Тайные виды на гору Фудзи

Очень странная книга которая оставила после себя такие же странные впечатления. И здесь сложно сказать понравилась она мне или нет, она читалась ровно и довольно быстро, но при этом я частенько ловила себя на мысли - "Что, блин, за бред тут творится?" Особенно часто возникало это чувство ближе к концу книги. Берясь за эту книгу я рассчитывала на веселую сатиру современного общества, а в итоге получила, да возможно сатиру, но под каким-то уж очень странным соусом. Возможно я не совсем поняла суть книги, но если честно эта самая суть как-то прошла мимо меня.

Все герои меня крайне раздражали, да я понимаю, что автор специально их такими сделал и это искаженное подобие людей ничто иное как высмеивание современного общества и в частности конкретного пласта этого общества, но мне все эти люди были крайне неприятны. Вторая часть истории о Тане мне была очень неприятна, в частности тот бред и фарс во что превратилась ее жизнь. Это изуродуванное понятие феминизма, мне было отвратительно.

В общем и целом книга довольно специфическая, с некоторыми неплохими мыслями, но в крайне странном антураже, который к сожалению мне не зашёл. Советовать книгу или отговаривать ее читать не буду, на ваше усмотрение.

В.О.Пелевин как разношенные тапочки

Есть вещи, к которым ты настолько привыкаешь, что они становятся частью твоей жизни. Вот и Пелевин уже стал частью жизни российского читающего человека.
Что мы ждем от вещей, которыми мы пользуемся постоянно, которые стали родными, как разношенные тапки, в которых мы уже лет 10 ходим по дому (я хожу босиком, если честно, но лучшей аналогии не нашел)? Должны ли нас эти разношенные старые тапки чем-то удивлять? Ну так чем они нас могут удивить? Каждый миллиметр этих тапок уже исследован, и удивить они нас могут разве что порванной подошвой. Мы знаем их каждую особенность – знаем, когда они шаркают, где скользят, а где трещинка, которая грозит превратиться в дырку. Но мы не выкидываем их – несмотря на то, что они старые, они уже давно для нас родные. Так и Пелевин.
Должен ли В.О. Пелевин в своей книги 2018 г. выпуска нас взять и чем-то удивить? Увы, боюсь, как и старые разношенные тапки – он может нас удивить только чем-то плохим. Хорошее мы у Пелевина все знаем (за что и любим) – ну и странно ожидать, что его приемы вдруг кардинально изменятся, или он возьмет и помолодеет лет на 30 (в случае с тапками – на 10).
Что мы имеем в этой книге? Да того же самого Пелевина, который был на протяжении последних лет 15 – возможно, несколько в других пропорциях. После, прямо скажем, неудачной последней книги – автор явно решил вспомнить молодость, работу в журнале «Наука и религия» по своей восточной теме – и ударился в нее. Надо сказать – вообще вся эта книга эта масштабная «работа над ошибками» после «Лампы Мафусаила…» и «iPhuck 10». Наш автор решил немного поменять соотношение ингредиентов в своем супе, и, надо сказать, – сделал это небезуспешно, критика на этот раз хорошая.
Что сделал В.О. Пелевин?
1. Почти абстрагировался от темы государства. Именно политической сатиры в книге, фактически, нет, кроме пары-тройки уколов. Весь фокус направлен на куда менее опасную тему – издевательства над бизнесменами;
2. Чуть-чуть поубавил свою ненависть к феминизму в целом (что, в принципе, нормально), и к женщинам в частности (что, если честно, уже совсем нездорово). Нет-нет, не пугайтесь – ненависть сияет ярким пламенем, но, если в двух последних книгах, дабы смотреть на нее, нужна была сварочная маска – сейчас достаточно просто очень-очень темных очков. Плюс, автор даже обеспечил феминисткам… (здесь я умолкаю, ибо пойдут спойлеры), что для Пелевина вообще не свойственно;
3. Подпустил «старого Пелевина» - времен тех, когда тапочки были новые, а люди зачитывались Желтой стрелой, Омоном Ра или Чапаевым. И пусть я на 100% уверен, что буддисткой белибердой он просто нагонял объем (видимо, отрыл какие-то свои старые выписки по теме. Судя по всему, последние лет 10 буддизм и подобного рода практики автора не интересуют вообще) – взращенные именно на раннем Пелевине критики стали наматывать сопли ностальгии на кулак, и расхваливать в т.ч. и этот бессовестный нагон текста.
Т.е. Пелевин взял три темы, за которые его критиковали (жесткую иронию над государством/ мягкую иронию над государством, женоненавистничество и требование поностальгировать о временах, когда Чапаев еще был с Пустотой), исправил их, и выкатил фактически образцовый, с позиции критики на него за последние лет 10, роман.
Что в нем есть? Ну это Пелевин – что было в его книжка за последние 20 лет, то есть и в этой. Известная афористичность, ядовитый юмор, сатира на сегодняшние тренды, слова паразиты (во времена Empire V главным словом-паразитом был «дискурс», сейчас мы уверенно можем сказать – «дискурс» пост сдал, «нарратив» пост принял), чуток буддизма (или, в более широком смысле – тренда на «виртуализацию» всего и вся), олигархи (здесь они какие-то совсем человечески вышли) – да, это те же старые тапки, в которых мы ходим уже много лет, из которых вываливается уже палец, и которые, по хорошем, надо бы уже сменить – но мы их любим. Не за то, что они хорошие (чего хорошего в старых, рваных, вонючих тапках?), а за то, что они наши, и «наши» они уже давно.
Мне, в принципе, понравился этот текст Пелевина – просто потому, что мне нравились и его предыдущие тексты (в отличии от ранних – здесь я с критиками уже не согласен, и считаю, что расцвет Пелевина был не во времена Чапаева, а во времена «Т» и «Снаффа») - так почему не должен понравиться этот, если сделаны они по одной схеме, написаны с одной позиции, и, надо сказать, вообще весьма условно представляют собой «разные» тексты. Фактически, это все-таки один большой-большой текст – просто автор работает над ошибками, настраивает свое письмо под тренды, ну и придумывает актуальные шутки:

– Это что-то мифологическое, да? – продолжал Дамиан, прищуренно оглядывая фрески. – Виноград, колесница, руины… Похоже на «Триумф Вакха» этого… как его… Корнелиуса де Воса. Может, современная вариация? Как называется?
– Это триптих, – ответил Федор Семенович, подписывая очередную бумагу. – Харви Вайнштейн насилует Николь Кидман, Уму Турман и Натали Портман.

Своим дискурсом (ой, простите, это слово уже не в фаворе у Пелевина – нарративом, конечно нарративом), сюжетом, Пелевин как-бы объясняет, почему он такой, и другого уже не будет. Ибо это: а) Невозможно для нынешнего Пелевина; б) Если возможно – это уже будет не Пелевин. Ну т.е. мы получили то, что и должны были получить – старого, удобного писателя, который пишет абсолютно ожидаемые от него вещи, грустит, оттого что публика, ждущая какого-то нового Пелевина (и что их тапочки дома возьмут, и помолодеют лет на 10), вдруг этого Пелевина не обнаруживает, начинает возмущаться – но, вздохнув, садится за стол, и продолжает писать, ибо контракт еще действует, он все-еще на цепи в подвале издательства «Эксмо», его по прежнему пытают редакторы, в результате чего и развилось это его женоненавистничество, и вырваться оттуда он может только в буддистком ключе – умерев и родившись заново. Когда ему скучно - он активно рассыпает по тексту отсылки к песням 90-х - Кино, Алиса, БГ, ДДТ и пр. Эх, если бы молодость знала, если бы старость могла...
Закончить рецензию хочу цитатой, которая прям про меня написана:

Что хотел сказать рецензент по существу? Черт его знает, но желчь так и брызжет. Работу критика я еще могу понять – пересказал кое-как чужой сюжет, добавил запаха своих подмышек, и готово. Но этот-то даже объяснить не смог, о чем книга. Зато насрал.

Лучше и не скажешь.

Фильтруй санскрит!

«Вот хорошо, что я не пишу книг (данный лечебный дневник, конечно, не в счёт)»

Однажды среднестатистическому Фёдору (ни альфа ни омега) посчастливилось выдрать перо из хвоста ошалевшей ультрамалиновой птицы 90-х — он оказался тем самым фольклорным персонажем, чья раздолбанная шестёрка пересекается на нужной трассе с нужным шестисотым, а в багажнике чудом оказывается необходимый сказочный реквизит. С тех пор жизнь Федора поползла по наклонной строго на вершину и в наши дни он пусть и не полноценный олигарх, а пол олигарха: своего миллиарда нет, да и в списке Форбс не звезда главной последовательности, так, седьмая вода на киселе, но читатель застает его в тот момент, когда на яхте (небольшой, но настоящей морской лодке), дрейфующей в средиземном бульоне, он, не особо задумываясь, подписывает соблазнительные бумаги оперетточно демонического Дамиана — ушлого стартапера в футболке Skolkovo (контрольный вопрос: «Точно Дамиан? А не Демьян?» Так точно. Привет Вавилену, Кримпаю, прочим пелевинским крестникам, а также деточке из к/ф «Омен»). Если коротко, перспективный сервис Дамиана гарантирует на первом этапе за соизмеримую плату осуществить самые заветные невыполнимые желания клиента, отчего на того рано или поздно наступит глубокое внутреннее счастье, а не вот это всё приевшееся рутинное бабло, тёлки, кокаин и апартаменты, обставленные по «последнему слову пошлости». Полезно изучить рынок прежде, чем на него выходить, с желаниями желательно сначала определиться, а потом уж бояться их исполнения: как выяснилось, неспетая песня Федора — скороспелая одноклассница, чьи солнечные прелести он не успел толком рассмотреть на сборе картошки, да и сам не нашёлся тогда, чего продемонстрировать хоть сколько-нибудь эрегированного. Настало время заполнять пустоты, вспомнить где я не был, о чём мечтал — и вот уже из унылого бытового небытия извлекается бывшая красотка Татьяна — звезда очей всех татей — а ныне сорокалетняя клуша, читающая «науч-поп» про симпатическую магию, отращивающая жопу и ждущая не сильно пожилого принца. Она и всего-то должна была послужить первой отработанной и отвалившейся ступенью при взлёте героя к вершинам духа с последующим рейдерским захватом буддийских инсайтов. Но не тут-то было… «На каждого хитрого мага есть свой дух возмездия с защелкой» И бесцеремонно, но с церемониалом, использованная в очередной раз очередным представителем «патриархии» Таня встретит наконец своего проводника в эзотерический мир победительных женщин - Жизелло-Азазелло, который на самом деле проводница Жизель с двойным набором тестикул и древним мезоамериканским знанием про материнскую плату игуаны. Как следствие, две тысячи лет война, и не то чтоб без особых причин… Не самая холодная война полов, социальных страт и томящегося духа.

Ой, что творится! Я пересказываю сюжет. Но спокойствие — так и было задумано, и первая часть плана худо-бедно выполнена. Болванка рецензии на новый роман Пелевина у меня была заготовлена с прошлого года — почему нет и какие могут быть сюрпризы? Я знаю, ты знаешь, я знаю, что ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь… календарь переверну и снова ведь какое-то сентября, и на выход с вещами не в себе — тираж 55 000 экз. Мнилось мне, будто было бы весьма свежо и оригинально обойтись без ритуальных танцев с бубном нижнего мира вокруг каравая из глины (гипсокартона?) с выяснением торт-не торт, да расскажи, снегурочка, где была и как дела? (откуда, из какого сора, понавыдёргивал, не ведая стыда, вдохновение на сей раз, какие завихрения мира бушующего проникли в чёрный вигвам на заднем дворе издательского дома Эксмо), что было, что будет, на чем сердце успокоится — пропой, кукушка, — и вместо этого написать канонический, без загогулин, текст, где в начале, как туда и положено, краткое содержание произведения ровно до того предела, за которым расстилается непаханное поле спойлеров, затем подчеркнуть красненьким пару, а лучше тройку основных идей — вроде анализ, потом перечеркнуть их жирно фиолетовым и вывести одну типа свою собственную— а это уже синтез. В процессе не забыть дружески-снисходительно похлопать автора по плечу, назвать по имени-отчеству и похвалить за удачные дизайнерские решения (В прошлый раз пространство украшала фреска «Путин похищает радугу у пидорасов», нынче — триптих «Харви Вайнштайн насилует Николь Кидман, Уму Турман и Натали Портман». Модно. Смело. Дырку на стене закрывает. Молодец.) И под конец резюмировать, кому всё это следует читать — примерно только тем, кого уже затянуло в обсессивно-компульсивную воронку, поглощающую всё, что напишет единственный и неповторимый, по мере поступления в продакшн. Такая вот попытка совлечения одежд с древних идолов путём унылой псевдоклассической классификации. И я уж было запаслась кофием и плюшками (вот как желаете — так и понимайте) в предвкушении плодотворного паразитирования на очевидно жирном материале и возможности торгануть, мол, я и нормальные рецензии писать умею, а не только про посторонние предметы и детские психотравмы трепаться. Но, опять-таки, не тут-то было. План провалился. С треском, что характерно.

Во-первых, ржать я начала практически сразу (не, плюшки ни при чём, я передумала — понимайте их как хлебобулочные изделия). Ну как сразу — сначала я как-то очень по-дурацки хрюкнула, когда про скульптуру концептуальную объясняют, что Автор её Неизвестный. Автор Эрнестович Неизвестный — мама так назвала находчивая — тут только хрюкать по-дурацки и остаётся, потому что запредельно дурацкая дурь же, ну, именно на такой рефлекс и рассчитанная. Знаешь и всё равно хрюкаешь. А раз хрюкнул — процесс необратимый. Это очень смешная книжка. И вовсе не потому что Виктор Олегович (ещё один пункт выполнен) то и дело рассказывает анекдотцы («Если хочется большого и чистого, пойдите в зоопарк и попроситесь помыть слона») и не забывает после констатировать за персонажей «я засмеялся» - это старые новости. Назвать Пелевина не то что юмористом, но даже и сатириком — пусть вырвут грешный мой язык, если повернётся — да никогда. Фирменные каламбуры и эклектичное словотворчество, когда они в умеренных дозах раскиданы по запутанному, как кишечный тракт, закрученному, будто на бигуди, разномастному, словно армия матрёшек, повествованию, обычно вызывают разве что радостное недоумение — экая чуднАя эквилибристика, додумаются же люди… ну и изжогу иногда, потому что слишком. Но тут — и это, во-вторых, слишком вообще всё. Если кто в данном случае и паразитирует на жирном пелевинском материале — то это сам Пелевин. И это не какое-то там игривое и тоже уже привычное самоцитирование. Это дайджест Пелевина, выжимка Пелевина, сухой концентрат (и никакой воды), Пелевин в квадрате, если не в перегонном кубе. Эксгумированный полузабытый акцент братков, миллионеры, подключенные, натурально, проводами к бритым головам бирманских монахов, потому что в четвёртой джане можно подсмотреть сколько биткоин будет стоить и всё вовремя продать, а потом только и печалей как бы выскочить из этого бед-трипа и вернуться в родную сансару, цитаты из БГ и Германа Грефа (так и тянет проверить на аутентичность), улыбчивая обслуга в футболках # metoo: «Мол, мету - работа такая», личные буддологи, книгерры (лит. рабы), почти эталонная сцена нарративного секса - на сей раз лесбийского, «сами знаете, какая сейчас культурная ситуация — постмодернизм» - это кончится когда-нибудь? При внезапно нарочитой скудости и даже прямолинейности сюжета — даже я смогла пересказать — эта плотная кладка, наслаивание себя на себя — производит эффект непрерывной щекотки в зонах дискомфорта. Почти истерический смех, через не хочу. И только в конце попускает, когда посрамлённый искуситель в бейсболке уплывает в закат без парусов, и «по щеке его проползла крохотная улитка слезы»:

«Грести, - подумал он. - Надо опять грести. Все куда-то гребут… Зачем? Ни один ведь пока не доплыл. Ни один...»

Дальше по-японски.
И ещё. Я очень-очень старалась не знакомиться ни с чем дополнительным по вопросу, но периферическое скорочтение не лечится: «скандал», «мизогиния», «кококо». Не, не заметила. И вряд ли людям мужского пола будет менее обидно и смешно это читать, чем людям женского. Все мы люди, и не то чтобы совсем не дурацкие.

Вот она какая, лучшая книжка, написанная по-русски в этом году. Можно читать и тем, кто никакого Пелевина не читал никогда( закрыто). А другого Пелевина у нас нет, как справедливо гордятся его антрепренёры.

Будущее скоро смоделируют в Сколково ©

Как ни крути, литература – оружие далеко не всегда дальнобойное. В очередной раз как бы напоминает нам Пелевин. Пока б`ольшая часть русских литераторов копается в черепках, он пишет роман, действие которого происходит в настоящем и вечном одновременно.

Совмещение этих пластов в «ТВНГФ» куда более ощутимо, чем в остальных пелевинских работах. В первую очередь это связано с тем, что обе магистральные темы романа, буддизм и феминизм, выступают в роли символов перманентного и сиюминутного. Далее – ассоциативная цепочка: высокое и низкое, духовное и материальное и т.д. Эти силы существуют в рамках книги параллельно друг другу вплоть до последней главы, где в красках рассказывается об их столкновении. Они сошлись. Волна и камень, стихи и проза, лед и пламень. Причем победу, как всегда, одерживает постмодернизм.

Самый. Самый. Самый. Говорят, критики умирают, если пытаются обойтись без этого штампа хотя бы в одной из своих рецензий. А между делом «ТВНГФ» – самый спокойный пелевинский роман. Самый созерцательный. Не случайно сильнейшие места в книге – это описания впечатлений и состояний героя во время совершаемых им четырех джан.

Вершина Фудзиямы и улитка, ползущая к ней по склону горы, вписаны Пелевиным в контекст эпохи потреблуда. В «Тайных видах» важен не столько сам буддизм, сколько буддизм в декорациях постиндустриального общества. В какой-то мере это можно считать продолжением керуаковских «Бродяг Дхармы». Пелевин и внутри буддистской тематики (ранее все ограничивалось буддистскими мотивами) продолжает работать на контрастах – вечность у него тесно переплетается с недолговечностью. Тут и монахи с биткоином, и эмо-пантограф как инструмент просветления, и Будда-дилер + Будда-хакер.

С феминизмом все обстоит сложнее. Это явно не «Смешные жеманницы», хотя и вполне очевидна аналогия между пелевинской иронией по поводу феминизма и мольеровской сатирой на модную в 17-м веке прециозность. Во-первых, речь идет об «эзотерическом», «боевом» феминизме, сближающемся с мизандрией. Во-вторых, финал призван заронить зерно сомнения в том, ограничивается ли все дело простым измывательством Пелевина над феминистками. И в-третьих, Пелевин делает акцент не на феномене феминизма, а на подпитывающих его реалиях (в т.ч. и НЕреалиях) современной жизни.

Какие советы этот мир дает молодой женщине? К чему склоняет ее пылкий романтичный ум? К цинизму, думала Таня, к бесстыдной торговле. Мир дает советы, как перед продажей подкрасить кобылу купленной в лавке тушью… Причем цыган давно расстреляли фашисты, и кобыле приходится продавать себя самой.

А вот этот отрывок прекрасно вписывается в мировидение Пелевина и без слова «женские»:

Пошлость собственной мечты была так заметна, что Таня понимала: даже мечтать и горевать ей приходится закачанными в голову штампами, и по-другому не может быть, потому что через все женские головы на планете давно проложена ржавая узкоколейка, и эти мысли – вовсе не ее собственные надежды, а просто грохочущий у нее в мозгу коммерческий товарняк.

«Тайные виды» – новый элемент в пелевинском гипертексте: «гипс», упоминания совка с девяностыми, интерпретации произведений отечественной культуры, обыгрывания расхожих выражений и метафор, «взрывчатые гнезда» авторских образов. Мир по-прежнему представляет собой иллюзию, «коллективную визуализацию», как однажды это осознал Петр Пустота. Потому и гора Фудзи кажется нам такой близкой и вместе с тем такой далекой, «отчетливо видной – и полностью от всех скрытой».

Стенка на стенку

Как можно воспринимать книги Пелевина, если ты совсем не понимаешь идею постмодернизма? Вот, я, к сожалению, отношу себя к такому лагерю читателей (а, может, и к счастью). Да, мне трудно воспринимать книги Пелевина, которые в обычном своем виде прячут реальные проблемные элементы под конфетную обертку увлекательности и вольности обращения с текстом, вставляя туда откровенную "бытовуху", "великий могучий" фразеологизм и, как например в этой книге, альтернативные способы формирования жизненной философии.

Правда, хочу пролить лучик света на мой неудобный для понимающих прозу Пелевина поток бессвязных слов. Роман "Тайные виды на гору Фудзи" действительно написан в динамичной манере, привычной нам по "Ампир В" и "СНАФФ". Нет, он не переплюнул тех заслуг, но написан вполне на том же сравнимом увлекательном уровне, что обескуражит критиков, говорящих, что "Пелевин изменился и уже не "Торт". Нет, он все тот же, и тем, кто привык к Пелевину из середины нулевых, роман безусловно понравится.

Да и сюжетная линия тут построена явная, главные герои сюжета раскрыты полностью, потому книга и читается намного легче предыдущих его роман, и безусловно удачнее "Айфака 10". Кроме простой и жизненной истории двух бывших одноклассников в сюжете также сходятся стенка на стенку две большие глыбы, база которых заложена в постулатах буддистской религии и феминистического движения. Можно ли вообще столкнуть параллельные миры? Да, почему бы и нет. Пелевин как раз показал в романе как это можно сделать весело, непринужденно, с азартом, вкрапляя в междустрочье свои мнения насчет жизни в современной России.

В общем, я соглашусь с мнением Дмитрия Быкова, который намекал, что книгу можно использовать будто таблетку Пенталгина, она не вылечит, но немного снимет боль переживаний у тех читателей, которые эту боль имеют, которые ждут эти постмодерновые пилюли. Мне же, реалисту до мозга костей, просто понравилось спокойно со стороны послушать аудионачитку заслуженного Артиста РФ Анатолия Белого, так как его спокойный позитивный голос как нельзя лучше подошел к пелевинской атмосфере.

И последнее - сквозь придуманных в романе аллюзий и метафор, разные читатели могут оценивать роман по-разному. Есть же такие романы, которые являются утопией и антиутопией одновременно. Вот и тут, на мой скромный взгляд, получился или антифеминистский буддизм или антибуддисткой феминизм в одном флаконе. Как кому понравится! Ну, а кто победил, прочитайте книгу и поймете!