Рецензии на книгу «Записки упрямого человека. Быль» Иван Охлобыстин
Охлобыстин — фигура в общественном сознании неоднозначная. Я пока не составила определённого мнения, но мне импонирует его энергичность и острохарактерность. А также то, что они с женой равнодушны к материальному и внешнему:
Не парадные мы. Нас для «передовой» собирали.
Ну да, были времена, когда люди напрягались при виде Оксаны Арбузовой, брюнетки с природной бледностью и без следа косметики, потом попривыкли. А у Охлобыстина, насколько помню, был-таки один модный аксессуар, жёлтые очки. Лично я люблю людей «не про одежду». Тут готова спорить с Чеховым с его «В человеке всё должно быть прекрасно».
Так о чём книга? Если в нескольких словах, о том о сём.
Вот Иван Иваныч с присущим ему юмором рассуждает о высоком искусстве, которое настолько далеко ушло от зрителя, что перестало брать его в расчёт:
Зритель в принципе готов принять рассуждения голого Гамлета о вопросах бытийности, но он хотел бы увидеть принца Датского и в привычном с детства белье.
Немного о детстве, об отце, о славе и медийности, об алкоголе и лекарствах (набор мужчины после 40-ка с подвижной нервной системой), о парфюме и афродизиаках (да-да).
Есть у части историй Охлобыстина общая черта — они такие странные, на грани неправдоподобия. Все эти дачные легенды про русалок и статую Ленина, аукционы неслыханной щедрости и рухнувшего рынка. 90-е представлены во всей красе беспредела. Даже сказки есть. Читателя будто постоянно, как в передаче «Блеф-клуб», ставят перед вопросом, верит ли он, что… Но это ещё цветочки. От армейской истории и истории на Балканах идёт мороз по коже (я не преувеличиваю), такое, кажется, может быть только в кино или страшном сне.
Некоторая приятная витиеватость слога (ну вот может же витиеватость быть приятной, да, Дмитрий Дибров?) только добавляет атмосферности повествованию.
И как же я согласна с Охлобыстиным, когда, углубляясь в размышления, он пишет, что роль учителя — вдохновлять. Помню только тех школьных учителей, которые горячо любили свой предмет, постоянно придумывали что-нибудь новое. Не заставляли, а заражали энтузиазмом. Правильно писал в одной из книг Александр Генис, в ребёнке природой заложено любопытство, с ним и надо работать.
Есть в книге особый мировоззренческий раздел — да и странно, если бы его не было — в котором Иван Охлобыстин излагает, подобно Толстому, в чём его вера и свой взгляд на суеверия. На всплески суеверий влияют вполне определённые причины, вот только ответ на вопрос, почему в моду опять вошли вампиры, он пока не нашёл.
Завершается книга известной Доктриной 77. Довольно утопичная концепция — Иван всё-таки отчасти романтик и склонен к идеализации, хоть и призывает к реализму. Это ни в коем случае не философский или политический манифест, как Доктрина заявлялась, а вот перфоманс — пожалуй, подходящее слово. При всём уважении к Ивану, у него хорошо получается работать в искусстве, но идеологическая область — это не его, слишком сильная акцентуация. И слишком он верит в лучшее в людях. К любым идеям должен прилагаться способ реализации и долгосрочный прогноз. А так идей прекрасных в мире много, только вот сколько из них провалилось по причине конфликта с реальностью. Но у Ивана же есть способ провести свои идеи, гораздо лучший способ, recipe: «И чувства добрые я лирой пробуждал». Я очень рассчитываю на новые фильмы по сценариям Охлобыстина, новые актёрские работы и новые книги.
Местами очень хорошо, с присущем ему юмором и сарказмом. Нашел его статью из журнала Русский пионер, по моему, которая мне в то время очень понравилась. Все хорошо до рубежа глобальных умозаключений о роли церкви (не веры) в нашей жизни. Но это только мое мнение.