Как так вышло, что приглашение пойти на спектакль теперь может привести вас на железнодорожный вокзал, заброшенный завод или автозаправку? Откуда на сцене появились роботы и куда исчезает сама сцена? Спектакли идут по несколько дней, а зритель часто вынужден сам в нём играть, и у него выходит лучше, чем у профессиональных актёров; вас водят по улицам и особнякам, предлагают потанцевать в метро, заполнить анкету и самим решить, что вы только что посмотрели. В танце могут стоять на месте, опера может быть современной, что происходит? Театр – это же когда на сцене играют на разрыв аорты классические тексты? Вообще-то нет. Эта книга рассказывает о том, что происходит с театром с 60-х годов XX века по сегодняшний день: как он стал интереснее и сложнее кино, какое отношение он имеет к современному искусству и технологиям, почему сегодня это пространство беспрецедентной свободы, почему все эти перемены прошли почти незамеченными. И самое главное – как теперь это всё смотреть.
Молодой и задорный театральный критик «Афиши» Виктор Вилисов разухабисто описывает современный театр в том состоянии, которое можно обнаружить на самом его острие: постдрама, постопера, стык с перформативностью, документальность, иммерсивность, фем- и квир-повестка. Автор серьезно (но с несерьезным лицом) исследует теорию и практики современного театра, приводит массу примеров из спектаклей и кидает в лицо обывателя смелые заявления.
Современный театр отказывается от нарратива, от литературности, исследует новые темы и технологии, переходит в область нерепрезентативных практик и становится пространством беспрецедентной свободы. Одно неизменно: театр, даже самый фрагментарный, скандальный, коллажный, изломанный, постчеловеческий и отказавшийся от всех классических принципов, по-прежнему вызывает катарсис. Чувство полета, глубины, постижения. Вилисов говорит об этом несколько раз, и, кажется, это одна из самых фундаментальных штук про театр.
Молодой и задорный театральный критик «Афиши» Виктор Вилисов разухабисто описывает современный театр в том состоянии, которое можно обнаружить на самом его острие: постдрама, постопера, стык с перформативностью, документальность, иммерсивность, фем- и квир-повестка. Автор серьезно (но с несерьезным лицом) исследует теорию и практики современного театра, приводит массу примеров из спектаклей и кидает в лицо обывателя смелые заявления.
Современный театр отказывается от нарратива, от литературности, исследует новые темы и технологии, переходит в область нерепрезентативных практик и становится пространством беспрецедентной свободы. Одно неизменно: театр, даже самый фрагментарный, скандальный, коллажный, изломанный, постчеловеческий и отказавшийся от всех классических принципов, по-прежнему вызывает катарсис. Чувство полета, глубины, постижения. Вилисов говорит об этом несколько раз, и, кажется, это одна из самых фундаментальных штук про театр.
Книг о современном российском театре действительно почти нет. А потребность в них есть. Тем печальнее, что людям, связанным с театром, попадет в руки эта работа. Ее откроют сотрудники театров, которым не повезло стоять в пределах МКАДа, и прочитают следующее:
традиции психологического театра так или иначе нависают над российским театральным ландшафтом даже не в форме тухлых провинциальных театров...
или
уже даже в самых захолустных провинциальных театрах нет-нет да и включат видео проигрыватель или выкатят на сцену телевизор
Лейтмотив книги — режиссура в России "протухла", современным театром и не пахнет, а вот на Западе... И дальше вполне вменяемый, нормально струкрурированный рассказ о том, что же такого замечательного происходит в европейской постдраме. Под горячую руку Автора попала и Америка, а вот в Германии, на Его взгляд, все отлично.
В принципе, этот нетленный труд можно использовать в качестве отправной точки для самостоятельного исследования. В каком направлении искать, какие постановки смотреть, точно станет понятно. Но стоит ли ради щепотки полезной информации терпеть юношеский максимализм Автора (ему, как оказалось, 23 года) — большой вопрос.
Источник
Современные постановки очень часто оказываются не для слабонервных. Сама неоднократно вставала и уходила после антракта, ибо не было душевных сил смотреть такую галиматью. То есть если мы еще могли переварить чернокожего Меркуцио в "Ромео и Джульетте" с Ди Каприо в кино, то, например, афроамериканца дядю Ваню на сцене МХТ мы вряд ли вытерпим. А это отнюдь на фантазии, такое вполне может случиться. Книга Вилисова на самом деле очень глубокая, она о том, насколько вместе с театром меняемся мы. И если сегодня на кону интерактивные спектакли, то зачем тогда актеры? Пусть они зовутся аниматорами и дело с когнцом.
Это небо рвется изнутри кишок.
Нас всех тошнит, то ли от обыденности, то ли от современного театра. Взаимопроникновение этих сфер вызывает буквальную "блеву". Но, надо заметить, с какой стороны иммерсии вы бы не находились, ваша тошнота - только ваша.
Начиная читать эту книгу, я была вынуждена постоянно гуглить. Геттоизация, идиосинкратический импульс, партиципаторные проекты и т.п. – кто вообще разговаривает/пишет такими словами?! Однако определенного эффекта автор добился, я была вынуждена читать вдумчиво, с полным погружением, любимая фраза моей начальницы, когда она день за днём несколько недель подряд видела на столе эту книгу: «Что-то больно долго Вас тошнит, Василиса Николаевна». Я действительно читала эту книгу оооочень долго. ⠀
⠀
Автор книги, молодой театральный критик и блогер Виктор Вилисов, последовательно описывает тенденции современного (постдраматического) театра, начиная с отказа от опоры на литературу и шире текста вообще, и заканчивая тем, что наравне с людьми (а иногда и вовсе без них) на сцене действуют свет, цвет, звук. Нормальным явлением стал отказ от сцены-коробки и помещение зрителей на улицу или в любое другое место для того не предназначенное. В общем театр изменился, это факт, об этом стоит помнить. ⠀
Автор учит нас быть правильным зрителем (этому посвящена отдельная глава, к слову, моя любимая в книге). Рассказывает о перфомативности современных спектаклей с их важнейшим поворотом от того ЧТО показывают, к тому КАК это делают. Очень много внимания уделяется авторскому театру, отдельным личностям и театральным проектам. Книга в общем и целом очень описательна, что объясняется тем, что некоторые вещи нужно увидеть (ну или хотя бы прочитать) без какой-либо попытки интерпретации. Автор допускает довольно много смысловых повторов, основная цель которых, заставить читателя хоть что-то запомнить. ⠀
Я честно, выписала себя небольшой список постановок, которые хочу увидеть хотя бы на видео, благо автор утверждает, что это возможно. Но главное, что я вынесла из этого чтения, так это то, что любая интерпретация обедняет, некоторые вещи невозможно оформить в словесную форму и это неплохо, это значит, что искусство достигает своей главной цели, заставляет зрителя рождать в голове «смыслы», у каждого свои
Среди зрелых российских режиссёров довольно распространено соображение, которое очень ясно выражается цитатой одного из худруков московского театра: "Очень часто слышу от режиссёров: "Я хочу себя выразить." Но кто мы такие, чтобы всё время выпячивать себя? Чем мы интересны? Выразите автора, Выразите эпоху, почувствуйте и передайте её "аромат", если, конечно, сумеете.
Российский театр продолжает изучать психологию гетеронормативной любви, тысячу раз пережёванные темы войны и смерти, не обращая внимания на самые актуальные изменения, которые с человеческой природой происходят прямо сейчас.
На смену театральности пришла перформативность и в значительной меньшей степени спектакулярность. Важно не что показывают, а как это происходит и к чему это может привести прямо сейчас.
Впрочем Коски [немецкий режиссёр Барри Коски] именно в истории видит спасение оперы и театра: «В опере люди переживают — на поразительно бессознательном уровне — возвращение к архаичной форме сторителлинг-ритуала, который нам нужен. Вот почему опера выживет. Это очень специальная вещь, особенный опыт: человеческий голос, исходящий из человеческого тела, который ты можешь услышать только в этом пространстве и в это время. Опера — это то, что говорит о нашей смертности и наших эмоциях больше, чем что-либо другое».
Наконец, ещё одним из ключевых признаков современного театра, о котором мы говорим в этой книге, является отказ от мимесиса, то есть попыток искусства копировать реальность. Поэтому постдраматический театр с каждым десятилетием всё более и более фантастичный. Даже если в спектаклях используется бытоподобная сценография, по ходу дела почти всегда происходит какой-то разлом реальности: актёры не пытаются вести себя «жизненно», а у многих режиссёров и вовсе гротескность становится основным методом. Именно это не всегда объяснимое чувство странности, weirdness, и является, кажется, одной из главных эмоций постдраматического театра.