Это мир, в котором следят за каждым. Это мир, в котором демократия достигла абсолютной прозрачности. Каждое действие фиксируется, каждое слово записывается, а Система имеет доступ к мыслям и воспоминаниям своих граждан — всё во имя существования самого безопасного общества в истории.
Диана Хантер — диссидент, она живет вне сети в обществе, где сеть — это все. И когда ее задерживают по подозрению в терроризме, Хантер погибает на допросе. Но в этом мире люди не умирают по чужой воле, Система не совершает ошибок, и что-то непонятное есть в отчетах о смерти Хантер. Когда расследовать дело назначают преданного Системе государственного инспектора, та погружается в нейрозаписи допроса, и обнаруживает нечто невероятное — в сознании Дианы Хантер скрываются еще четыре личности: финансист из Афин, спасающийся от мистической акулы, которая пожирает корпорации; любовь Аврелия Августина, которой в разрушающемся античном мире надо совершить чудо; художник, который должен спастись от смерти, пройдя сквозь стены, если только вспомнит, как это делать. А четвертый — это искусственный интеллект из далекого будущего, и его зовут Гномон. Вскоре инспектор понимает, что ставки в этом деле невероятно высоки, что мир вскоре бесповоротно изменится, а сама она столкнулась с одним из самых сложных убийств в истории преступности.
Catabasis not for masses
Итак: дверь, которую можно открыть или закрыть; комната, что существует только иногда и лишь для имеющих глаза, чтобы видеть. Нужен ли вам ключ? Thus, a door that can be opened or closed, a room that exists only sometimes and only to those with the eyes to see. Would you like a key?
"Гномон" тренд сезона. По крайней мере, был таковым, пока COVID-19 не вытеснил из умов и сердец прочие темы. На фоне коронованного вируса меркнет все, способное держать внимание. Что уж говорить о фантастическом романе, изначально заявленном как интеллектуальный, объемом под девять сотен страниц. Если бы еще тема как-то корреспондировала со злобой дня, вроде кингова "Противостояния" или "Станции Одиннадцать" Мандел. Но нет, реальность "Гномона" даже и не Мир, который сгинул, а вовсе утопия. Я не оговорилась, не антиутопия "1984" с Большим Братом, перманентно подозревающим граждан в мыслепреступлениях. Но идеально сбалансированное общество, где тотальный контроль "Свидетеля" диагностирует тупики на ранней стадии прохождения.
Своего рода страховочная сетка для предотвращения кризисов. Мир, где миллион камер нежно приглядывает за гражданами, чтобы не допустить агрессии и насилия, а регулярная процедура освидетельствования на одноименном аппарате стала большей рутиной, чем нынешняя диспансеризация. Полчаса-час обследования и в мозгах у тебя полный порядок: заглянем, почистим, проанализируем и устраним причины беспокойства лучше любого психотерапевта - продолжай идти по жизни в гармонии с собой и миром. Неудивительно, что престиж инспекции "Свидетеля" непререкаем, а на службу в эту структуру попадают лучшие из лучших.
Миеликки Нейт из таких. Больше того, молодая и амбициозная, она мечтает стать лучшим инспектором "Свидетеля". О том, что мечты небезосновательны, говорит скорое продвижение по карьерной лестнице, практически триумфальное шествие от самых рутинных случаев к сложным и запутанным. Как смерть Дианы Хантер во время освидетельствования. Ничем не примечательная пожилая одинокая тетка, в молодости написала пару романов и даже стала культовым автором для кучки молодых интеллектуалов. Нет, почитать никак, только на бумаге, ограниченным тиражом на руках у немногих поклонников, с которых взято обещание не оцифровывать.
Впрочем, с писательством она давно покончила, живет уединенно, к системе нелояльна. Говорят, учит молодых методикам ускользания за радиус обзора камер. Учила. пока не скончалась на "Свидетеле". Едва начав расследование, Нейт, в доме погибшей, подвергается нападению загадочного существа, возникшего словно из ниоткуда. Называет себя Лонрот, не мужчина не женщина, лицо скрыто, голос неидентифицируем, система не отреагировала на появление. Говорит, что может проходить сквозь стены. Врет, конечно, ну ничего, поймаем и расколем.
А непосредственно в ходе расследования выясняется две вещи. 1. Личность Дианы Хантер не была единственной в сознании погибшей, по сути, это многослойная стеганография (текст, скрывающий под собой другой) или матрешка, чтобы понятнее: нечто внутри другого, таких индивидуальностей четыре. 2. Процедура освидетельствования продолжалась не полчаса и не час, а больше двухсот шестидесяти часов. Одиннадцать суток ментального допроса, неудивительно, что пациент скорее мертв. По поводу второго необходимо побеседовать с коллегами, что не доставит удовольствия ни им, ни Нейт (честь мундира и всякое такое).
Что до первого: кто все эти люди?. Что ж, поехали. Константинас Кириакос, миллиардер, гений, плейбой. В прошлом ботан и задрот, обретший сверхспособности к финансовой аналитике в результате диковинного происшествия у берегов Эгейского моря, где плавал со своей девушкой Стеллой. Гигантская акула появилась из ниоткуда, любимая погибла, а Кириакос стал своего рода Мидасом - все, на что обратит взгляд, обращается в золото. Вы уже догадались, что счастья это ему не приносит? Потому что, правильно, ничто не заменит утраты любви. Да еще эта акула. Становится персональным тотемом и фетишем, а треугольный плавник (как вариант четверка в остроугольном написании) всюду преследует его.
Афинаида, умна и хороша собой, в прошлом возлюбленная Блаженного Августина (того самого, столпа христианства), оставленная им ради служения Богу. Сын подросток Диодатис, который последовал за отцом и погиб, был прислан ей Августином в гробу, заполненном медом. Примитивный, но действенный способ бальзамирования. И мед пахнул немного тленом, немного мочой, а вынуть тело юноши из вязкой массы было почти непосильно, но она справилась, конечно и затосковала навеки. Теперь призвана в качестве эксперта в недавно обнаруженную Камеру Исиды. Бредни, разумеется, вместе с тем безграмотным свитком, какой, якобы, найден внутри и обещает алгоритм воскрешения (помните историю Осириса, возвращенного сестрой-женой из мира мертвых?) Внезапно человек, доставивший ее сюда, найден убитым и расчлененным на пять частей. И ни капли крови - в точности как в предшествующем обряду жертвоприношении. Но что, если попробовать вернуть Диодатиса?
Художник Бекеле, слава пришла к нему рано, в конце бунтующих шестидесятых успел побыть символом нового искусства новой Африки и придворным живописцем императора Хайле Селассие, которого растафарианство, на минутку, считает земным воплощением Джа. После Военного переворота в Эфиопии друзья помогли ему эмигрировать в Англию, где прожил большую часть жизни, терзаемый горьким чувством вины и совершенно утратив былые лавры. Но вот внучка Энни предложила принять участие в проекте компьютерной игры, внезапно обретшей безумную популярность, вместе с деньгами, славой и ненавистью "народных масс", сопровождаемой всплесками агрессии, направленной на мигрантов. И тогда игра трансформируется, станет виртуальным концептом того, что после воплотится в реальность как проект "Свидетель".
Пятым будет загадочный Гномон, сверхинтеллект, способный творить и разрушать миры, трансформировать законы Вселенной. Которому для его непостижимой миссии необходимы все четверо творцов: писательница, эзотерик, математик, художник и охотница (Нейт одно из имен египетской богини охоты и войны, на всякий случай) - отражение Дианы Хантер. Такой зеркальный коридор, необходимый для странствия в иные пределы. То, что в культуре обозначается словом Катабасис - схождение. В Сути, пятый роман Ника Харкуэя есть нисхождение и последующий подъем по пяти концентрическим кругам. Действие. трансформирующее мир. Читать интересно, концовка великолепная.
На самом деле, чувства дополняют друг друга и каждое из них питает остальные. Труднее услышать кого-то. если вы не видите движения его губ. Труднее отличить холод от сырости, не ощущая запахов. In fact, the senses are complementary, each feeding the rest. It’s harder to hear someone if you cannot see their lips, harder to tell the difference between coldness and wetness if you cannot use your nose.
Catabasis not for masses
Итак: дверь, которую можно открыть или закрыть; комната, что существует только иногда и лишь для имеющих глаза, чтобы видеть. Нужен ли вам ключ? Thus, a door that can be opened or closed, a room that exists only sometimes and only to those with the eyes to see. Would you like a key?
"Гномон" тренд сезона. По крайней мере, был таковым, пока COVID-19 не вытеснил из умов и сердец прочие темы. На фоне коронованного вируса меркнет все, способное держать внимание. Что уж говорить о фантастическом романе, изначально заявленном как интеллектуальный, объемом под девять сотен страниц. Если бы еще тема как-то корреспондировала со злобой дня, вроде кингова "Противостояния" или "Станции Одиннадцать" Мандел. Но нет, реальность "Гномона" даже и не Мир, который сгинул, а вовсе утопия. Я не оговорилась, не антиутопия "1984" с Большим Братом, перманентно подозревающим граждан в мыслепреступлениях. Но идеально сбалансированное общество, где тотальный контроль "Свидетеля" диагностирует тупики на ранней стадии прохождения.
Своего рода страховочная сетка для предотвращения кризисов. Мир, где миллион камер нежно приглядывает за гражданами, чтобы не допустить агрессии и насилия, а регулярная процедура освидетельствования на одноименном аппарате стала большей рутиной, чем нынешняя диспансеризация. Полчаса-час обследования и в мозгах у тебя полный порядок: заглянем, почистим, проанализируем и устраним причины беспокойства лучше любого психотерапевта - продолжай идти по жизни в гармонии с собой и миром. Неудивительно, что престиж инспекции "Свидетеля" непререкаем, а на службу в эту структуру попадают лучшие из лучших.
Миеликки Нейт из таких. Больше того, молодая и амбициозная, она мечтает стать лучшим инспектором "Свидетеля". О том, что мечты небезосновательны, говорит скорое продвижение по карьерной лестнице, практически триумфальное шествие от самых рутинных случаев к сложным и запутанным. Как смерть Дианы Хантер во время освидетельствования. Ничем не примечательная пожилая одинокая тетка, в молодости написала пару романов и даже стала культовым автором для кучки молодых интеллектуалов. Нет, почитать никак, только на бумаге, ограниченным тиражом на руках у немногих поклонников, с которых взято обещание не оцифровывать.
Впрочем, с писательством она давно покончила, живет уединенно, к системе нелояльна. Говорят, учит молодых методикам ускользания за радиус обзора камер. Учила. пока не скончалась на "Свидетеле". Едва начав расследование, Нейт, в доме погибшей, подвергается нападению загадочного существа, возникшего словно из ниоткуда. Называет себя Лонрот, не мужчина не женщина, лицо скрыто, голос неидентифицируем, система не отреагировала на появление. Говорит, что может проходить сквозь стены. Врет, конечно, ну ничего, поймаем и расколем.
А непосредственно в ходе расследования выясняется две вещи. 1. Личность Дианы Хантер не была единственной в сознании погибшей, по сути, это многослойная стеганография (текст, скрывающий под собой другой) или матрешка, чтобы понятнее: нечто внутри другого, таких индивидуальностей четыре. 2. Процедура освидетельствования продолжалась не полчаса и не час, а больше двухсот шестидесяти часов. Одиннадцать суток ментального допроса, неудивительно, что пациент скорее мертв. По поводу второго необходимо побеседовать с коллегами, что не доставит удовольствия ни им, ни Нейт (честь мундира и всякое такое).
Что до первого: кто все эти люди?. Что ж, поехали. Константинас Кириакос, миллиардер, гений, плейбой. В прошлом ботан и задрот, обретший сверхспособности к финансовой аналитике в результате диковинного происшествия у берегов Эгейского моря, где плавал со своей девушкой Стеллой. Гигантская акула появилась из ниоткуда, любимая погибла, а Кириакос стал своего рода Мидасом - все, на что обратит взгляд, обращается в золото. Вы уже догадались, что счастья это ему не приносит? Потому что, правильно, ничто не заменит утраты любви. Да еще эта акула. Становится персональным тотемом и фетишем, а треугольный плавник (как вариант четверка в остроугольном написании) всюду преследует его.
Афинаида, умна и хороша собой, в прошлом возлюбленная Блаженного Августина (того самого, столпа христианства), оставленная им ради служения Богу. Сын подросток Диодатис, который последовал за отцом и погиб, был прислан ей Августином в гробу, заполненном медом. Примитивный, но действенный способ бальзамирования. И мед пахнул немного тленом, немного мочой, а вынуть тело юноши из вязкой массы было почти непосильно, но она справилась, конечно и затосковала навеки. Теперь призвана в качестве эксперта в недавно обнаруженную Камеру Исиды. Бредни, разумеется, вместе с тем безграмотным свитком, какой, якобы, найден внутри и обещает алгоритм воскрешения (помните историю Осириса, возвращенного сестрой-женой из мира мертвых?) Внезапно человек, доставивший ее сюда, найден убитым и расчлененным на пять частей. И ни капли крови - в точности как в предшествующем обряду жертвоприношении. Но что, если попробовать вернуть Диодатиса?
Художник Бекеле, слава пришла к нему рано, в конце бунтующих шестидесятых успел побыть символом нового искусства новой Африки и придворным живописцем императора Хайле Селассие, которого растафарианство, на минутку, считает земным воплощением Джа. После Военного переворота в Эфиопии друзья помогли ему эмигрировать в Англию, где прожил большую часть жизни, терзаемый горьким чувством вины и совершенно утратив былые лавры. Но вот внучка Энни предложила принять участие в проекте компьютерной игры, внезапно обретшей безумную популярность, вместе с деньгами, славой и ненавистью "народных масс", сопровождаемой всплесками агрессии, направленной на мигрантов. И тогда игра трансформируется, станет виртуальным концептом того, что после воплотится в реальность как проект "Свидетель".
Пятым будет загадочный Гномон, сверхинтеллект, способный творить и разрушать миры, трансформировать законы Вселенной. Которому для его непостижимой миссии необходимы все четверо творцов: писательница, эзотерик, математик, художник и охотница (Нейт одно из имен египетской богини охоты и войны, на всякий случай) - отражение Дианы Хантер. Такой зеркальный коридор, необходимый для странствия в иные пределы. То, что в культуре обозначается словом Катабасис - схождение. В Сути, пятый роман Ника Харкуэя есть нисхождение и последующий подъем по пяти концентрическим кругам. Действие. трансформирующее мир. Читать интересно, концовка великолепная.
На самом деле, чувства дополняют друг друга и каждое из них питает остальные. Труднее услышать кого-то. если вы не видите движения его губ. Труднее отличить холод от сырости, не ощущая запахов. In fact, the senses are complementary, each feeding the rest. It’s harder to hear someone if you cannot see their lips, harder to tell the difference between coldness and wetness if you cannot use your nose.
Главное ощущение от романа - давненько я не читала чего-то настолько акутального. Хотя действие Гномона и разбросано по временной линии очень свободно (от 4 века н. э. до очень отдаленного будущего) тень его явно указывает на тонкую грань между настоящим и будущим. Или, точнее сказать, на то будущее, которое не где-то там, через сотни лет, а которое - завтра. В центре повествования то, что нас ждет в скором времени: цифровая диктатура, злоупотребление сбором персональных данных, (не)этичное использование big data, манипулирование общественным мнением и прочие прелести. Учитывая, что даже вездесущий коронавирус отодвинул на второй план только дискуссии по этим вопросам, но не их воплощение в реальность, роман бьет в самый нерв нашего времени.
И бьет очень качественно. Сюжет книги разделен на несколько линий. Основная разворачивается в недалеком будущем, где инспектор Нейт проводит расследование смерти некой Дианы Хантер в процессе нейродопроса (считывания всей памяти человека на электронный носитель). Чтобы разобраться в произошедшем, инспектор, ни много ни мало, загружает себе память умершей. И тут оказывается, что Диана была не так проста и добавила к своим воспоминаниям ложные, упаковав их в истории выдуманных личностей. Из переключений между этими историями (нарративами) и выстроен сюжет. Разброс историй впечатляющий. У нас есть Прошлое - алхимичка Афинаида, бывшая любовница Блаженного Августина, которой предстоит испытать на себе жестокую поэзию древнегреческого мифа. Настоящее, этакое плюс-минус наше время, в котором живут греческий банкир Константин Кириакос, который невольно станет служителем богини-Акулы, рушащей финансовые рынки и эфиопский художник Берихун Бекеле, воплощающий визуальный облик грядущего в виде компьютерной игры. И далекое Будущее, которое символизирует искусственный интеллект Гномон, интегрировавший в себя остатки человеческого общества.
И здесь автор проделал колоссальную работу, так как нарративы не только интересны сами по себе, но и довольно плотно связаны цепочками ассоциаций, символов и онимов. Постоянно всплывающие в разных контекстах названия (Огненные судьи, Чертог Исиды, Загрей и другие) создают ощущение калейдоскопа. Читаешь, например, про расследование инспектора и у тебя складывается некая картина происходящего. А автор берет-переворачивает этот красивый узор из стеклышек и собирает в новую, ничуть не худшую - это Афинаида пересекает подземный мир и все случившееся лишь испытания на ее пути. А потом калейдоскоп переворачивается еще раз - и вот уже на самом деле это история Гномона, пытающегося спасти свою вселенную. И так, раз за разом. Оторваться от этого решительно невозможно.
При этом роман содержит и более глубокие связи, которые необязательны для понимания основного сюжета, но приносят дополнительный слой смыслов и удовольствия от узнавания, как например, пифагорейская музыка сфер. И философских вопросов здесь в избытке, так что есть о чем поразмыслить после прочтения. Но самое приятное в конце, когда в последний узор вдруг замечательно укладывается всё то, что казалось мелкими недоработками сюжета и незначительными огрехами в повествовании. Очень здорово сработано.
В общем, 10 из 10, в любимое и явно буду неоднократно перечитывать.
Perpetuum divine
Если вы любите Умберто Эко за богатство исторических реалий и глубину аллюзий, Майкла Флинна и Яцека Дукая — за правдоподобные сюжеты из жизни постчеловечества а Уильяма Гибсона — за идеально сходящиеся фракталы сюжетных линий...
Впрочем, вот тут-то есть сложности.
Но по порядку.
Инспектор по фамилии Рыцарь (Нейт) получает задание — тщательно исследовать смерть гражданина страны. По всей видимости, несчастный случай. Одинокая пожилая женщина, чудаковатая библиотекарша и писательница, умерла во время теоретически абсолютно безопасного ментального допроса, который даже неясно, по какой причине и кому понадобился. Ситуация эта абсолютно неприемлема, и нужно предпринять все возможные меры, чтобы ни при каких обстоятельствах этот несчастный случай не мог повториться — и, разумеется, наказать проявивших халатность специалистов.
Инспектор — вопиюще честный и добросовестный человек, которой, пожалуй, еще лучше подошла бы фамилия Паладин, со всей серьезностью приступает к делу — изучает и обстоятельства допроса, и дом погибшей женщины, и, разумеется, требует от Свидетеля — ИскИна, обеспечивающего безопасность общества, полную запись ментального допроса.
...С обстоятельствами допроса что-то нечисто.
...В доме, экранированном от бесчисленных камер Свидетеля, на инспектора неожиданно нападает некто, похожий на плод связи Тильды Суинтон с Дэвидом Боуи.
...Допрос, загруженный в мозг инспектора, раскрывается, как гиперкуб и превращается в потоки сознания сразу нескольких человек... и не только человек. Инспектора разрывает между попытками разобраться в фактических составляющих произошедшего (все более напоминающих изуверское убийство) и необходимостью упасть где-нибудь и просмотреть очередной неконтролируемо всплывающий нарратив (каждого из которых, по уму, хватило бы на небольшую отдельную повесть). Отдельные названия, имена и локации из каждого нарратива начинают тревожно перемелькиваться друг с другом, инспектор, не в силах удержать всю эту махину в памяти, поручает ИскИну проводить гуглеж по историческим источникам и поиск сопряжений... Но все больше, с каждой итерацией, подозревает, что Свидетель — один из соучастников преступления.
В конце концов, когда инспектор падает и засыпает прямо на стуле во время допроса одного из очень косвенных свидетелей, волей-неволей вспоминаешь, что всё — и знание, и ответственность, и окончательное решение — навалены на одного, смертного, ограниченного обычным человеческим телом человека, хотя и избранного... Избранного кем?
Пожилой библиотекаршей с скучным провинциальным английским именем Диана Хантер.
***
Все, все имена и большинство терминов в книге говорящие. Причем в большинстве случаев подразумевается не самый популярный, а чуть более отстраненный смысл. Например, персонажи-кардиналы не кардиналы в том смысле, что они мужчины в красных платьях или красивые красные птички, а олицетворяют собой характеристики математических множеств, сходящихся в искомую точку (пояснений об этом вам в тексте не дадут, придется погуглить или расспрашивать френдов — как сделала я). Никакие солнечные часы в тексте не появятся. Противостояние дионисийского и аполлонического начал вообще ни разу не будет названо прямо — за одного выступит предтеча, за второго вообще всю книгу отдувается сестра. Тем не менее, при всей этой уклончивости и увертках (мне кажется, порой чуть избыточных, но может быть, я просто слишком плохо образована), основной вопрос ставится достаточно ясно.
Кто должен контролировать массовые социальные процессы?
Если мы признаем, что сырой человеческий коллективный уровень нуждается в присмотре — то кто будет присматривать за присматривающими? и как мы должны создать эксперта, достаточно квалифицированного и достаточно этически кондиционированного, чтобы присматривать за теми, кто будет присматривать за тем, кто присматривает за человечеством?
Обеим женщинам, которые в итоге становятся суммарным ответом на этот вопрос, женщине-прокурору и женщине-экзекутору, в итоге очень сочувствуешь. Но, в конце концов, кто-то же должен удерживать баланс между контролем и свободой, порядком и спонтанностью, математикой и тайной — ну в общем, кто-то же должен спасти человечество от вырождения в роботов или коллективного самоубийства. Аполлона и Диониса нельзя примирить, но можно держать обоих в узде. Чем каждый человек, в сущности, всю жизнь и занимается.
С определенной осторожностью хочу заметить, что я не все поняла в истории Константина Кириакоса. Такое ощущение, что его математическая подготовка, его банкирская острая наблюдательность, его жизненная история должны были сыграть что-то большее, чем провести алхимичку и художника из одного, условно, места за ручку, в другое, условно, место. Но то ли автор не стал этот момент подробно проговаривать, то ли что-то гульнуло при переводе, то ли мне не хватило подготовки — в общем, возможно, люди, более сведущие в матанализе финансовых потоков, смогут сказать точнее, а я не берусь.
Точно так же я не поняла, как попал в неприятности военнослужащий Сципион (то есть, как он погиб — это понятно, но почему он? Почему его засосало именно туда и как он оказался в числе нападающих?) И вот эти, а также еще пара более мелких недоумений мешают мне любоваться схождением линий сюжета, как любуешься ими у Гибсона, где каждый зубец шестеренки попадает в нужный ему паз, и часы, отданные случайному маленькому аутисту одним персонажем, вдруг рифмуются с данными о уникальных часах, носимых коварным антагонистом, которого ищет совсем другой персонаж.
Думаю, нам еще предстоит обсудить с другими читателями, КТО ЧТО ПОНЯЛ и попытаться сложить эту мозаику потщательнее.
Может быть, это самое ценное в книге.
Великолепно!
«Гномона» мне пришлось перечитать два раза подряд, чтобы собрать рассыпанную автором по тексту головоломку в единое целое. Это не очень приятное чувство - особенно в первый заход: чувствуешь себя идиотом. Но как-то я после первого прочтения наискосок посмотрел пару рецензий и без сомнений взялся перечитывать. Как бы... и в первый-то раз не оторваться - читать сложно, чувствуешь себя немного ребёнком в библиотеке с книгами на древнегреческом, но от полок отойти просто физически невозможно - так интересно, что за текст вокруг этих волшебных картинок. Ну а во второй раз книга буквально обволакивает тебя выдуманными, но бесконечно похожими на реальность мирами, сложносоставными великолепными метафорами, отсылками к тому, что и как происходит вокруг тебя прямо сейчас. Ты вроде как в той же библиотеке, но выучил греческий, и книги ожили. Это волшебно было, и как всегда в таких историях жалко, что уже прочитал и даже перечитал. Я думал, что киберпанк никто лучше Нила Стивенсона не пишет, но Харкуэй - это Стивенсон вперемешку с Борхесом и Умберто Эко, Бэнксом и Энн Леки, Митчеллом и братьями Вачовски. Космос, блин
Когда беды с башкой спасают от Большого Брата
Я заприметил "Гномон" в конце 2017 года, когда книга, кажется, попала во все книжные топы. Журналисты наперебой упражнялись в синонимах к словам "много", "сложно", "интересно". А я зачарованно смотрел на акулу, которая плывет через город. Все равно что там под обложкой, я хочу узнать почему выбрали такой арт! В начале этого года книга вышла в России в отличном переводе, поэтому бросил всё и отправился на охоту за своей акулой.
За 17 дней я сперва свыкся, а потом сроднился с Гномоном. Это было немного травмирующе, как будто у тебя оторвало ногу или диагностировали рак - поохали, и пошли себе жить дальше и строить планы с учетом новых обстоятельств. А теперь вот выяснилось, что это анализы перепутали или вовсе сон. И как-то печально осознавать здоровость. И не говорите, что у вас никогда такого не было!
Книга прочертила в воздухе линию. Потом ещё одну. Потом ещё несколько. И получилась фраза: «Ты - тупой». Кажется, это первый за долгое время проигрыш, из-за которого не стыдно. Синдром отличницы заткнулся - переваривает всю полученную информацию. Это было жестко и беспощадно, как металлическая губка, которая и жир отмоет, и антипригарное покрытие снимет. Теперь эта книга бежит по извилинам, очищает их от шлака. С остервенелостью средства от засоров. Вместе с тем нужно отдать должное Нику Харкуэю - он умный мужик, но знаниями в лицо не швыряется, а скорее преподносит, а читатель уже сам решает как ему читать. С блокнотом и википедией наперевес или удобно устроившись на полях, похрапывая и не обращая внимания на числа-кардиналы, говорящие имена и логику сна. То, что имеет значение, автор вместе с Нейт проговорит еще раз вслух, подсветит значимые эпизоды, поэтому даже в первый раз книгу можно прочитать как замес из технотриллера и детектива. Но при последующем прочтении «Гномон» будет интересно развернуть и прочитать по отдельным сюжетным аркам. Это как попасть в лабиринт, но влюбиться в заранее тупиковый путь, потому что там как-то особенно лежит свет на стенах и есть легкий ветерок. Ты без труда найдешь выход из лабиринта, но почему бы не провести пару часов в месте, где светло и не душно?
Местами книга казалась раздутой, переполненной ненужными терминами, понятиями и фактами, которые в итоге послужили созданию нужного настроения. Допустим, ты в чужой голове. Думаешь, что мысли будут литься ровным потоком и связными предложениями? Нет! Из залитой солнцем пустыни ты легко можешь оказаться посреди океана в подводной лодке. Ну что, теперь ты тоже думаешь о подводной лодке? Именно так и работает воображение. Все люди, звери и сущности внутри одной головы будут говорить твоим голосом или, как минимум, в такой же манере. Особенно, если ты одинокая язвительная старушка, что любит придумывать истории.
Можно, конечно, сказать, что после прочтения этой книги разглаживаются морщины, из организма выходят паразиты, а сова приносит конверт с письмом о принятии в Самый Особый Секретный Оксфорд (также известный как Сосоксфорд), но ничего из этого не происходит. Возможно, читатель получит чуть больше уважения, ведь он не просто прочитал книгу, а прочитал толстенную книгу, поэтому для инстаграма рекомендуется фотографировать задний корешок книги рядом с линейкой или черепом лисички, чтобы все ахнули от объема.
А если книги вам для удовольствия, то вам вручат гору перекрестных ссылок и трещащий по швам список закладок со статьями на тему, потому что все эти катабасисы, Августины и революция в Эфиопии интересны, важны и развивают мир «Гномона» до добрых 2000 страниц. Или нет - тут кому как.
Но после завершения всех изысканий ты становишься частью истории. Хочется думать о Гномоне, хочется советовать его, стоять над душой и спрашивать «ну как?». Хочется обсуждать, думать, решать и делиться своим опытом. Вам нужно это приключение! Даже если вы читаете всего одну книгу в год, то уберите подальше других претендентов. «Гномон» - книга года и ваш верный выбор. На эту жизнь и все предыдущие.
карта моего пути через пустыню собственной ограниченности
паранойя продаётся отлично
Обожаю нервных мужчин. Они допускают такие интересные ошибки.
Когда начинаешь подгонять теорию под вывод, ты уже обосрался.
- Пророчицу Кассандру бог проклял так, что она видела будущее, но ей никто не верил. Богиня Афина не знала подобных ограничений, потому что вера вообще не в ее природе: она либо знала, либо нет. Очарованность верой - разумеется, христианское изобретение.