Что связывает автора этой книги и великих живописцев прошлого? Оказывается, не так уж мало: с Врубелем они лежали в одной психиатрической больнице; с Фрэнсисом Бэконом — одинаково смотрели на изуродованный мир; с Лукасом Кранахом — любили темпераментных женщин.
В этих емких заметках автор вписывает искусство в свою жизнь и свою жизнь в искусство. Петр Беленок — худой лысеющий хохол, Фрэнсис Бэкон — гениальный алкоголик. Эдвард Мунк творит «ДЕГЕНЕРАТивное искусство», Эди Уорхол подчиняет себе Америку, а индустрия туризма использует одинокого Ван Гога с целью наживы…
Эдуард Лимонов проходит по Вене и Риму, Нью-Йорку и Антверпену и, конечно, по Москве. Воля случая или сама жизнь сталкивает его с великими живописцами и их работами. Автор учится понимать и чувствовать то, как они жили, как появился их неповторимый стиль, что вдохновляло художников, когда они писали свои знаменитые картины и ваяли статуи.
Книга публикуется в авторской редакции.
Главный экспонат
Было некоторое опасение, что получилось у Лимонова на этот раз плохо. Живописцы все же не его тема и как бы не вышло так, будто старик вырастил на мизинце длинный желтый ноготь и любуется им. Но ничего подобного, автор не подкачал. Более того, мысли Лимонова, выраженные в книге "Мои живописцы", с возрастом как будто приобрели невиданный ранее аскетизм и простоту, характерную для настоящих предметов искусства. Раньше он писал куда более цветисто. Для того, чтобы выяснить, какой из Эдуарда Лимонова искусствовед и гид по художественным галереям мира , нам придется вначале вместе поразмышлять о феномене его гомосексуальности -- темы, которую после романа "Это я -- Эдичка" никак не обойти.
Да, надо признать: обе страны -- откровенно жлобские! Но если в США обывателю эксперты доходчиво расскажут, что "Лолита" Владимира Набокова не детская порнография, а большая литература, то он примет это как непреложный факт жизни. В РФ же, если заявить, что писатель Эдуард Лимонов -- это тонко, люди продолжат упрямо бухтеть свое, личное: "Лимонов! В Нью-Йорке! На пустыре! С негром!". И в этом коренное отличие России от Америки, говорящее о несомненном превосходстве русского характера над американским. Это шутка.
Действительно, в "Это я -- Эдичка" главный герой совершает ряд гомосексуальных актов с двумя афроамериканцами, носящими в скандальном романе имена Крис и Джонни. Но вот можно ли полностью верить Эдичке? Этот литературный герой (надо разделять автора нашумевшего романа и его героя -- русского эмигранта Эдичку, это все же читательские азы) регулярно пьет алкоголь, не брезгует частенько и набитой кое-чем сигареткой. Так что рассказчик он очень ненадежный -- часто находится то под воздействием галлона калифорнийского шабли, а то и известных веществ... Поэтому, было ли у него там с неграми на нью-йоркском пустыре, или не было, так и остается неясным. Может, привиделось ему это в горячечном сне жарким летом в Нью-Йорке. В общем, дело темное...
В 80-е годы прошлого века писатель Лимонов выступает в образе гетеросексуала, мало того -- мачо и "укротителя женщин" (роман "Укрощение тигра в Париже"). Однако постепенно, с ходом времени, гомосексуальность как бы вновь "просачивается" в автора. И гомосексуальность эта латентная, скрытая, как это бывает в чисто мужских коллективах -- закрытых школах, армии, тюрьме. Вот неполный ее "анамнез". Уже в Париже Лимонов интересуется французскими наемниками. В 90-е годы начинает ездить на югославские фронты, вначале как корреспондент, а затем и доброволец. После 1991-го он появляется в Приднестровье и Абхазии, где идут гражданские войны. В книгах о тех годах ("Убийство часового", "Смрт") Лимонов любуется окружающими солдатами. Перед нами проходят образы молодых, красивых, смелых сербских диверсантов, приднестровских волонтеров, абхазских добровольцев. Фронтовая мужская дружба, крепкие обьятия, похлопыванья... Все это приперчено близостью смерти. Конечно, писатель находится при этом в контексте подавленной армейской дисциплиной гомосексуальности, но в собственном тексте выступает только как гетеросексуал ("солдат и б...").
После возвращения в Россию, Лимонов создает себе "карманную" партию (НБП -- запрещена в Российской Федерации). Возможно, что эту идею он позаимствовал (без указания авторства) у известного японского писателя Юкио Мисимы, о вероятной гомосексуальности которого также много говорилось и у которого также есть роман о гомосексуалисте. (Мисима в 60-е годы ХХ века создал и содержал на свои средства военизированное юношеское "Общество щита"). Можно только позавидовать писателю в его упорстве существовать в таком гомосексуальном контексте. Ведь общество и государство в те годы хотело бы, чтобы он смирно поплелся в загончик к совписам патриотической направленности -- шестидесятилетним, лысым, животастым, рыгающим водкой... К какому-нибудь похожему на пьющую картофелину Проханову! А Лимонов не захотел и пошел к нацболам. Точнее, именно он их придумал, создал как демиург по своему видению -- такими, какими они нам и запомнились на митингах в 90-е и "нулевые": грубые берцы, бритые головы и тонкие кадыкастые шеи мальчишек из ворота черных курток из дешевой турецкой и китайской джинсы... Знающий человек тут же поймет эту характерную эстетику (посмотрите хотя бы рисунки Tom of Finland).
Принято считать, что гомосексуалисты (не могу назвать их так, как этого сейчас требует ложно понятая политкорректность, "гомосексуалами" -- такого слова нет в русском языке, это прямая калька с английского homosexual) преуспевают в искусствах и тонких ремеслах -- живописи, литературе, музыке, моде. Это чистая правда, некоторые гомосексуалисты действительно талантливые творцы. Об этом говорят имена Элтона Джона, Стивена Фрая, Бориса Моисеева. И в этом смысле тонкому ценителю красоты и эстету Лимонову можно доверить быть нашим экскурсоводом по личному виртуальному музею мировой живописи. Это очень личный его список и без искусствоведческого диплома трудно сказать, почему писатель выбрал именно этих знаменитых художников, а не других. Перед нами своеобразные воспоминания об очень личных встречах с великими мастерами прошлого. Не исключено, что эту книгу Лимонов обдумывал еще в тюрьме, писатель отбыл четыре года тюремного заключения за приобретение оружия. (Тогда вышла другая книга о мировых знаменитостях -- "Священные монстры"). Под рукой у Лимонова в камере не было художественного альбома! Но можно представить, какие яркие флешбэки он временами видел на фоне тюремных стен! Те в российских тюрьмах выкрашены или в грязно-синий, или в цвет ядовитой берлинской зелени, или иной гадости.
В книге перед нами проходит череда живописцев мирового значения, Лимонов как ребенок, широко раскрытыми глазами разглядывает шедевры Микеланджело и Ботичелли, Рубенса и Дюрера, Климта и Шиле, Ван Гога и Магритта... Книга снабжена иллюстрациями. Всем живописцам дана краткая и вдумчивая характеристика. Лимонов как всегда меток. Немецкий рыцарь с гравюры Дюрера у него "тупо едет", мясные женщины с полотна Рубенса -- "передвижные печки". Язык 76-летнего писателя в целом аскетичен, он даже посетовал на себя прошлого -- за цветистость и излишнюю фантазию (конкретно, на рассказ "Чужой в незнакомом городе"). Местами же автор смело вставил в текст выдержки из "Википедии"! Книга издана в авторской редакции и, как кажется, Лимонов то ли случайно,то ли сознательно оставил в рукописи свой черновик-конспект. А может ему просто надоело писать книги. Впрочем, министр иностранных дел Наполеона и французский аристократ князь Талейран-Перигор до конца своих дней писал по-французски с орфографическими ошибками, считая что аккуратность -- это для третьего сословия, для буржуа.
Разумеется, такой человек-нарцисс как Эдуард Вениаминович Лимонов является главным, центральным экспонатом на этой впечатляющей выставке картин.
Главный экспонат
Было некоторое опасение, что получилось у Лимонова на этот раз плохо. Живописцы все же не его тема и как бы не вышло так, будто старик вырастил на мизинце длинный желтый ноготь и любуется им. Но ничего подобного, автор не подкачал. Более того, мысли Лимонова, выраженные в книге "Мои живописцы", с возрастом как будто приобрели невиданный ранее аскетизм и простоту, характерную для настоящих предметов искусства. Раньше он писал куда более цветисто. Для того, чтобы выяснить, какой из Эдуарда Лимонова искусствовед и гид по художественным галереям мира , нам придется вначале вместе поразмышлять о феномене его гомосексуальности -- темы, которую после романа "Это я -- Эдичка" никак не обойти.
Да, надо признать: обе страны -- откровенно жлобские! Но если в США обывателю эксперты доходчиво расскажут, что "Лолита" Владимира Набокова не детская порнография, а большая литература, то он примет это как непреложный факт жизни. В РФ же, если заявить, что писатель Эдуард Лимонов -- это тонко, люди продолжат упрямо бухтеть свое, личное: "Лимонов! В Нью-Йорке! На пустыре! С негром!". И в этом коренное отличие России от Америки, говорящее о несомненном превосходстве русского характера над американским. Это шутка.
Действительно, в "Это я -- Эдичка" главный герой совершает ряд гомосексуальных актов с двумя афроамериканцами, носящими в скандальном романе имена Крис и Джонни. Но вот можно ли полностью верить Эдичке? Этот литературный герой (надо разделять автора нашумевшего романа и его героя -- русского эмигранта Эдичку, это все же читательские азы) регулярно пьет алкоголь, не брезгует частенько и набитой кое-чем сигареткой. Так что рассказчик он очень ненадежный -- часто находится то под воздействием галлона калифорнийского шабли, а то и известных веществ... Поэтому, было ли у него там с неграми на нью-йоркском пустыре, или не было, так и остается неясным. Может, привиделось ему это в горячечном сне жарким летом в Нью-Йорке. В общем, дело темное...
В 80-е годы прошлого века писатель Лимонов выступает в образе гетеросексуала, мало того -- мачо и "укротителя женщин" (роман "Укрощение тигра в Париже"). Однако постепенно, с ходом времени, гомосексуальность как бы вновь "просачивается" в автора. И гомосексуальность эта латентная, скрытая, как это бывает в чисто мужских коллективах -- закрытых школах, армии, тюрьме. Вот неполный ее "анамнез". Уже в Париже Лимонов интересуется французскими наемниками. В 90-е годы начинает ездить на югославские фронты, вначале как корреспондент, а затем и доброволец. После 1991-го он появляется в Приднестровье и Абхазии, где идут гражданские войны. В книгах о тех годах ("Убийство часового", "Смрт") Лимонов любуется окружающими солдатами. Перед нами проходят образы молодых, красивых, смелых сербских диверсантов, приднестровских волонтеров, абхазских добровольцев. Фронтовая мужская дружба, крепкие обьятия, похлопыванья... Все это приперчено близостью смерти. Конечно, писатель находится при этом в контексте подавленной армейской дисциплиной гомосексуальности, но в собственном тексте выступает только как гетеросексуал ("солдат и б...").
После возвращения в Россию, Лимонов создает себе "карманную" партию (НБП -- запрещена в Российской Федерации). Возможно, что эту идею он позаимствовал (без указания авторства) у известного японского писателя Юкио Мисимы, о вероятной гомосексуальности которого также много говорилось и у которого также есть роман о гомосексуалисте. (Мисима в 60-е годы ХХ века создал и содержал на свои средства военизированное юношеское "Общество щита"). Можно только позавидовать писателю в его упорстве существовать в таком гомосексуальном контексте. Ведь общество и государство в те годы хотело бы, чтобы он смирно поплелся в загончик к совписам патриотической направленности -- шестидесятилетним, лысым, животастым, рыгающим водкой... К какому-нибудь похожему на пьющую картофелину Проханову! А Лимонов не захотел и пошел к нацболам. Точнее, именно он их придумал, создал как демиург по своему видению -- такими, какими они нам и запомнились на митингах в 90-е и "нулевые": грубые берцы, бритые головы и тонкие кадыкастые шеи мальчишек из ворота черных курток из дешевой турецкой и китайской джинсы... Знающий человек тут же поймет эту характерную эстетику (посмотрите хотя бы рисунки Tom of Finland).
Принято считать, что гомосексуалисты (не могу назвать их так, как этого сейчас требует ложно понятая политкорректность, "гомосексуалами" -- такого слова нет в русском языке, это прямая калька с английского homosexual) преуспевают в искусствах и тонких ремеслах -- живописи, литературе, музыке, моде. Это чистая правда, некоторые гомосексуалисты действительно талантливые творцы. Об этом говорят имена Элтона Джона, Стивена Фрая, Бориса Моисеева. И в этом смысле тонкому ценителю красоты и эстету Лимонову можно доверить быть нашим экскурсоводом по личному виртуальному музею мировой живописи. Это очень личный его список и без искусствоведческого диплома трудно сказать, почему писатель выбрал именно этих знаменитых художников, а не других. Перед нами своеобразные воспоминания об очень личных встречах с великими мастерами прошлого. Не исключено, что эту книгу Лимонов обдумывал еще в тюрьме, писатель отбыл четыре года тюремного заключения за приобретение оружия. (Тогда вышла другая книга о мировых знаменитостях -- "Священные монстры"). Под рукой у Лимонова в камере не было художественного альбома! Но можно представить, какие яркие флешбэки он временами видел на фоне тюремных стен! Те в российских тюрьмах выкрашены или в грязно-синий, или в цвет ядовитой берлинской зелени, или иной гадости.
В книге перед нами проходит череда живописцев мирового значения, Лимонов как ребенок, широко раскрытыми глазами разглядывает шедевры Микеланджело и Ботичелли, Рубенса и Дюрера, Климта и Шиле, Ван Гога и Магритта... Книга снабжена иллюстрациями. Всем живописцам дана краткая и вдумчивая характеристика. Лимонов как всегда меток. Немецкий рыцарь с гравюры Дюрера у него "тупо едет", мясные женщины с полотна Рубенса -- "передвижные печки". Язык 76-летнего писателя в целом аскетичен, он даже посетовал на себя прошлого -- за цветистость и излишнюю фантазию (конкретно, на рассказ "Чужой в незнакомом городе"). Местами же автор смело вставил в текст выдержки из "Википедии"! Книга издана в авторской редакции и, как кажется, Лимонов то ли случайно,то ли сознательно оставил в рукописи свой черновик-конспект. А может ему просто надоело писать книги. Впрочем, министр иностранных дел Наполеона и французский аристократ князь Талейран-Перигор до конца своих дней писал по-французски с орфографическими ошибками, считая что аккуратность -- это для третьего сословия, для буржуа.
Разумеется, такой человек-нарцисс как Эдуард Вениаминович Лимонов является главным, центральным экспонатом на этой впечатляющей выставке картин.
Книга так себе.
Ранее был увлечен Э. ЛИмоновым. Много что прочитал, да и до сих пор иногда открываю. Было интересно, неожиданно и свежо. На этот раз повелся на ранее имевшиеся впечатления от автора и... полное разочарование. Книга пустая. идет сплошное описание большого количества картин которые впечатлили автора, (там нарисовано то, здесь это ...) и все. Так же и фотографии можно описывать, города, космос (вот здесь альфа центавра, там медведица и т.д.) вообщем в этом стиле можно создать кучу бумажной продукции. Да и еще, в книге много опечаток (перепутаны буквы, не дописаны слова и т.д.). Создалось впечатление что создавалось сие нагромождение букв на оть...я....бись. (учитывая стиль Лимонова - это слово уместно). Хотя сама книга стоит не дорого , но осадок и дискомфорт от нее остался. Мой Вам совет прежде чем тратить пусть и небольшие, но деньги на нее, ознакомьтесь, ибо будете разочарованы.
Лимонов. В живописи разбирается и своего мнения высказывать не боится.
Во-первых Лимонов любил ходить по музеям и, как он сам говорит, ходил по ним до изнеможения. По всему миру.
Во-вторых он продвинутый человек, в живописи разбирается. Знал лично многих художников, в том числе и известных.
В-третьих он не связан никакими групповыми интересами. Типа "этого хвалим, свой, а того только ругать - не наш".
Среди искусствоведов такое бывает почему-то даже по отношению к давно покинувшим этот мир классикам. Лимонову же наплевать. Он говорит, например:
"Сальвадору Дали вместе с Рафаэлем место в музее пошлости, на ночном рынке у федеральной дороги Москва — Санкт-Петербург".
Уважаемый искусствовед такое сказать побоится, ведь правда? Коллеги заклюют.
Поэтому Лимонова читать интересно.
Если в картине Климту был нужен мужчина, Климт обычно прятал его лицо.
У Господа не так много физиономий и типажей. Поэтому Артюр Рембо похож на Сергея Нечаева, а оба они похожи на Эгона Шиле. Подумайте об этом.
Множества живописцев не существует. Есть один на всех – живописный гений, живший сквозь века, вселявшийся в различные души.
Гениальное не исключает мазни.
Рублёв вполне мог, родившись в Московском княжестве, строить Москву, в 1382 году ему было 22 года, в таком возрасте легко тесать камни и таскать их куда нужно.