Рецензии на книгу «Человеческие поступки» Хан Ган
"Напишите так, чтобы никто больше не мог оскорбить моего брата".
Мурашки. У вас будут мурашки от этой фразы, которая красной нитью соединяет все 6 глав и повторяется не один раз.
Начну с эпилога и с того, что события происходили в реальном времени.
Эта книга (или мысли о ней) родилась когда 12-ти летняя Хан Ган увидела фотографии, на которых изображены изуродованные, мертвые тела взрослых и детей (фото были сделаны, чтобы родственники могли опознать своих близких) - последствия "резни" или студенческого восстания в Кванджу 1980г. Эти фото хранят горькую память и потери многих семей. Эти фото хранят жестокость и бессердечность корейских военных. Эти фото (а точнее мертвые люди на них) и стали прототипом для написания книги. Повзрослев Хан Ган не раз приезжала в тот город, общалась со свидетелями, ходила на могилы погибших, на братскую могилу, собирала информацию. Так она и родилась. Книга "Человеческие поступки". Так история обрела границы, стала осязаемой и увековеченной. И вы можете прочитать ее и прикоснуться, прикоснуться к ужасу, взглянуть глазами Хан Ган, глазами свидетелей, глазами матерей потерявших детей, глазами тех, кто участвовал, глазами тех, кого подвергали пыткам, тех кто выжил и пережил, и глазами тех, кто навсегда потерял близких людей. Да, временами будет не хватать воздуха, будет тяжело читать, чертовски тяжело, но историю нужно знать. Подобные книги нужно читать!
Тут вас ждут 6 глав. Каждая глава о гибели тела и души, о человеческом сострадании, о жестокости, о личных драмах, о выживании и выживших, о памяти и беспамятстве, о людях, о храбрых сломанных людях, о тех, кто не хотел убивать и тех, кто убивал. Я не могу выделить какую то одну главу, они все сильные, они все - крик боли жителей Кореи, но сложнее всего было читать про мальчика Тонхо.
Для тех кто читает тяжёлую литературу и не боится подробностей, от которых становится дурно, я советую эту книгу. А ещё, потому что это история.
«Как долго дух витает рядом со своим телом? Трепещут ли, как у птички, его крылья? Дрожит ли при этом огонёк свечи?»
⠀
На обложке романа не зря стоит возрастное ограничение 18+, и дело даже не в сценах пыток и потоках льющейся крови, эта книга пахнет болью, она вся пропитана страхом, страданием и горькой безнадежностью. Читать тяжело. Читать больно. Люди эмпатичные и впечатлительные будут если не плакать, то точно судорожно прерывать чтение, чтобы продышаться.
⠀
«Раньше у нас было что-то хрупкое, как стекло, но оно не разбивалось. Мы верили, что оно прочное и прозрачное, поэтому даже не проверяли — стекло это или нет. И вот мы разбились, и тем самым показали, что у нас была душа. Доказали, что у нас есть душа, которая бьется, как стекло».
⠀
Студенческие волнения в Кванджу — чистый хор наивных детей, затоптанных сапогами военных.
⠀
Это книга о людях, которые пытались сделать все правильно. Которые не смогли стрелять в других живых людей. Просто не смогли. Которые были изувечены снаружи и изнутри, сломлены, но бесконечно храбры и честны.
⠀
Это книга о людях, которые превращали других живых людей в куски мяса. Которые пинали, били, насиловали и протыкали штыками. Которые были настолько увечны душой, что стреляли в вышедших с поднятыми руками детей.
⠀
Роман потрясающий, контраст кошмарности происходящего и тонкого, лиричного слога доводит до мурашек.
⠀
Рекомендую обязательно, но только в более радостное время, если честно. Сейчас нужно бы что-то полегче, а я уже над вторым романом подряд рыдаю, как истеричка, не очень это полезно.
⠀
Правда, для меня это нормально, и не зависит от внешних обстоятельств.
'The soldiers are the scary ones,' you said with a half-smile. 'What's frightening about the dead?'
Han Kang явно стала для меня открытием года, это уже второй её роман, который я читаю и насчёт которого я не очень-то знаю, что сказать.
Это исторический роман, который повествует о событиях 1980 года в Корее, когда произошло восстание молодёжи в городе Кванджу против репрессивного режима диктатора Чон Ду Хвана, в котором погибло, по разным подсчётам, от 100 до 2000 человек. Для самой писательницы этот город родной, но во время восстания они с семьёй переезжали в окрестности Сеула, а потому их миновала участь оставшихся. Но в семье всегда упоминали людей, которые выкупили у них дом и дети которых были убиты в этом восстании. Обоим мальчикам было около пятнадцати лет.
Один из них, Dong-ho, и является главным фокусом повествования, однако не такая уж простая композиция текста даёт только проблески и не раскрывает его сути как персонажа. Он является, скорее, символом описываемых ужасов, как один из детей, тело которого толкали перед собой демонстранты во время шествия, закончившегося массовыми расстрелами протестующих. Главы расположены ещё и в разные временные периоды, начиная от самого первого дня восстания и заканчивая эпилогом от 2013 года, в котором сама писательница рассказывает, как наткнулась на историю этого мальчика.
Главы, которые повествуют о ночи перед штурмом школы армией, одни из самых напряжённых, а глава, посвящённая пыткам арестованного в ходе этого штурма юноши, — самая пробирающая и отвратительная (предупреждение для людей, которые не выносят графические описания насилия — глава Prisoner). Но в целом у меня возникло впечатление, что такая сложная структура иногда вставала на пути у моей эмпатии. Некоторых персонажей было очень сложно запомнить, а то, что отдельные главы были написаны во втором лице, добавляло смятения, потому что не всегда было понятно, чей же это голос. К сожалению, голоса персонажей не очень уникальны, они все немного унифицированы, сглажены, что, возможно, получилось из-за перевода (см. скандал с переводом "Вегетарианки" на английский).
Однако некоторые пассажи очень сильно написаны и эмоционально накалены, рассуждения о сути человеческой жестокости очень страшно читать. Автор ставит вопрос: почему некоторые солдаты во время этого восстания вели себя, как звери, а другие — как люди? Почему пока одни соревновались в жестокости, а их командиры поощряли как можно более страшные зверства, другие пытались помогать, относили людей в больницы и отказывались причинять страдания невинным?
"Is it true that human beings are fundamentally cruel? Is the experience of cruelty the only thing we share as a species? Is the dignity that we cling to nothing but self-delusion, masking from ourselves this single truth: that each one of us is capable of being reduced to an insect, a ravening beast, a lump of meat? To be degraded, damaged, slaughtered — is this the essential fate of humankind, one which history has confirmed as inevitable?"
Очень важная и сильная книга, хотя, как мне показалось, более упрощённая структура пошла бы повествованию только на пользу.
Источник
Я на самом деле не хочу писать никакую рецензию, я хочу долго орать в поле. Во время чтения я неиронично прерывалась на просмотр видео с котиками, потому что читать было тяжело. А это всё ещё и на основе реальных событий. И на фоне реальных событий, происходящих сейчас, впечатление вообще ударило по максимуму.
Рецензентам не нравится способ повествования, а я вот в восторге. Второе лицо позволяет ещё сильнее срастись с историей, даёт дополнительные очки сопереживания. Главный вопрос книги: как человек может быть настолько жестоким? Сама книга, вообще-то, задаёт вопрос "правда ли, что человек по натуре жесток", но здесь ответ очевиден - да. Вся книга это ответ. Включи телевизор в любой момент времени и получишь этот ответ. Но как - настолько? Кем нужно быть, чтобы пытать и убивать безоружных детей? Чтобы отдавать такой приказ? Чтобы выполнять такой приказ? Органично вплелись в канву пара абзацев о психологии толпы. Чон Дунхван, кстати, до сих пор жив. Солдаты, выполнявшие его приказы, до сих пор живы. И, так как человек по натуре жесток, я желаю им того же, что они сотворили в Кванчжу.
А ещё в книге есть очень занятный эпилог, который наполовину - рассказ жизни Хан Ган и процессе написания книги, а наполовину - полноправная глава книги. Хан Ган - такая же часть этой истории, как и другие герои, и свой путь она описала так же. Вот знаете, когда заканчиваете читать книгу, и в послесловии автора тон вообще другой? Не тот случай. В какой-то момент я засомневалась, что это действительно про авторку, так органично её история вписалась в художественное произведение.
Источник
Страницы этой книги пронизаны болью
Кванджу. Южная Корея. 1980 год.
В центре событий народное восстание против репрессивного режима правительства. Большинство бунтующих молодежь. Ещё вчерашние дети отстаивают свои права, бесстрашно расставаясь с жизнью во благо будущего.
Юный Тонхо на глазах которого погибает лучший друг тоже оказывается среди мятежников. Он напуган и мучается чувством вины, но отказывается вернуться домой, оставаясь на линии огня.
Меня глубоко поразила и опечалила глава от имени духа, только что покинувшего тело убитого. Его мысли неспокойны и одиноки. А то с каким трепетом он впитывает касание других духов, отзывается в сердце настоящей болью.
Чувствуется как глубоко важна эта тема для Хан Ган. И хотя она не была прямым участником событий, история реального мальчика Тонхо всегда стояла перед ее глазами. Сколько мужества, отваги и страха должен испытывать ребенок принявший решении быть до конца со своими собратьями. Так откровенно смотреть в глаза смерти, помогая раскладывать трупы, зная, что уже завтра он может оказаться на их месте.
Память падали
Любите ли вы запах трупов, как любит его Хан Ган?
«Человеческие поступки» - небольшой поэтический текст о трагедии в Кванчжу. Эстетика бодлеровской «Падали». Вокруг гниющие, съеживающиеся гниющие штабеля студенческой плоти, а души как птицы летят.
Роман, по нынешним меркам, давний. Но, наверное, первый в ряду вдруг ожившей писательской памяти. Далее начнут писать о том, как разгоняли пулями левых студентов в Бирме и Таиланде. У последователей получилось лучше. Почему? Наверное, потому что прозы и истории там больше. А здесь у Хан Ган – поэзия, да не простая – типа элегия, типа эпитафия.
Молодежь гибнет, затем гниет, сваленная в кучи, военные продолжают стрелять, насиловать, пытать. Все боятся, плачут и горюют. Вот такая канва событий. Ничего нового. Сигрид Нуньес в романе «Друг», о котором потом скажем отдельно, неполиткорректно замечает – все истории о насилии на одно лицо: один и тот же событийный ряд, одни и те же слова.
Что в действительности происходит в «Человеческих поступках», узнаешь попутно, достраивая общую картину с помощью справок и энциклопедий. И это несмотря на то, что я с детских лет по газете «Правда» наслышан про военщину Чон Духвана, обслуживающую интересы американских империалистов. Конечно, автор имеет право писать, как хочет. Но в итоге историческое и социальное оказывается в книге за скобками. Чего бузит молодежь, права она или нет, понять трудно. Все сведено к абстрактной проблематике насилия и его последствий. То есть мораль у книги известная - «надо делать хорошо, и не надо плохо». Но вроде бы все ясно после Освенцима. И также очевидно, что опыт Освенцима будет повторяться вновь и вновь. Таковы «человеческие поступки».
В результате вопрос к автору – что нового она на этом абстрактном уровне сказала?
Разве что повторенье – мать ученья.
«Человеческие поступки». То есть вроде бы вопрос о человеке. Но он не ставится. «Человеческие поступки» в романе Хан Ган не анализируются, а всего лишь показываются. Типичный бихевиоризм современной литературы.
Вся книга – одно большое описание. Трупы воняют, люди страдают. Может, лучше включить телевизор? Документальный фильм. Посмотреть на фото? Хватило бы и статьи, как я обычно говорю. В художественном виде, как только автор ни пытается нас прошибить ужасами избиений и издевательствами возникает некая натянутость. Когда насилие стало повседневностью, его детализация не ведет к катарсису, сколько не нагнетай. Ну да, жизни сломаны, тело помнит камеру допросов. Понятно. Что дальше?
В книге, претендующей на то, чтоб пропеть за все загубленное поколение, нет героя, к которому можно было бы прилепиться. Один вспоминающий сменяет другого – и все одинаковы, все лишены лица в своих сдержанных кричащих эмоциях. Хан Ган говорит о всех (хотя нет, только о слабых, непротивленцах – героях без единого выстрела), стремится зацепить нас событиями – но в итоге получается книга ни о ком.
Главный вопрос к роману – насколько корректно политический протест изображать современными средствами блогерского физиологического письма с его многозначительной отстраненностью и яканьем? Есть впечатление, что Хан Ган едва ли не намеренно деполитизирует события в Кванчжу. Интересно кому принадлежит эвфемизм «красноперые»? Ей или переводчице? За что боролись конкретно молодые люди, кроме некоей абстрактной диктатуры и машины насилия? Не узнаешь. В свете этого вопрос – какова цена ее писаниям, как свидетельству памяти? Это действительно правда про кровавые майские дни 1980 года? Или перед нами очередная попытка заставить кричать меня «какая гениальная книга», только потому что здесь память, травма и высокий гуманизм, проиллюстрированные разлагающимися телами?
Хан Ган умудряется превратить трагическую смерть тысяч молодых людей в заунывную заупокойную монотонную мелодию. В этой книге так много нытья, что уже никому не сочувствуешь. И опять, все Я да Я. Под конец автор-рассказчица не удержалась и даже себя пристегнула к трагедии.
- Кто свидетель?
- Я! А что случилось?
Ода издыхающей лягушке
"В то утро я впервые надел выданную мне чистую тюремную робу голубого цвета, пахнущую стиральным порошком, и глубоко задумался о таком выражении, как «мгновенная смерть от пули». Я затаил дыхание, словно на самом деле жду скорой смерти. Тогда я подумал, что смерть — кто знает? — может быть такой же свежей, как и новая тюремная роба."
В октябре 1979 года главой местного ЦРУ Ким Джэгю был застрелен «президент-диктатор» Пак Чонхи. Его гибель дала корейскому народу надежду на новое светлое будущее, поэтому в стране активизировалось движение за демократию, но, в результате очередного переворота, к власти пришли «новые военные» во главе с Чон Духваном, предвещающие правление новой диктатуры. Петиция 361 преподавателя сеульских университетов, 100-тысячная манифестация студентов, требовавшая отмены военного положения, декларация 134 интеллигентов против военной диктатуры - вынудили «новых военных» опубликовать 17 мая 1980 года «Декрет № 10», который распространял военное положение на территорию всей страны, запрещал любую политическую деятельность, вводил цензуру и закрывал университеты и колледжи.
В ответ на «Декрет № 10» 18 мая 1980 г. в городе Кванджу начались студенческие демонстрации, призывающие к демократизации Кореи. В итоге против демонстрантов были брошены войска, которые подавили выступление с большой жестокостью. Солдаты, подозревая «сочувствие к бунтовщикам», начали избивать всех, кто попадался им на пути. Глядя на зверства военных, граждане Кванджу образовали альянс со студентами, который впоследствии перерос в полноценное народное сопротивление против армии. 27 мая началась четырёхчасовая карательная операция, в результате которой было убито и ранено большое количество горожан. Официальные данные о погибших разнятся - 148, 157, 191 и более 200 человек. С раненными похожая ситуация – ими признаются более 2 тысяч человек. Но если рассматривать разные источники, все схожи во мнении, что на самом деле жертв было намного больше.
Стадии написания мной данного отзыва могут похвастаться невиданными перепадами настроения. Но в конце каждого скачка или понижения я понимала, что так или иначе я возвращаюсь к истории восстания, к сухости фактов, которые помогали мне легче переваривать события, которые так мрачно описала в книге Хан Ган. И всё-таки я решила, что историческая справка, которой нет в книге, необходима, чтобы перед тем, как начать читать, рядовой читатель, вряд ли знающий о столь точечных событиях корейской истории, узнал контекст и далее проник в заложенную суть чуть более осознанно.
Кратко перечислю особенности книги, которые могут либо оттолкнуть, либо, наоборот, кого-то привлечь.
Во-первых, повествование ведётся от второго лица. Такой приём одновременно создаёт и своеобразную атмосферу исповеди, некого обращения к себе прошлому, и одновременно усложняет восприятие, позволяя временами путаться в том, кто есть кто. Мне, в отличии от большинства, данная сложность структуры показалась плюсом. Такой тип повествования позволял максимально сосредотачиваться на тексте. Я читала её в три захода, и каждый из них – на одном дыхании. Ну, а то, что описываемые мрачность и жестокость, делали это дыхание сбивчивым – это уже другой вопрос.
Во-вторых, книга не так велика, но от начала до конца крайне пессимистична. На примере конкретного исторического, но знакового события для Кореи, автор рассуждает о гуманизме, о человеческих достоинстве и жестокости, о крепости объединения в борьбе за идеалы, о физической хрупкости человека. Читая, я задавалась всяческими вопросами, но один всегда преобладал: «Как один человек способен быть настолько безжалостным к другому?». Очень сложно не разувериться в существовании хороших качеств, читая о том, что люди иногда делают с другими. Автор нашла в себе силы даже на этапе изучения архивов и наглядных чудовищных примеров продолжить писать. Ведь это её способ рассказать о том, что долгое время замалчивалось.
В-третьих, книга хоть и художественная явно написана о реальных людях. Хан Ган, как подтвердила и переводчица романа, довольно скрытная натура, но она точно не зря рассказала об упомянутых героях, учитывая, что Тонхо, мальчик, который собой связал судьбы всех участников книги, оказался реальным. Вплоть до того, что приведённые интервью, кажутся вполне подлинным рассказом тех, кто подвергся пыткам. Именно это знание, бьёт словно кувалдой и во время, и после прочтения, заставляя ежеминутно ужасаться. Дети, идущие в ряд под прицелом, надолго отпечатаются у меня в памяти.
Я не могу советовать такие книги, но одно я знаю точно – если вы вдруг захотите, то прежде прочитайте о событиях в Кванджу подробнее. Всё-таки это знание поможет вам не просто понять о чём тут написано, но ещё и прочувствовать.
Не знаю почему, но данную книгу мне хочется защищать от необдуманных отрицательных отзывов, так как меня расстраивает, когда ленивый читатель, не потрудившийся узнать об упомянутых исторических событиях, вдруг указывает на авторскую корысть, на спекуляцию темой насилия и ставит субъективное клеймо, приписывая книге громкость и подтекст ей не присущие. Все идеи Хан Ган на поверхности, даже корейский символизм не способен скрыть их: это книга о борьбе за демократию; о человеке, как источнике благородства и самопожертвования; о человеке, как источнике жестокости и корысти; об исторической памяти и принесённых жертвах за права, которыми сейчас пользуется современная молодёжь, считая их должными и нерушимыми.
Да, Хан Ган написала про это с налётом субъективного мнения и дополнила выдумкой, присущей всем историческим романам. Но, мне кажется, в эпилоге она дала вполне понятное объяснение своему желанию написать о восстании книгу, как и своему глубокому эмоциональному участию. Как человек, который почти оказался в эпицентре событий, но по счастливой случайности избежал свершившихся ужасов, мне понятно, почему она почувствовала вину и стыд спустя такое количество времени и так близко восприняла гибель тех, незнакомых ей лично людей, которые боролись не против «абстрактной диктатуры», а вполне реальной, которые не побоялись выступить за свои идеалы, зная, что, скорее всего, жертвы неминуемы. Поэтому вполне очевидно, что эти переживания она отразила в той сфере, в которой компетентна. Учёный напишет статью, журналист снимет передачу, писатель напишет книгу.
Да, она завернула столь трагические события в художественную обёртку, причём снабдила книгу ещё и мистическими элементами, которые на самом деле скрывают традиционный корейский символизм (если конкретно, то, например, важность упокоения души после смерти). И оглядываясь на все эти тонкости, я считаю, можно сделать вывод, что эта книга предназначена прежде всего для вдумчивого и дотошного читателя, который хочет задавать вопросы, умеет неспешно читать и искать скрытые аллюзии.
Для меня это однозначно сильная книга. Она не только увлекла меня в переживания, но и заставила узнать о восстании в Кванджу на более глубинном уровне. Если автор ставила это своей целью, то она стопроцентно справилась.
В дополнение хочу сказать о названии. «Человеческие поступки», по моему мнению, неудачная интерпретация, так как смещает фокус, пускай и на такую же важную, но всё-таки второстепенную, сопутствующую исторической трагедии, тему. Дословное название у книги «Мальчик приходит» или «Приходящий мальчик». Вот оно как раз объясняет важное место Тонхо, как связующего персонажа. Он – та красная нить, которая проходит через все заложенные идеи и события. С рассказа о нём книга начинается, с рассказа о нём книга заканчивается.
Мне посчастливилось послушать лично мнение переводчицы на эту тему. Ли Сан Юн сказала, что она боролась за название «И он приходит», но издательство ей отказало. В большинстве иностранных переводов используется название «Человеческие поступки» и, скорее всего, тут сыграл фактор узнаваемости. В любом случае, содержание данной книги достойно того, чтобы с ним познакомиться.
Источник
Кто-то ниже в своей рецензии написал, что "более упрощенная структура пошла бы повествованию на пользу", вот с этим я согласна на все 100. Уже начав читать, я немного погуглила по теме восстания в Кванджу, которое было крайне жестоко подавлено, и задалась вопросом, зачем я в нынешнее тягостное время взялась читать такую тягостную книгу, однако мои страхи не оправдались. Форма настолько преобладала над содержанием, что моя эмпатия так и не заработала.
Книга написана во втором лице, из-за чего отличить друг от друга разных рассказчиков не всегда получается. Такая подача ощущалась правильной только в конце, когда речь зашла о матери Тонхо, но в целом книга написана об очень тяжелых событиях, и автор вроде бы сама столько читала, встречалась с родственниками погибших, месяцами во всем этом варилась, пока ей не начали сниться кошмары и она не начала выпадать из реальности (сама рассказывает об этом в эпилоге), но книга получилась на редкость отстраненной - как чей-то чужой кошмар.
Нельзя позволить себе стать жертвой.
Я была не права, когда думала, что эти люди – жертвы. Они остались там, потому что не хотели стать жертвами. Если вспомнить об этих десяти днях в Кванчжу, то в памяти возникают мгновения, когда люди, столкнувшиеся с жестоким насилием, близким к смерти, изо всех сил открывали глаза.
Начать свою рецензию хотелось бы обращением к автору: уважаемая Хан Ган, спасибо, что в книге всего 224 страницы!
А затем задать вопрос: И что мне теперь делать с этим наступившим экзистенциальным кризисом?
А книга-то очень хороша. Во время 10-дневных протестов в мае 1980 года в городе Кванчжу погибает множество людей, в том числе и друг пятнадцатилетнего Тонхо. Мальчик приходит в спортзал одной из школ куда сносят тела убитых, чтобы найти труп друга, знакомится с двумя девушками, омывающими тела и остается помогать. На протяжении книги мы будем наблюдать за каждым-каждой из них, а так же их близкими и знакомыми и, если откровенно, задаваться вопросом, не лучше ли быстрая смерть от штыка или пули, чем такое вот существование; десять дней, навсегда поделившие жизнь на до и после.
Если и писать о правительственном произволе и злоупотреблении властью, то только так. Если пытаться передать и выплеснуть весь ужас, отвращение и жестокость ситуации, то только так.
Чаще всего, описывая революции, протесты и восстания, авторы основное внимание уделяют целям и идеям, а так же самому процессу. Возможно, более детально описывается участие и жизнь одного или нескольких лидеров, но вот „массы“ не получают своего голоса и читатель не видит, так сказать, события изнутри. Хан Ган делает все наоборот: ее герои - самая настоящая "масса" восстания. Многие присоединились случайно, из соображений совести, в порыве ярости или стремясь не стать жертвой. Она не дает никаких исторических сводок, просто описывает чувства, мыли и эмоции героев, как они справляются с витающим в воздухе запахом смерти и страхом, что за тобой уже идут. Если о резне в Кванчжу вы услышали впервые (как и я), придется самостоятельно погуглить.
Люди, не побоявшиеся выйти на улицы города безоружными, чтобы заявить о своем недовольстве, лично у меня вызывают безграничное уважение. Наверное, кто-то скажет, что это глупое поведение и акт самоубийства, но как иначе можно что-то изменить в стране? Так что для меня это акт геройственного самопожертвования. Смогла бы я так? А хз.
А еще, можно я отмечу идеально выбранное название для книги? Описанное в ней - не зверства, это именно что ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ поступки, потому что звери себя так не ведут. К концу каждой главы, когда я думала, что уже морально оцепенела и могу читать дальше, новая глава просто снова и снова сносила меня с ног своей жестокостью.
Я прочитала интервью человека, выжившего после пыток, и в нем есть такие слова: «Этот опыт напоминает радиоактивное излучение». Радиоактивные вещества, впитавшиеся в кости и плоть человека, несколько десятков лет не выводятся из тела и видоизменяют его хромосомы. Клетки превращаются в раковые опухоли, угрожающие жизни.
Ну и если отрешиться от эмоций и оценить структуру книги, можно заметить, что Хан Ган отличный психолог. Во-первых, книга состоит из 6 глав и эпилога, каждая дает голос новому герою, благодаря чему становится максимально полифоничной. Во-вторых, я уже обратила внимание, что азиатские авторы любят писать от второго лица, вовлекая читателя в происходящее. Вместе с тем слог у них очень легкий, но поэтичный, книга читается быстро, но в то же время не получается отстраниться от написанного и не сопереживать. Но самое интересное и ставшее для меня главным плюсом - целью автора не является пробить читателя на слезы, за все шесть глав я ни разу не всплакнула. Более правильно будет сказать, что эмоция, которую стремится вызвать автор - ужас, страх и отчаяние. Когда ты сидишь с закрытыми глазами и просто матом кроешь всех и вся. В таком состоянии человек погружается в некое оцепенени и только в эпилоге, в котором Хан Ган описывает свою историю и почему ей много лет не давал покоя мальчик Тонхо, она дает возможность эмоциям взорваться, а читателю испытать катарсис.
Во всех смыслах прекрасная книга, начиная от того как автор освещает события и заканчивая слогом и структурой произведения. Читать морально максимально тяжело, советую заготовить котика под бок (ну или на крайний случай видосики с котиками), успокаивающий чаек и легкие романтичные комедии для перерывов. Мой личный лайфхак - включать во время чтения тяжелую музычку. Металкор просто спас мою психику.
И мне все еще хочется обратиться к автору: уважаемая Хан Ган, спасибо, что в книге всего 224 страницы!
И задать вопрос: А с экзистенциальным кризисом что делать-то, м?
«Хотел когда-нибудь обнять девушку. Хотел прикоснуться к той девушке , чье лицо пока было незнакомо мне, к той девушке, которая впервые позволит мне такую вольность – приложить дрожащую руку к ее сердцу».
В этой книге вы не найдете сюжетной линии как таковой. Здесь история, рассказанная чувствами, эмоциями.
Автор изучала вопрос народного восстания в Кванджу 1980 года досконально, и это прослеживается в этой книге. Эпилог написан полностью от ее лица, где она делится своим видением, своими эмоциями и страхами, связанными с этой страшной страницей Корейской истории.
Все люди, от лица которых ведётся повествование, связаны тонкой нитью на протяжении повествования. Эта нить - одна человеческая жизнь. Удивительно, как один человек, сам того не зная, может повлиять на будущее окружающих.
Я не могу выделить одну главу среди всех, потому что в каждой из них своя история, интересная и ужасающая, свои страдания. Пока я читала, я не раз останавливалась и ловила себя на мысли, что ведь на самом деле я читаю не книгу, а самую натуральную хронику. Все это было на самом деле. (особенно меня поразили изощрённые пытки студентов)
Отдельно хочу сказать об авторском языке. Он, словно прохладный, журчащий ручеек, несёт вас сквозь страницы истории. Очень уж красивый. Правда. Я обожаю, когда автор не зацикливается на бесконечных описаниях, а может выдать эмоции. На этих страницах чувствуется, как стучит и кровоточит от боли ее сердце.
Однозначно рекомендую!
P.S. (банально, но!) не для слабонервных и чрезмерно впечатлительных.
Страшный роман о знаковом для Южной Кореи восстании в Кванджу в мае 1980 года, где по неофициальным данным за 9 дней погибло около двух тысяч человек, в основном, студенты и много подростков, присоединившихся к жестоко подавленным студенческим демонстрациям.
Хан Ган родом из Кванджу, ее семья переехала в Сеул сразу после восстания. В детстве Хан Ган часто слышала, как взрослые обсуждали то, что случилось с их бывшими соседями, и в том числе, рассказывали о погибшем подростке Тонхо, у которого преподавал ее отец, школьный учитель. Тонхо был одним из тех, кто помогал на сортировке погибших, которых привозили в спортивный зал его школы.
Однажды отец Хан Ган ездил навестить родню в Кванджу и привез оттуда альбом с фотографиями погибших, видимо, по этим снимкам родственники пытались опознать своих пропавших близких. Альбом стал триггером, Хан Ган буквально заболела этой темой, не могла нормально спать, ездила в бывший родной город, сидела в архивах, изучала документы и интервью с выжившими после тюремного заключения и пыток, познакомилась с уже взрослым братом Тонхо. Она пыталась понять, докопаться до сути. Как произошло то, что произошло. Что было в головах у военных, которые убивали студентов и детей, почему люди, которые до тех пор никогда не держали оружия в руках, вышли на улицы.
Весь город поднялся и разгромил армию, выгнал войска за черту города и удерживал их в течение пяти дней. Добровольцы готовили еду на улицах, помогали раненым, хоронили погибших, выпускали ежедневную газету. Город сплотился в единое целое, и несмотря на полный разгром повсюду, не было мародеров, даже городские банки, оставшиеся без охраны, никто не тронул.
Восстание получило продолжение, изменилось отношение южнокорейцев к США (США активно поддерживало подавление восстания), в течение следующих шестнадцати лет горожане сражались за справедливость и добились тюремного срока для военного диктатора Чон Ду Хвана, его главного военачальника Ро Дэ У и ещё порядка дюжины армейских чинов за их роль в уничтожении людей.