Остров Сахалин

Я повелась на книгу из-за острова Сахалин, который находится не так далеко от мест, где я живу, а также из-за интереса к этой территории, ее истории, даже если это будет фантастическая история. Я была обречена купить эту книгу. Но, к сожалению, читать ее совершенно невозможно. Это просто какой-то чёрствый сухарь, об который можно пообломать все зубы. Мне такого удовольствия не надо, а читаю я в первую очередь для получения удовольствия. Погрызла я также кусочки и в середине и в конце романа, и окончательно убедилась - нефиг грызть, надо бросать. Кроме того дело усугубляется тем, что язык автора абсолютно не мой. Я ничего не вижу, кроме черных букв на белой бумаге. Никаких картинок. Язык Веркина для меня мертв. Я таких писателей называю, простите, импотентами, которые не возбуждают мое воображение. Другие книги автора тоже читать не буду. На Веркине ставлю жирный крест.

Ядерный зомбиапокалипсис (осторожно, спойлеры)

В последнее время мне стали нравиться в некотором смысле все подряд книги. Хотя, пожалуй, вернее было бы сказать, что стало нравиться читать все подряд книги. Даже те, от которых слегка подташнивает на каждом повороте.
Выбирая произведение для августовского задания ДП, я долго изучала аннотации к книгам Веркина, и остановилась на Сахалине, хотя с уважением отношусь и к подростковой литературе. Вот ее, видимо, и нужно было брать.
Слишком уж все черным-черно и печально оказалось в недалеком будущем, которое рисует автор. И много оставляет вопросов. Основной для меня - что это за такой зомбиобразный недуг случился с континентальным населением планеты? Автор и сам не может ни объяснить, ни понять, и устами героев честно в этом признается. Пятерка за храбрость, двойка за нелогичность. Как ядерная война породила эту заразу? Почему за прошедшее время эти твари не передохли от обезвоживания, раз друг друг они не едят, люди на континенте вроде как закончились, а воды они боятся?Откуда феноменальные способности выслеживания по запаху/звуку и чем объясняется память, которая короче,чем у золотой рыбки?
Непонятен сам режим. Куча людей погибло в войне, от МОБа, что же делать... О! Давайте половину остальных закуем в кандалы по неизвестному признаку, а вторую половину прикуем к ведрам/баграм/хрен-знает-чему-еще. В ходе повествования мы узнаем, за что несколько человек попали в тюрьму, но вот то, как они стали стали из поэтов извергами-садистами-маньяками - остается без объяснения.
Почему вдруг Сахалин населяют японцы? А гг - японка - русая голубоглазая и говорит по-русски?
В общем, у меня больше вопросов, чем наслаждения от процесса. Хотите зомби-экшн, расчленение альбиносов ради амулетов счастья, безумных гонок, жестокости и тоталитаризма? Вам сюда.

Привет, революция. Один майор в подземельях Лубянки сейчас встревоженно (или может, кстати, если по Фрейду, восторженно) зашевелил усами, но отставить, товарищ майор, это всего лишь старый добрый автокоррект. Да, давненько я не писал ничего с телефона. Но, пользуясь драматизмом своего пребывания в поликлинике и очередью примерно из 46 человек, не могу не обрушить на вас свой очередной массаж критического обольщения. И этот выпуск малиновой самбы будет определенно особенный, ведь помимо кустарности производства сей рецензии, мой критический пароход спустился на воду практически в режиме live - книга была дочитана буквально час назад. Символично или нет, но в туалете. Повлияет ли это на итоговую оценку или имело место быть роковой случайности? Не переключайте свои приемники, мы попробуем быстренько разобраться, пока температура остается субфебрильной, а сознание - шершавым.

Скажу честно, мною движут разные материи и силы, но голоса в моей голове обычно выступают стройным и дружным хором. Особенно они единодушны, когда выбирают читать или не читать очередное литературное произведение. Но с Эдуардом Веркиным, автором черного-черного (я немного намекаю уже) романа "Остров Сахалин" меня свела исключительная случайность, которая явилась мне в виде обстоятельно тупого рекомендательного сервиса одного популярного интернет-ресурса, который не заплатил мне за рекламу. Поэтому пускай будет GAZON. Уважаемый газон, на самом деле, не сотворил никаких чудес и никак на мой эллиптический разум не повлиял. Его всегда бьющий невпопад рекомендательный сервис не стал неожиданно умнее, но, вопреки всему, работу свою сделал. Возможно, это абсолютно новый искусственный интеллект, который знает, что вы можете купить в продуктовом магазине красивую упаковку ветчины или ненужную банку черной икры, просто чтобы она была. Кто знает. Во всяком случае, роман-антиутопия Веркина был мне абсолютно неизвестен и, сказать честно, не очень то и нужен, особенно, я подчеркну это, во время выбора съемного жесткого диска. Но, против судьбы не попрешь. Ну, или против умного робота-абстракциониста с развитой постиронией, который работает в компании GAZON. Как вам больше нравится.

Книга плохая. Как я вас подловил, а? Вы то думали, я вам расскажу о своем семичасовом пребывании в Южно-Сахалинске в 2017 году, где я делал пересадку из Владивостока в Москву. Да, я понимаю ваше удивление. Нет, сам бы я такое не придумал, в плане перемещений я стараюсь подчиняться законам рациональности и логики. Но, скажем так, есть люди, которые либо не очень себе представляют географическое строение России, либо они пользуются теми же алгоритмами, что и рекомендательный сервис компании GAZON. И почему это вызывает у меня такое беспокойство? Так или иначе, ничего кроме ожидания рейса компании, которая не заплатила мне за рекламу, и которую я никак не буду называть, потому что они подадут на меня в суд и сделают меня бедным, я тогда не снискал. А, судя по Веркину, мог бы. Ведь что творится, рагаци, на острове Сахалин, мама мадонна, вы бы знали!

А что там творится, написал уже очень давно Антон Павлович Чехов. Его произведение, вы не поверите, тоже называется «Остров Сахалин». В аннотации к Веркину подмечено, что автор Чехова чутко любит и что это его (Чехова) парафраз. Знаете, что такое парафраз, ребята? Это когда я пишу не «я», а «пишущий эти строки лев критицизма». Вспоминаете, да? Помните такую вещь на уроках русского и литературы как изложение? Вот именно, это оно. Так что же получается, Веркин просто вольно пересказал Чехова? С блэкджеком и лоретками? Ай-ай-ай, а так можно было? Еще как можно было. Только с КРОВЬ КИШКИ ТРУПЫ ГНИЛЬ постапокалиптикой и тщетой. С фанатично проработанной постядерной мифологией (война, скажем так, кончилась условно вничью) и очень хмурыми, так себе живущими персонажами. Ну и, конечно, ЛЮБОВЬЮ (которая сродни одиноко распустившемуся цветку на выжженном поле смерти и пустоты). Как вам, похоже на Антон Палыча?

Вопрос, кстати, хороший и любопытный. Я вам сразу скажу, я не поленился потратить пару часов своего времени и, пользуясь воспетым большим любителем нашей классической литературы и своих племянниц Вуди Алленом способом быстрочтения, прочитал тот самый роман Чехова. Если вкратце, то светочъ российской литературы на протяжении почти всего произведения находится в лютом шоке от того, в каких условиях и в каком состоянии находятся местные заключенные (Сахалин в то время был по сути одной огромной тюрьмой), приводит статистику смертности и уныния, ну и хвалит местные креветки. В общем, классические путевые заметки, но только, конечно, в столицах люди потом глаза закатывали, мол, ничего себе, как сурово там держат людей (а держали в ежовых рукавицах, начальники то далеко, лютуй, как хочешь). Это я вам, так сказать, для диспозиции. Скажу честно, «Остров Сахалин» товарища Веркина вдохновлен чеховскими заметками либо очень мало, либо очень субъективно, читай, никак. Есть, конечно, еще версия, что кто-то, не подумав, использовал слово парафраз в аннотации, но разве можем мы в такое поверить? Или это такой хитрый способ заставить миллениалов читать Чехова в 2к19?

Ладно, давайте теперь про книгу, то есть немного про постяпоколиптику. Записывайте, друзья. Постяпокалиптика – это то же самое, что и постапокалиптика, только ядерная. «Остров Сахалин» - это вот оно самое. Ну и жанрово роман Веркина еще можно отнести к антиутопии, но я даже не могу представить лицо своей учительницы, если я назову это так. И, в-третьих, но не в последних, цитируя известного философа Гагу Л. *поет* это бэээд (плохой) ромэээн (книга). И почему я называю это произведение плохим? Конечно, не потому, что Веркин – не Чехов. Но провести такую могучую работу над общим бэкграундом (география, социология, антропология) и приготовить такой странный сюжет? Хм, я, конечно, не большой специалист по антиутопиям, но знаю одну, где тоже все на красные кнопки понажимали, и наступила *опять поет* подруга ночь, почему я очнулся в темноте. Написал ее мой друг и коллега Дима Глуховский и называется она «Метро 2033». И да, это очень странный момент, когда я советую книгу Глуховского вместо любой другой книги. На этом можно сразу заканчивать.

Но я все-таки не до конца с вами объяснился. Поймите меня правильно, Веркин – молодец. Он попытался написать серьезное произведение в достаточно странном и вряд ли подходящем антураже. Он создал очень жестокую (правда, берегите животики), очень депрессивную, но очень честную картину мира, в которой есть время и место надежде и любви (так я думал за 20 страниц до конца книги). Просто оно все не работает. Эту книгу читать не очень интересно, а в конце – немного неловко, как будто видишь, как человек назло себе в штаны писает. Писает он, а неловко тебе. В общем, ребята, если хотите прочитать эталон жанра, то берите в руки «Заводную» Паоло Бачигалупи, там немного другой замес, но сюжет работает как надо и не оторваться.

Странно так много было писать про книги, в следующий раз расскажу, как буйабес готовить. Всем хх.

Ваш CoffeeT

Едем в Магадан

Future is dead, again.

Собственно, надежды на то, что в отдалении от нашего сурового сегодня всё в кои-то веки хорошо, нет. Да и разве интересно фантазировать о том, как всё удачно сложилось, когда каждому ясно - впереди только мрак, революции, войны, смерть, стагнация, миазмы, перелёт на Марс, а там в итоге окажется, что картошку выращивать могут не все, а только профессора-агрономы. Планета чахнет, электричество везде отключат, обязательный метеорит к нам из космоса летит, страшная напасть превращает всех то ли в мертвяков, то ли в вампиров, нормальных людей и так мало, а тут ещё это.
В общем, всё плохо.

Эдуард Веркин уже не раз и не два называется в различных изданиях и критических и не очень обзорах лучшим из лучших, самым фантастическим фантастом нашего времени, мастером пера, который почему-то никак не может выбраться из окопов подростковой литературы - впрочем, как будто это что-то плохое. Удивительно, но факт - о нём ещё не говорят, как о ведущем фантасте страны, учитывая, что после наследия Стругацких, казалось бы, если не он, то кто? Веркина интересуют примерно те же вопросы – что с нами всеми станет, что такое человек и человечность, наряжая эти вечные вопросы сначала в шорты подростковой литературы, но потом всё же выпустив целую - взрослую! - книгу про то, что мы опять всё упустили. Чеховский эпос про поездку на Сахалин совершенно неожиданно оживает в жанре постапокалипсиса – впрочем, это вовсе не мешап в стиле «Андроида Карениной» или «Чувств и чувствительности и Морских чудищ» Уинтерса, где классика смешивается с фантастикой. Общее с Чеховым – путь протагониста по таинственным пустошам проклятого Острова с целью узнать и поведать миру о тяжёлой жизни смельчаков, решившихся осесть на Сахалине, о каторжанах и об их условиях содержания.

Остров Сахалин почти не изменился - ни время, ни мировой апокалипсис не смогли изменить его каторжной сути. Мелкие уродливые поселения, словно присыпанные пеплом, шахтёрские рудники и нескончаемые каторги и тюрьмы – всё это описывает юная футуролог Сирень, полуяпонка-полурусская, из семьи интеллигентов. Сахалин, о котором прежде ей доводилось слышать только страшные слухи, предстаёт перед ней во всём своём адском величии – кошмарный, полный мертвецов и полуживых остров, на котором ещё теплится жизнь, но вернее сказать – её подобие. Всё дело в том, что несколько поколений назад Северная Корея всё-таки нажала на красную кнопку – полетели ракеты, уничтожившие не только цель поражения - Америку, но и остальной мир. России тоже почти не осталось, как и самих русских – русские в этом тексте редкость, почти как и «негры», то есть, любые американцы. Только Япония осталась процветать на пепелище – во многом спасибо русской поддержке, пока она ещё не кончилась, во многом из-за островного расположения и железной дисциплины военных. Китайцы прут с континента через остров, остатки корейцев – нелюди, японцы – высшая раса – вряд ли о такой перспективе кто-нибудь догадывался, но пути всевышнего неисповедимы. В каждом таком поселении Сирень посещает местного мэра или другого представителя властей, разговаривает с ними о судьбах каторжан и мира в целом – что они думают о предстоящем? Ответов у жителей Сахалина чаще всего просто нет. Потому что для них нет ничего «потом» – надо быть очень наивной, чтобы этого не понимать.

Это неровное повествование, в котором Сирень несколько страниц описывает, как чинит макинтош, нудно фиксирует свои путевые наблюдения, полные статистических и политических справок, долго размышляет о предстоящем, но чаще – о прошлом, вспоминая своего любимого профессора-футуролога, который нарисовал себе краской на лысине экстремистскую татуировку и делал макушкой отпечатки на стенах. У Сирени - удобное и сытое детство, вполне традиционное для условий этого времени юношество, из проблем – папа не обрадовался её поступлению на футурологический факультет, вот тебе и рафинированная красотка в тёмном переулке острова у восточного побережья Азии. Сирень, впрочем, не так уж проста – стреляет с обеих рук чуть ли не лучше Роланда Дискейна, который тоже помнит лицо своего отца и тоже путешествовал по кровавым пустошам. В напарники Сирени отдан свободный человек (а это в реалиях острова едва ли не редкость) Артём, убивающий всех неблагонадёжных острым крюком и, кажется, в свою спутницу немного влюблённый. Впрочем, любовь тонет в целых литрах крови, в мертвецах, которые на Сахалине подменяют и топливо, и мыло, и полноценный рацион, в толпах неодушевлённых китайцев, прущих живым потоком к очагам жизни – им отведена роль молчаливых декораций. Трупы от переизбытка не пугают – они всё равно что поленья на растопку, их для того и собирают, МОБ – разновидность вируса, вызывающего сумасшествие и приступы каннибализма, похож на книжных мертвецов из «Войны миров Z», финальная часть романа и вовсе превращает «Остров Сахалин» не в парафраз Чехова, как обещает аннотация, а в оммаж Кормаку Маккарти. Всё тлен, жизни нет, впереди только смерть.

«Остров Сахалин» при всех его достоинствах, всё же не даёт себя полюбить, потому что выдуманная писателем вселенная впечатляет, придавливает плитой, так лихо ухвачен дух времени, полосы таблоидов из нашего сегодня вполне могли привести к подобному развитию событий. Но этот мир неблагонадёжен – персонажи путаются в показаниях, «никогда не смеявшийся мальчик» смеялся сорок страниц назад, то тут, то там приходится спотыкаться о внезапные деепричастные обороты, регулярные повторы, о вопросы, почему нужно убивать живых мертвецов снарядами, если они совершенно обыкновенно помирают от любой воды, которой вокруг - целых два моря, откуда у Сирени в кармане вновь материализуется выброшенный уже дважды дорогостоящий кусок ценной породы, почему название одной из тюрем меняется по тексту несколько раз. Такие фатальные для сюжета промахи никак не спишешь на «стилизацию Чехова», многократно помянутую критиками – шляпа с него уже слетела, пока он проезжал мимо станции, на которой курили целых четыре редактора этой книги.

Впрочем, этот роман всё же пытается выбраться из этой редакторской ямы самостоятельно – он всё равно впечатляет, потому что Веркин всё же действительно умеет то, что мало кто из отечественных писателей современности по-настоящему даже пытался: показать, что эта самая «наивность» в вопросах о предстоящем – на самом деле очень серьёзная попытка отрицания смерти, смрада, конца времени и всему. Человек выживет даже в таких условиях – просто потому что он не может иначе. Из убитых и сгнивших, из разрушенных и уничтоженных, выбирается эта женщина, символ жизни из века в век – следующий день настанет, а потом и вся жизнь, какая-никакая, но наша.

Остров накануне, или Апокалипсис в квадрате

Крайне забавная книга, потому что это классический постап (с ядерной зимой и зомби), местами оригинальный, местами шаблонный, но благодаря привязке к АПЧ умудрился выбиться из фантгетто и воспринимается многими как серьезная мейнстримная литература. Несмотря на то, что Чехова я не читал, очень хорошо было видно, в каких местах автор опирается на Антона Павловича - текст вроде не менялся, но какое-то неуловимое дуновение тут же подсказывало: во, тут Эдуард Веркин явно использует труд классика.

модельная электростанция, работающая на сушеных мертвецах

В романе, к сожалению, присутствует определенная неряшливость. То майор вдруг станет полковником, потом снова майором, то персонаж, который вроде спал, описывается как что-то делающий, хотя вроде не упоминалось, что он проснулся, кореец в одном предложении может легко превратится в китайца в следующем. Я уж даже не буду говорить, что сама по себе идея, что Япония выживет в ядерном апокалипсисе, тоже довольно смешная, особенно учитывая, кто именно, по версии автора, станет его инициатором.

господин Т. ответил, что скоро я перестану искать смысл в каторге, потому что его нет

Книга весьма задорная, с неким ухарством и иронией, и читается и усваивается довольно легко, как йогурт с кусочками фруктов. Описания постоянного членовредительства и человекоубийства - красочного или на худой конец массового - автор дает как-то походя, не то чтобы равнодушно, а как само собой разумеющееся, эдакие этнографические зарисовки, обычай тут такой, что поделать. Эти описания даже создают странную душевную атмосферу упорядоченности и логичности.

Здесь очень сочная и вкусная бытовуха. Авторы постапа зачастую не размениваются на детали, главное - фон и действие, Веркин же, благодаря использованию элементов травелога (Маккарти нервно курит в углу) вываливает целый ворох подробностей - как живут, что едят, как сидят, обычаи, общество, коррупция, народное хозяйство, промышленность - все это подано удивительно компактно и познавательно.

Текст весьма расистский и способствует разжиганию межнациональной ненависти. Переводить его на другие языки нельзя, ибо непременно вызовет лютую попаболь у китайцев, корейцев и американцев. Даже и некоторым русским может не понравиться, что хоть главные герои - русские, но в целом этот этнос относится к вымирающим меньшинствам. Если это экранизировать, то все фестивали откажутся показывать, а Минкульт не выдаст лицензию на прокат. Хотя я лично посмотрел бы.