Кто дергает за ниточки? Ты управляешь информационным фоном или он тобой? Кто они – загадочные и экстравагантные технологи общественного мнения, капитаны индустрии или профессиональные подлецы? Битва идеологий идет на земле и на небе. Кто же победит и есть ли у людей альтернатива прогрессу? Справится ли человек с соблазном стать сверхчеловеком? И можно ли ради огромного блага совершить зло? Сплетение убеждений и лжи, интриги и тайны, противостояние длиною в тысячи лет – в новом романе-антиутопии...
– Я думаю, что участие святого отца в этом благом деле просто кощунственно, – заметил замминистра полиции. – Нам придется разгонять толпы религиозных фанатиков. Возможны жертвы. Причем это не какие-то язычники или староверы, это ваша паства, батюшка. Вы готовы к этому?
– Эти фанатики не имеют отношения к церкви. А значит, не имеют отношения и к религии. Мы их не признаем, – отрезал священник.
– Святой отец, – вступился детский писатель, – эти люди истинные верующие. И они верят в вашего Бога. Как вы можете?
– Довольно, довольно. Не учите меня религии. Истинные верующие ходят в церковь. Пусть хоть Христос второй раз спустился бы на Землю. Если это произошло бы не в церкви, мы бы и Христа признали опасным фанатиком.
– Люблю деревенскую кухню, – сказал Писатель. – Когда под рукой все нужное. И травка, и чеснок. И ничего лишнего. Не выношу набирать огромные пакеты еды в городском магазине, потом все равно половину выбрасываешь. И чувства такие тяжелые. А тут, на природе, взял луковицу и порезал. Отлично. Хорошо, когда все к месту. Вот тебе надо чего-то чуть-чуть, и вот оно есть.
Однажды я решил проверить теорию доктора Волкова о самоидентификации. Он разработал концепцию о том, что каждый день человек становится другим. Соответственно, просыпается он уже не таким, каким засыпает. Доктор Волков предложил придумать для себя три любых вопроса и задавать себе каждое утро. И однажды, по его словам, какой-то из ответов изменится. Даже если спрашивать свое имя. Это покажет, что личность изменилась настолько, что теперь это заметно даже окружающим.
Есть три теории зла. Одна гласит, что материальный мир создал злой демиург. И человеку, чтобы соединиться со светом-добром, необходимо отвернуться от всего материального. Зло – это материя. Вторая теория заключается в том, что зло – это несовершенство мира, а именно возникающая в мире асимметрия. И третья теория гласит, что зла вообще нет, это только понятие. То есть зло идеально. Удивительно, как бессмысленны эти теории, раз дают такие разные, противоположные друг другу ответы.
Зачем люди говорят, что верят в Бога? Зачем ходят в церковь? Зачем молятся или посещают святыни? Менее проницательные думают, что это и есть их вера. Но те, кто заглядывал внутрь себя, знают, что ходят в церковь как раз именно потому, что не верят. Не верят, но хотят верить. Они думают, что ритуал поможет им пове- рить по-настоящему. Они почему-то думают, что одни такие. Что человек рядом верит истинно, неистово, без малейшего сомнения. Еще больше они убеждены, что верят священники. Причем чем выше сан, тем сильнее и безупречнее вера. Поэтому явление Папы, Патриарха, Муфтия, Митрополита, Далай-Ламы или любого вер- ховного священника для них акт наивысочайшей надежды. Над- ежды не в лучшее будущее, а в то, что он заразит их своей верой. Вера для каждого — чудо, счастливое приключение. Заболеть ею — что может быть прекраснее?
— Нет, представь. Серьезно. — Он возложил мне на плечо руку. — Ты наместник римского императора и можешь все. Все! Так тебе кажется. И вот к тебе приводят несчастного мученика по имени Иисус. Он выглядит беспомощно и больше всего напоминает ума- лишенного. А вот теперь самое главное. — Он допил виски и реши- тельно, со стуком поставил стакан на стол. — Тебе вдруг становится достоверно известно, что этот несчастный сильнее не только тебя и всей твоей армии, но и всех армий во всем мире сейчас и всегда по- том. И когда он умрет, он станет только еще сильнее и могуществен- нее. Он покорит Рим, уничтожит все, что для тебя ценно, и то госу- дарство, которое делает тебя Богом, будет разрушено во имя Его. Что бы ты сейчас ни сделал, он победит, а ты проиграешь. Тем не менее в данную секунду так уж случилось, что он в кандалах перед тобой и ты можешь сделать с ним все что угодно. Что же ты будешь делать?
Это значило одно из двух. Либо в экспериментах над людьми нет ничего более неестественного, чем в экспериментах вообще. Либо человек представляет собой по какой-то причине особый предмет. И в общем-то все это было так просто и так сложно одновременно, что я не смогла найти научный ответ. Наука, к великому сожалению, пока не знает, что такое жизнь и что такое человек. Я и мои коллеги по лаборатории прикоснулись к этому и немного приоткрыли завесу. Но случилось это только тогда, когда мы пренебрегли святостью человеческой жизни. И это не просто пугает меня, это пьянит и вызывает ужас одновременно. Это то, от чего невозможно отказаться по своей воле. Это наркотик.
Третий рейх, безусловно, зашел значительно дальше в этих вопросах. Достижения нацистских медиков в этой области были на голову выше, чем скромные результаты японских коллег. И полет мысли, и широта методов, глобальность замыслов просто поражали. В распоряжении этих ученых были концентрационные лагеря, неограниченный доступ к объектам исследования. Цифры говорят сами за себя. Йозеф Менгеле произвел эксперименты более чем над 1500 парами близнецов. Лишь 300 из них остались живы после этого. Он не просто травил их ядами или варил заживо, он пытался изменить цвет глаз, сращивал их органы друг с другом, одновременно вскрывал и сравнивал пораженные и здоровые органы близнецов, словом, использовал фантазию, которой недоставало японцам. И Менгеле был лишь один из полчища медиков Третьего рейха.
Это значило одно из двух. Либо в экспериментах над людьми нет ничего более неестественного, чем в экспериментах вообще. Либо человек представляет собой по какой-то причине особый предмет. И в общем-то все это было так просто и так сложно одновременно, что я не смогла найти научный ответ. Наука, к великому сожалению, пока не знает, что такое жизнь и что такое человек. Я и мои коллеги по лаборатории прикоснулись к этому и немного приоткрыли завесу. Но случилось это только тогда, когда мы пренебрегли святостью человеческой жизни. И это не просто пугает меня, это пьянит и вызывает ужас одновременно. Это то, от чего невозможно отказаться по своей воле. Это наркотик.
Я убивала человека и вносила данные в таблицу. Жизнь превращалась в несколько цифр в таблице и точек на кривой. Этого было мало. Надо было идти дальше и дальше. Кривая должна была быть построена целиком, чтобы мы наконец узнали нужную концентрацию – единственно верный результат, способный дать нам то, чего мы добивались.
Христос-2 публично «обосрался». В переносном смысле, конечно. Я думаю, сила Христа в каком-то абсолютном пафосе, в доведенном до высшей точки величии образа, короче говоря, внешняя сторона или репутация Христа играет не меньшую, а то и большую роль, чем содержание его учения. Бог – это любовь? И даже когда он строг к тебе, он тебя любит. И ты делай все с любовью. Люби с любовью, наказывай с любовью, убивай с любовью, когда приходится. Ну что это, если не внешняя сторона? Когда добро и зло отличаются только тем, делаешь ли ты его с любовью.
Сначала Саймон веселил нас разными шутками, а когда кто-то упомянул Христа, он загадал всем загадку:– Угадайте имя Бога, которого я загадал. Этот Бог родился 25 декабря.– Христос, – сказал кто-то. – Что это за загадка такая? Давай сложнее.– Ну, я не закончил, – сказал Саймон, улыбаясь и поправляя кипу. – А вы уже отвечаете. Дослушайте до конца и тогда отвечайте.Все согласились, предчувствуя, что будет весело.