Рецензии на книгу «Ненастье» Алексей Иванов

Устроить себе отпуск в конце апреля. Укатить в санаторий в последнюю неделю поста. Ходить меж берёз, радоваться новеньким листикам по дороге от массажиста в соляную пещеру. Размышлять о вечном, благодарить настоящее, славить науку диетологию. Это ли не лучшее из возможного?

Но нет. Всё можно испортить. Достаточно просто взять с собой не ту книгу. Наверное, в такие места надо брать жития святых, поп-эзотерику или сказки. Важно совпадать с контекстом. Но небесный библиотекарь решил иначе и подсунул мне новый роман Алексея Пропитый Глобус Иванова под тревожным названием «Ненастье». Вы же наверняка читали о пропитом учителем Служкиным глобусе? Если не читали (что очень зря), то фильм с Хабенским точно смотрели. А год назад появилось «Ненастье» и все в один голос говорят: «Ух ты!» Решил проверить на свою голову.

В общем, это самый что ни на есть page-turner. Меня мажут грязью – я читаю, рукастые женщины мнут мне бока – я читаю. У кедровой бочки есть отверстия для рук? «Подайте, пожалуйста, вон ту книжечку!» И ладно бы книжка была разнообразная, но нет. Ты черпаешь ненастье большими ложками и остановиться не можешь. Физиологически я был на диете, ментально же я страдал жесточайшей булимией. Больше шестисот страниц я съел за четыре дня (супер скорость!), вообще то я тугочей.

Закрыл последнюю страницу в четверг, на первомай должен будет воскреснуть Христос. Но после прочитанного в это почему-то не верилось.

На протяжении повествования все основные герои медленно и безнадёжно умирают. Не обязательно в физическом смысле, а просто как бы расчеловечиваются, превращаются в нелюдей. Вы видели , допустим в кино, как человек прыгает с крыши вниз, навстречу асфальтовому ничто? (Важно оставить след на Земле? Можно выбрать и такой способ. Пятно на асфальте зафиксируют камеры местных телерепортёров.) Так и человек по жизни, вроде лезет, карабкается вверх. По пути у одного чуть отожмёт, другого слегка киданёт. По мелочи так. Но на самом деле, он уже сорвался и летит вниз. Наблюдать за этим и страшно, и нервно, и глаз не оторвать.

Дело происходит в вымышленном городе Батуеве, городе миллионнике, где-то посреди страны. Основная движуха начинается в девяностые годы прошлого века. Заканчивается всё в конце 2008 года. Сначала в одном котле варятся: афганское братство и ОПГ, кланы кавказцев и бригады спортсменов, ларёчники и челночники. Все постоянно огребают, но больше всех обычные людишки. Потом пришли новые герои: капиталисты с ГБшным прошлым, модные чиновники на люксовых тачках, финансисты готовят IPO, кто-то кого-то сливает, кто-то кого-то поглощает. Многие снова огребают, но больше всех всё те же. Что делать в таком мире бывшему афганцу, обычному водиле Герману Неволину (отличная фамилия!). Он никуда никогда не лез, мог бы как все подняться (а точнее упасть), но видно оказался не способен. И тут у него возникает план. Остаётся его осуществить и сбежать из этого вечного Ненастья.

В начале октября 1993 года, будучи школьником выпускного класса, я просидел перед включенным телевизором целый день. Шла прямая трансляция расстрела Белого Дома в совсем недалёкой Москве. На следующий день, конечно, был сорван урок истории. Мы всем классом проорали: «Юрий Ильич,WTF, что это такое вообще было?» Наш умнейший Юрий Ильич сказал, что должно пройти лет двадцать пять, прежде чем мы сможем разобраться во всём этом. Вот двадцать пять лет прошли. Мне стали попадаться книги, в которых можно прочесть ответы.

А Христос, кстати, воскрес в красный день календаря, как и планировалось. Ненастье оказалось не вечно.

Ещё со школы отношения с отечественной литературой, в отличие от мировой, как-то не складывались. Не понимал, не трогало тех самых струн, коих может тогда и не было. Признаться, Ахматову, Есенина и Маяковского мне заново открыли экскурсии академика Вороновой Беллы Юрьевны; Достоевского - обсуждения за фикой с бывшим проектировщиком геликоптеров в перерывах между созданием компьютерной игры по социализации сирот... Вот и с современной литературой начал знакомство случайно. Подруга как-то поделилась своими впечатлениями от только что показанного на кинофестивале "пропитого глобуса", среди операторов коего были её друзья. В деталях живо и ярко описала мне тонкости проделанной работы, на что следут обратить внимание, если буду смотреть фильм. Потом вместе писали тотальный диктант, который в том году составлял автор означенного романа. И вот тогда-то что-то меня и зацепило в его творчестве.
Это что-то - язык повествования. Невероятно многообразный, богатый метафорами и сравнениями, насыщенными эпитетами, очень живыми, не замаранными трюизмами диалогами. Каждый из прочитанных мною 2,5 романов Алексея Иванова - шедевр русского языка. "Географ" бесконечно удивляет и забавляет богатством фразеологизмов, поговорок и присказок великого и могучего, которые так ловко и остроумно использует в речи главный герой. "Золото бунта" - сборник забытых и прекрасных слов старой Руси, диалектизмов. "Ненастье" - пособие по граммотному осмысленному использованию русского мата. Так, как выражаются герои романа, не выражается даже Джигурда. Иванов заставляет гордиться русским словом как печатным, так и непечатным. Его русский матерный показывает всю убогость тех из нас, кто, объявляя мат национальным достоянием, упорно насилует три-четыре слова, не зная остальных и правильного употребления даже этих трёх-четырёх.
Отдельная благодарность автору за диалоги. После классиков литературы (особенно недавно читанных Ремарка, Хемингуэя, Толстого... Уайльду и Б.Шоу простительно, их оправдывает жанр драматургии) с их вечно псевдофилосовствующими друг с другом персонажами, плачущими и ноющими мужчинами, которых то видите ли общество, то любимая женщина разочаровала, то вообще космом не тем местом к ним повернулся - герои "Ненастья" говорят по существу и без ханжества. Размышления о жизни сугубо про себя и простым нерафинированным языком.
Сюжет незамысловат, но держит в напряжении до последней страницы. А периодические флешбэки из прошлой жизни героев, расстасованные по роману в лучших традициях шизофренической литературы, постепенно как мозаика собираются в общую картину причинно-следственных связей, портреты героев, их приоритетов и побудителей.
Что делает человека великим (хотя бы и по меркам лишь своего круга или отдельно взятого региона) и почему величие всегда идёт рука об руку с одиночеством? Социально-статусный или личностно-ролевой характер значимости человека? Книга о том, что большим человеком, или человеком с большой буквы, чаще бывает человек маленький. Тот, который может не добрался до вершины социальной пирамиды, но не предал себя, не оскотинился под влиянием внешних обстоятельств или модного поветрия, что кто урвал. тот и человек, а кто терпит - тот салага и ничто.
Вот и шофёр Неволин, который казалось бы всегда идёт по течению, всю жизнь на вторых ролях, выходит герой. Но не своего времени, а безвременный. Не предавать друзей, не стрелять наповал по своим, даже когда они стреляют по тебе, строить счастье близких не на костях других, но жертвуя собой.
Как и "Географ" это не эталон литературы и навряд ли станет предметом изучения в школе и будет отнесён к пантеону нетленных классиков, но определённо заслуживает прочтения и своего места на книжной полке.

Спасибо раздаче LivLib и лично Deli за то, что не позволила книге затеряться!

Быть было ненастью, да дождь помешал

Ненастье — дождливая, пасмурная или бурная погода; непогода — так определяет это слово Викисловарь. Это если о прямых значениях слова ненастье. Однако существует (и вовсю применяется и живёт) возможность использования слова ненастье и в его переносных смыслах — ненастье в душе, ненастье в планах на вечер/ночь, ненастье в отношениях, ненастье во взгляде, ненастье в интонации произносимых слов… И вот именно и в прямом, но и в переносных значениях слова ненастье использует его Алексей Иванов в этом неоднозначном романе.

Ненастье — это и место действия почти половины книжных событий. Ненастьем называется дачное местечко, где случаются с героями и героинями книги простые и обыденные, но и знаково-значимые события и происшествия.

Ненастье — состояние погоды почти всё время действия романа в актуальном временном периоде — события начинаются и развиваются в стылую пасмурную мокрядь ноября и заканчиваются уже при выпавшем первом снеге. И вообще значение именно этой погоды в романе оказалось достаточно важным фактором: и для формирования у читателя ощущения ненастного состояния, и для передачи ощущения ненастья, случившегося о всей нашей страной, причём не именно в 90-е случившегося, а ещё раньше, потому что строки и главы о службе главных персонажей романа в Афганистане во время военных действий, несмотря на обычную для Афганистана солнечно-жаркую погоду, буквально пронизаны ненастьем. Ненастьем в душах бойцов, ненастьем в судьбах многих из тех, кто в составе военных колонн возил грузы по территории Афганистана и кто под ударами моджахедов терял товарищей и терял самого себя — некоторые вообще уходили в расход физический, а другие остались навсегда покалеченными этой войной — кто-то стал инвалидом, но все они стали инвалидами по состоянию своей души.

Помните, в фильме «9 рота» персонаж Бондарчука говорит, что когда он вернётся домой, то будет бухать, а потом опять бухать, а потом всё равно снова бухать? Вот и здесь, довольно много тех, кто пройдя Афганистан и вернувшись домой, просто бухают. А те, кто не бухает, оказались вдруг в своей стране ненужными — не героями воинами-интернационалистами, выполнявшими свой долг и всё остальное пафосное, а оказались ненужными своей стране. Оказались лишними в ней, а порой и просто стали помехой для местных и неместных властей, стали камнем преткновения для тех, кто живёт с ними в одном городе, стали просто неизрасходованным расходным материалом.

Так появились общества афганцев. Поначалу выполнявшие функции комитетов взаимопомощи, но затем по мере раскручивания маховика 90-х годов превратившиеся в некоторых случаях просто в бандитские формирования, со своими вооружёнными обученными и готовое на всё отрядами бойцов, со своей инфраструктурой власти и управления, со своим легальным и нелегальным бизнесом.

Ненастье и в личных судьбах героев и персонажей романа. Это и судьба Германа, это история жизни его соратника по Афгану Лихолетова, это жизни и судьбы многих других бывших афганцев, это то, как и чем живут молодые шальные девчонки, ставшие затем подругами афганцев, и как и чем живут все остальные девчата. Это Танюша с её подростково-девическим периодом и с неловкими попытками развеять тучи над свой судьбой, с попытками притянуть к себе большую настоящую любовь и с постоянными срывами вниз, вниз, вниз… И это бывший гэбист, который, пожалуй, единственный отпетый негодяй и самая большая сволочь из всех этих собранных в один роман грешников и оторв.

Но всё-таки в центре повествования этой ненастной книги стали личные судьбы… нет, ставшая единой судьба Германа и Танюши. И на фоне вот этого всеобщего ненастья, охватившего всю страну, личное ненастье бесперспективности и безрадостности жизни Германа и Танюши вроде бы кажется не таким уж слякотным и дождливым. Однако именно из таких вот личных и персональных ненастий и состоит всё громадное слякотное ненастье всей державы и всего народа, её населяющего.

Герман просто решил, что ловко выхваченная из бандитско-воровского и буржуйско-обманного рыночного оборота куча бабла сможет вывести из зоны ненастья его «пуговку», его любимую Танюшу. Однако вместо задуманного большого личного танюшиного счастья он получил только смерти нескольких причастных к делу людей, получил статус гонимого и преследуемого, получил ранение и несвободу. А лелеемая им Танюша получила только лишь возможность ездить к нему на свиданки и ждать, ждать его, своего Мужчину…

Казалось бы сюжет книги заканчивается тем, чем и должен был закончиться, и на этом точка. Однако заканчивается только текст романа, а мысли о написанном Ивановым (и когда-то прожитом страной и людьми) и само вот это состояние продолжающегося мрачного промозглого ненастья, висящего маревом на нами всеми, никуда не делись.

Сильная книга!

Дети Анархии

Странное произведение. Нет, даже не так. Произведение, которое заставляет читателя чувствовать себя странно. Я объясню вам на ощущениях. Есть книги – как море. Непростые, сопротивляющиеся, требующие от своего читателя усилий. Но стоит отдаться течению, поймать ритм, как возникает восхитительное ощущение свободы, практически полета. Есть книги – леса, загадочные, путанные, но интересные. С ними можно получать удовольствие от процесса, доверившись проводнику-автору, можно стараться внимательно наблюдать, чтобы видеть "тропинку" самостоятельно. В таких книгах главное – достойный "выращенных дебрей" финал. А есть книги – улицы. Улицы могут быть извилистыми или прямыми, широкими или сжимающимися, ровными или ухабистыми. Но главное отличие книг-улиц в том, что "пешеход"-читатель в первую очередь смотрит по сторонам, наблюдает за бытовыми сценками и вообще понимает, что происходит и куда ведет эта улица.

Книги-улицы – это классические сюжетные романы, которые в рассказывают истории. Иванов чудесно рассказывает эти истории. Он рисует нам, читателям, очень объемную, насыщенную жизнью улицу. Несколькими штрихами обозначает мелких героев, которых пешеход-читатель пробегает мимо не останавливаясь. Автор выкладывает хоть и двухуровневую, но очень прямую и понятную дорогу. Пускает по ней читателя, задает ему хороший темп... И вдруг! Вот представьте, вы идете по тротуару, на "крейсерской" скорости, вокруг все понятно, глаз замечает все важное, взгляд устремлен на несколько шагов вперед. И вдруг вы оказываетесь по шею в сильном, тягучем море. Внезапно ритм сбивается, суть теряется, а ты болтаешься на первых словах, не понимая, что же делать дальше. Первые несколько раз я пыталась поймать этот второй "морской" темп. Но нет, они слишком быстро заканчиваются. И ты выходишь снова на буйную улицу, отряхиваясь от тяжести воды. Потом я просто бросила это дело, и на первых же строках этого "лирического озера" делала пару шагов назад, возвращаясь к реальности, и обходила его. Просто перебегала глазами на продолжение романа, минуя все эти "огненные рассветы" и "кровавые закаты". Поверьте, от этого роман станет лучше. Вот когда вы читаете, как один из героев идет на смерть (не зная того) предварительно "жахнув коньячины", а потом сразу включается "мертвый алмазный блеск свежевыпавшего снега", то чтобы от когнитивного дисснонанса у вас не скрежетали зубы и не шла кровь из глаз, лучше сохраните в себе ритм действия, а не пытайтесь вслед за автором одним абзацем создать себе трагическое настроение какого-то практически достоевского толка.

Я не знаю, почему у нас как-то принято считать недостойными звания "большой литературы" просто рассказанные истории, без пресловутой глубины, значительности, сложности всего: героев, описаний, самого сюжета. Мне кажется, этот роман только бы выиграл, если бы Иванов оставил только сюжет. Нужно больше верить в своего читателя, который сможет вынести все важное и значительное для себя лишь из рассказанной истории, без дополнительных литературных утяжелителей. А получилось, что закиданные высокохудожественными образами, говорящими фамилиями и сверх-философской глубиной внутренних голосов нескольких главных героев роман потерял главное – свою суть, свой смысл, свой поиск и даже найденный (во всяком случае, я его увидела) ответ.

В общем-то роман начинается с конца. То, что Иванов нам еще рассказывает историю после ограбления, нужно лишь для того, чтобы хватило времени рассказать о прошлом героев. Действительный смысл романа не в том, чтобы понять, чем закончится преступление в 2008 году, а в том, чтобы понять, как вообще герои (и мы все) пришли к этому 2008 году. А убежит Неволин, погибнет или попадет в тюрьму – это уже детали. И в этой, кажущейся мне настоящей плоскости романа Иванов делает то, что потрясло меня в "Георгафе..." – он своими словами воссоздает ту атмосферу и возрождает тех людей, которые сейчас управляют нашим настоящим. Каждый раз, когда нас удивляет что-то из настоящего, какой-то очередной принятый и очень одобряемый ограничительный закон, каждый раз, когда соц.опросы говорят, что ради "безопасности" общество готово отказаться практически от всех гражданских свобод, в эти моменты нужно открывать книги Иванова и читать диалоги его героев, обращать внимание на небольшие историйки проходных персонажей, вспоминать (или стараться представить) ту реальность. Тогда все становится понятно.

Многие из вас помнят такое заезженное выражение "Анархия – мать порядка". В этом романе оно приобретает свой истинный смысл. Ведь в нем великолепно показана та самая анархия конца 80 – начала 90 годов, анархия молодежи, оставшейся без будущего, анархия солдат ненужной войны, анархия нерегулируемой, безумной экономики. И все ее "дети" (оставшиеся в живых сегодня) в конце концов захотели только одного – чтобы все это остановилось. Они сами, плод своей "матери", первыми предали ее идеалы. Никто не хочет, чтобы с ним сделали то же, что он творил с другими. Чтобы его путь повторили следующие. Поэтому сыны Анархии задались целью установить такой Порядок, который не позволит новой волне смыть и их. И все это при горячей и совсем не молчаливой поддержке тех, кто ничего не получил. Кроме стресса от нахождения под "перекрестным огнем". И ничего не пересилит этого страха вновь вернуться туда, где нет Порядка. Даже если он лишь прикрывает все те же битвы, несправедливости и злодейства.

Резюмируя все вышесказанное: если вы не особый фанат Иванова, не пропускающий ни одного его произведения, этот роман можно не читать. Вы точно не узнаете ничего нового о той эпохе (чего не написал сам Иванов или не показали обе части фильма "Бумер"), вы не откроете новых аспектов литературного мастерства автора, но зато потратите немало времени. Но он определенно хорош в одном – он отлично возвращает к реальности. Особенно тех, кто живет в бытийных кластерах XXI века, не выезжая географически дальше ТТК Москвы, не включая телевизор, работая в коворкингах, посещая митбольные. Этот роман не бьет, как пощечина, но почти мягко поворачивает взгляды в розовых очках туда, где идет настоящая жизнь.

Странная книга, даже не знаю как выразить отношение.
Главное ощущение : не верю! Роман воспринят мною как бредовые охудожествленные фантазии Иванова на тему афганцев, чем то сродни "Бомжам" Веллера. Читал почти исключительно по причине писательского мастерства автора.
Композиционно роман изысканно ужасен. Мало того, что идет постоянная смена времен, и как и почему нечто произошло узнаешь только страниц через двести, так еще автору лень придумывать рояли в кустах и он просто умалчивает. Например как спаслись Лихолетов и Неволин в совершенно безвыходной ситуации в афгане так и остается вне текста.
Стиль хорош, но совершенно неуместен. Кровь льется рекой, а тут полно лирических пассажей вроде:

В алмазных и морозных небесных водах, веерами распустив хвосты и плавники, грозно и величественно, словно сквозь какие‑то стеклянные сферы, плыли огромные и прозрачные неевклидовы рыбы с яркими лунными глазами

.
Главный герой, как мне кажется, остался непонятен и самому Иванову. Вот гляньте цитату:

Крупный фигурный нос и маленькие глазки близко к носу — как у доброго льва из мультика.

А у вас какие ассоциации с маленькими близкопосаженными глазками?
Неволин не просто маленький человек, он мелок. Когда склоняют к сексу его вроде бы любимую женщину, он лежит под лавкой и слушает вместо того, чтобы придушить или хотя бы отметелить подонка до полусмерти. Симпатии он у меня не вызывает ни малейшей. Сорванный куш его не только не окрыляет, он связывает его по рукам и ногам, держит рядом.
Остается гадать зачем автору такой главный герой.
Самый симпатичный образ романа - Лихолетов, но и он довольно схематичен.
Про главгада и говорить нечего.
Триллерный финал с голливудским концом чести Иванову не делает.

Словом имеем триллер не триллер, реализм не реализм, но нечто аморфно бессмысленное, зато в исполнении большого мастера пера. Нечто подобное у Иванова уже было, "Общага на крови", так что шаг в сторону не особенно велик. Жаль что это снова шаг не в ту сторону.

Итоговая оценка все же хорошо, но она исключительно за художественность.

- Я человек конкретный: секу топором, чтобы всё было ясно.
(Алексей Иванов)

Прочитав подряд три книги Иванова, добралась наконец до той, которая увлекла и захватила, раскрыла такую масштабность писателя, что я под впечатлением. И проспойлерил мне разворот событий в «Ненастье» именно «Ёбург», оцененный мной (сейчас это признаю) низко, чего-то не нашла в нем того, о чем хотела бы услышать. Моя последовательность в прочтении книг писателя считаю удачной. Книга «Комьюнити» была затравкой, «Ёбург» полностью подготовил к восприятию «Ненастья». Причем, наши нашумевшие 90-ые не та тема, о которой хотелось сейчас вспоминать.

А как происходило знакомство с книгой? Время действия – 10 лет назад, 2008 год. Место – захолустье в провинции, город Батуев. Что происходит: ошеломительное ограбление инкассаторской машины своим же сотрудником. Сразу пошла волна житейского интереса – куда же грабитель денет прорву денег и как ими распорядится. Но книга с двойным-тройным дном и не совсем об этом. Она водит читателя разными тропами, тропой войны в Афганистане, «мирной» жизни; то забегает вперед в наши дни, то переплетается с прошлым. Что не мешало мне постепенно узнавать предшествующие подробности о жизни героя/героев до этого ограбления, следить за ними дальше уже до финала. По мере листания страниц, мысль, что станет с деньгами – отойдет на другой план. Ты уже в той эпохе. Она ударит обухом по голове второй раз, в этот раз виртуально. Можно не любить вспоминать о 90-ых, но нельзя не согласиться, как здорово обыграны факты и раскрыто настроение эпохи того забытого периода нашей многострадальной России. Когда она, скрепя несмазанными механизмами, проворачивалась вокруг своей оси и становилась на другие рельсы. В книге «Коминтерн» взят, как образ целой страны той эпохи: сначала свобода, кооперативы, общественная движуха в нем; общественное движение перетекает в ОПГ; образуется полукриминальный бизнес в рамках всё того же объединения афганцев; и наконец развязка – объединение переходит в единоличное управление в рамках законного частного бизнеса. Считаю, что «Ненастье» - это не детектив о бандитских разборках, не ода 90-ым, а роман-переосмысление, срез эпохи, детальное исследование. Вот что говорит сам Иванов о произведении, почему эта тема у него находит раскрытие именно сейчас:

— Любая эпоха не может быть осмыслена внутри себя. Нужно ее полностью прожить, а еще лучше — пережить и ту, что последует за ней. Писание о вчерашнем дне — твоя попытка оправдаться, писание о позавчерашнем — попытка понять.

Герои, населяющие зону Ненастья, шпунтики и винтики системы внутри территории, где происходит замена одной платформы на другую. Герои не меняются изнутри, меняется эпоха, окружающая обстановка. Они подхвачены не ветром – вихрем перемен. Так чувствовали себя многие обыватели, очевидцы того времени, пережидавшие, переживавшие, перемогавшиеся под перекрестным обстрелом противоборствующих сил, дележом и разграблением бывшей страны Советов. Да, была свобода, но не было порядка. Кидалово для всех. Ломка всех норм: морали, ценностей, человеческих отношений. Это жернова судеб, проверка на выживание.

Поражена полнотой картины, всецелым обхватом и структуризацией событий. Подобное могут воссоздать хорошие историки, хорошие аналитики. Автор открылся своей способностью не только писать качественные художественные образы, но способностью соединять все факты и генерировать их, показывать логическую цепочку происходящего. В героях не нашла ни капли шаблонности, а глубину, точную характеристику на каждого. Иванов проник под кожу каждому персонажу, залез в голову и подумал за каждого героя, прочувствовал что такое быть им. Серега Лихолетов, Герман Неволин, Таня Куделина… В лучших традициях классики – говорящие фамилии. Взять Лихолетова, он даже не герой на баррикадах, а словами Иванова – пассионарий. Неволин – неприкаянная личность, заложник времени и своего неумения перебороть в себе «человека», поэтому вечно плетется в хвосте и всем уступает. У меня рой мыслей и эмоций после прочтения, не знаю за что ухватиться, чтобы что-то сказать весомое о романе. Но как автор подкопался под совсем проходной и невзрачный персонаж – тренера Яр Саныча, отца Танечки Куделиной! У меня всё перевернулось, писатель достал меня до печенок:

В ночь на среду Яр‑Саныч проснулся от ужаса. Он вдруг осознал, что в своей жизни он проиграл начисто. Он ничего не понял, он всегда ошибался и промахивался. Он не угадал ни одной угрозы, не отразил ни одного удара судьбы. Всё, чего он желал, ему дали — а стало только хуже. Он хотел, чтобы Галина отцепилась от него? Вот она отцепилась. Легче сделалось, а? Что ещё отнимет у него судьба? Он боялся за себя. Какую ещё часть судьба отрубит ему острым топором? Он же не увернётся. У него это никогда не получалось.

Дочитав последние строки романа, не смогла успокоиться и не выяснить еще какие-то подробности. В романе не только говорящие фамилии, но и действие основано на реальных фактах. Правда, городка Батуева нет в природе и на карте, зато случай захвата домов афганцами и захвата инкассаторской машины были на самом деле:

Начинается роман с ограбления главным героем водителем Неволиным своего инкассаторского фургона — в этом легко узнать громкое ограбление Александром Шурманом машины Сбербанка в Перми летом 2009 года.

22 июня 1992 года около 400 бывших воинов-афганцев с семьями самовольно вселились в два новых многоквартирных дома. Лидеры захватчиков назвали свои действия акцией гражданского протеста против провала жилищной программы Свердловской области: городские власти отказались выполнять обещания по предоставлению жилья ветеранам войны в Афганистане. Семьи, по словам организаторов акции, вселились в те самые квартиры, которые полагались им по законной очереди на получение жилья. Осада длилась почти год, в результате афганцы жилье отстояли.

Я также прибалдела от названия книги. Оно такое красивое! А то вокруг одни СНТ: «Мечта», «Рассвет», «50-лет Октября». А тут – «Ненастье». Надо ли еще раз повторяться, что и оно иносказательное. По автору: герои попали в свои личные «ненастья» - экзистенциальные ловушки, выйти из которых можно лишь тогда, когда изменишь себя самого. Что поделать, вся страна выбиралась из зоны Ненастья вместе со своими жителями и где найти порой ту обочину – безопасный берег у Ненастья, как прощупать брод через болото и пучину обрушившихся бед? Наверное, просто достойно переждать неудачи и бури надо головой, пытаясь выжить и остаться верным себе.

Те самые дома, захваченные афганцами на улице Таганской в Екатеринбурге

Это было в смутные времена. Когда широкие перспективы манили обещанием счастья, а ненастье било по всем фронтам. Это было в 90-е.

Собственно, первая сцена романа вовсе не из 90-х. Все начинается в 2008-ом, когда простой водитель Герман Неволин, по прозвищу «Немец» решается на ограбление инкассаторского фургона. Операция проходит на «ура», Немец взял наличными в мешках ни много, ни мало, сто сорок миллионов рублей. А дальше мы узнаем, что привело Неволина к этому решению, что он собирался делать с добычей и чем все закончилось. Но сначала надо узнать, когда всё началось.

С хронологией здесь все сложно, сюжет постоянно скачет из одного временного пласта в другой. Тем не менее, довольно скоро становится понятно, что основные события начинаются после возвращения главных героев с войны в Афганистане. Для вернувшихся воинов-интернационалистов нет ни жилья, ни работы, живыми на Родине они никому, кроме своих родных, не нужны. Остаётся одно — начать новую войну. Их организация называется «Коминтерн», они борются с государственной машиной несправедливости, развивают свой бизнес и решают вопросы с конкурентами. Чем же кроме «афганской» идеи и своеобразного кодекса чести они отличаются от огромного количества бандитских группировок?

Подобные истории действительно имели место в реальной жизни. Вспомнить хотя бы историю двух афганских ветеранов, основателей Российского фонда инвалидов войны в Афганистане, Валерия Радчикова и Михаила Лиходея, устроивших настоящую междоусобную войну. Для пущей контрастности события «Ненастья» перенесены из огромной Москвы в вымышленный бурно развивающийся уральский город Батуев. Здесь и будут бурлить почти латиноамериканские страсти 90-х.

Иванов, конечно, отличный беллетрист, все его истории удивительно кинематографичны и легкочитаемы. И хоть от описаний некоторых постельных сцен, где женские округлости сравниваются с «горячими плодами на тучных райских плантациях» хочется воспроизвести известный жест, закрывающий лицо, текст романа настолько плотный, красочный и напряженный, что Иванову прощаешь всё. Не обошлось здесь и без порции тонкого психологизма и идеи спасения души. Ведь главное победить ненастье в себе, а все остальное... Остальное будет. Обязательно будет.

Случайная цитата:

В жизни на гражданке он стремился скорее стать эдаким бывалым и авторитетным человеком, который сразу вызывает уважение. Но карьера — это годы роста, для спортивных побед у него нет данных, в тюрьму чего-то не хочется, а пустопорожние понты Серега презирал. Оставался один путь — сходить на войну.

Три года назад я первый раз прочитала книгу Алексея Иванова «Ненастье» и тогда отметила, насколько хорошо и образно пишет этот писатель. Сейчас, перечитывая роман, я только и делала, что постоянно возвращалась и перечитывала целыми абзацами. Настоящий крутой роман, бесподобный.
Слова сплетены в красивый текст, и многими абзацами я восхищалась. Очень ёмкие характеристики героев, прекрасные описания событий, города, ландшафта, природных явлений и всего-всего-всего.

Танюша вся в этой фразе: "Танюша оставалась всё такой же, как в юности, — тихой, светлой и девически‑тоненькой. Вечная Невеста. Она словно бы всегда пребывала в зачарованной полночи перед свадьбой, словно бы всегда — в ожидании жениха, и не простака вроде Германа, а настоящего волшебного королевича, который поцелуем расколдует её и пробудит к счастью. Но жених не приезжал. И не приедет никогда. И никто не ведает, почему так." Вот, такая она Танюша, только так — Танюша. Хлебнуть ей хватило всякого, но через все испытания и ненастья она проходит тишайшей мышкой.

А вот город в весенней водяной непредсказуемости: «...вокруг был город Батуев с его типовыми пятиэтажками и апрельскими тополями. Провода, трамваи, светофоры, легковушки, ларьки и пешеходы. Небо синело высоковольтным электричеством. От недавней зимы оставалось много воды — лужи горели чистыми цветами оголённого спектра. В ручьях растекались отражения окон, карнизов, крыш и облаков, улицы зеркально опрокидывались сами в себя, стены и углы домов улетали в небо, а это небо, трепеща, плыло по тротуарам и водоворотами падало в колодцы ливнёвки».

Роман охватывает почти тридцатилетнюю историю афганского движения и представлена она через батуевский союз ветеранов Афганистана «Коминтерн» с их великой «афганской» идеей, что все прошедшие войну в Афганистане должны держаться вместе и помогать друг другу, а страна «афганцам» должна.
Да, до сих пор должна, и этот долг не погашаем. Я прекрасно помню то время, помню, как в 87 году ждала окончания моим сыном школы и с огромными сомнениями и страхом думала только об одном, чтобы он поступил в институт и его не призвали в армию. Это был мой кошмар. Он поступил, я была безмерно счастлива, а через пару лет и война закончилась. Стали возвращаться бойцы на Родину, но души их покалечены, психика сломана, да и к бытовой жизни они оказались почти не приспособлены. Это их трагедия и боль страны.

Роман, с первого взгляда — беспорядочно перемежающееся обрывки воспоминаний разных, военных и послевоенных периодов, Германа Неволина: то это начало девяностых, время начала передела власти и бизнеса; то это 95 год, время выживания после штурма «Юбиля» и ареста многих «афганцев» во главе с Лихолетовым; то текущий 2008 год, знаменуемый ограблением инкассаторской машины; то вновь прошлые боевые действия, когда в 1985 году у кишлака Хиндж советская автоколонна попала в засаду и была уничтожена. Многие в своих рецензиях сетовали, что сюжет постоянно скачет из одного временного пласта в другой и невозможно проникнуться сюжетом. Мне же это показалось не лишним, а необходимым приёмом, который и создаёт целостную картину. Если бы всё было представлено линейно и началось с войны, продвигаясь в хронологическом порядке к преступлению Германа и его выслеживанию, было бы скучно.

Роман великолепный и очень емкий, он о нас, о времени, которое мы все пережили, и, несмотря на все перипетии, о людях, не утративших своей сути и сохранивших себя и своё устремление к счастью. На мой взгляд, это произведение останется надолго, а через некоторые промежутки времени переживёт не один взлёт. Страна наша такая, назначена ответственной за всё.

Спасибо автору. Это настоящая книга, Алексеев прекрасный писатель и его "Ненастье" очень атмосферный и образный роман. После этой книги уверенно включаю Алексея Иванова в любимые, а эту книгу в список любимых книг

Книга “Ненастье» Алексея Иванова была выиграна мной в лотерее Лайвлиба в "раздаче книг", чему я была очень рада. Спасибо организаторам группы, спасибо рандомайзеру.

Над всей Россией облачное небо

А ведь автор "Ненастья" и нескольких других литературных произведений, уральский писатель Алексей Иванов лично встречался с ним. Это очень редкое явление, не каждый российский литератор может похвастаться таким знакомством. Значит, Иванов это чем-то заслужил. Чем же?

О хорошем. Иванов неплохо описал в своем романе российский город-миллионник за Уралом, прячущийся за вымышленным названием Батуев. Там, за Уральским хребтом, и российский воздух как-то посвежее, что ли. Впрочем, для писателя-провинциала, пожившего и в Екатеринбурге, и в Перми (скорее всего, прототип г. Батуева -- все же Е-бург) это хорошо знакомая натура.

А теперь перейдем к делу. Ну, во-первых, "Ненастье" дешево и вторично, как мочеподобное пиво "Балтика №3". Роман "Первая кровь" о ветеране Вьетнама Рэмбо, мстящем своим обидчикам (более известна, конечно, экранизация с Сильвестром Сталлоне в главной роли) американский писатель Дэвид Морелл выпустил в свет еще в 1972 году, когда писателю Иванову было только три годика от роду. Да и в СССР-России в перестройку вышло несколько сценариев и фильмов про "афганцев", вернувшихся в родные края и "молча поправляющих всё". По-моему, какой-то лентой на эту избитую тему отметилась даже киностудия то ли "Казахфильм", то ли "Туркменфильм", помню только, что смотрел по телевизору какую-то очень и очень экзотическую даже по тем временам ересь, с драками и стрельбой. Чуть позже, уже при Ельцине, появились картины "Брат" и "Брат-2". Тут, правда, в качестве героя фигурировал не бывший "афганец", а, как дали тогда понять зрителям авторы фильмов, ветеран первой чеченской кампании, но это сути дела не меняет.

Отлично помню, как после выхода фильма, в котором главный герой Сергея Бодрова-младшего смачно убивал негров и украинцев, оживились и повеселели "совки". По душе им это все пришлось, по сердцу. Как смаковали известную сакраментальную фразу главного героя Данилы Багрова: "Сила в правде"! Для памяти дам полную цитату: "Вот скажи мне, американец, в чём сила! Разве в деньгах? Вот и брат говорит, что в деньгах. У тебя много денег, и чего? Я вот думаю, что сила в правде: у кого правда, тот и сильней! Вот ты обманул кого-то, денег нажил, и чего -- ты сильней стал? Нет, не стал, потому что правды за тобой нету! А тот, кого обманул, за ним правда! Значит, он сильней!" Разумеется, слова "сила в правде" -- это просто нонсенс, обычная советская бессмыслица, этакие подмосковные шорохи. Даже если бы брутальный Данила в киноленте сказал не "сила в правде", а "пися в жопе", и то, в такой, признаем, грубой сентенции было бы куда больше смысла (по крайней мере, определились бы гендерные предпочтения киногероя). Вот если бы было наоборот, "правда в силе", то тут бы и тот самый плохой американец из фильма очень даже с тезисом согласился. Это ведь логично. Американцы это прекрасно знают. Именно поэтому у них в строю десять авианосцев, а у РФ -- всего один, да и тот старенький-латаный, еще советский... Писатель Иванов, кстати, тоже большой любитель погундеть о справедливости.

Для меня неудивительно, что на сценарий Иванова коршуном бросился режиссер Сергей Урсуляк (лауреат двух премий ФСБ -- за "Ликвидацию" и "Исаева", это вам не хухры-мухры!). Дело в том, что книга Иванова хорошо работает на современный миф о "лихих 90-х", выполняя некоторые важные отвлекающие маневры. Так, кстати, на пару, работают в крупных торговых центрах и на рынках профессиональные воры-карманники: один как бы случайно толкает "клиента", а второй в тот же момент "подрезает" у лоха бумажник. Впрочем, и Иванов, и Урсуляк дают картинку в полутонах, этого у них не отнимешь. Например, в романе провинциальный капиталист-антигерой Щебетовский -- бывший кагебешник, правда, не первой величины. Усатенькие воины-интернационалисты -- не однозначно "хорошие парни". А главный герой книги -- "афганец" Герман, уже в наши дни (точнее -- в 2008 г.) грабит инкассаторский броневик. Понятно, что лобовая пропаганда антиельцинизма работает все хуже и хуже, всех теленовостями и ток-шоу не лоботомируешь. Поэтому тут требуется некая тонкость, тут нужны мастера культуры. При этом именно Ельцин, подтвердивший для России демократические свободы, а до этого Горбачев, объявивший glasnost, вообще-то дали писателю Иванову возможность написать книжку про воинов-"афганцев". Ведь ранее, при СССР, их привозили из Афгана в цинковых гробах и негласно, без почестей, хоронили. А провинциальный журналист по первой профессии Иванов, не будь реформ 1990-х, писал бы совсем не романы, а строчил в региональную газетку заметки о трудовых буднях металлургов Урала или хлеборобов Сибири. Черный миф о 90-х годах, когда и сколотили капиталы заправилы вымышленного российского города Батуев, где развивается действие романа "Ненастье", сегодня по-прежнему ой как важен! Ведь секрет и главная тайна нынешнего длительного правления состоит в том, что ДЕГРАДАЦИЯ НЕ ПРЕОДОЛЕНА. Только при Ельцине все происходило шумно и буйно, на людях, с пьяными танцами и дирижированием оркестрами, а сегодня -- втихую. Но тогда (и в этом мне особенно обидно за ту зверскую, но доверчивую эпоху) все же одновременно "расцветала тысяча цветов", на поле культуры росли какие-то новые, трогательные и кривоватые, но наши, наши! -- сезонные незабудки и ромашки. Да что я тут -- отнюдь не только одни лишь мелкие незабудки расцветали. В конце 90-х, при еще живом Ельцине, чуть ли не одновременно "выстрелили" культовые сегодня романы Виктора Пелевина "Чапаев и Пустота" и Владимира Сорокина "Голубое сало". Сейчас Пелевин и Сорокин -- главные современные русские писатели, только вот живут они оба почему-то за рубежами РФ.

В начале 2000-х незамысловатые ельцинские незабудки и ромашки были потоптаны, когда толпа просоветских обезьян с гиканьем вернулась во все сферы жизни, в том числе в культуру. В результате на поляне остался один Кобзон, да и тот недавно помер. А деградация тем временем идет себе, идет... Я поясню, чем она страшна. Вот живет некий Уася, пьет привычно аптечную настойку боярышника. Худеет, желтеет, у него развивается цирроз, ткани его печени постепенно заменяются на жир. А затем вдруг происходит "качественный скачок" и Уася переходит в иное "агрегатное состояние" и лежит себе тихо никому не нужный и мертвый в неструганном деревянном гробу. Или вот, скверный советский мост в провинции, из плохого бетона и ржавой арматуры, построенный еще в 70-е годы прошлого века пьяными строителями. Стоит, осыпается потихоньку, ржавеет... А потом происходит "качественный скачок" и... Ну, дальше ясно. Да, рушатся мосты, падают вертолеты, взрываются от утечек бытового газа жилые дома. При товарище Сталине за все это безобразие сделали бы крайними "врагов народа" и "вредителей", расстреляли бы невинных людей. Сегодня, слава Богу, не расстреливают, а предпочитают замалчивать, замазывать, на плохие новости наложено табу. "Все хорошо, прекрасная маркиза...". Нет, кое-что в СМИ появляется, но дикторы говорят при этом на особенном, на "птичьем языке". "Произошла жесткая посадка вертолета...". Значит, следует понимать, что очередной старенький "Ми", где-нибудь на Северах, разбился в авиакатастрофе. "Зафиксирован хлопок газа...". Тут уже понимаешь, что страшным объемным взрывом газа где-то начисто вынесло квартиру, а то и весь жилой дом снесло. Тем яснее, чем сегодня власти так ценен писатель и сценарист Иванов со своей картинкой 90-х.

А во-вторых, литератор Иванов -- несомненный нудник. Это же надо было постараться, написать такой вполне профессиональный, но все же нудный, в помеси с социальной драмой, боевичок! Уже представляю себе, что автор нагородил в своей региональной исторической эпопее "Тобол". Он именно что не зануда, а как о таких типажах говорят русскоязычные израильтяне, "нудник". Кстати, "нудник" -- хорошее, емкое слово, верю, что оно войдет и в российский лексикон, и в "личное дело" писателя Иванова.

Эпоха

Блажен, кто посетил сей мир
В его минуты роковые

Алексей Иванов в тренде. Сужу по себе: еще летом прошлого года при его упоминании могла смутно припомнить сколько-то-летней давности кино с Хабенским да то, что один из друзей хвалил писателя. К концу года нынешнего имею, прочитанным и прослушанным десяток романов - последнее принципиально, аудиокниги семимильными шагами набирают популярность, а эталонное исполнение Ивана Литвинова. нынешнего голоса произведений Иванова, само по себе способно стать залогом успеха. В январе слушала первый «Тобол», в марте второй, в июне читала «Message Чусовая», в июле «Псоглавцев». В октябре смотрела и слушала "Географа" в ноябре «Вилы». Декабрь начался «Пищеблоком» продолжился «Сердцем Пармы», сериалом «Ненастье», заканчивается книгой с тем же названием. Подкасты говорят о нем; новостные порталы пишут. На Фейсбуке у моего любимого писателя который день обсуждают. Иванов везде, иногда кажется - воткни в розетку утюг, он тоже одарит тебя куском вольной прозы Алексея Викторовича.

Я, положим, знаю, в чем дело, но объяснять долго, да вы и не поверите. А кроме того, кому нужны объяснения постфактум , когда речь о хорошем писателе и возможности получить удовольствие от его книг? «Ненастья» по всему было не миновать, о фильме говорили в превосходных выражениях, книгу, сравнивая с ним, ругали. Тема не казалось привлекательной. Вроде про Афганистан, а я про войну не очень. Или все же про лихие девяностые и ограбление инкассаторской машины? Кто-то даже сказал, что о том, как деньги, предназначенные на зарплату рабочим, украли, и завод забастовал. В общем, посмотрю – решила, а там и почитать можно, О фильме скажу отдельно, он того стоит, теперь о книге.

Поколение старших братьев, встретивших перестройку не подростками, как мои ровесники, а молодыми людьми призывного возраста, ко времени развала Союза успело повоевать на чужой территории. Жестокость криминальных сценариев десятилетия, маркированного «лихими девяностыми», во многом обусловлена совмещением обстоятельств места и времени с образом действия. Самая активная, мобильная, быстро реагирующая, не обремененная собственностью и обязательствами, социальная страта не только успела спознаться со смертью и научилась обращаться с оружием, но имела опыт встраивания в жесткие иерархические структуры которые обеспечивали своим членам выживание в экстремальных условиях. Там, где находился харизматичный лидер, способный сплотить этих парней, возникала ОПГ.

Важно понимать, что люди, вступавшие в "бригады" не видели себя бандитами. Борцами за правое дело, за нарушенную справедливость, хотя бы и не вполне социально одобренными методами. Человек так устроен, что нуждается в соотнесении своего образа действий с системой ценностей и если расхождение слишком велико, никакие потенциальные выгоды не заставят его делать то, что разрушит собственную целостность. В уездном Батуеве, расположенном, однако, очень удачно в смысле пересечения торговых путей, лидер нашелся, Решительный, умный, талантливый, в высшей степени харизматичный с говорящей фамилией Лихолетов (Лихолет, лихие лета), осененный афганской идеей: фронтовое братство может и должно стать той основой, котороя объединит бывших "афганцев" и поможет строить правильный новый мир взамен того, что так бездарно развалился.

"Ненастье" ругают за перегруженность афганскими флэшбэками - и напрасно. Да, они отчасти утяжеляют и тормозят действие, но это предыстория, которая логически обусловливает дальнейшее: человек наиболее полно раскрывается в экстремальной обстановке. Сцена с Лихолетом и Немцем, хлебающими ложками спирт перед заминированным мертвецом, - эта сцена уже содержит в себе дальнейшее, через годы, развитие ситуации. Люди ведут себя по-разному перед лицом смертельной опасности. Эти двое, при внешнем лидерстве одного и ведомости второго. показали себя достойными партнерами и соперниками. Каждый из двоих способен на поступок, хотя каждый по-своему.

Внутренняя логика поведения персонажей и причинно-следственные связи у Иванова всегда безупречны. Его герои не совершают поступков, которые шли бы вразрез с их внутренней сутью. Да, часто это выглядит цинично и душа просит красивой сказки, которой стал изрядно откорректированный для сериала образ Татьяны. Но мы ведь понимаем, когда смотрим фильм, что имеем дело с отменно исполненной фальшивкой. Та Танюша. что в книге, ее отношения с семьей, социальным окружением, тремя мужчинами психологически точны и поработать Станиславским в случае книги желания не возникает.

Алексей Иванов историк, умеющий детально скрупулезно воссоздать время, о котором рассказывает и "Ненастье", по большому счету, исторический роман о времени. Все ведь понимают. что в заглавие книги вынесено не название деревни, где невольник своих принципов и своего чувства к малохольной жене Неволин прятал украденные деньги. Это даже не метафора для страны, в которой по определению не бывает по-хорошему (хотя не исключаю, что сам автор может оценивать название именно так), Ненастье - это локальный промежуток между двумя "ясно", переходный период, всегда смутное и тяжелое "время перемен", и в романе хронологически безупречно воссозданы этапы, которыми проходила страна и все мы, жившие в ней, за это знаковое десятилетие.

Да, книга довольно объемная, так ведь и вмещает в себя немало. И я не вспомню в современной русской литературе настолько масштабного, серьезного, эпического взгляда на время, теперь ставшее историей (ни "Восьмерка" Прилепина, ни "Свечка" Золотухи рядом с "Ненастьем" не заслуживают упоминания)

Ивановское несчастье

В предыдущих рецензиях было сказано много критически верного, однако, их авторы весьма снисходительно отнеслись к «Ненастью»: ниже 3 оценки нет. Мне кажется, всё гораздо хуже! Михаил Пришвин писал в 1917 году в своих дневниках:

...И чувствуете, что вы не в народе, а в глубоком овраге...

Что же за "овраг" увидел Алексей Иванов?
Прежде всего, следует сказать об огромной ненависти автора к 90-м годам. Не думаю, что это приём, стилизация. Да, наверное, художник имеет право на своё мнение, но всё же некая минимальная объективность должна быть в романе, посвящённом не первобытной парме, а постсоветской России! Про свободу слова, расцвет книгоиздательства - ничего:

Мимо, мимо, читатель

Даже, простите, про открытие вещевых рынков и кафе в положительном смысле (вспомните, как нас "сердечно" окормляло советское государство), а не только в мафиозном, ничего не сказано. Автор не нашёл вообще ничего достойного ...
Ни один мужик не вызывает у автора никакого сочувствия ("мужчинами" такой контингент назвать сложно - они все в романе звероподобные, все за редким исключением отслужили в Афгане) . Тем, видимо, легче убивать подобных персонажей: да все они, мол, бандиты, в погонах или без. Не примкнувшим к разделу благ в стиле бандитских разборок предписано скрыться в огородах и сходить с ума в гордом одиночестве! Женщинам досталось больше всех остальных: они либо жалкие жертвы, либо нахрапистые хамки. Очень много пошлостей, повторов, какой-то журнальной плакатности в духе хроники криминальных происшествий. Афганская война и, главное, её страшные и до сих пор плохо изученные последствия показаны Ивановым чрезвычайно упрощённо.
Когда автор устал ненавидеть, он просто свою рукопись бросил: слишком скомканным видится мне финал произведения.

Прочитала. Понравилось. Что говорить - не знаю. Это один из тех случаев, когда книга просто понравилась, и не очень хочется что-то обсуждать, формулировать. Потому что надо скрупулезно рассмотреть со всех точек этот кусок куска нашей истории - девяностые в неком городе Батуеве.

Что-то неправильное было в Коминтерне с самого начала, еще времен правления Сереги Лихолетова. Потом, дойдя до Быченко, я поняла - Лихолетов собрал здоровых молодых парней, хлебнувших крови, умеющих держать в руках оружие, не нащупавших еще края мирной жизни, и внушил им, что они не терпилы. Да, он шел по краю, стараясь не преступить границу, исповедуя свою идею объединяющего Афгана. Но стоило ему исчезнуть с горизонта, как Коминтерн оказался готовой бандитской группировкой, реальной ОПГ, а не просто силой, противостоящей системе. И у этой ОПГ уже не будет краев.

Понтовый везунчик идеалист-герой Серега Лихолетов сколотил Коминтерн и навел страху на весь город и на его управляющие структуры в первую очередь. Но с героями нельзя договориться и Серегу убрали. Мягко убрали, чтобы собранная им сила не вышла из-под контроля. На смену идеализму Лихолетова, считавшего Коминтерн Афганским братством не-терпил, пришел откровенный бандитизм Бычегора. Быченко считал Коминтерн силой, армией и готов был давить этой силой любого, вставшего на его пути. Но времена сменились, и потребовались умеющие договариваться. Чтобы договорить, приблизив к силе Коминтерна более хитрых. Получилась очень наглядная картинка смены правителей и эпох на примере отдельно взятой части общества.

С первых страниц перед нами встают как минимум три человека, портреты которых неприятны. Щебетовский, Басунов и следователь Дибич. Басунов, всю жизнь шестерящий на более сильных и подгадывающий момент - переметнутся и подставить. Мнящий себя умнее всех, способный ударить в спину. Наслаждающийся каждой украденной крупицей власти. Щебетовский, перехвативший власть над Коминтерном и считающий себя победителем, достойным своей победы. Дибич - это уже новое поколение. Он не собирается выгадывать и перехватывать. Он занял удобную позицию и ждет, пока эти обломки девяностых сами принесут ему деньги.
На фоне этих людей - душевное ненастье Германа Неволина, который всю жизнь ищет своё место в мире. Но как только он его находит, всё снова меняется, снова нужно искать, снова не так. А когда находится наконец место - рядом с Таней, его Пуговкой, оказывается, что это мучительно - когда любимый человек страдает. И можно пойти на всё, что угодно, чтобы избавить его от этого. Хотя бы - отправить в страну забвения. Даже если сам туда уже никогда не попадешь.

Если уж браться разбирать, то нужно сказать еще очень много. И про Таню, и про Серергу, и про Яр Саныча. Про самого Немца, про развитие (или развал) Коминтерна, про жизнь людей, про девяностые, про пресловутое ненастье в душе. Но, как я уже говорила, не хочется. Остановлюсь. Пойду посмотрю сериал.