Сезар не знает, зачем ему жить. Любимая женщина умерла, и мир без нее потерял для него всякий смысл. Своему маленькому сыну он не может передать ничего, кроме своей тоски, и потому мальчику будет лучше без него… Сезар сдался, капитулировал, признал, что ему больше нет места среди живых. И в тот самый миг, когда он готов уйти навсегда, в дверь его квартиры постучали. На пороге – молодая женщина, прекрасная и таинственная. Соседка, которую Сезар никогда не видел. У нее греческий акцент, она...
Да, в тот день я понял. Детей убивают не потому, что хотят перечеркнуть жизнь, которая не удалась, не от желания, дав задний ход, сгладить сумятицу, которую мы, взрослые, посеяли в их жизни.
Нет. Убивают затем, чтобы дети не судили нас, когда вырастут.
Дитя – как город Дит в Дантовом аду. Ад я ему и обеспечу, если останусь.
Я все понимаю, в этом моя драма. Как будто жизнь не хочет больше течь по моим жилам. Боюсь, что это безысходно.
Мы все глядим на одни и те же звезды, небо у нас общее, один мир окружает нас. Не важно на какой дороге каждый, по своему собственному разумению, ищет истину. Не одним путем можно достичь столь великой тайны.
Почему все смеются над парнями, которые говорят девушкам, что у них красивые глаза? Эротизм - он в лице. В рисунке губ, ямочке, изгибе брови.
Значит она и такая, скорбь: надежды, потом безнадежность? Пустота, которая заполняет вас и пожирает?
От такого стремления утвердиться голова шла кругом. И приходило понимание, что потребность в любви и доверии чересчур велика, чтобы когда-нибудь быть утоленной.
Я все понимаю, и в этом моя драма. Как будто бы жизнь не хочет больше течь по моим жилам. Боюсь, что это безысходно.
⠀ "От пожирающего времени только наше детство, то, что мы черпаем в нем, может нас спасти." (с)
Говорю я мало, а от молчаливых мужчин ожидают очень многого.
Смехотворность не убивает, но ранит болезненно.