Ему не верили соотечественники. Венецианцы считали, что экзотические рассказы Марко Поло о дальних странствиях – преувеличение, если не полная ложь. Когда он лежал при смерти, священник, родственники и друзья предоставили ему последний шанс покаяться в криводушии, и Марко Поло ответил: «Я не рассказал и половины того, что видел». Этому и посвящен роман «Путешественник» – рассказать читателям то, что осталось недосказанным Марко Поло, и, поверьте, диковин и приключений в книге Гэри Дженнингса...
-История есть история, господин министр. История - это то, что произошло.
Не совсем, господин Марко. История - это то, что люди помнят, о том, что произошло.
Я не помогаю тем, кто, оказавшись в беде, распускает сопли и молит о помощи. Любой , кого надо спасать , не стоит этого. Когда на людей сваливается внезапное несчастье или же они попадают в продолжительные неприятности, лучшие и самые стоящие выживут. Остальными можно пренебречь.
— Что? — закричал я. — Они запекают единорога? Живьем?
— Эти люди буддисты, а буддистам запрещается охотиться и убивать диких животных. Но их религия не может запретить им считать, что животное задохнулось и затем приготовилось само по себе. Следовательно, они могут есть единорога, не совершая при этом святотатства.
Если этот маленький раджа выше остальных, решил я, когда трапеза завершилась, то я был бы рад не встречаться с другими. Потому что тот, с кем мне выпало познакомиться, ознаменовал завершение обеда тем, что наклонился вбок, приподнял свою маленькую ягодицу и с перерывами несколько раз громко испортил воздух.
— Его величество пукнул! — завопили те, кто выкрикивает и восхваляет, заставив меня вздрогнуть еще сильнее, чем прежде. — Еда была хороша, трапеза удалась, его величество великолепно усвоил пищу, его кишки — это пример для всех нас!
...- Но ведь это всего лишь огромный муравейник белых муравьев, и на него мочится собака.
— Нет. Это святой Ку Авана. Он стоит так неподвижно, что муравьи приняли его за основу для своего глиняного холма. С каждым годом святой становится все больше. Но это он.
— Ну… если он там, то он, конечно же, мертв?
— Кто знает? Какое это имеет значение? Он стоял так же неподвижно, когда был жив. Самый святой человек. Пилигримы приходят сюда отовсюду, чтобы воздать ему дань восхищения, родители показывают его своим сыновьям как пример высокого благочестия.
«Обратно возвращается совсем не тот человек, который уезжал, и не важно, вернулся ли он после обычного ежедневного рутинного труда или после долгих дорог, голубых далей, многих лет пребывания в далеких краях, в землях, где волшебство - не тайна и встречается каждый день.»
«Сесть в огонь голым задом - не самый лучший способ потушить его.»
«Ад - это не обязательно то место, где вечно горит огонь, обитают черви, а грешники испытывают разного рода физические муки. Ад - это даже не обязательно какое-то конкретное место. Ад - это то, что больнее всего ранит.»
«Из всех женщин шлюха громче остальных возмущается, когда ее насилуют.»
«Я видел, как пытали людей профессиональные палачи, но сомневаюсь, что есть хоть один человек, настолько жестокий, изобретательный и достигший совершенства в причинении боли, как Господь.»
«Даже священники никогда не пожелали бы иметь дело с небесами, если бы это не приносило прибыль.»
постарайся найти женщину, которую ты полюбишь в достаточной степени, чтобы захотеть иметь от нее детей, но при этом не настолько сильно, чтобы ее потеря стала для тебя невыносимой
Есть такое слово «asolare», которое, я полагаю, впервые появилось здесь, в Венеции, а затем вошло во все языки Итальянского полуострова. Это хорошее и полезное слово «asolare» означает сидеть на солнышке и ничего не делать — и все в этом одном слове
Чувствительные люди говорят о разбитом сердце, но эти люди тоже ошибаются. На самом деле сердца вовсе не разбиваются. Я хорошо это знаю. Когда мое сердце склоняется к востоку, как оно часто делает, оно мучительно завязывается в узел, но не разбивается.
Приключения - это всего лишь неудобства и волнения, о которых потом вспоминают. Опытные путешественник составляет планы так, чтобы не попасть ни в какое приключение. Самая удачная поездка - это скучная поездка.
Невозможно найти чудеса, если специально из разыскивать. Это как истинная любовь или счастье, которые сами по себе являются чудом. Ты не можешь сказать: я пойду и найду приключение. Самое лучшее, что ты способен сделать - это отправиться туда, где подобное может произойти.
Любой народ, к которому другие относятся с презрением, всегда может найти того, кто пал ещё ниже и презирать его.
Тому, кто путешествует по суше, знакомо удивительное чувство, сходное с тем, которое испытывает человек, когда он абсолютно наг, прекрасное чувство свободы, но также одновременно и ощущение того, что ты уязвим, не защищен и по сравнению с окружающим тебя миром очень мал.
Когда рано или поздно настанет твой час умирать, ты, может, и будешь свободен от всех иных порывов и чувств, но с тобой останется одна неизменная страсть - любопытство. И в самый последний момент любопытство заставит тебя убиваться и жалеть, но не о том, что ты сделал в своей жизни, а о том, чего ты уже не сможешь сделать.
"Зло" - это абстрактное слово, которое не существует независимо от других. Зло, как и порок, всего лишь предмет для людской критики. Если человек совершает что-либо и никто не называет это злом, значит, он не совершил ничего дурного.
— Но должны же вы кому-нибудь передать свой трон, ваше величество. Кому же тогда, если не своим предполагаемым сыну или дочери?
— Первенцу моей сестры, как делают все раджи. Все царские династии в Индии продолжаются только по женской линии. Понимаете, ведь моя сестра уж совершенно точно одной со мной крови. Даже если наша царственная мать случайно изменила нашему царственному отцу, это не имеет значения. Ведь если мы с сестрой и были зачаты от разных любовников, мы все-таки вышли на свет из одного и того же чрева.
— Понимаю. И тогда не имеет значения, кто является отцом ее первенца…
— Ну, разумеется, я надеюсь, что это все-таки был я. Я взял в жены одну из своих старших сестер — пятой или шестой женой, точно не помню, — и она родила, если не ошибаюсь, семерых детей, предположительно моих. Но самый старший мальчик, даже если он и не мой сын, все же совершенно точно мой племянник, так что царский род в любом случае останется неприкосновенным, когда он в свое время унаследует трон и титул раджи.