Ненастье

Устроить себе отпуск в конце апреля. Укатить в санаторий в последнюю неделю поста. Ходить меж берёз, радоваться новеньким листикам по дороге от массажиста в соляную пещеру. Размышлять о вечном, благодарить настоящее, славить науку диетологию. Это ли не лучшее из возможного?

Но нет. Всё можно испортить. Достаточно просто взять с собой не ту книгу. Наверное, в такие места надо брать жития святых, поп-эзотерику или сказки. Важно совпадать с контекстом. Но небесный библиотекарь решил иначе и подсунул мне новый роман Алексея Пропитый Глобус Иванова под тревожным названием «Ненастье». Вы же наверняка читали о пропитом учителем Служкиным глобусе? Если не читали (что очень зря), то фильм с Хабенским точно смотрели. А год назад появилось «Ненастье» и все в один голос говорят: «Ух ты!» Решил проверить на свою голову.

В общем, это самый что ни на есть page-turner. Меня мажут грязью – я читаю, рукастые женщины мнут мне бока – я читаю. У кедровой бочки есть отверстия для рук? «Подайте, пожалуйста, вон ту книжечку!» И ладно бы книжка была разнообразная, но нет. Ты черпаешь ненастье большими ложками и остановиться не можешь. Физиологически я был на диете, ментально же я страдал жесточайшей булимией. Больше шестисот страниц я съел за четыре дня (супер скорость!), вообще то я тугочей.

Закрыл последнюю страницу в четверг, на первомай должен будет воскреснуть Христос. Но после прочитанного в это почему-то не верилось.

На протяжении повествования все основные герои медленно и безнадёжно умирают. Не обязательно в физическом смысле, а просто как бы расчеловечиваются, превращаются в нелюдей. Вы видели , допустим в кино, как человек прыгает с крыши вниз, навстречу асфальтовому ничто? (Важно оставить след на Земле? Можно выбрать и такой способ. Пятно на асфальте зафиксируют камеры местных телерепортёров.) Так и человек по жизни, вроде лезет, карабкается вверх. По пути у одного чуть отожмёт, другого слегка киданёт. По мелочи так. Но на самом деле, он уже сорвался и летит вниз. Наблюдать за этим и страшно, и нервно, и глаз не оторвать.

Дело происходит в вымышленном городе Батуеве, городе миллионнике, где-то посреди страны. Основная движуха начинается в девяностые годы прошлого века. Заканчивается всё в конце 2008 года. Сначала в одном котле варятся: афганское братство и ОПГ, кланы кавказцев и бригады спортсменов, ларёчники и челночники. Все постоянно огребают, но больше всех обычные людишки. Потом пришли новые герои: капиталисты с ГБшным прошлым, модные чиновники на люксовых тачках, финансисты готовят IPO, кто-то кого-то сливает, кто-то кого-то поглощает. Многие снова огребают, но больше всех всё те же. Что делать в таком мире бывшему афганцу, обычному водиле Герману Неволину (отличная фамилия!). Он никуда никогда не лез, мог бы как все подняться (а точнее упасть), но видно оказался не способен. И тут у него возникает план. Остаётся его осуществить и сбежать из этого вечного Ненастья.

В начале октября 1993 года, будучи школьником выпускного класса, я просидел перед включенным телевизором целый день. Шла прямая трансляция расстрела Белого Дома в совсем недалёкой Москве. На следующий день, конечно, был сорван урок истории. Мы всем классом проорали: «Юрий Ильич,WTF, что это такое вообще было?» Наш умнейший Юрий Ильич сказал, что должно пройти лет двадцать пять, прежде чем мы сможем разобраться во всём этом. Вот двадцать пять лет прошли. Мне стали попадаться книги, в которых можно прочесть ответы.

А Христос, кстати, воскрес в красный день календаря, как и планировалось. Ненастье оказалось не вечно.

Ещё со школы отношения с отечественной литературой, в отличие от мировой, как-то не складывались. Не понимал, не трогало тех самых струн, коих может тогда и не было. Признаться, Ахматову, Есенина и Маяковского мне заново открыли экскурсии академика Вороновой Беллы Юрьевны; Достоевского - обсуждения за фикой с бывшим проектировщиком геликоптеров в перерывах между созданием компьютерной игры по социализации сирот... Вот и с современной литературой начал знакомство случайно. Подруга как-то поделилась своими впечатлениями от только что показанного на кинофестивале "пропитого глобуса", среди операторов коего были её друзья. В деталях живо и ярко описала мне тонкости проделанной работы, на что следут обратить внимание, если буду смотреть фильм. Потом вместе писали тотальный диктант, который в том году составлял автор означенного романа. И вот тогда-то что-то меня и зацепило в его творчестве.
Это что-то - язык повествования. Невероятно многообразный, богатый метафорами и сравнениями, насыщенными эпитетами, очень живыми, не замаранными трюизмами диалогами. Каждый из прочитанных мною 2,5 романов Алексея Иванова - шедевр русского языка. "Географ" бесконечно удивляет и забавляет богатством фразеологизмов, поговорок и присказок великого и могучего, которые так ловко и остроумно использует в речи главный герой. "Золото бунта" - сборник забытых и прекрасных слов старой Руси, диалектизмов. "Ненастье" - пособие по граммотному осмысленному использованию русского мата. Так, как выражаются герои романа, не выражается даже Джигурда. Иванов заставляет гордиться русским словом как печатным, так и непечатным. Его русский матерный показывает всю убогость тех из нас, кто, объявляя мат национальным достоянием, упорно насилует три-четыре слова, не зная остальных и правильного употребления даже этих трёх-четырёх.
Отдельная благодарность автору за диалоги. После классиков литературы (особенно недавно читанных Ремарка, Хемингуэя, Толстого... Уайльду и Б.Шоу простительно, их оправдывает жанр драматургии) с их вечно псевдофилосовствующими друг с другом персонажами, плачущими и ноющими мужчинами, которых то видите ли общество, то любимая женщина разочаровала, то вообще космом не тем местом к ним повернулся - герои "Ненастья" говорят по существу и без ханжества. Размышления о жизни сугубо про себя и простым нерафинированным языком.
Сюжет незамысловат, но держит в напряжении до последней страницы. А периодические флешбэки из прошлой жизни героев, расстасованные по роману в лучших традициях шизофренической литературы, постепенно как мозаика собираются в общую картину причинно-следственных связей, портреты героев, их приоритетов и побудителей.
Что делает человека великим (хотя бы и по меркам лишь своего круга или отдельно взятого региона) и почему величие всегда идёт рука об руку с одиночеством? Социально-статусный или личностно-ролевой характер значимости человека? Книга о том, что большим человеком, или человеком с большой буквы, чаще бывает человек маленький. Тот, который может не добрался до вершины социальной пирамиды, но не предал себя, не оскотинился под влиянием внешних обстоятельств или модного поветрия, что кто урвал. тот и человек, а кто терпит - тот салага и ничто.
Вот и шофёр Неволин, который казалось бы всегда идёт по течению, всю жизнь на вторых ролях, выходит герой. Но не своего времени, а безвременный. Не предавать друзей, не стрелять наповал по своим, даже когда они стреляют по тебе, строить счастье близких не на костях других, но жертвуя собой.
Как и "Географ" это не эталон литературы и навряд ли станет предметом изучения в школе и будет отнесён к пантеону нетленных классиков, но определённо заслуживает прочтения и своего места на книжной полке.

Спасибо раздаче LivLib и лично Deli за то, что не позволила книге затеряться!

Быть было ненастью, да дождь помешал

Ненастье — дождливая, пасмурная или бурная погода; непогода — так определяет это слово Викисловарь. Это если о прямых значениях слова ненастье. Однако существует (и вовсю применяется и живёт) возможность использования слова ненастье и в его переносных смыслах — ненастье в душе, ненастье в планах на вечер/ночь, ненастье в отношениях, ненастье во взгляде, ненастье в интонации произносимых слов… И вот именно и в прямом, но и в переносных значениях слова ненастье использует его Алексей Иванов в этом неоднозначном романе.

Ненастье — это и место действия почти половины книжных событий. Ненастьем называется дачное местечко, где случаются с героями и героинями книги простые и обыденные, но и знаково-значимые события и происшествия.

Ненастье — состояние погоды почти всё время действия романа в актуальном временном периоде — события начинаются и развиваются в стылую пасмурную мокрядь ноября и заканчиваются уже при выпавшем первом снеге. И вообще значение именно этой погоды в романе оказалось достаточно важным фактором: и для формирования у читателя ощущения ненастного состояния, и для передачи ощущения ненастья, случившегося о всей нашей страной, причём не именно в 90-е случившегося, а ещё раньше, потому что строки и главы о службе главных персонажей романа в Афганистане во время военных действий, несмотря на обычную для Афганистана солнечно-жаркую погоду, буквально пронизаны ненастьем. Ненастьем в душах бойцов, ненастьем в судьбах многих из тех, кто в составе военных колонн возил грузы по территории Афганистана и кто под ударами моджахедов терял товарищей и терял самого себя — некоторые вообще уходили в расход физический, а другие остались навсегда покалеченными этой войной — кто-то стал инвалидом, но все они стали инвалидами по состоянию своей души.

Помните, в фильме «9 рота» персонаж Бондарчука говорит, что когда он вернётся домой, то будет бухать, а потом опять бухать, а потом всё равно снова бухать? Вот и здесь, довольно много тех, кто пройдя Афганистан и вернувшись домой, просто бухают. А те, кто не бухает, оказались вдруг в своей стране ненужными — не героями воинами-интернационалистами, выполнявшими свой долг и всё остальное пафосное, а оказались ненужными своей стране. Оказались лишними в ней, а порой и просто стали помехой для местных и неместных властей, стали камнем преткновения для тех, кто живёт с ними в одном городе, стали просто неизрасходованным расходным материалом.

Так появились общества афганцев. Поначалу выполнявшие функции комитетов взаимопомощи, но затем по мере раскручивания маховика 90-х годов превратившиеся в некоторых случаях просто в бандитские формирования, со своими вооружёнными обученными и готовое на всё отрядами бойцов, со своей инфраструктурой власти и управления, со своим легальным и нелегальным бизнесом.

Ненастье и в личных судьбах героев и персонажей романа. Это и судьба Германа, это история жизни его соратника по Афгану Лихолетова, это жизни и судьбы многих других бывших афганцев, это то, как и чем живут молодые шальные девчонки, ставшие затем подругами афганцев, и как и чем живут все остальные девчата. Это Танюша с её подростково-девическим периодом и с неловкими попытками развеять тучи над свой судьбой, с попытками притянуть к себе большую настоящую любовь и с постоянными срывами вниз, вниз, вниз… И это бывший гэбист, который, пожалуй, единственный отпетый негодяй и самая большая сволочь из всех этих собранных в один роман грешников и оторв.

Но всё-таки в центре повествования этой ненастной книги стали личные судьбы… нет, ставшая единой судьба Германа и Танюши. И на фоне вот этого всеобщего ненастья, охватившего всю страну, личное ненастье бесперспективности и безрадостности жизни Германа и Танюши вроде бы кажется не таким уж слякотным и дождливым. Однако именно из таких вот личных и персональных ненастий и состоит всё громадное слякотное ненастье всей державы и всего народа, её населяющего.

Герман просто решил, что ловко выхваченная из бандитско-воровского и буржуйско-обманного рыночного оборота куча бабла сможет вывести из зоны ненастья его «пуговку», его любимую Танюшу. Однако вместо задуманного большого личного танюшиного счастья он получил только смерти нескольких причастных к делу людей, получил статус гонимого и преследуемого, получил ранение и несвободу. А лелеемая им Танюша получила только лишь возможность ездить к нему на свиданки и ждать, ждать его, своего Мужчину…

Казалось бы сюжет книги заканчивается тем, чем и должен был закончиться, и на этом точка. Однако заканчивается только текст романа, а мысли о написанном Ивановым (и когда-то прожитом страной и людьми) и само вот это состояние продолжающегося мрачного промозглого ненастья, висящего маревом на нами всеми, никуда не делись.

Сильная книга!

Дети Анархии

Странное произведение. Нет, даже не так. Произведение, которое заставляет читателя чувствовать себя странно. Я объясню вам на ощущениях. Есть книги – как море. Непростые, сопротивляющиеся, требующие от своего читателя усилий. Но стоит отдаться течению, поймать ритм, как возникает восхитительное ощущение свободы, практически полета. Есть книги – леса, загадочные, путанные, но интересные. С ними можно получать удовольствие от процесса, доверившись проводнику-автору, можно стараться внимательно наблюдать, чтобы видеть "тропинку" самостоятельно. В таких книгах главное – достойный "выращенных дебрей" финал. А есть книги – улицы. Улицы могут быть извилистыми или прямыми, широкими или сжимающимися, ровными или ухабистыми. Но главное отличие книг-улиц в том, что "пешеход"-читатель в первую очередь смотрит по сторонам, наблюдает за бытовыми сценками и вообще понимает, что происходит и куда ведет эта улица.

Книги-улицы – это классические сюжетные романы, которые в рассказывают истории. Иванов чудесно рассказывает эти истории. Он рисует нам, читателям, очень объемную, насыщенную жизнью улицу. Несколькими штрихами обозначает мелких героев, которых пешеход-читатель пробегает мимо не останавливаясь. Автор выкладывает хоть и двухуровневую, но очень прямую и понятную дорогу. Пускает по ней читателя, задает ему хороший темп... И вдруг! Вот представьте, вы идете по тротуару, на "крейсерской" скорости, вокруг все понятно, глаз замечает все важное, взгляд устремлен на несколько шагов вперед. И вдруг вы оказываетесь по шею в сильном, тягучем море. Внезапно ритм сбивается, суть теряется, а ты болтаешься на первых словах, не понимая, что же делать дальше. Первые несколько раз я пыталась поймать этот второй "морской" темп. Но нет, они слишком быстро заканчиваются. И ты выходишь снова на буйную улицу, отряхиваясь от тяжести воды. Потом я просто бросила это дело, и на первых же строках этого "лирического озера" делала пару шагов назад, возвращаясь к реальности, и обходила его. Просто перебегала глазами на продолжение романа, минуя все эти "огненные рассветы" и "кровавые закаты". Поверьте, от этого роман станет лучше. Вот когда вы читаете, как один из героев идет на смерть (не зная того) предварительно "жахнув коньячины", а потом сразу включается "мертвый алмазный блеск свежевыпавшего снега", то чтобы от когнитивного дисснонанса у вас не скрежетали зубы и не шла кровь из глаз, лучше сохраните в себе ритм действия, а не пытайтесь вслед за автором одним абзацем создать себе трагическое настроение какого-то практически достоевского толка.

Я не знаю, почему у нас как-то принято считать недостойными звания "большой литературы" просто рассказанные истории, без пресловутой глубины, значительности, сложности всего: героев, описаний, самого сюжета. Мне кажется, этот роман только бы выиграл, если бы Иванов оставил только сюжет. Нужно больше верить в своего читателя, который сможет вынести все важное и значительное для себя лишь из рассказанной истории, без дополнительных литературных утяжелителей. А получилось, что закиданные высокохудожественными образами, говорящими фамилиями и сверх-философской глубиной внутренних голосов нескольких главных героев роман потерял главное – свою суть, свой смысл, свой поиск и даже найденный (во всяком случае, я его увидела) ответ.

В общем-то роман начинается с конца. То, что Иванов нам еще рассказывает историю после ограбления, нужно лишь для того, чтобы хватило времени рассказать о прошлом героев. Действительный смысл романа не в том, чтобы понять, чем закончится преступление в 2008 году, а в том, чтобы понять, как вообще герои (и мы все) пришли к этому 2008 году. А убежит Неволин, погибнет или попадет в тюрьму – это уже детали. И в этой, кажущейся мне настоящей плоскости романа Иванов делает то, что потрясло меня в "Георгафе..." – он своими словами воссоздает ту атмосферу и возрождает тех людей, которые сейчас управляют нашим настоящим. Каждый раз, когда нас удивляет что-то из настоящего, какой-то очередной принятый и очень одобряемый ограничительный закон, каждый раз, когда соц.опросы говорят, что ради "безопасности" общество готово отказаться практически от всех гражданских свобод, в эти моменты нужно открывать книги Иванова и читать диалоги его героев, обращать внимание на небольшие историйки проходных персонажей, вспоминать (или стараться представить) ту реальность. Тогда все становится понятно.

Многие из вас помнят такое заезженное выражение "Анархия – мать порядка". В этом романе оно приобретает свой истинный смысл. Ведь в нем великолепно показана та самая анархия конца 80 – начала 90 годов, анархия молодежи, оставшейся без будущего, анархия солдат ненужной войны, анархия нерегулируемой, безумной экономики. И все ее "дети" (оставшиеся в живых сегодня) в конце концов захотели только одного – чтобы все это остановилось. Они сами, плод своей "матери", первыми предали ее идеалы. Никто не хочет, чтобы с ним сделали то же, что он творил с другими. Чтобы его путь повторили следующие. Поэтому сыны Анархии задались целью установить такой Порядок, который не позволит новой волне смыть и их. И все это при горячей и совсем не молчаливой поддержке тех, кто ничего не получил. Кроме стресса от нахождения под "перекрестным огнем". И ничего не пересилит этого страха вновь вернуться туда, где нет Порядка. Даже если он лишь прикрывает все те же битвы, несправедливости и злодейства.

Резюмируя все вышесказанное: если вы не особый фанат Иванова, не пропускающий ни одного его произведения, этот роман можно не читать. Вы точно не узнаете ничего нового о той эпохе (чего не написал сам Иванов или не показали обе части фильма "Бумер"), вы не откроете новых аспектов литературного мастерства автора, но зато потратите немало времени. Но он определенно хорош в одном – он отлично возвращает к реальности. Особенно тех, кто живет в бытийных кластерах XXI века, не выезжая географически дальше ТТК Москвы, не включая телевизор, работая в коворкингах, посещая митбольные. Этот роман не бьет, как пощечина, но почти мягко поворачивает взгляды в розовых очках туда, где идет настоящая жизнь.

Странная книга, даже не знаю как выразить отношение.
Главное ощущение : не верю! Роман воспринят мною как бредовые охудожествленные фантазии Иванова на тему афганцев, чем то сродни "Бомжам" Веллера. Читал почти исключительно по причине писательского мастерства автора.
Композиционно роман изысканно ужасен. Мало того, что идет постоянная смена времен, и как и почему нечто произошло узнаешь только страниц через двести, так еще автору лень придумывать рояли в кустах и он просто умалчивает. Например как спаслись Лихолетов и Неволин в совершенно безвыходной ситуации в афгане так и остается вне текста.
Стиль хорош, но совершенно неуместен. Кровь льется рекой, а тут полно лирических пассажей вроде:

В алмазных и морозных небесных водах, веерами распустив хвосты и плавники, грозно и величественно, словно сквозь какие‑то стеклянные сферы, плыли огромные и прозрачные неевклидовы рыбы с яркими лунными глазами

.
Главный герой, как мне кажется, остался непонятен и самому Иванову. Вот гляньте цитату:

Крупный фигурный нос и маленькие глазки близко к носу — как у доброго льва из мультика.

А у вас какие ассоциации с маленькими близкопосаженными глазками?
Неволин не просто маленький человек, он мелок. Когда склоняют к сексу его вроде бы любимую женщину, он лежит под лавкой и слушает вместо того, чтобы придушить или хотя бы отметелить подонка до полусмерти. Симпатии он у меня не вызывает ни малейшей. Сорванный куш его не только не окрыляет, он связывает его по рукам и ногам, держит рядом.
Остается гадать зачем автору такой главный герой.
Самый симпатичный образ романа - Лихолетов, но и он довольно схематичен.
Про главгада и говорить нечего.
Триллерный финал с голливудским концом чести Иванову не делает.

Словом имеем триллер не триллер, реализм не реализм, но нечто аморфно бессмысленное, зато в исполнении большого мастера пера. Нечто подобное у Иванова уже было, "Общага на крови", так что шаг в сторону не особенно велик. Жаль что это снова шаг не в ту сторону.

Итоговая оценка все же хорошо, но она исключительно за художественность.