Григорий Служитель родился в 1983 г. в Москве. Закончил режиссерский факультет ГИТИСа (мастерская Сергея Женовача), актер Студии театрального искусства, солист группы O’Casey. «Дни Савелия» — его первая книга. А нашел эту рукопись Евгений Водолазкин и написал предисловие.
«Коты в литературе — тема не новая. Не буду перечислять всех, кто писал об этих священных животных, — от Кота Мурра Эрнста Теодора Гофмана и до Мури Ильи Бояшова. И вот теперь Савелий. Мы-то понимаем, что за котами всякий раз просвечивают человеки. Герои Служителя — кто бы они ни были, коты или люди — настоящие. Одинокие и страдающие, смеющиеся и любящие. Любовь в этом романе заслуживает особых слов. Она — так уж сложилось — платоническая. Самая высокая из всех любовей». Евгений Водолазкин
Мир глазами Саввы
Григорий Служитель, актер, музыкант, писатель и просто красивый мужчина, вошел в современную литературу с обаятельным романом, обаятельной улыбкой и обаятельной рекомендацией Евгения Водолазкина, которая привлекла внимание к молодому автору, но читательская любовь - это уже личная заслуга Григория. Его дебютный роман о мудром коте «Дни Савелия» уже несколько раз выпускали дополнительными тиражами. Роман отметили своим вниманием крупнейшие литературные премии, но когда читатель «голосует» за книгу собственным рублем - это и есть настоящее признание и успех.
Многие животные рождаются с готовым набором знаний и умений. Среди них кошки занимают особое место, кошка это - космос, и одному Богу известно, что скрыто в ее голове. Им удалось покорить даже до крайности самовлюбленного человека, считающего себя хозяином этого мира. Он поставил кошку на пьедестал, а кто-то пошел дальше и позволил ей сесть себе на голову. Если инопланетяне захотят захватить наш мир, им достаточно будет принять вид не мерзких жуков, а милых котиков и они получат целую планету добровольных рабов без боя.
Началось всё в накрытом брезентом старом «Запорожце», который стоял в Шелапутинском переулке уже много лет и, кажется, даже врос колесами в асфальт. Там вместе с двумя своими сестричками появился на свет котёнок Савелий (названный так предположительно в честь творога «Саввушка», который любила его мама, и любовь эта на генетическом уровне передалась и ему). Их домом была коробка из под бананов, которая стояла на задворках старого, полуразрушенного особняка Морозовых, при советской власти переименованного в роддом имени Клары Цеткин. Жизнь Саввы с мамой и сестрами была размеренной и сытной благодаря дворнику Абдуллоху, кассирше Зине из магазина по соседству и расклейщику объявлений Мите Пляскину. По воскресеньям всё кошачье семейство ходило в гости к маминой сестре тёте Мадлен. Так продолжалось несколько месяцев, пока в дождливый августовский день Витя Пасечник не решил взять домой котенка. Так Савелий потерял свою семью и пересек порог своего первого дома. Так началось его близкое знакомство с миром людей.
Предположим, что у кошек - как и у людей - у каждого есть свой IQ, и у Савелия он максимальный, такая вот природная одаренность, усиленная смекалкой, развитой жизнью на улице. Иногда кажется, что Савелий слишком умен для кота, что такими знаниями и пониманием сути вещей может обладать только homo sapiens (ох уж эта человеческая заносчивость, которая привыкла по умолчанию приписывать себе все самое лучшее), но для меня Савелий именно кот, а не пушистая метафора человека. Кот, который любит свободу, кот, который избавлен от бремени многих людских страстей и ошибок, усложняющих жизнь (ни любовниц, ни алиментов, ни страданий в кресле у психотерапевта). Он не зациклен на себе, как большинство потомков Адама и Евы, а потому внимателен к окружающему его миру. У него нет тайм-менеджмента, в который каждый день надо как-то впихнуть и личную эффективность и личную жизнь.
Савелий лишен амбиций и тестикул, а значит и многочисленных хлопот, связанных с ними. Взамен он получил свободное время - эту роскошь, которую сейчас мало кто может себе позволить, - для размышлений о прожитом и увиденном. Некоторые его слова отзываются улыбкой, некоторые царапают страхом (и тогда ты чувствуешь себя Саввиной когтеточкой для оттачивания мыслей), некоторые заставляют грустить и в тайне радоваться, что кошки не умеют говорить, позволяя нам и дальше мнить себя самыми умными животными на этой планете. «Дни Савелия» - не новомодная книга о забавных котейках, это серьезный, красивый и глубокий роман о любви и смерти, после которого хочется смотреть на звезды, думать о вечном и искать на млечном пути следы Савелия.
Мир глазами Саввы
Григорий Служитель, актер, музыкант, писатель и просто красивый мужчина, вошел в современную литературу с обаятельным романом, обаятельной улыбкой и обаятельной рекомендацией Евгения Водолазкина, которая привлекла внимание к молодому автору, но читательская любовь - это уже личная заслуга Григория. Его дебютный роман о мудром коте «Дни Савелия» уже несколько раз выпускали дополнительными тиражами. Роман отметили своим вниманием крупнейшие литературные премии, но когда читатель «голосует» за книгу собственным рублем - это и есть настоящее признание и успех.
Многие животные рождаются с готовым набором знаний и умений. Среди них кошки занимают особое место, кошка это - космос, и одному Богу известно, что скрыто в ее голове. Им удалось покорить даже до крайности самовлюбленного человека, считающего себя хозяином этого мира. Он поставил кошку на пьедестал, а кто-то пошел дальше и позволил ей сесть себе на голову. Если инопланетяне захотят захватить наш мир, им достаточно будет принять вид не мерзких жуков, а милых котиков и они получат целую планету добровольных рабов без боя.
Началось всё в накрытом брезентом старом «Запорожце», который стоял в Шелапутинском переулке уже много лет и, кажется, даже врос колесами в асфальт. Там вместе с двумя своими сестричками появился на свет котёнок Савелий (названный так предположительно в честь творога «Саввушка», который любила его мама, и любовь эта на генетическом уровне передалась и ему). Их домом была коробка из под бананов, которая стояла на задворках старого, полуразрушенного особняка Морозовых, при советской власти переименованного в роддом имени Клары Цеткин. Жизнь Саввы с мамой и сестрами была размеренной и сытной благодаря дворнику Абдуллоху, кассирше Зине из магазина по соседству и расклейщику объявлений Мите Пляскину. По воскресеньям всё кошачье семейство ходило в гости к маминой сестре тёте Мадлен. Так продолжалось несколько месяцев, пока в дождливый августовский день Витя Пасечник не решил взять домой котенка. Так Савелий потерял свою семью и пересек порог своего первого дома. Так началось его близкое знакомство с миром людей.
Предположим, что у кошек - как и у людей - у каждого есть свой IQ, и у Савелия он максимальный, такая вот природная одаренность, усиленная смекалкой, развитой жизнью на улице. Иногда кажется, что Савелий слишком умен для кота, что такими знаниями и пониманием сути вещей может обладать только homo sapiens (ох уж эта человеческая заносчивость, которая привыкла по умолчанию приписывать себе все самое лучшее), но для меня Савелий именно кот, а не пушистая метафора человека. Кот, который любит свободу, кот, который избавлен от бремени многих людских страстей и ошибок, усложняющих жизнь (ни любовниц, ни алиментов, ни страданий в кресле у психотерапевта). Он не зациклен на себе, как большинство потомков Адама и Евы, а потому внимателен к окружающему его миру. У него нет тайм-менеджмента, в который каждый день надо как-то впихнуть и личную эффективность и личную жизнь.
Савелий лишен амбиций и тестикул, а значит и многочисленных хлопот, связанных с ними. Взамен он получил свободное время - эту роскошь, которую сейчас мало кто может себе позволить, - для размышлений о прожитом и увиденном. Некоторые его слова отзываются улыбкой, некоторые царапают страхом (и тогда ты чувствуешь себя Саввиной когтеточкой для оттачивания мыслей), некоторые заставляют грустить и в тайне радоваться, что кошки не умеют говорить, позволяя нам и дальше мнить себя самыми умными животными на этой планете. «Дни Савелия» - не новомодная книга о забавных котейках, это серьезный, красивый и глубокий роман о любви и смерти, после которого хочется смотреть на звезды, думать о вечном и искать на млечном пути следы Савелия.
Труды и котодни
Ни по аннотации, ни по предисловию Водолазкина нельзя понять, что «Дни Савелия» не просто выходят из разряда лубочных псевдофилософских и квазилирических романов про бедных-милых-распрекрасных кошек-собачек, но и даже не стоят рядом с ними. По пунктам раскиданы ответы на вопросы о том, что собой представляет книга Григория Служителя, о чем она и почему ее нужно читать.
1) Пересказ сюжета в двух словах звучит более чем скучно: жизнь от рождения до смерти кота Савелия (Августа, Темиржана, Жиля и т.д. – в зависимости от хозяев). Только вот таких перипетий не знал, наверное, еще ни один кот на свете.
2) Стиль автора – то, ради чего следует читать «Дни Савелия» в первую очередь. По-ремарковски афористичный язык; мощный философско-лирический пласт без всяких «псевдо-» и «квази-»; постоянно реализуемый шкловский прием остранения, лишь вскользь упомянутый Водолазкиным; здоровый юмор. Всего не перецитируешь. Самое емкое:
Разбитая кружка, так сказать, переполнила чашу ее терпения.
Я, кот, оказался козлом отпущения.
Месяц в небе был юн и мусульманист.
Вот она, бритва Оккама в лапах кота Шредингера.
3) Последняя цитата хорошо иллюстрирует поистине дьявольское всеведение главного героя. Ему доступна вся культура человечества, вся его история, причем не только в общем смысле, но в локальном – Савелий, кочуя из дома в дом, раз за разом превращается из рассказчика в повествователя (думается, он знаком и с теорией литературы), чтобы с точностью до мелочей изложить биографию каждого из своих хозяев. То же он проделывает и с судьбами друзей и знакомых. Кстати говоря, в романе богатая галерея животных характеров – тут и сумасшедший пти-брабансон, и кот-гомосексуал, и кого только нет. Тем не менее Савелий, впитавший в себя еще до рождения всю мудрость Вселенной и имеющий соответствующий словарный запас, может не знать, например, как называется валерьянка.
4) Валериановые трипы не просто так заняли целый пункт. Они изумительны.
5) Савелий вставляет замечание в замечание – и не забывает отметить использование при этом двойных скобок; восторгается мелодией – и далее приводит нотный стан, чтобы читатели «послушали сами»; рассуждает о многоточиях («Благословенны времена, когда многоточиями сочинители прошлого усеивали страницы своих повестей, так что читатель недоумевал, ошибка ли это набора, цензура, или автор просто забыл, что хотел сказать») – и следующие три строки выделяет под многоточия. Но забыть о постмодерне не дает главным образом целая глава, помещенная в середину «Дней Савелия», когда «следы героя потеряны» и в истории «наметился провал». Называется она «Записи Белаквина» (неизвестного читателю – да и вообще никому – художника) и представляет собой штук 10 рассказов, которые не объединяет ничего, кроме ключевой мысли о низости и суетности человеческой жизни. Среди них есть великолепная реминисценция гоголевской «Шинели» – лучшая вещь в главе и, пожалуй, во всем романе.
6) В каждом слове (не столько в савелиевском, сколько в авторском) чувствуется такая онтологическая радость и такое упоение жизнью во всех ее проявлениях, что становится очевидным: всепоглощающее восхищение, по Служителю, и есть рецепт подлинного счастья.
Какие они были счастливые люди, эти художники, несмотря на нищету, болезни, страдания, безысходность! Какая у них была любовь к жизни! Они были счастливы, сами того не зная. Как много в их жизни было восхищения.
Не таким уж парадоксальным образом жизнь Савелия не заканчивается с его смертью, после которой ему просто-напросто некуда было деться, как и сбившему его грузовику – и самому Служителю.
О котах и людях
Человек культурен настолько, насколько он способен понять кошку.
(Бернард Шоу)
Идея рассказать кошачью историю устами (есть ли у котов уста?) самого кота - не нова. Тем выше критерии к подобной литературе. "Мур-мур-мурр" и "мяу-мяу" вряд ли удовлетворят читателя-кошатника. Подобный читатель, влюблённый в своего рыжего/белого/полосатого/др. питомца, хочет чего-то достойного этой любви и поклонения.
Каким путём пошёл Григорий Служитель? Его герой, нареченный в честь трехпроцентного творога «Саввушка», вызывает уважение мудрыми не по возрасту рассуждениями, глубокими музыкальными познаниями, образным языком с обилием достаточно сложных слов, таких как: остракизм, амбиции, толерантный, клавикорды, литавры, синекура, а ещё он профессионально ориентируется в царстве растений: резеда, боярышник, ирга, крапива - с лёгкостью перечисляет Савелий. Кстати, это имя вскоре вытесняется другими - Август, Сергеич, Темирджан, Жиль... Кот из той породы, представители которой ценят свободу превыше всего, и наш герой убегает от любимого хозяина. А любили Савву многие, начиная с Витюши Пасечника и заканчивая...
Только книга не совсем о коте Савелии и даже не о животных вообще. Историй в ней множество, удивительных и познавательных - человеческих не меньше, чем кошачьих. Я бы назвала "Дни Савелия" философскими размышлениями или возможностью взглянуть на себя другими глазами. Новый взгляд не обязательно должен быть взглядом нашего любимца - сном Саввы, в котором даже его друзья коты-собаки увидели толк.
И они будут протягивать к нам руки, и все вдруг окончательно поймут, что руки нужны только для того, чтобы кого-нибудь обнимать, чтобы кого-то ими греть.
"Дни Савелия" - повествование об испытаниях, страхах и боли, приобретениях и потерях, любви и привязанности, добре и зле... Уверена, каждый читатель отыщет для себя интересные и полезные мысли в книге, которая не совсем про кота.
Книгу слушала в аудиоверсии, любезно предоставленной библиотекой ЛитРес.
Гмыза Игорь - замечательный исполнитель и отлично справился с ролью кота-рассказчика.
История мира, как и история каждого отдельного существа, строится из одних и тех же камней. Новые башни всегда возводятся на старых руинах. Нет такого карьера, из которого мы могли бы извлечь новый материал для своей жизни. И в том, что выбор куда как скуден, есть своя прелесть. И в недостатке есть свое обаяние. И дефицит обостряет наши желания.
Книга для тех, кто умеет наслаждаться красивым слогом, с множественными отступлениями от основного сюжета. Т. е. не для меня. Повествование меланхоличное, размеренное, много философских рассуждений о жизни в целом и всевозможных бытовых подробностях, описанных через призму восприятия молодого кота. Тоже не мое, книги от лица животных воспринимаю скептически. Слог очень легкий, но читалось с трудом. Закрыв книгу не возникало желания поскорее к ней вернуться. Перешла на аудиоверсию. Начитка чудесная, но сюжет по прежнему был мне не особо интересен.
В некоторых местах книга превращается в поток сознания о текущей жизни с ворохом авторских воспоминаний которые меня , опять же, совсем не заинтересовали. Похожий поток, только с собственными воспоминаниями и размышлениями и так постоянно находится в моей голове. В книге об этом читатьбыло не очень интересно. Что совпало - и так знаю, остальное - проплывает мимо.
Много интересных цитат с размышлениями о жизни. Мне они интересны именно как цитаты, безотносительно к сюжету. Периодически возникало ощущение, что автор сначала собрал свои мысли о жизни, которыми хотел поделиться и только потом подогнал под него сюжет, вложив все это в голову кота.
По сюжету - обычная жизнь кота от рождения до смерти с кастрацией, сменой хозяев и личной жизнью. Собственно личная жизнь кота добавила книге звезд. История Савелия и Греты - лучшее в книге. Очень трогательно и достоверно.Вот здесь я читала не отрываясь, периодическит забывая, что ГГ кот. Очень сильные эмоции он испытывал, искренние и горькие.
Книга, несомненно, найдет своего читателя и получит много восторженных отзывов. Хорошая книга, просто не моя.
Эхо Савельевых дней.
Я долго думала, вносить ли эту книгу в свой вишлист. И нашла оптимальный вариант. С мыслью: «Да вряд ли она выпадет, как только внесу» - я добавила её в свою подборку для игр. И, конечно же, сработал обратный закон.
Скажу сразу, сомневалась не зря. Наверное, чуйка подвела при виде красивой обложки и где-то краем уха услышанных отзывов.
Меня же книга задела одним - неоправданной жестокостью автора по отношению к главному герою.
Итак, жизнь глазами кота, по мнению Григория Служителя (интересно,почему он так не любит котов?).
Савелий - кот не домашний. Это чувствуется сразу и тон задаётся соответственный. Хотя его ещё котёнком забрали от мамы и сестричек и принесли в дом (это только так кажется, что каждый уличный кот мечтает о таком), дух двора, где он был свободным и счастливым, так навсегда в нём и остался.
Казалось бы, чего ещё надо: кормят, поят, туалет есть, ну иногда пинают (если заслужил), ан нет, тянет куда-то странная кошачья тяга, даже если достоинства уже давно того… Сами понимаете, что человек делает с котом, если тот оставляет метки не только по углам и шкафам, но и на подушках тоже.
Но Савелию всего это мало. Или слишком много. Смотря как воспринимать.
Из первого дома он уходит с лёгкостью и без сожалений. И это только начало его пути кота-одиночки, изредка позволявшего себе снисходить до жизни с людьми.
Книга не пустышка. Ни в коем случае. Она о любви, о жизни и смерти, о привязанности и жертве. О днях, которые тянутся, словно годы, и о мгновениях, которые стоят целой жизни.
«В детстве время равно самому себе. Оно приходится тебе в самую пору. Не спешит, не торопится. Не подгоняет, не тормозит. А потом с ним что-то происходит. Ему словно срывает резьбу. Или так: оно становится похоже на ту дурацкую шлейку, которая то ужасно жмет в шее и груди, а то наоборот — болтается слишком свободно, соблазняя к побегу.»
Да, в детстве он много размышлял о том, что будет, страшился чего-то, сам не зная чего, и так же во что-то верил. Но всё изменилось.
Он стал котом, который всегда был сам по себе. Ни на кого не надеялся, никого не любил. Жил воспоминаниями о счастливом детстве, без страха смотрел в будущее. Никому не верил, не имел авторитетов, никому ничего не обещал.
Пока не встретил ту самую, единственную. Одну на всю жизнь, сколько бы их там ни было у кота.
О кошках ли книга? Что-то мне подсказывает, что автор вложил сюда двойной смысл. Умный и харизматичный Савелий так похож на современных мужчин, ну или на один из образов. Уверен в себе, твёрд характером (а проще твердолобый), знает себе цену. Ему никто не нужен.
А потом приходит беда. Но даже после того, как его вернули с того света, он не чувствует привязанности к спасшим его людям. Словно так и должно было быть. Но тогда… тогда и то, что с ним так жестоко поступили - тоже закономерность?
Краем глаза, процентов на пять, пробежалась по рецензиям, ещё до чтения, и заметила что для многих книга светлая, добрая, лёгкая. Для меня точно - нет. Она нелёгкая, после неё грустно, потому что понимаешь, как несчастны тысячи животных на улицах. После неё не легчает на сердце, потому что человек и кот здесь не просто разные, не просто хозяин и питомец - два космоса, которые непонятно как уживаются, учитывая как хитры первые, и умны другие. Или наоборот.
И если у вас нет кота, но вы очень хотите его завести, не читайте о днях Савелия. «Перехочеться» (укр) вам его заводить.
Если же любимчик уже есть, тоже не советую. Вам будет очень больно. Вы же кошатница - (ох, не очень люблю такие слова) - а тут рушатся все стереотипы).
Если вы просто хороший человек и любите животных - хорошо подумайте. Будет грустно, обещаю.
KillWish
3/10
Однажды решив, что доставляет нам наибольшее удовольствие, мы уже не в силах сойти с выбранной дороги (позже я понял, что страдание по силе привязанности к нему ничем не уступает удовольствию (а часто его и превосходит, замечу в двойных скобках)).
Чтобы мириться с самими собой, люди придумали множество уловок. Например, развлечения. Гуляя вечерами по Маросейке, я наблюдал за горожанами. Мужчины и женщины шатались неприкаянными сонмами по округе. Они убеждали самих себя, что им очень весело живется. Они штопали Маросейку от бара к бару, приводя себя в состояние, когда ничтожность собственного существования заглушается скоротечной эйфорией. Страхи дня отступали, ужасы новостей теряли свою остроту. Каждое свое перемещение люди подтверждали снимком на телефон и тут же выкладывали его в интернет, чтобы собрать скудный оброк внимания к себе и хоть на время прикрыть свою ужасающую внутреннюю наготу. Они неслись по улице, сшибая по пути таких же пьяных, бегущих в противоположную сторону, чтобы успеть купить алкоголь до одиннадцати часов. Они изо всех сил пытались ухватиться за время. Доказать себе, что они в эпицентре жизни, что они лучше, моложе, сильнее. Что они знают эту жизнь до конца, что они приспособлены к ней лучше других. Да, по существу, люди соревнуются между собой: у кого качественнее тот клей, которым они прикреплены к этой жизни. Груз их непомерен, страдания текут полноводной рекой под коркой тонкого льда. Подобно отравленному организму, людям нужно извергать из себя хотя бы раз в неделю всю накопленную скверну: новости, обиды, неудачи и страхи (страхов больше всего). И город помогает им. Не чувствуя вкуса, не вдаваясь в подробности состава и ингредиентов, не распознавая год и местность урожая, люди вбирают, всасывают, вынюхивают и вдыхают в себя без разбора предложенные угощения. Кто-то довольствуется дракой на углу: выбивает кулаком по морде неприятеля свой сакральный ритм, сводит дебет с кредитом в книге учета жизненных происшествий. Другие очищаются, горланя песни в кафе Imagine. Я часто наблюдал через низкие окошки, как безумствует толпа в этом маленьком жарком заведении. Да Антонио Вивальди в ужасе заткнул бы уши завитушками своего парика, если бы услышал пару тактов той музыки, которая гремела в Imagine. Но что-то в ней все-таки было, что-то было. Эти люди ненавидели тишину и расправлялись с ней мастерски. Да, они знали толк в убийстве молчания.
Я слышал, актеры в Древней Греции выходили к зрителям на таких высоченных подошвах, забыл, как они называются. Это они наверняка придумали для того, чтобы немного подняться над событиями, которые разыгрывали. А то недалеко было бы от всего этого и свихнуться.
мне кажется, что иногда самые интересные, искусно выдуманные истории как бы перевешивают атмосферу воображения, в которой они родились и воплощаются в жизнь реальными случаями
Это были счастливые дни, похожие друг на друга, но оттого еще более счастливые. Быстрый хоровод или даже так — крутящийся барабан револьвера (у кого-то я это уже встречал?). Лист бумаги, залитый синей краской. Сплошная синева. Где-то гуще, где-то бледнее. С подтеками. Этим дням не хватало самих себя, и они брали немного взаймы у завтра. И гасли они быстро и шипели, как окурки, брошенные в воду. И вот так они шли, так они проходили.