«Карманная книжка для приезжающих на зиму в Москву…» – переиздание в современной орфографии уникальной книги, вышедшей в 1791 году (в мире сохранились единичные экземпляры оригинала). Книга, созданная талантливым русским писателем-сатириком, журналистом, переводчиком и этнографом Николаем Ивановичем Страховым, является уникальным историческим документом, который описывает быт и нравы Москвы времен Екатерины II. Если вы полагаете, что столичная мода на барбершопы, лимузины и бросающиеся в глаза...
Настала Масленица, и настало то время, в которое определено есть более, нежели сколько можно.
Выбирайте книги по заглавию, а не по содержанию. Следуйте в сем моде и собственному вашему знанию и вкусу. Сколько можно, более старайтесь не покупать нижеследующих бесполезных и пустых книг: о добродетели, потому что все повествования о сем почитаются ныне наряду с тысяча одною ночью; о сердце, для того что по новой анатомии не находится оного в теле щеголей и щеголих; о благонравии, потому что всякий, мечтательно поставляя оное собственным свойством его, не почитает нужным читать истинных об оном предписаний; о совести, потому что не только книги о ней, но и сама она для многих ныне не нужна; об истинной дружбе, для того что оная есть заплесневелое и из употребления вышедшее свойство души; о благоупотреблении времени, потому что праздность есть главнейшее правило благоурожденных людей; и вообще не покупайте тех книг, которые содержат о том, что не есть модно и известно между большим светом; ибо все то, что не модно, разумеется под общим названием fadaifes. Дабы быть знающими в философии, накупите песен, a для сведения об истории наполните шкафы сказками. Для изучения физики купите все доселе изданные фокусы покусы. Руководством к благонравию и добродетели изберите разные нелепые и развратные сочинения иностранных бумагомаров. Родители должны предоставить деткам полную волю в составлении таковых библиотек и на перевод вздорохранилищ. He должно им вмешиваться в такое тонкое и многотрудное дело. Лучше положиться на авось либо и надеяться, что, может быть, чтение не произведет никаких худых последствий. Да и слыхано ли в старину, что люди приобретают всякие глупости и почерпают заблуждения из книг? Издревле известно, что все и всякие книги полезны.
He опасайтесь нимало, чтоб дети ваши могли развратиться книгами. Посудите о сем, любезные старички, сами по себе и вспомните, что вы смолоду хотя только что читали да читали, однако ж все сии книги вы так позабывали, что не могли из оных занять ни худа ни добра. Подумайте, как же детям вашим можно быть в рассуждении оных памятливее вас? Они ведь вам по крови и разуму родные дети. – Нечего опасаться! Пусть таковыми затеями занимаются нынешние благоразумные родители. Пусть они знают содержание книг от доски до доски. Пусть они вникают в самые тончайшие мысли писателей. Пусть они открывают чадам своим, что сладость некоторых авторов не что иное есть, как зловредный яд. Пусть они открывают им, что те стези, по которым замышляют они их вести к блаженству, добродетели и славе, часто суть одни только тропинки, злоумышленно проложенные ими чрез тонкий и хлипкий лед! Пускай делаются они в рассуждении чад своих стражами, которые охраняют сердце и дух от поражения и нашествия утонченных пороков, хитрых обольщений и пагубных развратств и заблуждений! – Оставьте, любезные старички, таковые вздоры. Heможно вам получить в сем желаемого успеха, поскольку в рассуждении сей тончайшей части воспитания многие из вас сами суть только что состарившиеся младенцы.
…ныне благородное искусство состоит в том, чтобы казаться превыше своего состояния.
Кстати ли вам иметь дедушек ваших ноги, когда даже и то уже вышло из моды, чтобы иметь такие, как у них головы? Вы стали во всем понежнее, и ваши силы и умики прежней силе и уму только что сущие же внучата!
Может быть, с тех пор как умножились у нас журналы и словари, все начали думать, что знают все и имеют право не выслушивать друг друга. Может быть, многие столь начитались сих словарей, что чрезмерно повредили тем свою голову и по ошибке положили оную в число тех же самых словарей. Может быть, умы многих так уже настоялись, что выбили из головы ту скромность, которая доселе старинному мозгу служила вместо пробки. Может быть, многие опасаются, чтоб не заплесневели острые слова, не завяли замысловатые повести и не выдохнулись бы самые спиритуозные вести и новости. Но какая бы ни была тому причина, известно однако ж, что при сих сборищах почитается модою и великою наукою оной говорить всем вместе и не выслушивать друг друга.
Уверяют многие, что будто за несколько лет прежде люди говаривали так, что и другие их выслушивали, равно как и предлагавшие разговор не продолжали оный беспрестанно, но дожидались ответа, которому внимали с рачением. Сказывают, будто бы и самая приятность разговоров состояла прежде во взаимном сообщении друг другу своих мыслей со скромностью и вниманием, хранимым с обеих сторон, ибо в тогдашние времена составлялся разговор двумя или несколькими людьми, которые говорили, дожидаясь ответа, и двумя или несколькими, которые отвечали и были выслушиваемы.