«Москва купеческая» – это блестящая история российского торгового сословия, составленная выходцем из купеческой среды Павлом Афанасьевичем Бурышкиным (1887-1953).
Предприниматель, издатель, общественный и государственный деятель, он не принял Октябрьской революции 1917 года и покинул Россию.
Оказавшись в Париже, Бурышкин постепенно отошел от активной общественно-политической жизни, сосредоточившись на исторических изысканиях и мемуарных трудах. Главным его достижением стала «Москва купеческая» – красочный очерк отечественного предпринимательства в лицах, галерея неутомимых тружеников и бесшабашных авантюристов, циничных дельцов и беззаветных благотворителей.
«Москва купеческая» – это и хроники экономики Российской империи, и колоритные зарисовки торгово-промышленного быта Первопрестольной, и своего рода образчик, материал для сравнения с поступками тех, кто сегодня входит в списки сверхбогачей журнала «Форбс».
Апология купчины
"Отношение к толстосумам было, в общем, малодружелюбным, насмешливым и немного свысока"
(С. 7)
Книга ценна тем, что, как говорится, из первых рук. Павел Бурышкин – сам купец,
и всё знает не понаслышке. Однако именно из-за корпоративных интересов, «чести мундира» (или скорее, синего сюртука) автор стремится обелить купеческое сословие. Длинно и слёзно Бурышкин пишет в начале книги о том, как русская литература оболгала купца (особенно Добролюбов «расстарался»): и не лихоимец он, и не мироед… Наверное, доля истины в подобных опровержениях есть, но какая?! Уж так и не обманывали никого и никогда? Вряд ли…
И политического веса будто бы не имели, а про купеческую олигархию в 1917 году – вообще россказни: мол, что там было успеть сделать с февраля по октябрь! Сложно согласиться, необходимо пристально изучать факты, а вот верить на слово автору затруднительно.
Цветистых описаний вы тут не найдёте. Это к господам-литераторам Мельникову-Печерскому, Гиляровскому; историку Вере Боковой, писавшей о повседневной жизни Москвы позапрошлого столетия. Всё у Бурышкина очень лаконично, порой даже предельно, но по делу, пока не наступает момент для апологии. Перечислены известные купеческие фамилии, коротко обозначены биографии их представителей, особенности бизнеса. Указана меценатская деятельность Третьякова, Мамонтова, Морозова и иже с ними, однако более подробного рассказа автор читателю не предоставил, что прискорбно.
Периодически автор ностальгирует: книга написана в эмиграции, в Европе. Бурышкину остаются лишь воспоминания да сожаления.
Книга сильна некоторыми деталями, которых нельзя было выдумать. Они не бросаются в глаза, но при внимательном чтении могут дать чрезвычайно много для понимания сути купечества, иногда вопреки авторскому замыслу.
Мне представляется, что книга заинтересует, прежде всего, специалиста или продвинутого читателя, прошедшего стадию восприятия купечества исключительно через драму «Гроза», спектакли Малого театра или картины Бориса Кустодиева, представляющие яркие полуфантастические воспоминания художника о былом.
Апология купчины
"Отношение к толстосумам было, в общем, малодружелюбным, насмешливым и немного свысока"
(С. 7)
Книга ценна тем, что, как говорится, из первых рук. Павел Бурышкин – сам купец,
и всё знает не понаслышке. Однако именно из-за корпоративных интересов, «чести мундира» (или скорее, синего сюртука) автор стремится обелить купеческое сословие. Длинно и слёзно Бурышкин пишет в начале книги о том, как русская литература оболгала купца (особенно Добролюбов «расстарался»): и не лихоимец он, и не мироед… Наверное, доля истины в подобных опровержениях есть, но какая?! Уж так и не обманывали никого и никогда? Вряд ли…
И политического веса будто бы не имели, а про купеческую олигархию в 1917 году – вообще россказни: мол, что там было успеть сделать с февраля по октябрь! Сложно согласиться, необходимо пристально изучать факты, а вот верить на слово автору затруднительно.
Цветистых описаний вы тут не найдёте. Это к господам-литераторам Мельникову-Печерскому, Гиляровскому; историку Вере Боковой, писавшей о повседневной жизни Москвы позапрошлого столетия. Всё у Бурышкина очень лаконично, порой даже предельно, но по делу, пока не наступает момент для апологии. Перечислены известные купеческие фамилии, коротко обозначены биографии их представителей, особенности бизнеса. Указана меценатская деятельность Третьякова, Мамонтова, Морозова и иже с ними, однако более подробного рассказа автор читателю не предоставил, что прискорбно.
Периодически автор ностальгирует: книга написана в эмиграции, в Европе. Бурышкину остаются лишь воспоминания да сожаления.
Книга сильна некоторыми деталями, которых нельзя было выдумать. Они не бросаются в глаза, но при внимательном чтении могут дать чрезвычайно много для понимания сути купечества, иногда вопреки авторскому замыслу.
Мне представляется, что книга заинтересует, прежде всего, специалиста или продвинутого читателя, прошедшего стадию восприятия купечества исключительно через драму «Гроза», спектакли Малого театра или картины Бориса Кустодиева, представляющие яркие полуфантастические воспоминания художника о былом.
Хроника московского купечества
Именно так следовало бы назвать книгу. "Москва купеческая" - название художественное и не соответствует содержанию. Ожидал увидеть сцены быта московского купечества, истории, судьбы, колорит. Вместо этого сухая хроника, родословные, кто чем занимался, калейдоскоп купеческих метрик, именно метрик, а не портретов. Интересно будет, пожалуй, студентам и аспирантам исторических кафедр, занимающимся этой эпохой.
Николай Павлович был художник, эстет, издатель "Золотого руна", владелец нашумевшей в Москве дачи, находившейся в Петровском Парке и называвшейся "Черный Лебедь". Эта вилла славилась оригинальностью меблировки, а устраивавшиеся в ней приемы - своеобразной экзотикой. "Николашу", как его называли в Москве, всерьез не принимали, но он оказался хитрее своих братьев, так как все состояние прожил еще на Родине и от революции не пострадал.