Дом правительства, ныне более известный как Дом на набережной, был эпицентром реальной жизни – и реальной смерти – социалистической империи. Собрав огромный массив данных о его обитателях, историк Юрий Слёзкин создал необыкновенно живое эпическое полотно: из частных биографий старых большевиков, из их семейных перипетий, радостей и горестей, привычек, привязанностей и внутренних противоречий складывается цельный портрет русской революции и ее судьба: рождение, жизненный путь и естественное...
Революция была неотделима от любви. Она требовала жертв ради будущей гармонии и нуждалась в гармонии - в любви , товариществе и чтении - для окончательной победы. Большинство революционеров были молодыми мужчинами , которые отождествляли революцию с женственностью . Многие из них были влюблёнными мужчинами , которые отождествляли конкретных женщин с революцией.
Каждое поколение слепо по-своему, и каждое презирает слепоту другого.
Апокалипсис – одна из версий мифа о победе над драконом. Тот же миф с точки зрения дракона есть история самопожертвования.
Большевизм был агрессивно и откровенно фаллическим. Его героем был кузнец, énorme et gourd, а иконой военных лет – красный клин. Его главным врагом было болото и все «похожее на кисель». Женщины рожали детей, дети порождали семьи, а семьи «рождали капитализм и буржуазию постоянно, ежедневно, ежечасно, стихийно и в массовых масштабах». Единственными женщинами, не представлявшими угрозы для железного жезла, были матери пророков и амазонки.
Революции не пожирают своих детей; революции, как все милленаристские эксперименты, пожираются детьми революционеров. Большевики, не боявшиеся прошлого и нанимавшие богобоязненных крестьянок в качестве нянь для своих детей, выращивали собственных могильщиков.
По свидетельству замоскворецкого большевика, направленного в Хоперский район для организации совнархозов, «ревтрибунал расстреливал стариков казаков, иногда без суда, по донесению местного комиссара или по наговору соседки. Расстреливались безграмотные старухи и старики, которые еле волочили ноги, расстреливались казачьи урядники, не говоря уже, конечно, об офицерстве, все это, по словам местных властей, – по инструкции центра. Иногда в день расстреливали партиями по 50–60 человек». Председатель Морозовского ревкома позднее вспоминал, что, получив телеграмму с приказом «более энергично проводить диктатуру пролетариата», он «с горя выпил, пошел в тюрьму, взял список арестованных, вызвал по порядку номеров и 64 человека расстрелял».
Троцкий утверждает, что Ленин однажды спросил его: «А что, если нас с вами белогвардейцы убьют, смогут Бухарин со Свердловым справиться?».
Иисус проповедовал революционное преображение мира в результате скорейшего присутствия Господа. Его ученики проповедовали революционное преображение мира в результате скорейшего возвращения Иисуса. Официальное христианство сложилось как ответ на несостоятельность обоих пророчеств.
Милленаристские секты (секты, готовящиеся к апокалипсису) находятся в состоянии перманентной моральной паники. Чем лихорадочнее ожидание, тем непримиримее враг; чем непримиримее враг, тем важнее внутренняя сплоченность; чем важнее внутренняя сплоченность, тем нужнее козлы отпущения.
Большевики отвергли Платона, но не боялись беллетристов и воспитали своих детей на мифах, противоречивших их вере. Родители жили ради будущего; дети жили в прошлом. У родителей была светлая вера; у детей – знания и вкусы. У родителей были товарищи (братья по вере); у детей – друзья, которые разделяли их знания и вкусы. Родители начинали как сектанты и кончили как верховные жрецы или искупительные жертвы; дети начинали как романтики и кончили как интеллигенты. Родители считали свое сектантство воплощением гуманизма – пока следователи не заставили их сделать выбор. Дети не знали ничего кроме гуманизма и не понимали последней дилеммы родителей.
Он был левым коммунистом вместе с Бухариным и Осинским, преданным ленинцем после мая 1918 года и главным сторонником "Льва Троцкого, организатора Победы" во время болезни вождя. Когда Ворошилов обвинил его в том, что он "плетётся в хвосте у Льва", Радек (если верить бесчисленным пересказам) ответил, что лучше "быть хвостом у Льва, чем задницей у Сталина
По сравнению с другими апокалиптическими сектами большевики замечательны масштабом успеха и недолговечностью веры. Они завоевали Рим задолго до того, как вера стала привычкой, но не сумели превратить привычку в традицию, которая могла бы стать наследственной.