Рецензии на книгу «Смерть сердца» Элизабет Боуэн
Обычные проблемы нормальных людей
Человек учится ходить дважды: когда родился, и когда начинает делать свои первые шаги во взрослый мир. В обоих случаях он набьет немало синяков, пока научится держать баланс. Шестнадцать лет - самый травмоопасный для души возраст, когда пограничное состояние между детством и осознанной юностью неуклюжее в своей наивности, ранимое в своей доверчивости, представляет собой комок беззащитных нервов.
Порции пришлось проходить весь курс взросления экстерном из-за трагических обстоятельств - она осталась сиротой и приехала жить в дом старшего брата по отцу и его жены Анны. Таковой была воля покойного, чтобы девочка пожила один год в роскошном особняке Лондона, а потом уже продолжила паломничество по сиротливой жизни у многочисленных тетушек по материнской линии. Ничего особенного с ней за этот год не произошло, она не попала в вертеп, с ней просто случилась жизнь. Жизнь среди уставших друг от друга людей из общества хороших манер, за которыми стоит лишь лицемерие и притворство. Людей, для которых чистота и наивность Порции, ее умение слушать и чувствовать других, были как болезненный укол напоминания о чем-то важном и утраченном.
Всё пошло наперекосяк, когда Анна, и так уже уязвленная поселившейся в доме юностью, нашла и прочитала личный дневник Порции. Это как ненароком увидеть себя в зеркале или витрине и даже не сразу понять, кто этот человек напротив, а поняв, совсем не обрадоваться увиденному, которое огорчает тем больше, что правдиво. Именно такой - нелестно настоящей - и увидела себя Анна в дневнике Порции. И не только себя, но и всё окружение, весь уклад, в котором незамутненный городской жизнью взгляд подростка, привыкшего до этого времени примечать оттенки жизни на малолюдных пейзажах приморских провинций, почти сразу выявил всю фальшь и неискренность дома номер два по Виндзор-террас.
Есть мнение, что очень богатые люди предаются разврату, потому что все другие мыслимые развлечения, которые можно купить за деньги, им уже приелись. С каждым разом надо повышать градус, чтобы продолжать чувствовать интерес к жизни. Потом и новая забава становится обыденностью и скукой. Синдром Печорина. Наше современное общество в медийных изысках давно перешло все грани. Римскими оргиями в сюжетах уже никого не удивишь, ими все наелись еще в 90-е. Авторы наперебой придумывают кровожадных маньяков, отцов-извращенцев, сумасшедших матерей и всё это спихивают под одну обложку. Как результат, алкоголик с детской травмой ловит преступников - вот он, герой нашего времени.
И когда после этого привычного уже шума, ты оказываешься в тихом особняке, где главная проблема состоит в том, что недотепа-свекор изволил умереть и оставить сыну в наследство свою дочь-подростка от второго брака, то ты сначала теряешься (что, никакого инцеста? совсем?), а потом понимаешь, что тебе нравится эта сюжетная тишина, тебе нравится слушать тихие диалоги и тревожные мысли о самых простых вещах: приедет ли твой друг на выходные, понравится ли он всем, кто сейчас рядом с тобой, и что будет сегодня к чаю? Нравится наблюдать за этим обществом, которое умело лицемерить, но умело и, не повышая голос, устроить домашний скандал, за чашкой вечернего кофе, тыкая друг в друга мизинчиками, как ножами. Это называлось воспитанием. Если присмотреться, все они жертвы хороших манер. Здесь все пристойно, здесь экологически чистая жизнь чувств, какими они были до того, как личные психотерапевты стали нормой, потому что общество сейчас способно эффектно орать друг на друга, но внимательно слушать готово только за деньги.
Книгу стоит читать не ради сюжета, он здесь обманчиво прост: жила-была сирота, а потом она узнала, что люди могут быть подлецами, конец. Такие книги нужны, как рехаб для эмоций, которые уже истощились от острых ощущений, для сердец, которые умерли от сериала «Чернобыль» и ленты новостей. «Смерть сердца» - это отпуск для наших нервов, который они заслужили.
У моей головы начинается новая жизнь,
Все вокруг кувырком, а мне хочется с нею дружить.
«Это дело привычки, я сам был таким», — говорил мне знакомый вампир. —
«Только вниз головой ты поймешь перевернутый мир».
(группа Ундервуд)
Порции Квейн шестнадцать. Сам возраст достаточно критический - гормоны, взросление, юношеский максимализм, отсутствие жизненного опыта... Но хуже то, что она осталась сиротой и ко всем проблемам добавилась необходимость адаптации в семье брата, в чужой (несмотря на родственные отношения) и непривычной обстановке.
Будь у неё друзья или просто хорошие знакомые, знай она город (но она только переехала в Лондон), имей она любимое занятие - возможно, всё сложилось бы иначе. А так получилось: чужая в чужом городе. Потому и неудивительно, что девушка присматривается к окружающим в поисках привязанности, дружбы, любви.
Анна и Томас не имеют собственных детей, они давно отдалились друг от друга, скрывая истинные чувства и желания за каждодневным ритуалом чаепития, чтения газет, прогулок и мало общаясь друг с другом. Появление в их доме Порции никак не оживило обстановку, на девушку почти не обращают внимания, ограничиваясь самыми необходимыми действиями.
Писательница долго и подробно описывает борьбу с одиночеством. Порция только начинает её вести, а все остальные уже давно потерпели поражение. Томас, Анна, майор Брутт, Сент-Квентин, Эдди, Матчетт - сложно найти среди персонажей счастливого, состоявшегося человека... Так что же они могут дать молодой девушке? Ничего, кроме разочарования...
Порции только предстоит стать такой, как остальные, с мёртвым сердцем, а пока ей удалось встряхнуть застоявшийся мир видимого благополучия. Её первый опыт столкновения с предательством не прошёл даром для всех.
Покинув дом брата и невестки и отказываясь возвращаться, она заставила других нарушить молчание и высказаться. Не просто вести светскую беседу, как было раньше, а сказать правду.
Прожженные циники, а решить толком ничего не можем. Чистое сердцем дитя уложило нас сегодня на лопатки одной левой.
Именно такие романы, героиня которых "наивная, растерянная инженю, попадающая в светское общество высшего класса" и принесли первую известность Элизабет Боуэн.
Как в 16 лет умирает сердце? Да тихо оно умирает, день за днём, клетка за клеткой. Оно умирает от разочарований, от действий/бездействий родных, знакомых, близких/неблизких. Оно умирает от обид, от жестокости, лицемерия, подлости взрослого мира. И вот уже когда та самая грань сломлена, оно превращается в чёрствый, не способный чувствовать и сочувствовать - "комок". Оно превращается в сердце взрослого человека.
Приготовьтесь к очень неспешному повествованию и учитесь читать между строк. Тут главное не что сказано, а что не сказано и не сделано. Тут юность разбивается вдребезги, тут больная первая любовь, тут одиночество и ненужность, ненужность тебя как человека. Тут совсем ещё детские мысли знакомятся со взрослым миром. С жестоким миром, где каждый сам за себя, где никому нет дела до других, где все двулично. Как не умереть сердцу? Без заботы и поддержки - никак!
Этот роман настолько хрупкий, как и сам возраст - 16 лет. Его нужно чувствовать, его нужно пропустить через себя, вспомнить свою молодость! Этот роман как наша жизнь, размеренный, плавный, со всеми радостями и огорчениями. Это сейчас мы взрослые, понимаем, что все приходит с опытом, что нужно не один раз "упасть и разбить коленки", чтобы в будущем не повторять своих ошибок. А в 16 лет все только начинается, все только предстоит.
Мне очень импонирует британская литература (Боуэн считается англо-ирландским писателем) своей изысканностью, глубиной раскрытия тем, тонким юмором и многослойностью.
О память сердца…
Спокойная, неспешная проза. Без экшена и драйва. Вообще-то, я люблю такую. Но не в этот раз. Не понравилась мне эта книга, вернее, оставила абсолютно равнодушной.
По-хорошему, я должна бы сочувствовать Порции, сироте, которая вынуждена жить в семье сводного брата. Да что-то не получилось у меня.
Томас - единственный близкий родственник Порции, и после смерти мачехи, исполняя последнюю волю отца, он поселяет сестру в своём лондонском доме. Ровно на год.
Что будет через год - неизвестно. А пока Порция вынуждена приспособляться к жизни в большом городе и богатом, но таком пустом доме Томаса и Анны. И если бы ещё Томас и Анна были обычной парой, может Порции было бы легче. Но эти двое живут просто по привычке, каждый сам по себе, и уют и тепло домашнего очага давно исчезли из их дома. Томас замкнут и немногословен, Анна надменна и холодна, и Порция для них не более, как обязанность. Она по сути дела обуза, потому что приходится, делать мину при плохой игре, то есть придерживаться дома хоть каких-то приличий нормальной семьи.
Неудивительно, что юная и ранимая Порция сближается с одним из друзей Анны, Эдди, несколько старше её, и всё же из всех знакомых ближе всего по возрасту. Весёлый, разговорчивый, постепенно он очаровал девушку. С ним было легко общаться, он был молод, задорен, полон жизни, и, что самое главное - не был снобом. Правда и хорошим человеком тоже не был. Правда, это выяснилось уже много позже.
О своей героине автор чётко высказался, и я считаю, что ещё и очень верно: «Есть такие люди, которые, едва заслышав поступь судьбы, будто шаги на лестнице, заползают, съежившись, в спасительную тьму.»
Вот такой я виду Порцию, съежившуюся, испуганную, не готовую бороться за себя и своё будущее. Понятно, что она ещё ребёнок, но честно, мне трудно представить её шестнадцатилетней, уж больно она выглядит взрослой и самостоятельной. Наверное, в том и задумка. Порции пришлось быстро повзрослеть, смерть родителей способствовала этому. А потом и инцидент с Эдди. Сердце её умирало день за днём, но последний выстрел остался за родственниками.
Впрочем, не знаю, есть ли в этом романе счастливые люди. Как по мне, они все какие-то потерянные и потрёпанные жизнью. У кого-то умирают родственники, у кого-то надежды, кто-то ищет развлечений, а кто-то спутника жизни, кому-то всё даётся легко, а для некоторых собственный дом - роскошь. И только сердца умирают у всех одинаково больно.
Для клуба Последний романтик ЛЛ
Порция/Эдди VS Татьяна/Онегин
Юная Порция рано осталась сиротой, она поселилась у своего старшего сводного брата на время, на год. Роскошный дом стоит рядом с парком, большой, величественный и пустой. Пустой не буквально, но по ощущениям. Мир Порции составляет ее брат, Томас, замкнутый и отстраненный, но единственно близкий родственник. Его жена Анна, холодная и отталкивающая, с каждым днем все более чужая и отстраненная. А еще Эдди. Легкомысленный, непостоянный, ненадежный, но единственный кто ее замечает, кому интересны мысли Порции, единственный, кому она доверила свое сердце.
Сюжетная линия Эдди-Порция представляла для меня особый интерес. Первое, что бросилось в глаза – возраст. Ей 16, ему 23. Помните, Онегина? Татьяне было 16 лет, когда она писала свое письмо, Онегину было 23, когда ему пришлось столкнуться с чувствами влюбленной Татьяны. И я невольно сравнивала эти две пары. Какая пропасть между ними! И речь даже не в стране, менталитете, эпохе. Порция действительно еще ребенок, ее чувства – именно, что влюбленность. Восторженность юного существа, где наивность безбрежна и вызывает скорее сочувствие, жалость, чем сопереживание. Чувства Татьяны более глубокие, сильные, серьезные. Она так же искренна, как и Порция, но за силой ее слов, угадывается прочный стержень, уверенность в том, что она переживет безответные чувства. Порция же настолько хрупкая, юная, слабая, что отказ Эдди разбивает ее сердце в дребезги. Сердце Порции не умирает, оно разбивается на сотни осколков…
И какой контраст между Онегиным и Эдди. Онегин – светский лев, успевший набраться опыта в Европе, производит впечатление гораздо старше своих 23. Он более зрелый, серьезный, он адекватно понимает, что не в состоянии ответить на чувства восторженной девушки и прямо говорит ей об этом. Эдди – скользкая рыба. «Все его до автоматизма отработанные приемы в обращении с другими людьми (ласковые словечки, улыбки в пару чужим улыбкам, значительные-многозначительные взгляды) на самом деле были его броней, защитой того, что он считал неприкосновенным». Он сам остается ребенком, потому что не хочет брать на себя ответственность, не хочет думать о завтрашнем дне. Он умеет только брать, но не давать. Инфантильность зеленого юнца. Поверхностного, трусливого, мстительного и скользкого. При том, что он не способен на какие-либо отношения по определению и на то есть свои причины. «Стоило Эдди упасть в очередные, как ему казалось, приветливые объятья, как им самым нелепым образом начинали помыкать – и объятья делались ему невыносимы». Эдди играет с Порцией, как с милым котенком. Инфантильность этой пары поразительна. Какие 16? Какие 23? Сущие дети.
Я готова говорить об этой книге часами. Это наполненная чаша, из которой можно пить и не достичь дна никогда. Она обманчиво проста. Обманчиво очевидна. Все слишком просто на первый взгляд, и где-то даже банально. Обычное разочарование юности. Обычная мужская ложь. Но все это только на первый взгляд, оттого так трудно оторваться от этой картины, расстаться с героями, не обращать внимания на подтекст. Эта история завораживает и гипнотизирует. В ее героях тотчас узнаются знакомцы, близкие люди, свои истории. И поэтому тоже трудно пройти мимо…
«Он ненавидел Анну – по мере собственных сил, разумеется, потому что вечно читал в ее глазах: «И что дальше?» Сам он никакого «дальше» не видел, только одно бесконечное Сейчас».
Сердце умирает тогда, когда боль, причиненная нам, оказывается слишком сильной. Чувства продолжают жить даже в мертвом сердце. Но ровно в тот момент, когда мы даем им шанс, мы способны воскреснуть.
«И едва мы, сами того не осознавая, что-то чувствуем, мы начинаем жить».
Какое счастье, что лишь немногим из нас дано прочувствовать мир до того, как мы полностью перейдем на его сторону.
Прозрачная, кружевная, отдыхательная проза, где нет динамики и экшна, все смирно сидят в гостиных и кабинетах и пьют чай или что покрепче, а вместе с тем внутри этих людей происходят настоящие бури и трагедии, которых не видно под чопорным фасадом. Боуэн берет небольшой коллектив своих героев и посредством одних раскрывает других и глаза на них третьим, и все это под соусом "устами младенца". В роли младенца и наступающей на мир невинности здесь шестнадцатилетняя Порция, которая, осиротев, приезжает на год пожить с единокровным старшим братом и его женой в Лондоне. Как и 99% девочек в тридцатые годы она ведет дневник, которому поверяет свои подростковые переживания, и, конечно же, взрослые этот дневник находят и читают, а потом еще и обсуждают с друзьями, и, конечно же, подросток об этом узнает и бежит из дома, резать вены, плакать, что его никто не понимает и не уважает его чувств... Старый как мир сюжет, говорю я с высоты тридцати пяти с хвостиком прожитых лет, и сердце мое закостеневшее уже плохо помнит, как ужасно чувствовала себя я в трепетные шестнадцать, услышав, как мама обсуждает по телефону с подругой содержание моих дневниковых записей. Как будто в бережно обставленную светелку кто-то заперся в испачканной навозом обуви и от души потоптался. Сейчас думаешь, о боже, тоже мне проблемы - очерствело сердце, окаменело...
Очень интересно читать под всем этим флером прогулок у озера, любования лебедями, чая в пять и ужина в восемь, как раскрываются взрослые герои, как они показывают себя сами и какими видятся со стороны. Всезнающие слуги, которые в хозяевах души не чают, но на все имеют свое мнение - как повернулась история загулявшего мистера Квейна, которого, когда любовница залетела, жена выставила из дома, мол, поступай порядочно и женись, в устах преданной служанки Матчетт, по версии которой миссис Квейн прекрасно осознавала, что, лишив мужа привычной жизни, быстро загонит его в могилу, что и случилось. Читая рассказ Матчетт, даже сочувствуешь этому джентльмену, хотя если трезво рассудить, сам же сломал себе жизнь. Но наивная идеалистка Порция верит в светлый образ отца, поэтому развешивает уши.
Брат Порции и его жена - бездетная пара за тридцать, поначалу пытались родить, ничего не получилось, и они забили на эту затею - как будто списаны автором с самой себя и мужа. Общительная компанейская Анна и домосед Томас, которому эти вечные гости поперек горла, но он терпит их ради жены. Квейны привечают всех, но рады на самом деле не всем - например, отставной майор Брутт, старый знакомый Анны, с которым они случайно встретились в кинотеатре после многолетней разлуки, тяготит обоих и кажется реликтом прошлой эпохи, которому что-то от них надо, а Эдди, поначалу их очаровавший, при более близком знакомстве оказался пустым ленивым ослом, которого распирает от чувства собственной важности. Такие вот Эдди, увы, часто становятся для молоденьких девушек первой любовью благодаря своему умению пускать пыль в глаза, но у таких на первой месте всегда собственная персона и личная выгода, на чужие чувства им по барабану.
Можно много рассуждать на тему, что Порция была послана Томасу и Анне как ребенок, которого у них не было - но увы, женщина 36 лет, окруженная воздыхателями, будет видеть в шестнадцатилетней нимфе в своем доме исключительно конкурентку за внимание этих самых воздыхателей, и по факту ведь права будет. Невозможно полюбить внезапно возникшую на пороге родственницу по щелчку пальцев, но потерпеть ее можно, а что она почувствует фальшь - ну что ж поделаешь, насильно мил не будешь.
Семейство Геккомб - вдовушка-мать, дочь и сын чуть за двадцать - у которых Порция гостила весной, пока Томас и Анна путешествовали, показалось контрастом к Квейнам. Миссис Геккомб, бывшая гувернантка Анны, все же не леди, ее мещанство Боуэн выражала списками покупок, расписными абажурами и одолженным у соседки покрывалом для гостя. И дети ее тоже такое себе общество - громогласная шлюховатая Дафна и подленький Дикки, рядом с которыми ровнехонько в своей тарелке чувствовал себя приехавший на выходные Эдди. Именно там произошло первое предательство, первое крушение иллюзий Порции - и на ее вопросы оба виновника изображали "ачетакова, че ты развыступалась".
У романа открытый финал, но хорошего конца у этой истории быть не может. Порция либо погибнет неприкаянная и никому не нужная, либо ожесточится и примет правила игры, став такой же лицемеркой, как и все остальные.
Неспешная, элегантная и очень английская история о взрослении. А также о семейных отношениях и о скуке. Здесь нет главного героя, Элизабет Боуэн даёт слово каждому: и отстранённому мужу, желающему, чтобы его оставили в покое; и жене, скрывающей от мужа важный секрет (хотя я не удивлюсь, если он всё знает!); и служанке, имеющей собственное, честное и простое мнение на всё (а ещё она знает своё место в доме, и место каждого тоже знает); и молодому проныре-вертихвосту, мечтающему устроиться в жизни получше (а кто этого не хочет?); и паре друзей семьи, через которых семья эта раскрывается во всей своей "красе". И среди всех них - 16-летняя Порция, юная, невинная. Пока.
Также затронута проблема классового расслоения Англии 1930-х г. Но она актуальна в мире и по сей день, увы.
Финал очень реалистичен - это сама жизнь как она есть.
Элизабет Боуэн в полной мере исследует глубину человеческого сердца: у кого-то оно уже окостенело, у кого-то ещё живёт и даже бьётся. Но итог один. Неудачи закаляют наши сердца или разбивают их вдребезги.
Нисколько не пожалела о приобретении книги, да ещё в переводе Анастасии Завозовой - отдельное ей спасибо, слог великолепен.
ПС её предисловие я прочла уже потом, чтобы и спойлеров не нахвататься, и осмыслить всё с позиции читателя.
Думайте сами, решайте сами...
Эта книга оставила больше вопросов, чем ответов. Особенно удивила концовка. Так и хочется задать вопрос автору: а стоило ли всё это, если дальше додумывайте сами?
Во-первых, книга не маленькая по объёму, читается не взахлёб, повествование всё тянется и тянется, крутится и крутится, а по сути, такое ощущение, что ходишь по кругу и снова возвращаешься к тому, с чего начал, продвижения ноль.
Девочка-подросток остаётся сиротой, отец перед смертью просил сына позаботиться о ней. У сына своя семья, хотя и семьёй это назвать сложно. Какие-то отношения с женщиной, именуемой женой. У неё вечно приёмы, гости, развлечения, а он всё время сидит в своём кабинете, дожидаясь, когда все уйдут. Произойдёт ли это счастливое воссоединение, не узнает никто.
В доме появляется подросток, девочка потеряла обоих родителей, но здесь до неё нет никому дела, разве что горничной. Она ведёт с ней беседы, рассказывает на ночь, обсуждает что-то, что следовало бы сделать хозяевам дома. Но всё сложно и запутанно. Здесь каждый живёт своей жизнью, вряд ли кому-то есть дело до других.
Муж с женой поехали в отпуск, а девочку отправили к морю к абсолютно чужим и незнакомым ей людям. Подростка можно понять, потому что в этом возрасте, и не только, остро ощущается потребность внимания и любви. Если близкие люди этого дать не могут, то, конечно же, дети цепляются за любые возможности.
Книга скорее оставила равнодушной, чем не понравилась.
Источник
"Я такой же, как все. Порежусь – и пойдет кровь." Майкл Джексон
Прекрасно написанная книга, читать одно удовольствие. Действительно, проверенная временем, классика.
Муж изменил жене, его любовница забеременела. Жена развелась с мужем, попросив его съехать и быть с той женщиной. Тихо, мирно, цивилизованно. Я бы на её месте добавила пару матерных выражений и вещи выбросила в форточку. Но тут всё было культурно. Этот человек уехал, создал новую семью, но всегда скучал по первой жене и сыну. Или он скучал по оставленному комфорту? Потом он умер и его вторая жена умерла. Девочка осталась сиротой и приехала к своему брату, пожить год.
А брат не в восторге, потому что простить отца не получилось. И это понятно. Да ещё он женат и жена тоже не горит желанием полюбить новую родственницу. Даже не видя её, уже испытывает брезгливость и пренебрежение, ведь ребёнок посмел родиться от странных отношений. Дети всегда отвечают за грехи родителей, и можно громко кричать, что это не так, но это так.
Девочка сталкивается с предательством. И не знает, как его пережить. А те люди, которые предали её, не считают, что сделали что-то плохое. Они привыкли к лжи и порокам, поэтому страдания девочки поначалу кажутся им несерьёзными. Нужно привыкать, адаптироваться. Ведь такова жизнь. Кому сейчас легко?
Сцена поцелуя на море отчего-то напомнила поэму Евгений Онегин. Она его любит, а он ей отказывает)) Но не пытается воспользоваться положением. Приятно читать о нормальных мужчинах, конечно, не идеальных, ленивых, злых, мошенниках, но нормальных. Которые не пытаются совратить и изнасиловать даже оставшись наедине.
Остаться без поддержки родителей действительно трагедия. Особенно подростком. Ты никому не нужен. Всем наплевать на тебя, твои чувства. Никто не пытается понять глубину твоего горя, характера, только делают вид. Поговорить не с кем, пойти некуда. И трудно в этой ситуации выжить и не сломаться.
Источник
Порция без нормы
Дух Матчетт потряхивало в теле Матчетт - чередой грубых рывков, точно так же как тело Матчетт потряхивало в такси. Если время от времени она о чем-то и думала, то думала словами.
Тут, у всех души потряхивают в их телах, хотя их тела не потряхивает! Но все думают словами! Да так хорошо и понятно, что каждое прочитанное предложение приоткрывает маски, доставляет поэтическое удовольствие, торжество смысла и будто философского объяснения всех душевных смятений участников действа и заодно всех общечеловечьих.
Если коротко, то весь этот роман о процессе адаптации одного подростка в семью бездетных супругов, проживающих в красивом богатом доме. Дом этот настолько хорошо нарисован у автора, что иногда отодвигает своих жильцов с их переживаниями на второй план и становится непонятно - кто тут главный?
Легко ли быть сиротой? конечно, нет. Легко ли в шестнадцать лет попасть в совершенно новую, неизвестную обстановку, в общество чужих, по сути, людей и найти свое место? И не в шестнадцать нелегко. Легко ли понимать людей и при этом взаимодействовать с ними? Легко ли быть лишней? Легко ли не верить словам любви и вниманию?
Нелегко. Но наша шестнадцатилетняя героиня справляется. Похоже, у нее очень здоровая нервная система, добрый нрав и нет страха перед жизнью. При том, что она сирота. Наверное, потому что она всю свою жизнь путешествовала и не ходила в школу, не сдавала экзамены для аттестата. Ей привили чувство меры, но не привили чувство нормы. И это прекрасно! Как я иногда завидую дофеминистсткой свободе личностного роста женщин! Она очень искренняя, покладистая и этим, сама того не желая и даже не подозревая, совестит образовавшееся вокруг нее общество, члены которого помешаны на неискренности, правилах и собственном эгоцентризме. Надо отдать им должное, они еще способны совеститься, их "потряхивает" и это трогает, подкупает.
Совестливых эгоцентриков тут целый хоровод. Каждый увяз в себе, оглушен собственным яканьем. Став свидетелем щепетильных семейных обстоятельств одной семьи, читателю непременно захочется поддаться искушению кого-то осудить, оправдать, пожалеть, вразумить, а от кого-то уберечься. Настоящий шекспировский хоровод, с его смекалистыми прекрасными дамами, благородными, но почему-то уязвимыми мужами, неврастеничными шутами, даже имя Порция - здесь не просто так. Правильное решение должны будут принять не женихи Порции, как у Шекспира, а ее вновь обретенная семья. Мне кажется, наша Порция мудрее шекспировской интриганки. Мудрее, спокойнее. И неправда, здесь нет смерти сердца, здесь просто сердце должно найти безопасную норму своей работы во взаимодействии с другими людьми, потеряв бестолковую беззащитную слепоту, которая, собственно и билась больно о края колеи безопасной нормы. Норма не есть смерть сердца, очень хочется в это верить! Ах, как хотелось бы узнать какую судьбу автор уготовила для Порции в будущем, что она сама думает об этом, ведь не может быть, что бы такой хороший, нетипичный для серьезной литературы конец перечеркивался категоричностью названия. Она не должна так думать, не вправе вынести такой вердикт - нет, нет, нет... Только не для Порции.
П.С. Обескураживает сходство романа с романами Айрис Мердок. В замешательстве!
Как ни крути, а с духом времени не поспоришь! Как ни уважай труд переводчика, а факт восприятия текста современными глазами не скроешь. Как ни старайся сохранить и воспроизвести старую стилистику, что-то безвозвратно уходит с появлением в тексте «мелких блондинок». Чтобы старый мир со всеми своими реалиями вошел в современное сознание, наверное, надо, чтобы структура этого мира хоть как-то совпадала с новыми структурами сознания, не иначе. Видимо, по этим причинам мне никак не удавалось погрузиться в атмосферу книги, и я воспринимала ее как стилизацию – пусть отлично выполненную, но неаутентичную, как массовая копия с оригинала.
Несмотря на очень познавательное предисловие переводчика, побуждающее повнимательнее отнестись к английскому [полу]классику, книга показалась проблемно и стилистически вялой, в ней отчетливо не хватало яркого событийного драматизма. Вроде, и придраться особенно не к чему, тем более, что и подводные течения викторианского романа в ней еще сильны (а кто ж наберется окаянства выступать против их влияния на умы и сердца!), но вместе с тем она – как незатейливый десерт, в котором вкус обнаруживается только если очень захотеть его почувствовать, чтобы не обидеть постаравшуюся хозяйку. Основу сюжета составляет, в общем, типичная для возраста взросления ситуация – разрушение детских иллюзий, прибытие в пункт «взрослая реальность», и в этом плане она универсальна.
Терзания юной Порции оказались мне не очень близки, а ее попытки вербализовать тему «со мною вот что происходит» в дневниковых монологах и квазидиалогах с Эдди и K° - неуклюжими и, в общем, беспредметными, хотя некий внутренний драматизм происходящего с 16-летней барышней, оказавшейся в тягостных и новых для нее обстоятельствах, я смогла разделить. Подростки часто чувствуют себя чужаками даже среди близких, и Порция, главная героиня, здесь не исключение. Для нее оказаться оскорбленной в своих впервые осознанных чувствах – почти катастрофа, ведь само открытие у себя чувственной внутренней жизни (ранимой, пристрастной, эгоцентричной!) есть для них принципиальная психологическая новизна, с которой надо научиться жить и взаимодействовать. – Добро пожаловать в мир взрослых, малышка! Особых симпатий, эмпатий и сочувствований по поводу не вполне оформившихся отношений Порции с Эдди, Анной, майором Бруттом, Матчетт и семейством Геккомб (с ним Порции, как кажется, немного больше повезло, чем с семьей брата) у меня не возникло, но угрюмое одиночество, внутренняя неприкаянность, переосознание своего прошлого опыта и внезапно изменившееся отношение к тому, что казалось незыблемым, столь характерные для взросления, показались любопытными. Несмотря на авторскую попытку показать холодную отчужденность семьи с классически сдержанными британскими нравами (да к тому же не имеющей опыта общения с детьми и вообще – опыта значимых отношений друг с другом), противопоставив их жаждущему любви и привязанности одиночеству взрослеющей Порции, психологизм книги в целом показался довольно поверхностным, но, вероятно, это больше издержки века, чем сюжета.
Неспешная незатейливость, «хэндмейдность» книги – ее главное достоинство, и я бы, возможно, могла бы порекомендовать ее кому-нибудь в качестве библиотерапевтического средства, но попасть в мое «Любимое» у нее не было никакого шанса.
P.S. И я так и не поняла, почему на обложке танцовщица степа? Это так далеко от Порции… Я, скорее, представляла ее себе как-то так:
"Мне нравятся такие дни, когда есть какое-то завтра"
Я читала этот роман с каким-то восторженным упоением. Его переводчица, Анастасия Завозова, оказалась права в предисловии (с которым лучше всего знакомиться после прочтения) – это истинно "британская литература", это то, за чем я к ней периодически возвращаюсь:Как я и люблю, событийно в тексте мало что происходит, с десяток героев и всего две локации (столичный Лондон и провинциальный городок на берегу Ла-Манша).точность описаний, сухая и едкая ирония, препарирование самых глубинных человеческих чувств при помощи обманчиво простых слов, поэтическое внимание к пейзажу и хирургическое – к деталям
Это роман о взрослении очаровательной Порции, людях вокруг неё, несчастных по-разному, о её попытках примириться с окружающей действительностью, когда не у кого спросить совета и приходится слепо искать своё место в мире, который кажется таким непонятным и странным. Добавьте к этому постоянные пассажи вроде
Джем в «Вайкики» был почти желейный, сладкий и ослепительно оранжевый; на столе сияла кобальтово-белая посуда, в узорах на которой угадывались китайские мотивы. На столешнице из искусственного дуба лежали циновки толщиной с пирог, из-за чего стоявшие на них толстостенные посудины слегка покачивались. Прозрачный солнечный свет – какой бывает только у моря – ложился на стол, и Порция, глядя в окна веранды, подумала, до чего же это хорошо.
и я покорена, хотелось бесконечно смаковать роман и цитировать его страницами. Как же здорово, что спустя столько лет он добрался до русскоязычной публики. А сколько ещё таких жемчужин таит в себе британская литература?
Картина английской художницы Медлин Грин 'The Step-Dancer': тот случай, когда обложка русскоязычного издания интереснее оригинальной.
Источник