- И эту малявку ты хочешь мне пихнуть в постель на одну ночь? – это первое, что я услышала, когда вошла на кухню. - Почему же малявка? – спросил мой отец, потянувшись за бутылкой алкоголя, чтобы плеснуть себе немного в стакан. – Ей уже есть восемнадцать. - Да? – незнакомый мужчина посмотрел на меня, застывшую на пороге кухни и едва заметно ухмыльнулся. Жалящий взгляд его черных глаз заставил меня затаить дыхание. – Ну что же, я честно у тебя выиграл партию в покер и дочурку свою ты мне...
Смотришь на человека, из-за которого не раз срывало крышу, жизнь на надрыве, запредельно больно, хорошо. Всё это словно из прошлой жизни. Даже немного дико смотреть на Софию здоровым взглядом, не поддернутым пеленой одержимой страсти. И за что я ее полюбил? Она вся соткана из стервозности, алчности и пошлости. Где же были мои глаза?
Конечно, было немного странно, оттого, что тот образ, который мучил меня столько лет, вот так за пару коротких фраз разрушился. Всё же время немного смазывает воспоминания, и порой ты забываешь, какой же тварью бывает человек.
— Мне вообще всё нравится, что связано с тобой. Всё: завтракать, спать во всех смыслах этого слова, ездить в магазин, переписываться по телефону, просто смотреть телевизор, даже молчать нравится. Только вот ссориться дико не люблю. А вообще я, когда выпью у меня рот не закрывается и на романтику тянет.
— Не люблю обнажать свои нервы, душу. Это плохо, определенно плохо, я знаю. Но… Я такой, какой есть. Мне бы хотелось поделиться с тобой тем, что гложет, но не могу, не получается. Это заставляет меня страдать, нервничать и остервенело искать выход из ситуации
Слишком быстро я привязалась к нему, будто спутник, который уже не может существовать без своей планеты.
Недосказанность ровно, как и измена способна разрушить отношения.
— Кто я? Зачем я вообще живу? Отец всегда относился ко мне как к какой-то вещи, причем ненужной и совершенно бесполезной. Матери я вообще не знаю, ей я еще с рождения не нужна была. Ни друзей, ни родственников, ничего. Работа, дом, вечная папина ругань, какие-то непонятные люди, которые частенько любят ошиваться у нас дома. Это всё, всё, что у меня было. Но… Я никогда себя не жалела, это уж совсем как-то унизительно.
— Как живется с новым ухажером? — спросил он, ища свой мобильник. — Сколько он платит тебе за секс? Не хочешь папке процентики подкинуть за наводку, а? — снова этот истерический смешок. — Считай, это я тебе устроил безбедную жизнь. Кажется, я блестяще выполнил свой родительский долг, правда?
Я хочу сама работать, самостоятельно всего добиваться. Знаешь, только пусть и хлипкое, но всё же чувство некоторой независимости немного подбадривает меня. Папа всегда не обращал на меня внимания, для него я была пустым местом. А сейчас, когда с трудом, но я сама своей честной работой могу обеспечить себе жизнь, это придает чувства какой-то значимости.
Точка не возврата была преодолена, теперь главное включить свои мозги и не натворить глупостей.
Ты ее абсолютно не знаешь, может у вас и не получилось бы ничего. У тебя есть Олька, нормальная баба, мозг не делает, что еще нужно?
— Чувства, понимаешь? Заманался я уже от этого секса на одну ночь, заманался от походов в клуб, я ведь уже давно не мальчик. Хочется какой-нибудь стабильности и определённости в личной жизни, детей хочу, понимаешь? Хотя, кому я это говорю?
А Габриель… Он другой, будто из иного мира, в котором таким, как я нет места. Он ослепительный, красивый, сильный и смелый. Рядом с ним должна находиться такая же женщина, а не какая-то малявка с поломанной жизнью и изуродованной душой.
Все мои обиды никуда не исчезли, просто притихли перед страхом, что отцу может стать хуже. Наши отношения всегда оставляли желать лучшего, но всё было не настолько ужасно, чтобы отчаянно мечтать о смерти родителя. Во всяком случаи, у меня это не получалось, несмотря на острую потребность в любви, ласке, даже не смотря на огромный синяк, что проступил у меня на щеке. Вот такая я слабохарактерная и глупая.
— Габриель остался доволен? Говорил что-нибудь про мой долг? Надеюсь, я теперь прощен?
Это было слишком, даже для него. Я терпела всё это время, я терпела и пыталась стать той примерной дочерью, которой можно гордиться, которую наконец-то можно заметить и похвалить. Безупречное поведение, пусть не самые безукоризненные баллы, но всё же высокие настолько, насколько это было возможно. Я учувствовала в разных олимпиадах и чего они мне стоили, когда я приходила на них. Вокруг столько незнакомых людей, меня всю трясло от страха, да так, что даже кровь из носа временами шла. Я занимала призовые места, приносила домой грамоты в надежде, что папа похвалит меня, но сталкивалась лишь с полным безразличием. Это всё пустяки, которые если невозможно забыть, то можно хотя бы смириться. Но это… Эти вопросы. Чаша моего терпения переполнилась окончательно.
— Послушай, — я поддался вперед и накрыл своей рукой ладонь малой. — Не расстраивайся, жизнь еще та стерва, уж поверь моему опыту.
— Выход есть всегда, — повысив голос, заявил Габриель. — Я бы скорей сам загнулся, чем позволил моему ребенку страдать.
Мой панический страх, видимо уже достиг определенной грани, когда ты начинаешь привыкать к нему и четко осознавать, что должна предпринять попытку защититься. Шоковое состояние начало проходить и у меня в голове, будто вспышкой пронеслась мысль о том, что же я делаю? Сейчас я нахожусь один на один с проблемой, что предопределит мою судьбу и восприятие окружающего мира в дальнейшем.
Несмотря на то, что я сама по себе человек закрытый, мне интересно разговаривать с людьми, которые со мной на одной волне. Общее увлечение как-то расковывает тебя, и ты вдруг становишься смелее.