Если коварные родственники не думают о твоем личном счастье, более того, рьяно ему мешают, значит, пора взять дело в свои руки. И вперед, в погоню за счастьем! И не важно, что на твоем пути происки целого клана, который боится потерять ценную знахарку, воинственный князь и подол женской юбки, что цепляет на себя все неприятности. Ничего! Сбежим, обольстим, а юбку и вовсе заменим на штаны, тем более в них пушистому хвосту гораздо удобнее заметать за хозяйкой следы.
Добро должно быть нужным, а не навязанным.
— От тебя еще пахнет лакричными мармеладками — так бы и съел! Всю.
— Я порядочная девица, — хихикнула смущенно.
— Хорошо, тогда только оближу, —
— Мне кажется, вы будете хорошим отцом, ата.
Дин усмехнулся, кончиками пальцев обвел мое лицо, заставив удивленно приподнять голову, и тоже шепотом ответил:
— Хорошо, уговорила.
— На что? — я нахмурилась, не понимая спросонья.
— Стать отцом, — улыбнулся Дин, облокотившись о борт телеги, — поможешь мне с этим важным делом?
Конечно, задним умом все сообразительные, а когда что-то неожиданно случается, да от страха мозги набекрень, так мимо своего счастья можно запросто пройти.
— Открой личико, красавица, — в голосе князя, залюбовавшегося Глашиной фигурой, проступила хрипотца; глаза у него заметно потеплели.
Я кожей ощутила, как замерли все наши спутники, даже дышать перестали в ожидании. А Глаша, бесхитростная душа, нисколько в своей красоте не сомневаясь, даром что ли мы с Марийкой столько сил на нее потратили, сняла кружевную накидку и тряхнула блестящей белоснежной гривой, помогая волосам красиво лечь на плечи и спину. Сзади смотрелось прекрасно! Но будущий жених сидит впереди.
Сперва он засмотрелся на ослепительный водопад светлых волос, а потом разглядел Глашино лицо. Я краем глаза тоже видела и одиноко торчащий зуб, отчего якобы таинственная охмуряющая улыбка гиены была похожа на ехидный оскал. И красноватые глазки-буравчики. И… в общем, все разглядела, как и князь. Вон как левый глаз у него нехорошо задергался.
добро, бескорыстно сделанное, всегда возвращается к своему владельцу сторицей. Вот и к тебе вернется счастьем и удачей в заветный час.
добро на то и добро, чтобы дарить его, когда потребно, нуждающимся.
— Почему вы не внизу? — изумилась я, вернув человеческую ипостась и стыдливо прикрывшись разлапистой веткой. — Там же много разбойников…
— Пожалуй, их слишком много! — мрачно согласился Роман. —
Жалость к врагу бывает смертельно опасной. Боль и раны заставили меня — совсем молоденькую знахарку — понять, что нельзя быть слабой душой, нужно иметь силу сказать твердое «нет» желанию спасти всех и каждого.
Глен плавно скользнул от меня в сторону, а в следующее мгновение оба друга схлестнулись в откровенном мордобое.
Я закрыла рот руками, чтобы не заорать. А вот подошедшие гиены и Шай переглянулись; и Мишек, пожав плечами, как бы между прочим уронил:
— На войне за сердце все средства хороши.
Шай махнул рукой, как будто это петухи задирались:
— Пускай сейчас пар выпустят, а то дальше ни одной спокойной ночевки не жди.
Дашек, подозрительно покосившись на меня, не без ехидства думал вслух:
— А по братцу Саве и не скажешь, что умеет масла в огонь подлить. Соперников стравливать… Голым князьям рты затыкать… Ведь на первый взгляд — сама невинность.
Приоткрыла глаз и увидела Дина, большой, бесшумной тенью склонившегося над Эльсой, укрывая ее шкурой повыше. Затем заботливый дядюшка осторожно убрал с ее лица прядь волос, выпрямился и хотел было уйти, но замер, заметив, что я не сплю. А с моих губ невольно сорвалась похвала:
— Мне кажется, вы будете хорошим отцом, ата.
Дин усмехнулся, кончиками пальцев обвел мое лицо, заставив удивленно приподнять голову, и тоже шепотом ответил:
— Хорошо, уговорила.
— На что? — я нахмурилась, не понимая спросонья.
— Стать отцом, — улыбнулся Дин, облокотившись о борт телеги, — поможешь мне с этим важным делом?
Вот кто, спрашивается, меня за язык дернул. Теперь слушай опять насмешки, вместо того чтобы спокойно спать. Я фыркнула:
— Вот еще. Шутник нашелся.
— Видать, циркачи с ярмарки своих скоморохов нечаянно забыли, — отозвался по мою душу один из гиен.
— Нет, похоже, этих нарочно оставили! — мрачно процедил Шай, глава делегации.
Да-а-а…старый Вит оказался прав:только мужчина,не способный ублажить одну бабу, заводит себе гарем,чтобы скрыть сей прискорбный конфуз разными отговорками.
Вот и я,склонившись над князем, взяла подушку и прикрыла ему причинное место, пробормотав:
—Негоже такой срам показывать.
—Знаешь что…—злобно прошипел князь,взглядом требуя,чтобы освободила.
—Да уж вижу,—согласилась я и неодобрительно, —только понять не могу, зачем вам гарем тот дался,когда и с одной-то женой справиться сложно.А «голодная» женщина—это самый злейший враг, уж поверьте…
—Ой,ваша светлость,простите за длинный язык.Простите покорнейше,но не могу я быть ни вашей невестой,ни женой.Простите глупую,но мне пора бежать,а то столько дел, столько дел…
А взглянув на пах, удивленно хмыкнула: главное мужское достоинство, похожее на совсем молоденькую морковку, такую всю худенькую, меленькую, почему-то розоватого цвета (наверное, от стыда), пряталось в окружающих «зарослях» (видимо, от скромности).
Лишь Глашу перипетии с невестами не заботили. Знай себе упорно подбиралась ближе к «вчерашнему красавчику». Она так косилась на советника и так старательно наяривала пол перед красным княжеским стулом, что, кажется, позабыла, зачем она здесь и просмотрела главное: Валиана! Глаша, девица сильная, настолько увлеклась, что как ни в чем не бывало, словно утварь какую, подняла княжеские ноги повыше, вымыла под ними, поставила на место и продолжила прибираться дальше.
Валиан, видно, оценил чересчур старательную невесту или счел недостойным правителя на глупую девку злиться. А роскошный Глашин зад помог княжеский гнев и обиду усмирить.
Мы с Марийкой, проследив княжеский взгляд, едва не прыснули со смеху: не дай Луна, услышит!
«А ведь у них есть общие приметы, — неожиданно подумалось мне. — Оба белобрысые, с красными глазами, жутковатые, только гад худой и точнехонько мерзнет постоянно, вон и полукафтан на нем для тепла, и хвост в чулке, а наша гиена — девица пышная и горячая».
— Страсти божьи друг к дружке тянутся, — шепнула мне Марийка, дернув за рукав.
Эх, жизнь не в радость, если одежка в тягость!
Вредно не мечтать! Это ограничивает мышление и может привести к заведомому проигрышу в любом начинании.