Новеллы Фредрика Бакмана проникнуты тем же мягким юмором и теплотой, что и его «полнометражные» романы-бестселлеры, изданные сегодня уже в сорока трех странах. Это современные притчи на вечные темы или – если хотите – своего рода сказки для взрослых. Бакман верен себе – он снова говорит простыми словами о самом важном: о смысле жизни, о смерти, о безжалостном времени и человеческой памяти. «Сделка всей жизни» – это рассказ о том, чем ты готов пожертвовать ради спасения чужой жизни. Когда на...
– У меня досвидания плохо получаются, – признается мальчик.
Дед, кивнув, гладит его по щеке, мягко, хотя пальцы у него шершавые, точно замша.
– Это у тебя от бабушки.
Ной помнит. Когда отец забирал его вечером от бабушки с дедушкой, произносить эти слова ему запрещалось. «Не говори так, Ной, не смей мне этого говорить! Когда ты меня покидаешь, я старею. Каждая морщинка на моем лице – это твое «до свидания», – сокрушалась она.
– Ты всегда был так занят, – шепчет она, и в каждом слове слышится раскаяние: она и сама грешила тем же. – Но Вселенная подарила нам Ноя. Он – это мост. Вот почему мы норовим баловать внуков: так мы искупаем вину перед детьми.
Я не простой человек, когда я умру, про это узнают все. Когда умирают пятилетние девочки, об этом нигде не пишут, в их память вечерние газеты не печатают специальных приложений.
Вселенная не загадочнее человека.
– Не переживай. У таких, как мы, Нойной, иная музыка. – И мы без конца пишем сочинения! Как-то учительница велела написать, что мы считаем смыслом жизни. – И что ты написал? – Общение. Дед закрывает глаза. – Это лучший ответ, какой я слышал. – Учительница сказала, что надо дать более развернутый ответ. – А ты что? – Я написал: «Общение. И мороженое».
Видимо, это чувство к своему родному городу питает каждый: место, откуда мы родом, никогда не попросит у нас прощения и не признает своей неправоты. Оно просто поджидает в конце трассы Е4 и шепчет: «Возможно, ты стал богатым и влиятельным. Возможно, едешь домой с дорогими часами и в хорошем костюме. Но меня обмануть не рассчитывай, я-то знаю, кто ты на самом деле. Маленький напуганный мальчик».
А единственная ценность на земле – это время. Секунда – всегда только секунда, и торговаться с ней бессмысленно.
Учительница велела нам написать рассказ, кем мы хотим стать, когда вырастем, – рассказывает Ной.– И что ты написал?– Я написал, что сперва хочу как следует побыть маленьким.– Очень хороший ответ.– Ну правда, а? Мне бы больше хотелось состариться, чем повзрослеть. Все взрослые сердитые, смеются только дети и старики.– Ты так и написал?– Да.– А что учительница?– Сказала, что я не понял вопроса.– А ты что?– Сказал, что она не поняла ответа.
— Внимание детей назад не вернёшь, — сказала как-то мама. — Время, когда они тебя слушают не из вежливости, — это время уходит первым.
– И мы без конца пишем сочинения! Как-то учительница велела написать, что мы считаем смыслом жизни.
– И что ты написал?
– Общение.
Дед закрывает глаза.
– Это лучший ответ, какой я слышал.
– Учительница сказала, что надо дать более развернутый ответ.
– А ты что?
– Я написал: «Общение. И мороженое».
Дед надолго задумывается. Затем спрашивает:
– А какое именно мороженое?
Ной улыбается. Хорошо, когда тебя понимают.
Настоящая неудача – это когда не можешь сделать еще одну попытку.
– Как ты в нее влюбился? – спрашивает мальчик. Ладони деда ложатся одна на собственное колено, другая – на коленку мальчика. – Думаю, она заблудилась у меня в сердце. Не смогла выбраться. Твоя бабушка страдала топографическим кретинизмом. Могла заблудиться даже на эскалаторе.
– Воспоминания ускользают от меня, любимая, это как пытаться снять нефтяную пленку с воды. Я вечно читаю книгу, в которой не хватает одной страницы, и эта страница всегда самая важная.
– Учительница велела нам написать рассказ, кем мы хотим стать, когда вырастем, – рассказывает Ной.
– И что ты написал?
– Я написал, что сперва хочу как следует побыть маленьким.
– Очень хороший ответ.
– Ну правда, а? Мне бы больше хотелось состариться, чем повзрослеть. Все взрослые сердитые, смеются только дети и старики.
– Ты так и написал?
– Да.
– А что учительница?
– Сказала, что я не понял вопроса.
– А ты что?
– Сказал, что она не поняла ответа.
Но успешные люди, как правило, говнюками не становятся – мы были ими с самого начала. Потому и преуспели.
– Деда, мы тут, чтобы научиться говорить «до свидания»? – спросил он наконец. Старик, почесав подбородок, надолго задумался.
– Да, Нойной. Боюсь, что так.
– У меня досвидания плохо получаются, – признается мальчик. Дед, кивнув, гладит его по щеке, мягко, хотя пальцы у него шершавые, точно замша.
– Это у тебя от бабушки.
-Как-то учительница велела написать, что мы считаем смыслом жизни.
– И что ты написал?
– Общение. Дед закрывает глаза.
– Это лучший ответ, какой я слышал.
– Учительница сказала, что надо дать более развернутый ответ.
– А ты что?
– Я написал: «Общение. И мороженое».
Дед надолго задумывается. Затем спрашивает:
– А какое именно мороженое?
Большинству из нас так хотелось бы верить, что по каждому сердцу, переставшему биться, тоскуют одинаково. Если нас спросят, все ли жизни одинаково бесценны, большинство убежденно ответит: “Да!”. Но это пока нам не укажут на кого-то, кого мы любим, и не спросят: “И эта тоже?”
А какая тогда разница? Был ли убитый мной человек хорошим. Любимым. Бесценным.
Ребенком.
Некоторые спрашивали, как он «себя чувствует». Ему хотелось ответить, что он чувствует, что ничего не чувствует, и при этом ему больно.
Я знаю, что вы про меня подумали. Надо же, какой говнюк. Вы правы. Но успешные люди, как правило, говнюками не становятся – мы были ими с самого начала. Потому и преуспели.
Почти все взрослые ходят и угрызаются хоть об одном каком-то досвидании, и мечтают вернуться в прошлое и сказать его получше.
- Это ты к чему?
- К тому, что даже если в чем-то уверен, это еще не означает, что все так и есть на самом деле. Ты видишь, скажем, воздушный шарик и уверен, что его упустили, ведь так? А может, на самом деле он сам улетел?
Темнота внутри - она другая, не такая, как если забыли включить лампу или выпить таблетку. Она тяжелая и сдавливает груждную клетку так, что невозможно дышать.
Внимание детей назад не вернешь, – сказала как-то твоя мама. – Время, когда они тебя слушают не из вежливости, – это время уходит первым.
Мы летаем в космос не потому, что боимся пришельцев. Мы боимся, что их там нет. Эта Вселенная слишком велика, чтобы жить в ней в одиночку.