Их страсти жестоки, но в конце концов всегда есть искра надежды. Потому что любовь живет в очень странных местах. Исковерканная, злая, извращенная и чудовищная любовь — она все равно остается любовью, потому что делает людей сильнее, ярче, лучше.
Любовь нужна всем. И ради нее можно пойти на многое.
— Хорошо, что у меня нет таких проблем, — тактично ляпнул я.
У меня другие. Как бы у одного сурового отца из-под носа увести мою девочку.
Веришь — вижу мужика и сразу думаю, что он хочет сделать с моей девочкой.
О, что я хочу сделать с его девочкой…
А вроде вместе шакалили в юности, похерив все правила матерых уголовников. Мы были дерзкие и наглые, просачивались туда, где нас никто не ожидал, потому что в те времена даже у бандитов были принципы. Зато у нас не было.
Напряженные плечи моего бывшего друга ощутимо расслабляются.
Все-таки проверял. Знал, что на работе я не пью и проверял.
Какой он наивный…
Торопиться — это делать все то же самое, что обычно, но без пауз между действиями.
Вот так свяжешься с малолеткой — и снова старые, уже забытые проблемы.
Словно трахая ее своим пистолетом, я присваиваю ее себе вернее, чем если бы трахал сам. Пистолет — моя душа, моя жизнь и судьба, смерть в моих руках. И я ебу ее всем своим существом.
Страх возбуждает.
И не только меня.
Вот почему они никогда не понимают по-хорошему? Она всерьез думала, что если мне как следует объяснить, что она действительно не хочет, она меня убедит, и я отступлюсь? Я прекрасно понимаю смысл слов «нет» и «не хочу». Просто он мне не нравится.
— Не надо, я так не хочу…
— Твое «не хочу» закончилось, когда ты села мне на колени
Сгорел сарай, гори и хата…
Потому что еще минута — и будет поздно. Еще минута — и я расстегну ремень и выпущу на волю своего зверя. И я сейчас не про член.
я отличный объект для изучения психиатрами, но Сандро не дамся, он больной.
Я скучный старый хрен, девочка. И я психопат.
Мы насиловали девчонок, мы издевались над шлюхами, и нам это нравилось.
Никто из нас не был нормальным.
Жизнь поимела нас всех тогда, а мы хотели поиметь ее.
Там-то мы и познакомились, оказавшись вшестером в одной комнате, полной искательниц приключений на свои нижние девяносто.
Мы знакомы с тех времен, когда ее еще и в проекте не было. С лихих 90-х.
Нас было шестеро: Никита, Вадим, Денис, Игнат, Сандро и я.
Сопляки, наглые мальчишки, которые распоясались, когда выяснилось, что стране больше не до своих граждан. Наверху шла грызня, на пути наверх все было покрыто кровью и вышибленными мозгами, а мы хотели быть свободными и жить, как хочется.
Кому в шестнадцать этого неохота?
Неужели старость пришла, бес в ребро, требуется молодуха для ярости духа?
Я делал с ними такие вещи, за которые меня бы убил любой нормальный человек.
Я перетрахал сотни баб, и точно знаю, что ни у кого не поперек и радуги под юбкой тоже нет.
Член держу под контролем.
У меня охуенный самоконтроль, блять!
Я могу три дня сидеть на чердаке, карауля, пока объект выйдет из дома, чтобы снять его крайне аккуратно именно в том месте, где мне удобно, и где не отследить, откуда стреляли.
Я могу смотреть в глаза человеку, пока он пьет чай, в который уже подсыпана отрава.
Я могу целовать женщину, мужа которой только что убил смертельной инъекцией, пока он отходил в туалет.
Я проходил все проверки на детекторе лжи, потому что умею сплетать правду из неправды.
И она выгнулась в спине, демонстрируя мне все свои возможности.
Неужели они в свои двадцать не понимают, как действуют на нас, еще не очень старых козлов?
Сегодняшний урок вы запомните надолго — тот, кто показался вам опасным с самого начала, будет опасным и через месяц, неважно, сколько раз он проходил мимо, улыбаясь.