Рецензии на книгу «Средняя Эдда» Дмитрий Захаров

Максимально злободневно!

Почему решил прочитать: любопытная аннотация, небольшой объём; предоставлена легальная возможность прочитать книгу ещё до выхода в печати
В итоге: это бомба! Я под сильнейшим впечатлением!
Максимально злободневно!
Мастерский коктейль из властных интриг, борьбы оппозиции, мистики и более чем уместного мата. Многоходовочки, манипуляции, провокации, откаты.
Как система распознавания "свой-чужой" вставлены отсылки к знаковым для моего поколения музыкантам: по три отсылки к "Мумий Троллю", БГ и, что для меня особенно важно и приятно, к Егору Летову. Две цитаты из Летова раскавычены и органично вплетены в текст.
Ощущением конца роман чем-то похож на «Эвакуатор» Быкова, что-то есть от «Иван Ауслендер» Садулаева. Сам Захаров пару раз проводит параллели со Штирлицом из «Семнадцать мгновений весны» .
Пиарщики и политтехнологи в главных ролях - беспроигрышный ход, вспомним хотя бы «Generation П» Виктора Олеговича.
Читается легко и быстро.
Понравилась очень атмосферная глава про поездку в Камбоджу.
Сквозной нитью проходит образ ватного неба над Москвой.
Кульминационным моментом романа является, безусловно, митинг оппозиции и последующая кровавая баня. См. данный отрывок из романа на Медузе. Написано настолько ярко и репортажно, что кажется, ты сам идёшь в этой колонне и "титушки" (в романе из называют "цензоры") с цепями и арматурой идут прямо тебе навстречу.
Местами книга настолько смела и бескомпромиссна, что вполне представим вариант, когда какая-нибудь отмороженная карманная судья найдёт в романе экстремизм и расшатывание устоев.
Фантастическое допущение про граффити-убийцы элегантное, но подано несколько скомкано. Ну в сверхъестественном должна быть какая-то недосказанность.
Желаю роману всех и всяческих премий. Он их заслуживает.
Открыл для себя нового хорошего автора. Буду читать и "Репродуктор" и "Кластер" (который пока не могу найти в продаже).
9(ОТЛИЧНО)

По-моему, Если Разобраться, В Означенной Новелле Актуальности Хватает.

Мы уже победили, просто это еще не так заметно

Ты должен сделать добро из зла, потому что больше его не из чего сделать. А если и зла нет? Потому что ну какое они – зло? Просто люди, зажатые в тисках обстоятельств. Компромиссочники. Все мы компромиссочники,

Хорошо, почему Эдда понятно. Живем при победном шествии глобализации, связь времен не только не распалась, но достраивает себя целеустремленным тетрисом. Ничто не пустой звук для обывателя: античный пантеон, Кетцалькоатль и Маниту, Иштар, Иннана, Ахурамазда и Бхагавадгита. При таких делах обращение к скандинавсим эпосам не только не странно, но даже закономерно - соседи, которых испокон веку звали на царство (приходите княжить и владеть нами). Почему Средняя тоже ясно. Пора богов, героев и поэтов ушла в прошлое, теперь времена медиа: усредненных стандартов, посредников и посредственностей.

Достаточно непростая композиция романа включает несколько линий. Картины: на столичных зданиях появляется мастерски сделанное граффити на затейливые сюжеты, в персонажах которого легко опознаются чиновники высокого ранга из президентской администрации. Так-то оно бы ничего, но центральный герой всякой вскоре непременно умирает. Мистика? Заговор? Отменно спланированная диверсия? Ничего неясно, но страсти кипят: интернет, доступность информации и всякое такое. Ну, вы понимаете.

Политтехнологии: сотрудники некоего учреждения, обладающие достаточными полномочиями в медийной сфере, вхожие во многие властные кабинеты и умеющие из любого ̶д̶е̶р̶ь̶м̶а̶ человеческого материала сделать подходящего кандидата во власть, решают свои (и вверенной их попечению страны) насущные проблемы.

Протестное: общество делится на тех немногих, кто стрижет с ситуации купоны, подавляющее большинство (традиционно безмолвствующее), и людей с активной жизненной позицией, неравнодушных к судьбам страны. Которые принимаются тиражировать картинки "русского Бэнкси" (прозванного Хиропрактиком) и выходят на митинги, чтобы положить жизнь во имя благополучия грядущих поколений.

Настя, ее тема объединяет все линии сюжета. Прекрасная и смелая любимая женщина одного из героев, катализатор протестного движения, выраженный пассионарий. Молодая женщина больна раком, но не прекращает борьбы за тех малых мира сего, какие сами за себя постоять не могут, от лени или по недомыслию. Собственно, Настя и есть то, что связывает роман со скандинавским эпосом. Она Норна, персонификация судьбы.

Стилистически "Средняя Эдда" сильно тяготеет к Лазарчуку времени "Опоздавших к лету", эта жесткая, клипово-телеграфная манера подачи материала оказалась неожиданно актуальной теперь, спустя четверть века. К удачам книги отнесу сильную сцену митинга. Количество ненорматива, превышающее разумные пределы, напротив, не самая сильная сторона романа. Отличная книга, сильная, яркая, актуальная. Хотя мне ближе "Репродуктор".

Как прилепинский Санькя начитался Пелевина

И устроил Рагнарек. Перефразируя древний анекдот: так себе Рагнарек.

Гвоздь, на который Дмитрий Захаров повесил свой роман, — Болотные события 2012 года. Чтобы в наше время браться за художественное осмысление реальности всерьез, нужно быть чертовым гением, а Захаров в хорошем смысле нормальный человек и трезво оценивает свои силы. И силы потенциальной аудитории: проблема не столько в публикабельности подобного рода книг, сколько в их привлекательности для широкого читателя. Поэтому я понимаю решение Захарова уйти в «альтернативную реальность» — весьма условно альтернативную, впрочем: делаем революцию, только мистическо-пелевенскими методами. Но и на эту дистанцию дыхания не хватает, и приходится разбавлять историю сопротивления новыми приключениями Татарского, валить до кучи остроактуальные события, демонстративно развешивать ружья по стенам, придумывать роковые совпадения и смехотворные твисты. Чем дальше, тем больше книга начинает походить на городское фэнтези, и аналогии хочется проводить уже не с Прилепиным и Пелевиным, а с «Тайным городом» Панова. Во всяком случае местные Сантьяга и Темный князь точно оттуда. Игра в форму не спасает: на постоянную смену ПОВов у меня после тяжеловесно-занудного Мартина стойкая идиосинкразия. Предсказуемые сюжетные ходы, герои-маски и заезженные метафоры естественны для жанровой литературы, но Захаров вроде хотел в настоящую?

Герои романа несколько раз поминают Павленского, исключительно в глумливо-мошоночном контексте. А я не могла отделаться от ассоциаций с проектом «Угроза»: силуэт Павленского на фоне полыхающей Лубянки — мощное художественное высказывание. Когда он устроил ту же акцию во Франции — ... «Санькя» — это Лубянка; «Эдда», которая чуть ли не текстуально повторяет Прилепина, — даже не Франция, не подгорает.

Я далека от того, чтобы подозревать Захарова в спекуляциях на острою тему, но его заигрывания с жанром сыграли дурную шутку. Бог с ней, со вторичностью и шаблонностью. Читать его эзотерические фантазии в день, когда выносились очередные приговоры по московскому делу, было грустно. Расстроилась.

В романе есть две с половиной сильных сцены и несколько удачных образов. Из-за них не списываю книгу в полный утиль.

Эту книгу я начала читать еще в прошлом году, но отложила: не хотелось читать политический роман. А сейчас наконец-то вспомнила о «Средней Эдде» – и с лёгкостью дочитала.
Книга одновременно и фантастическая, и злободневная. Не зря она вышла в серии «Актуальный роман». Некий загадочный Хиропрактик рисует на стенах Москвы граффити, герои этих рисунков (а это обязательно люди, связанные с государственной властью) вскоре умирают. Рисунков двенадцать. Последняя – «Гибель богов».
В романе очень много героев, сюжетных линий. Здесь и политтехнологии, и государственные службы, и митинги… Как ни странно, всё это очень интересно читать. "Средняя Эдда" - это "сказание" о современных "богах" и "героях". Несмотря на фантастичность ситуации, всё вполне реалистично. Увлекательно, но страшно.

Понравился гораздо больше первой книги серии «Актуальный роман».
Кому-то вспомнился Бэнкси, а мне "Приключения Карандаша и Самоделкина" Дружкова:

Я волшебный художник! Меня зовут Карандаш. Я умею рисовать живые картинки.
– А что это значит – живые картинки?
– Ну, если хочешь, я нарисую птичку. Она сразу оживёт и улетит. А ещё могу нарисовать конфету. Её можно будет съесть…

+ "Джельсомино" — про рухнувшее Королевство Лжи, нарисованного трехлапого котенка-диссидента и убегающего короля, в чемодане которого "грустно шуршали двенадцать париков".
Для детей XXI века — культурное сопротивление в "Средней Эдде".

Гибель богов

Читатель, который хотел бы узнать, что представляет собой «Средняя Эдда», первоначально окажется сконфужен: с обложки ему обещают и актуальный роман, и аллюзии на скандинавскую мифологию, и даже «арт-антиутопию». На самом деле, конечно, «Средняя Эдда» — в первую очередь современный плутовской роман. Группа политтехнологов борется за победу престарелого политика на выборах, пока высшие эшелоны власти «трясет» от похождений русского Бэнкси-Хиропрактика: на граффити художник изображает членов новой номенклатуры, которые вскоре погибают загадочной смертью. Подковерным играм, картинам жизни современных медиа и пропагандистской машины — новым скальдам, а также неизбежному Рагнареку и посвящен роман Захарова, который сам работал пиар-менеджером на предвыборных гонках и журналистом. Читателя подключают к сюжету и узнаваемые очертания современной Москвы (разве что в офисе «РИА Новостей» Захаров давно не был), и отсылки к массовой культуре, и действительно современный язык. Сюжет движется с динамикой фильмов Юрия Быкова — здесь как раз главный минус книги: персонажи сменяют друг друга с такой скоростью, что приходится мысленно чертить карту их передвижений. В целом у Захарова получилось сильное высказывание о современности на зыбком, но узнаваемом фундаменте скандинавских саг.

Минус же в том, что на небольшом объеме текста происходит очень много событий. Путешествие в Камбоджу, Саяно-Шушенская ГЭС, протесты, инаугурация президента – и все это в довесок к основной сюжетной линии, которая подается с точки зрения разных героев! Весь этот раскидистый Иггдрасиль «Средняя Эдда» на себе тянет, но с трудом.

В итоге: крепкий политический триллер, который напоминает британские современные триллеры чуткостью к повестке и глубоким, раскладывающимся на несколько слоев сюжетом. Откровений ждать не стоит, но оказалось, что, чтобы написать актуальный роман, нужно не реальность исследовать, а то, что лежит в ее подложке – посветить туда фонариком и расшугать тараканов.

Литературно

В первую очередь это плутовской роман в котором тесно, в гордиев узел, сплелись полит.технологии выборов, продвижения нужных кандидатов, слив информации, подковерные игры, шантаж, интриги, подделка документов.

Конечно, все мы знаем, что не всё чисто на выборных участках. Они всего лишь видимая часть айсберга. Книга - бомбовый удар, минное поле и кавалерийский налет одновременно. Книга - сложнейшая шахматная партия, где пешки гибнут от продвижения старших фигур. Здесь самая маленькая белая пешка под прикрытием черного короля дошла до края доски. Теперь она - грозная хозяйка положения. Одна. Надолго ли?

Быстро не прочитать, откровения главного героя - на уровне психического помешательского бреда, но все так узнаваемо. Тяжелая правдивая книга. Не советую чувствительным и беременным.

За рупь за двадцать

Я всегда говорила: современное искусство — УБИВАЕТ. И вот вам, пожалуйста, доказательство. Жил-был художник один, домик имел и... А вот холсты ему были ни к чему, он рисовал на стенах домов. Звали художника Хиропрактик. И вот ведь какой ужас — все видные политические и государственные деятели, становившиеся персонажами его картинок, непременно погибали.

Задумка неплохая, но, всё же, чего-то не достаёт. Какой-то значимой, выразительной подробности. А что если так. Представим на минутку, что Хиропрактик, помимо всего прочего, ещё и последователь Австралийского художника Тима Пэтча. Вы не знаете кто такой Пэтч? Рассказываю: он прославился тем, что создает портреты без использования рук — лишь пенисом, мошонкой и ягодицами. По-моему, это то, что нужно. Теперь образ оппозиционного художника полностью завершён. Остаётся сущий пустяк: Хиропрактика переименовать в Херопрактика, и ву-а-ля.

А что если Хиропрактиком окажется баба? Ну, то есть, женщина. Захаров нагнал в свой роман целую отару граффитистов, а кто из них настоящий Хиропрактик, он и сам не знает. Если Хиропрактиком окажется женщина — сможет рисовать сиськами. И получится ФЕМЕНИпрактик. В обоих вариантах (и мужском, и женском) для оппозиционного художника важно показать своё презрение к власти — руки, мол, марать не хочу.

Оппозиционеры у Захарова — все поголовно идейные, рыцари без страха и упрёка, страстотерпцы, а те, что за власть имущую — сплошь гнилые мздоимцы, маму родную продадут, купят и снова продадут, но уже дороже. А я вот, например, знаю пару-тройку оппозиционеров, с пеной у рта отстаивающих права человека в твиттерах и фейсбуках и при этом способных с крыши "Детского мира" ссать на прохожих. И чиновников, бескорыстно помогающих простым людям, оказавшимся в сложной ситуации. Вы, конечно, можете возразить, сказав, что приведённые мной примеры всего лишь частные случаи, а Захаров мыслит обобщённо (отбрасывает единичные признаки для сохранения и осмысления общих). Но вся наша жизнь — это "частные случаи". И вся большая литература — это как раз про "частные случаи". А когда автор, исходя из своих личных политических предпочтений, делит персонажей на чистых и нечистых (хороших и плохих), получается не столько художка, сколько агитка, плакат: все на борьбу с кровавым режимом!

Относительно стиля. Написано взволнованно, сердито, с юношеским задором ("Тимур и его команда" с изменённой полярностью), навальнята будут визжать от восторга. А я — тётенька взрослая, суръёзная. Меня за рупь за двадцать не возьмёшь.

Жизнь умелых высокооплачиваемых специалистов идет своим чередом: чиновники пилят заносы, политтехнологи готовят к выборам живые трупы, полицейские лениво следят, как гопота на договоре пинает шибко дерзкую молодежь. Привычная картина в привычных рамках – и вдруг рамки с треском ломаются и расползаются под напором совсем непривычных и равнодушно беспощадных рисуночков, сюжеты которых сбываются самым страшным для начальства способом.
В «Средней Эдде» сквозь оскаленную злободневность выпирают мрачные контуры древних саг, социально-сатирический триллер построен на сваях этнографически точного исследования, а самые завиральные повороты сюжета оказываются документированной правдой. Не мы такие, жизнь такая – и роман такой. Поколенческая книга, отходная эпохе и просто актуальный роман, горький, злой и дарящий надежду.

Всё должно быть хорошо

Первой работой Дмитрия, с которой я познакомился, стал "Репродуктор". Когда я начал чтение, у меня сразу возникло ощущение, что автор, рисующий диалог ребенка, кажется, не имеет своих детей. Уж как-то слишком искусственными были "детские" речи, да и сам образ ребенка казался ходульным и нарочитым.
Второй работой Дмитрия для меня стала "Средняя Эдда". Чтобы описать свои впечатления от этой книги, я прибегну к сравнению с тайгой.
Когда идешь сквозь захламленную тайгу, то устаешь. Путь тебе преграждает бурелом, ольшанник, папоротник, ельник и так далее. Итак, ты устаешь - но не раздражаешься. Поскольку все эти заросли органичны и естественны.
Язык, которым написана "Средняя Эдда" - тоже своего рода захламленность. Но продираться сквозь нее гораздо труднее, поскольку многие авторские языковые конструкции искусственны, фальшивы и неоправданны.
Вообще, ощущение, что рукописи не касалась рука редактора. Количество лишних слов обескураживает. Массу из них можно выбросить без всякого ущерба для повествования.
И вот что еще грустно. Обилие штампов.
Лейтенант "с ненавистью" смотрит в сторону прохожих. Герой "рванул" в сторону метро. Простите, но это словечко должно было остаться еще в девятом классе, когда Дмитрий, наверное, только начинал что-то сочинять. Такое ощущение, что сейчас Дмитрий писал торопливо и не особо утруждал себя тем, чтобы найти оригинальную форму выражения мысли.
Ну и так далее, продолжать можно долго: "скривился, как от кислятины", "кривая полуулыбка", "недоверчиво хмыкнул".
В хорошем романе всё должно быть хорошо. Не только суть, но и форма ее подачи. Данная работа, к сожалению, по стилю часто напоминает фантастические саги, написанные в пухлой тетрадке мечтательным школьником старших классов.
А ведь при этом в работе есть и весьма оригинальные, яркие, достаточно глубокие по смыслу обороты. Вроде: "Дороги - наше серое золото" (неточная цитата). Но пока доберешься до этих жемчужинок, устанешь разгребать языковой хлам и заштампованность авторского текста.