Рецензии на книгу «Автобиография Элис Би Токлас» Гертруда Стайн
Тууликки Пиетиля, спутница жизни Туве Янссон, очень гордилась тем, что стала прототипом Туу Тикки из сказки о Муми-троллях «Волшебная зима». Талантливая и успешная художница, пользующаяся к тому же большим влиянием в профессиональных кругах, Пиетиля считала нужным всегда напоминать об этом факте, как будто полагала, что для обретения бессмертия Туу Тикки куда надежнее чем её собственные художественные работы. Гертруда Стайн для «вечной памяти» своей подруги Алисы Бабетты Токлас – а другой причины для создания «книги воспоминаний» и выбора именно такого повествователя я не нахожу - сделала несравненно больше. Это как портрет жены художника. Мадам Сезанн, мадам Матисс, Жанна Эбютерн... Стайн тоже пишет правду, ужасную правду.
Я хочу сказать, что хотя автобиография, в действительности, никакая не автобиография, но Алиса – человек, реально существовавший. Как и остальные герои книги: Пикассо, Матисс, Аполлинер, Хуан Грис, Андре Сальмон, а вот события… скажем так, тоже реальные, но представленные в очень субъективном изложении. Конечно, современникам, фигурирующим в романе под собственными именами, было трудно воспринимать книгу Стайн как художественное произведение, а не исторический очерк или документальную хронику. И не удивительно, что вместо отзывов и рецензий появились «Свидетельство против Гертруды Стайн» от «возмущенных героев» и пародия «Автобиография Элис Б. Хемингуэй». Хотя Стайн настаивала, что сюжет для неё абсолютно не важен, «события давно никого не интересуют». «Это, если угодно, литература поверхности, языка в качестве поверхности, поэтому все «события» отныне сосредоточены только в его имманентной игре», - как уточняет переводчик.
Удивительно, но и для потомков восприятие «Автобиографии…» вне контекста времени и пространства продолжает оставаться сложной задачей. Каждый критик стремится высказать собственное мнение о роли Гертруды Стайн в культурной жизни Парижа 20-ых, оценки бывают разные - от язвительного «тщеславие туманило ум Гертруды Стайн, интересовавшейся только собственной персоной» до спорного утверждения, что именно Стайн «открыла Пикассо», и только благодаря покровительству американки, он избежал судьбы Касахемаса. Даже переводчик книги посчитал необходимым прокомментировать влияние Стайн на Хемингуэя: «первые, самые сильные вещи Хемингуэя, книга рассказов «В наше время» (1925), а также романы «И восходит солнце» (1926) и «Прощай, оружие» (1929), вышли если и не под редакцией, то несомненно под бдительным контролем Гертруды Стайн. Как только Хемингуэй окончательно уверовал в собственные силы, он стал писать все хуже и хуже». Безотносительно к тому, как относиться к творчеству Хемингуэя, думаю, очень сложно доказать, что «Прощай, оружие!» сильнее романа «По ком звонит колокол» (1940).
Так много слов, чтобы подтвердить простую вещь: «Автобиография…» - художественное произведение, не литературные воспоминания и не путеводитель по артистическому Парижу начала XX века (ну, или исключительно предвзятые воспоминания и очень фрагментарный путеводитель), поэтому и рассматривать её, по–видимому, следует исключительно с точки зрения литературных качеств. Гертруда Стайн, как писатель-модернист, в первую очередь была увлечена «формой», и главной её задачей было превратить читателя в зрителя. В «Автобиографии…» Стайн удалось найти и, что гораздо сложнее, выдержать на протяжении всего романа особенный, простодушно-беспечный стиль; по форме роман напоминает «стенограмму устной речи» - однообразные синтаксические конструкции, намеренное упрощение текста, отсутствие запятых, тоже не случайное. Получился легкомысленный «дамский» рассказ о текущих событиях, своеобразные «прелестные картинки»: приёмы, выставки, шляпки, Пикассо. Но в то же время стиль «Автобиографии…» нельзя назвать радикальным для литературы модернизма, относительно доступный и лёгкий для чтения текст даже позволил роману стать бестселлером. Кроме того, после «Портрета художника в юности» нельзя считать новаторской и саму идею «специфического жанра» «Автобиографии…» как рассказа о себе, но с соблюдением достоверности только в части описания внутренней жизни, а для внешних обстоятельств использование и вымысла, и умалчивания.
И всё же как литературный эксперимент, как оригинальная попытка конструирования текста, как поиск способа изображения «сложного» через «простое», «возвышенного» через «будничное» - роман Гертруды Стайн, безусловно, интересен. И хотя мне сложно согласиться с тем, что Стайн является «первопроходцем литературы модерна» (как писатель), но свою страничку в литературной мифологии модернизма она заслужила бесспорно.
She always says she dislikes the abnormal, it is so obvious. She says the normal is so much more simply complicated and interesting.
Общеизвестно, что Гертруда Стайн была очень важным лицом в истории модернизма - в ее парижской квартире еще до Первой Мировой и после нее, собирались молодые писатели, художники, поэты - американцы, англичане, французы. Она поддерживала, ободряла, вдохновляла. Это она придумала термин "потерянное поколение", назвав так эмигрировавших американских писателей, к которым она сама принадлежала.
Среди получивших ее поддержку огромное количество известных писателей и художников - Пикассо, Брак, Шагал, Модильяни, Матисс, Хэмингуэй, Фицджеральд, Уайлдер, многие другие.
Первый литературный опыт самой Гертруды Стайн, "Три жизни", был не очень удачен, но последующие "Нежные кнопки" оставили значительный след в истории модернистской литературы.
В этой "Автобиографии Элис Токлас" Гертруда Стайн в очень интересной форме вымышленной автобиографии, от лица своей подруги и компаньонки Элис Токлас, рассказывает об их жизни в Париже в годы перед Первой Мировой. На страницах этой интереснейшей книги появляются поэты и писатели, художники и искусствоведы, и вся уникальная жизнь искусства и литературы Парижа тех полных творческого горения лет предстает перед нами.
Помню как-то раз я зашла в комнату и услышала как Бернар Фай сказал что за свою жизнь он встретил только три воистину перворазрядных дарования Пикассо, Гертруду Стайн и Андре Жида а Гертруда Стайн эдак наивно задала ему вопрос, это понятно только при чем тут Жид.
Эта цитата, на мой взгляд, дает исчерпывающее представление о том месте, которое Гертруда Стайн отводила себе в мировой культуре. Адекватно ли было ее восприятие? Читательским успехом ее книги при жизни не пользовались (за исключением, возможно, как раз "Автобиографии А.Б.Токлас"), зато ее читали коллеги по перу: Э.Хемингуэй, Д.Г. Лоуренс, В. Вулф... Правда, не все из них считали написанное Стайн гениальным.
Главная фишка "Автобиографии" - это простодушный тон спутницы жизни Стайн Алисы Б. Токлас, под который подделывается повествователь. Собственно, книга и написана от лица многолетней компаньонки и возлюбленной писательницы. Хвалить себя чужими устами намного удобнее, не так ли?
Собственно, книга оставила у меня двойственное впечатление. С одной стороны, я пожалела, что не составила себе никакого мнения о таланте Гертруды Стайн либо же его отсутствии, так как известно, что она была завзятой модернисткой и многие ее тексты, кишащие отглагольными прилагательными типа "loving", попросту непереводимы. Но эта книга явно рассчитана на широкую публику (еще бы, речь идет об известных людях, с которыми была знакома Стайн, от Пикасссо до Хемингуэя), поэтому вполне читабельна, несмотря даже на отсутствие запятых. С другой стороны, сама "Автобиография" показалась мне сборником анекдотов, фигуранты которых - Пикассо, Сезанн, Матисс, Эрис Сати и многие другие. Узнать, однако же, об этих интересных и талантливых людях что-либо иное, кроме курьезов, из этой книги не представляется возможным.
Ну и, конечно, очень комично выглядит сама Стайн, якобы повторяющая за известными писателями комплименты в свой адрес. Я, кстати, не уверена, что большинство из них она сама же не выдумала - сразу видно, фантазия у американской модернистки была замечательная. А еще вот такой искусственный простодушный тон как-то смахивает на сегодняшнюю стилистику блогов, и я книгами, написанными в подобном стиле, уже объелась.
Но чтение все же любопытное, и не всегда обязательно симпатизировать автору или действующим лицам, чтобы получить удовольствие.
Элис Би Токлас во времена сухого закона в США написала книгу рецептов молочных коктейлей с добавлением марихуаны. Я спросила одного рокера, сколько надо принять этих коктейлей, чтобы написать свою автобиографию от лица своей любовницы. Ответ был : Много и каннабис должен быть качественным.
Чтение не из лёгких/приятных/интересных. Больше похоже на преодоление себя из любви к искусству. Потому что в книге нахваливающей саму себя устами своей любовницы и компаньонки Стайн нет ни какого-то более-менее осязаемого сюжета, ни красивого языка, ни реально важной и полезной информации о парижской богеме 20-х, а ещё - ахтунг - почти нет запятых. Мол, лучше передаёт сбивчивость и текучесть разговорной речи, офигенно новаторский модернистский приём такой.
Типа мы смотрим на мир не глазами всё знающей и понимающей Стайн, но взглядом простоватой, не особо образованной и далёкой от искусства Элис Би Токлас. Этим же обусловлены намеренные фактологические ошибки – мол, простите бедняжке ее неучёность, это же вам не великая Гертруда Стайн. Кстати обо всех писателях, художниках и иже с ними мисс Стайн судит по тому, что они говорят о ее творчестве. Одобрили - ути, какие они талантливые! Не одобрили - бросим пару смутно уничижительных фраз или вообще упомянем вскользь, как что-то незначительное (как Джойса и В. Вульф).
Единственный, о ком она всегда говорила как о лучшем друге и мастере – Пикассо. Ну ещё Матисс пары добрых слов удостоился. О Хемингуэе было сказано, что бесит он ее, но чем-то подспудно привлекает. Ждала информации о Фицджеральде, но ее там было на две строки: «Великий Гэтсби» и «По эту сторону рая» неплохи. А в целом основная информация о том кто когда к ней домой приходил, и что за столом ели и обсуждали, иногда весьма смутно различимые курьезы или байки.
Атмосфера Парижа междувоенного прощупывается слабо, как и мой пульс, когда я засыпала над этой книгой. Вот почитаешь так «Праздник...» Хема, этот опус Стайн и поймёшь, что вот жеж они там все вредные, злющие и самовлюблённые были в этих своих ревущих джазовых двадцатых! Но некоторые, конечно, при этом хотя бы талантом похвастаться могли, а не просто хвастаться.
P.S Надо ли говорить, что эта автобиография посвящена явно не Элис Би Токлас?
Однажды Гертруда Стайн предложила своей экономике, гувернантке, литагенту, любовнице, садовнику, издателю, и тд и тп написать автобиографию. Назвать ее можно, например, "Как я сидела с женами гениев" и заработать кучу денег. Токлас за годы знакомства с Гертрудой Стайн сидела с многочисленными женами гениев, пока сами гении сидели с Гертрудой Стайн. К сожалению, Элис оказалась слишком занята для писаний (см. выше перечисление обязанностей), поэтому Гертруде пришлось написать автобиографию своей наперсницы вместо нее, как Дефо написал автобиографию Робинзона Крузо, то бишь запросто. Получилась увлекательная и весьма ехидная книжка. Ехидство в ней вообще зашкаливает, потому как к ехидству Стайн в адрес недругов, манкирующих ее салон или претендующих на звание лучших передовых писателей (Вулф, Джойс), добавляется изрядная толика ехидства в сносках переводчика, теперь в адрес самой царицы французских артистических салонов. В целом книга дарит читателю чувство сопричастности и несколько мимолетных улыбок, спрятанных тут и там на протяжении всего текста, будто красивые ракушки на обширном пляже чужой судьбы.
Напрасные надежды
Честно признаться, "Автобиография Элис Би Токлас" Гертруды Стайн вызвала у меня недоумение и, даже в большей мере, досаду. Перелистнув последнюю страницу книги, я задалась вопросом, вернее, двумя вопросами: "Зачем все это было написано? и Что же хотел показать (именно показать, так как Стайн утверждала, что как художник с помощью красок пишет картину, так и она рисует текст при помощи слов) мне, читателю, автор?" Гертруда Стайн, модернистка, смелый экспериментатор в области литературных формы и стиля, синтезатор искусств, интеллектуалка, создала, на мой взгляд, довольно корявое и лексически невыразительное произведение.
Несомненно, данная "автобиография" была необходима Стайн, чтобы "застолбить" свое место в ряду ни много ни мало гениев ХХ века, хотя с признанием ее "гениальности" до сих пор все обстоит неоднозначно. Стайн, творчество которой к 1930-м годам так и не обрело той славы, которую, по ее мнению, заслуживало и которой она упорно добивалась с юности, видимо, решила: "сам себя не похвалишь - никто не похвалит". И разве не логично было сделать это от лица своей ближайшей подруги и помощницы Элис Токлас? Что же, жизнеописание Гертруды Стайн могло бы стать по-настоящему захватывающим, открывающим неведомые страницы в жизни и творчестве великих людей той эпохи - Пикассо, Матисса, Ренуара, Хэмингуэя, Фицджеральда, Сати, Кокто и прочих... Могло, если бы Гертруда Стайн согласилась уйти в тень, выдвинув на первый план этих великих людей. Но нет! Имена знаменитостей перетекают нескончаемым потоком со страницы на страницу с невыразительными однообразными описаниями бесконечных встреч (а их и правда в Париже на улице Флерюс 27 было великое множество): пришел такой-то, привел того-то, он нам очень понравился, мы ему тоже очень понравились. И так шаблонно - почти о каждой встрече с самыми разными талантливыми и такими непохожими друг на друга людьми. То и дело читаешь: Гертруда Стайн и Пикассо (Хэмингуэй, Аполлинер, Брак etc.) проговорили с глазу на глаз несколько часов. Боже! О чем?! "О Шиллере, о славе, о любви, о женщинах - возвышенно и чисто"? Хоть намек дайте, хотя бы несколько фраз из разговора! Не могли ведь не говорить о политике (накануне и после Первой Мировой), о творчестве (настоящий "взрыв" во всех видах искусства), о чувствах... Напрасные надежды.
Скорее всего, поэтому, с моей точки зрения, наиболее интересной частью книги оказалось описание работы Стайн и ее компаньонки Элис Токлас, разъезжавших на грузовичке Американского Фонда помощи раненым французам во время войны. Нехитрое ( и уместное здесь) описание перевозки медикаментов и попутчиков-военных из одного города в другой в слякоть и в стужу, по разбитым дорогам, отправка посылок солдатам, помощь солдатским семьям, сбор пожертвований, встречи с вступившими в войну на стороне Франции американскими соотечественниками, - эти страницы открывают нам "другую" Гертруду Стайн, храбрую и скромную женщину-патриотку, и прочитываются бегло, с интересом. К сожалению, затем повествование возвращается на круги своя и мы вновь читаем, что в гости пришел тот-то, привел того-то, он нам очень понравился и мы ему тоже очень понравились, ох... Примерно в этом духе я в третьем классе писала в дневнике натуралиста: "вчера видела снегиря, он мне очень понравился, а сегодня прилетела синичка, она мне тоже очень понравилась".
Полагаю, Гертруде Стайн и самой было в душе обидно, что именно эта книга, написанная нарочито примитивно, как бы в противовес всему ее экспериментально-авангардному творчеству, завоевала широкое признание читателей.
Давным-давно, ещё в детстве, я начала своё знакомство с Хэмингуэем с книги Праздник, который всегда с тобой . Меня настолько неприятно удивил этот формат всеобъемлющего сборника сплетен, что если не считать небольшого Старика и море автор беспощадно мною был игнорируем. И вот пожалуйста, первый раз берусь за Гертруду Стайн и сразу "своего рода обратная сторона "Праздника"". С тем же результатом, надо сказать.
Видимо, как можно понять из того, что Стайн говорит сама о себе в этой книге, стиль автора нарочито малограмотен и без витиеватостей. Тем более, что Стайн говорит от лица своей подруги, представляя её нам простушкой среди гениев. Ещё автор подсыпает шуточек из разряда якобы нечаянных - как будто бы эта самая Элис по наивности что-то не так поняла и передала нам как есть. Даже несмотря на очень лёгкий стиль, книга ничем не цепляет. Громкие имена не вызывают жажды покопаться в личной жизни селебритей. Шутки настолько контекстуальны, что едва уловимы через сотню лет.
"Автобиография Элис Б. Токлас" - одна из самых известных литературных мистификаций 20 века. Само слово "автобиография" подразумевает, что автор пишет о себе. Но Элис Токлас, заявленная в названии, не имела к написанию никакого отношения. Книга написана ее знаменитой подругой Гертрудой Стайн. Стайн и Токлас прожили вместе всю жизнь, они были любовницами, компаньонками, подругами. Цитируя "Автобиографию", Элис "всю свою жизнь просидела вместе с женами гениев". Она болтала в гостиной с мадам Матисс, мадам Пикассо и миссис Хемингуэй, пока их знаменитые мужья обменивались идеями с Гертрудой Стайн. Может возникнуть мысль, что знаменитая писательница решила таким образом отблагодарить свою давнюю партнершу, но здесь читателя ждет еще один сюрприз: автобиография Элис, написанная Гертрудой от имени Элис, рассказывает нам вовсе не об Элис, а о самой Гертруде. По большому счету, эта книга - смелый эксперимент одно из самых смелых экспериментальных писательниц первой половины 20 века. Рассказать о себе, своих современниках, друзьях и коллегах, о своей эпохе устами другого человека, пусть и очень близкого, - вот суть этого эксперимента.
Но если форма заслуживает восхищения однозначно, то с содержанием все не так просто. В самом начале нас заманивают обещаниями рассказать о "женах гениев", но обещание остается невыполненным. Большую часть книги Стайн занимается самолюбованием и самовосхвалением. Она представляется некой небожительницей с литературного Олимпа, которая вправе судить, хороша картина или нет, талантлив роман или нет, есть будущее у художника или писателя или нет. С одной стороны, это немного раздражает. С другой, мы видим знаменитых людей так близко, словно под микроскопом. Мы видим их в быту, видим их маленькие недостатки, следим за каждым витком их карьеры.
Манера письма Стайн, если убрать изрядную долю нарциссизма, очаровательна. Когда она забывает, что Гертруда Стайн - великая американская писательница, то искрится юмором, местами даже самоиронией:
...мы только что платили штраф за то что я сигналила в клаксон пытаясь согнать с дороги полицейского который мешал нам ехать а ее оштрафовали за то что не с той стороны объехала столб
Известно, что Стайн иначе относилась к пунктуации, она не слишком любила запятые. И хотя в английском языке правила расстановки запятых отличаются от русских, переводчику вполне удалось передать стремительность стайновской мысли. И где-то среди этого отсутствия запятых, иронических высказываний в адрес окружающих и обожания себя неожиданно встречается гениальное:
...принято говорить о тяжкой доле великих художников, о том что великие художники трагически несчастны но в конце концов они великие художники. Художник мелкий также трагически несчастен как великие художники и доля у него не менее тяжкая вся разница в том что он не великий художник.
Хозяйка ни в коем случае не должна извиняться за непорядок в доме, раз в доме есть хозяйка значит непорядка в доме быть не может.
Книга специфическая, на любителя. Я от нее получала удовольствие, потому что была соглядатаем в любимом месте и времени (в Париже, начало 20 века). Нестерпимо круто быть причастным и знакомым с великими мастерами Пикассо, Матисс, а также с другими великими былой современности.
Первое, что меня отвлекло, и даже озадачило. Почему столько пунктуационных ошибок, проверила аннотацию, заметки от редактора - пусто. И в середине книге нашла ответ от автора: "Гертруда Стайн сказала что запятые ей без надобности, текст должен быть внятен сам по себе и не нуждаться в том чтобы его поясняли через посредство запятых и вообще запятая это просто знак что нужно сделать остановку и перевести дыхание но человек он и сам должен знать где ему лучше остановиться и перевести дыхание. "
Как вам? Модернизм.
В целом мне понравился и посыл книги, увековечить свою "жену", но при этом показать себя глазами другого. Не просто Гертрудой, а именно "Гертрудой Стайн", возвышенным существом, мыслителем, мастером увидеть гения за версту. Что еще добавить, сам себя не похвалишь, а кто потом вспомнит-то. Повествование сплошное наблюдение за повседневной жизнью в доме на Рю де Флёрюс и ее хозяйкой. Игра с формой передачи текста, ... модернизм.