным снегом, с тварями вместо животных и с людьми-тварями не менее страшными, нежели эти самые метаморфы-мутанты и ещё с бичом эпидемии неизлечимого и скоротечного, быстрого как полёт пущенной из лука стрелы заболевания, холодно, голо и аббревиатурно именуемого МОБом, что расшифровывается как мобильное бешенство и на практике превращает человека в смертельно опасного одержимого жаждой убийства хищника, с которым невозможно договориться и с которым нельзя контактировать от слова вообще во избежание, а можно только устроить ковровую бомбардировку или ракетный удар с применением того самого уже никем не запрещённого оружия тотального уничтожения; а ещё совершенно разболтавшаяся тектоника, сотрясающая землю и острова и заставляющая то и дело вулканы жарко и смрадно выпыхивать клубы дыма и сыпать горячим пеплом, угрожая всему и вся… мир, в котором казалось бы уже не осталось места ни самому человеку и ничему человеческому в человеках и только ты сам можешь поколебать это предположение, только ты сам можешь сохранить в себе человеческую жалость и сострадание… или не можешь, что встречается гораздо чаще… и уже Сахалин неостров, и...