Рецензии на книгу «Петля» Роман Сенчин
Какое-то очень гнетущее состояние
Толи от самих рассказов, толи от ситуации, происходящей в то время, когда пишется эта рецензия, толи от наложения одного на другое.
Сама книга, как сборник рассказов, очень остро вскрывает определенные проблемы и далеко не только личностного характера. Нежелание, невозможность, неблагодарность, неумение, неспособность и это только маленькая часть того, что приходит сейчас на ум. Только все эти слова относятся ни в коем разе не к писателю, и конечно не к самой книге, а скорее к ситуациям, к тем моментам, тем аспектам и тем историям, которые описаны в ней.
Так, например рассказ «Очнулся» повествует нам о мужчине, который раз в год в отпуск навещает своих родителей в деревне и отдыхает там и телом, и душой, занимаясь своим скажем так любимым хобби. Только вот никак, уже достаточно взрослый мужчина не поймет, что родители его уже достаточно пожилые люди, и что нужно бы им помогать. Что они уже не все могут сделать самостоятельно и уж тем более не могут обеспечить ему полноценный отпуск, к которому он привык. Поругавшись с соседями, наш отдыхающий эгоист, совсем не думает о том, а что будет когда он уедет обратно. Неужели он искренне верит в то, что жизнь без него замирает в ожидании его появления.
А что, касается рассказа «В залипе», то думаю, в его герое каждый найдет свое отражение. В жизни каждого был день, а то и несколько, когда всемирная паутина в прямом смысле этого слова цепляла нас и не давала выбраться часами, когда одна новость, пост, твит, завлекал и оплетал, увлекая все глубже и глубже в недра всемирной сети. А тем временем настоящая жизнь замирала парализованная. А потом, сумевши наконец выбраться из цепких лап, мы думали о том, как же быстро пролетело время, а я так ни чего и не успел.
Ну и конечно центральный рассказ «Петля». Прототипом героя, которой стал Аркадий Бабченко – журналист, оппозиционер. Сейчас это читать достаточно сложно, не страшно, так как это не страшная сказка, а скорее факт жизни. При чем в настоящее время имеющий очень схожие моменты. Поэтому и не страшно, скорее обидно за то, что время идет, а петля продолжает ощущаться на шее.
Как итог после прочтения очень хочется вздохнуть свободнее.
А что, так можно было?
Сборник рассказов в лучших традициях моего любимого писателя Сенчина. Ну, разве что проститутку никто не снимал... вроде бы. А так Россия, люди, диалоги.
От рассказа "Петля" у меня челюсть упала на кухонный стол, за которым я и читала эту книгу. Захотелось спросить у автора: "Что, так можно было?" Менее аполитичный человек быстрее бы меня понял, кто стал прототипом главного героя, до меня же дошло к концу рассказа. История про то, как журналиста в Киеве сначала убили, а потом оказалось, что не убили - почему-то не прошла мимо меня.
Мне интересно, Сенчин лично знаком с Аркадием Бабченко, которому он в рассказе имя-то почти не изменил - или знает его только по статьям и выступлением по телевизору? Насколько я могу судить по Википедии, биографию автор передает очень точно. Да даже дату "убийства" - 29 мая 2018 года- Сенчин оставил, изменил только время.
Вот берет автор реального человека и рисует его портрет, чуть не от первого лица (не от первого все-таки, но очень близко). Человек сначала вроде и ничего, а потом постепенно становится мразью. Захотелось проверить, так ли плох прототип и оказалось - еще хуже. Можно не верить тому, что говорят о человеке другие люди. В случае с Бабченко достаточно почитать, что он сам пишет. Любимое его развлечение, судя по всему, это мочиться в свежевскопанные могилы и плевать в лица родственников покойных.
Так что портрет героя нарисован Сенчиным с документальной точностью.
В середине книги есть длинный и нудный рассказ о творческой прокрастинации: автор, вместо того, чтобы писать, лазит по интернету и читает всякие глупости. Все эти глупости им любовно перепечатаны в рассказ и тупо мною пролистаны.
Спасибо группе "Прочти первым"!
Осторожно! Отрезвляет и бодрит. Принимать дозировано
Есть много противников разделения литературы на мужскую и женскую. Лично я не вижу в этом ничего плохого. Тем более если отбросить в сторону остро жанровую литературу и рассматривать только по-настоящему качественные тексты. Половая принадлежность автора всего лишь определяет акценты и резкость книги. Вот Роман Сенчин, например, пишет по-хорошему мужскую прозу: прямую, мрачную и простую. Как я соскучилась по такого рода книгам, поняла, когда открыла его новый сборник «Петля». Открыла и пропала.
Всего в сборнике 11 рассказов. Среди них есть несколько, вероятно, автобиографичных – «В залипе» и «Долг». Все по-своему хороши, но мой любимый – «В залипе». Он об обычном дне писателя, но, думаю, любой узнает себя в главном герое, пытающемся сосредоточиться на работе, а вместо этого залипающим на ненужной информации и чужих спорных мыслях.
Резонансным получился рассказ «Петля». Он основан на реальных событиях из жизни журналиста Аркадия Бабченко, того самого, который участвовал в инсценировке собственного убийства на Украине, а на следующий день воскрес. И это просто вау. Если что, я никак не относилась к Бабченко, слышала краем уха о его подвигах. А тут – вот его жизнь. В рассказе герой, кстати, назван немного по-другому, но быстро узнается. Сенчин так умело «залез» в голову своего почти реального персонажа, так хорошо «прожил» его чувства и мысли, что в поступках Аркадия почти видишь логику и симпатизируешь ему и соглашаешься: а как он мог поступить иначе. И все-таки мог. Неприятная личность. Достаточно открыть его страничку на фейсбуке и прочитать пару любых постов. Даже через обычный текст без капслоков и изобилия заглавных букв он орет и брызжет слюной в какой-то незаканчивающейся ярости. Я тоже вспыльчива и неравнодушна к вселенской несправедливости, но со стороны Бабченко кажется... В общем, откройте фейсбук.
А вообще все рассказы сборника в каком-то смысле о «Петле», в которую так или иначе многие люди умудряются себя загонять. Почти во всех есть давящая обреченность и непоправимость самой жизни. Наверное, это часть стиля Сенчина. Дозировано мне она очень симпатична. Есть в сборнике и почти веселые зарисовки. Правда юмор там, если называть это юмором, черный-пречерный.
Крепкая мужская провинциальная проза. Провинциальная в хорошем смысле. Все-таки очень долго наша литературна как-то слишком уж тяготела к столицам. А ведь страна огромная, настоящая жизнь явно за пределами МКАДА. Как будто другая реальность для жителей центра, почти фантастика. Но вот она, там живут такие же россияне, только в иных условиях. И это всего лишь вся Россия, кроме парочки центральных городов-государств, в которых все по-другому. Очень отрезвляет и бодрит.
Спасибо группе "Прочти первым".
Кто-то будет отплевываться. Кто-то в прозу влюбится.
А я же, наверное, осталась в нейтралитете. Я люблю эти фрагменты о жизни россиян, истории о замороженных жизнях, в которых никогда не менялась обстановка в доме; о стареющих родителях, чьи седины сын впервые заметил приближаясь к пятидесятилетнему возрасту... И, наверное, всё же я люблю политику, которой посвящен рассказ "Петля", я люблю политические перипетии в литературе, в художественной окантовке, но читать практически документальную хронику это всего мне страшно, а в этом произведении именно она и упоминалась.
В настоящей жизни я довольно аполитична, плохо это или хорошо в мои годы, но мне действительно так проще живётся. Я слышала и знаю, что такое Евромайдан. Я знаю, кто такой Борис Немцов, Эдуард Лимонов, Пётр Порошенко и ежи с ними личности, упомянутые в рассказе. Я знаю их имена, но углубленно ничего более. "Петля" окунула меня в некую хронологию основных политических действий, начиная ещё с начала нулевых и рассказала историю Антона Дяденко (прототипов которого является Аркадий Бабченко), журналиста, который шёл против системы, против власти и был вынужден бежать из родной страны. После прочтения я перелопатила различные информационные источники, чтобы побольше узнать об этом человеке и кто-то на его стороне, кто-то против. И это хороший пример таких произведений, когда по началу испытываешь к главному герою симпатию, вот что-то своё, родное, а постепенно теряешь это родство, жалеешь, негодуешь и в конце испытываешь чуть ли не презрение.
Роман Сенчин хороший рассказчик, его проза красива в своей простоте, утыкаешься носом в эти предложения и слова и проваливаешься с головой в эту какую-то до жути притягательную российскую обыденность. К слову, очень хочется выделить также довольно остросоциальный рассказ "Немужик", который идет первым в сборнике и повествует нам об Аркаше, который не похож на обычных русских мужиков, который всё детство провел за книгами, позже окончил университет и открыл бизнес со своим партнером Михой. Вот только непонятно, Миха партнер ли только по бизнесу или по жизни тоже? Особенно это непонятно его матери, которая отвергает нашего Аркадия, успешного, любящего, а к сердцу тянет его брата, стареющего, пузатого, разведенного. Настоящего мужика.
В общем, советую. В каждом рассказе есть много пищи для размышления.
Проза с петлей на шее
Не люблю сборники рассказов. Не в смысле читать. Это еще ничего. Писать о них. Они – вечно неподдающиеся. Трудно умять, уложить в прокрустово ложе рецензии.
Сборник открывается восторженным предисловием Пустовой. Дурной знак. Восторгов у нее было много и вокруг последней книжки Снегирева. Обнаружилось – читать невозможно. Еще немного и предисловие Пустовой будет как отпечаток копытца: не пей отсюда, козленочком станешь. Энтузиазм ее тем более подозрителен в своей привычной натужности. Смотрится плохо, и автор, и она перешедшая от критики к конферансу («Выступает лауреат, дипломант…») уже в хорошей поре. «Судьба ласкает молодых и рьяных» - нормально для двадцатилетних. Когда на повестке брюшко, седина и ранний склероз - это уже странновато.
Новый Сенчин. Да не, не такой уж он и новый. Больше обещали.
Рассказов (и повестей?) в книге не так чтоб уж много. Это хорошо. Не успевает надоесть скакать подобно блохе с одного на другой.
Все они про «жисть», что по нашим меркам своего рода редкость. Современность. И надо похвалить. Но на языке один негатив. Жисть больно олитературена, и сведена, как это нынче принято к повестке. Не то что раньше - проехал по Руси и описываю. «Губернские очерки» и все такое. Нет, это тексты, вытащенные из залипа (дальше слово будет повторено еще не раз).
По этому поводу два соображения, обидных для автора.
Первое - о том, как написано.
Да все также – небрежно, мимоходом. Язык? Ну вот так где-то временами: «Улицы непомерно широки для размеров города».
Скажут, стиль, манера. Возможно. Но стоит ли привычку работать вполнакала превращать в фишку? Сработано вполсилы. Фурнитура есть, да не по размеру, дырки (к смыслу) просверлите сами. Такой типичный российский подход. Ничего под ключ, все «сваргань сам», хотя деньги уплочены. А где наоборот все так явно, что и читать не стоит. Да, такая вот манера: без блеска, без тонкости. Ну да что вы хотели за такие деньги от отечественного производителя.
Что такое рассказ? Не все согласятся, но как по мне сердцевина рассказа – случай, происшествие. Повесть закручена вокруг процесса (что-то там происходит - не то помирает кто, не то женится), роман -, это это самое, как его, бытие.
Может определено старообразно и слишком по-гегельянски, но где-то так. Как ни крути, главное – не человек, а мир или его частичка.
В «Петле» все рассказы про кого-то. Самая примитивная конструкция. Жил-был Аркаша-Антоша, и с ним случилось вот такое – предал родину, или наоборот, не предал и это тоже трагедия. Одному писАть, не путать с пИсать, хочется («В залипе»), хотя какая нынче разница, ведь, как верно заметила одна пожилая американская романистка, книги нынче пишут, как испражняются. Другой все боялся залипнуть (прилепнуть?), застояться на одном месте. Ну и понятно, что добром эта жизнь перекати-поля не кончилась («Ты меня помнишь?»). Третий ищет в козле папу, в то время как мама обнаружила обратное явление, и теперь стремится обустроить семью, а не Россию с новым мужиком («А папа?»). У четвертого под кустом был готов и стол, и дом, постеля тоже – «поблагодарим Ирину». Пятый, типа сам автор, имеет проблемы с долгом (Пустовая видимо это считает в предисловии откровенностью, но мне кажется в этом больше от рисовки, личная жизнь – дело настолько сложное, что не надо бы ее так выводить на сцену).
А промеж этим всем чистой воды наброски вроде «Сюжетов» (литинститутские сказания) и «Функций» (где еще до наступления масочно-перчаточного режима медицинские работники вошли в раж).
Одно перетекает в другое. Выше не зря было сказано про «жисть» и «литературность». Чем дальше в лес, тем больше сомнений даже не в том, что «новый реализм», родом из которого Сенчин, был действительно новым, а в том, что он вообще был реализмом. Вся сложность ведь в умении соединить два момента – «правдиво» и «художественно». Правдиво не может быть без художественности, художественности без соблюдения логики самой реальности. Что поделаешь. Это литература, а не ЖЖ и «Фейсбук», где можно по-всякому.
Описать как ты завтракаешь, чешешь по коридору в тубзик (вот что пришло на смену «Штирлиц идет по коридору»), просматриваешь Тырнет – это к литературе никаким боком. Так пишут все. Все мы немного литераторы. Но и обобщенно набросать биографию героя: провинциальное прошлое (городок Окуров форевер!), квазистоличный вуз, а далее как в серии «Арлекин» известность везде и повсюду («начали поступать предложения»), Европы и быт нормального цивилизованного человека, к которому еще сорок лет идти моисеевой дорогой остальной России – где же здесь реализм? «Снится мне деревня, отпустить меня не хочет родина моя». Не верю. Это все сконструировано, да по таким дедовским технологиям, что видишь – нет здесь ни большого искусства, ни старания.
Но это теперь называется документальной прозой, хотя правильнее псевдодокументальная литературность. Можно числиться по двум департаментам одновременно, ни к одному по существу не принадлежа. Удобно. Поэтому многие так и пишут. Но вот вопрос к чему этот документализм пристегнут? В литературе логичнее всего, функциональнее документировать смысл. Если перед нами внутренний документ, а не фото внешних обстоятельств, то это да, занимательно.
Говорят, нет ничего лучше, чем наблюдать за работой человека. Но ведь наблюдать за тем, как у него котелок варит, еще интереснее. С «котелком» в «новом реализме» всегда были проблемы, поэтому он всегда скатывался в буквализм, натурализм и все такое прочее. Но времена прошли, а повадки остались. И вот перед нами не то попытка поконкурировать с камерой смартфона, не то стремление задокументировать новостийную ленту, поскольку реальность отменили, и иного не печатают.
Про движение мысли, развитие чувств почитать еще можно, а вот пошел-поехал-пожевал, выпил и поговорил о судьбе России, нет, спасибо. Уже было. Жил мальчик, жил девочка. Это что ж, миллиарды так описывать? Срисовывать по переводке чужую судьбу (Бабченко-Дядченко) тоже какой смысл? Как будто мы его не знаем. Тони Моррисон говорила, что в таких случаях надо отчислять авторские тому, чью жизнь позаимствовал (перечислите деньги на яндекс-кошелек или куда там теперь, Бабченко, пожалуйста).
Но вернемся к реализму. Могло ли бы быть такое, что описано в рассказах? Да, конечно, свободно, могло быть. Но ведь литература – это не только что описано, но и как написано. А тут написано вяло, дидактизм, назидательность и стремление свести задачку с ответом в каждом тексте. Нелюбовь, пренебрежение к своими руками созданному миру в каждом тексте. Автор не слишком хочет там задерживаться, поглубже покопаться, подольше и пообъемнее все расписать. С чего бы у читателя появиться горячему желанию? Подход к снаряду не засчитан.
«Очнулся» - «Немужик» - да это одно и тоже практически, «привет, немытая Россия», если исключить модное нынче перемигивание с гомотемой во втором случае.
«Долг», «Петля» - да они практически недописаны. «В залипе» наоборот избыточен. Да, конечно, можно искусство создавать ситуацию затягивающей рутины, как говорят в просвещенных кругах, прокрастинации. Но лучше бы послушать Курта Воннегута: «Пожалей читателя».
И вновь приходится повторяться: у них – у нас. Там конечно, разное пишут. Но если первый ряд, все-таки «фирма». Может и не твоя, но вещь. Наш псевдодок всегда невпопад. То коряв и минималистичен, не хватает деталей, основательности, крепкого стояния на земле. А если детали есть, то приставлены так, для проформы – должны же быть "актуальные" декорации, заместо полного социального погружения, с конфликтами, которых на каждом шагу: погорелый завод, покосившийся завод, унылые грядки, Болотная на заднем плане – ну вы все это знаете. Или другая напасть – все такое скованное, как и указано в одном из рассказов, прочитал в сети, даже не освоил, а уже делюся с миром. За всем этим, как нас учили во времена ветров перестройки, отсутствие трехсотлетней прозаической лужайки. Только вчера выгнали из Рая и сразу за клавиатуру. Все такое простое и беспонтовое, как пять копеек, будто первый день на земле живем.
Но главное, спертость скованность. Сидишь, ждешь. Чего? Ну, отпусти ты себя автор, сорвись с поводка, загрызи читателя, мордаш! Нет ,вместо этого опять покатили камень в гору. Все и стиснуто, и несобранно. Ни шагу в сторону, ни прыжка вперед. Проза с петлей на шее.
Ода издыхающей лягушке
Изображая жертву
"Срочная новость: в Киеве убит Аркадий Бабченко".
Я полезла в инет, отыскала Аркашин текст, посвящённый смерти Михаила Задорнова, скопировала: "Помер? Вот и отлично. Одним говном меньше". Что ж, как аукнется, так и откликнется. Лови обраточку, Аркаша! Но говна не стало меньше, новость оказалась фейком.
"Петля" — это повесть об Аркадии Бабченко, о том, как он барахтался в свиной юшке, изображая жертву кровавого режима.
Написано из рук вон плохо. Поначалу казалось, что это — стилизация под блогерский репортаж, но ближе к середине стало очевидно: нет, просто бездарная графомания. Впрочем, язык Сенчина никогда не отличался ни красочностью, ни образностью, он всегда был и остаётся бледным и стёртым.
Дискуссия, как отражать современность, она вечная, но вот Сенчин отлично справляется. Я в целом поклонник его прозы, она дисциплинированная, строгая, неброских цветов, как шерстяное сукно, и новый только что вышедший сборник — отличный. Жаль, что не удалось купить в бумаге (в комментариях ссылка на единственно доступную электронку). Что сказать по существу, представьте рассказ, где автор пишет, как он пишет, точнее, как не пишет, а прокрастинирует и ни черта написать не может. Ходит, курит, ставит лайки на ФБ, пропадает часами в Википедии, читая про индейцев и футбол... Мается скукой и бездельем. Но почему-то огромный рассказ Сенчина на эту тему читать крайне увлекательно, чудеса, да и только! Или другой рассказ сборника, собственно, с названием "Петля" про — не удивляйтесь — Акадия Бабченко! Как он явился, рос, мытарствовал, как его постановочно убили, и мне кажется, это очень грустный, точный, нет, именно драматичный рассказ. Вот вам живая современность, трепещущая, и как хорошо написано! И как хорош финал, чем герой заканчивает в тесной комнатушке с мятой помидориной в руке... Там еще есть Захар Прилепин, названный Трофим Гущин, героя хотелось бы побольше, но само имя — Трофим Гущин — это хороший юмор. Самый любимый мой рассказ — "Ты меня помнишь?", пронзительный и жуткий, про промелькнувшую жизнь и пустоту за ней. Иррациональную и вместе с тем обыденную. Спасибо.
Есть и свежие, но уже классические тексты, тот же большой рассказ "Немужик", который я читал еще в "Новом мире", написанный с большим мастерством и завидным чутьем к дню сегодняшнему.
Рекомендую. Это хорошее и настоящее. Зрелое, как справедливо пишет в предисловии Валерия Пустовая, русское, дефицитное. Да, действительно, жаль, что мало.
Источник
Клуб восьмидесятников…
А знаете, почему 20-25 летним интересно с поколением старше себя, а не со сверстниками? Да потому-что у старших уже есть багаж жизни. И их интересно слушать. И вот собравшись в кругу друзей/знакомых, за чашкой РАФ, виски-кола и конечно ЦЕЗАРЬ, каждый, по очереди, начитает свою историю… Вот это книга, как раз о таких историях. И если Вам таких историй не хватает, то ПЕТЛЯ Р. Сенчина для Вас. Ну, а меня эти истории ничуть не удивили, просто не будьте одинокими и в Вашей жизни таких историй будет достаточно.
Сегодня в нашем поле зрения две книги, это сборник — Роман Сенчин. Петля. М.: АСТ, Редакция Елены Шубиной, 2020; и роман — Кирилл Рябов. Пёс. М.: Флюид ФриФлай, 2020. Взрослые зрелые известные писатели реалисты, рассказывающие про современность и ее героев. Держат, так сказать, в крепких руках зеркала, в которых каждый из нас может увидеть себя самого.
У Кирилла Рябова в романе есть хороший образ, который кто-то не заметит, а мне вот въелся. Так бывает, когда простая казалось бы вещь перерастает в символ. Герой Бобровский слоняется по жаркому летнему Питеру и жизнь у него кувырком, жена умерла, преследуют коллекторы, денег нет. Атмосфера удушливая, безысходная, все, как мы любим. И вот в какой-то момент коллектор-отморозок вывозит Бобровского в промзону и там страшно избивает, оставляя парня валяться на земле, в пыли на жаре. В этот момент автор описывает сгущающиеся в небе тучи, призывает дождь, который вот-вот должен пойти, его ждут, и мы, и герой, которому так хочется ливня, прохлады, чтоб освежиться, очиститься, смыть с себя грязь, пыль, кровь... Рябов обещает и сгущает, мы ждем дождя, нависающего над нами, но дождя не случается, все заканчивается парой капель, тучи идут стороной.
Я был вне себя от злости! Кирилл, ну как так? Ты же нормальный пацан, свой, питерский, ну дай дождя! Жалко что ли? Но не дал дождя, пожалел, зажмотил.
Нет, серьезно, этот дождь не какой-то там ключевой образ, он вполне проходной, Рябов не делает из Питера пустыню. Но он не «включил» его, не разрядил, героя и землю не очистил. Для меня это оказалось гораздо сильнее, чем жутковатые сцены в романе далее, обычный недождь мне сказал гораздо больше, чем замогильные мотивы финала.
Литературный мир тесен, но Рябов и Сенчин очень разные авторы, не думаю, что они дружат, если вообще знакомы. Но их герои чрезвычайно похожи друг на друга, и все их герои одновременно — похожи на вот этот дождь. Слабосильные, хилые, безвольные, анемичные, неспособные на поступок, а часто еще и мелочные, капризные. Нет, не скажу, что герои жалки или глупы, не скажу, что тряпки или тупицы, да нет, нормальные современные герои. Я не пытаюсь сказать, что они плохи, и я ими брезгую, нет. Просто они, не знаю... герои, которые — совсем не герои.
Меня удручает их безволие и бесплодие. В их венах течет не кровь, а водичка. Видишь такого героя, которого ветерок сдувает, который не знает, где ему сто рублей добыть, который сидит и капризничает, у которого главный духовный подвиг за весь день, как бы жену не расстроить и во время ее любимого сериала не заснуть, наблюдаешь такого героя и невольно думаешь, как он вообще по земле ходит? Где он силы берет иногда находиться в вертикальном положении? А он ведь еще и сексом наверное занимается, слабенький наш, тщедушный, и как его во время акта инсульт в затылок не бьет?
Вырожденцы какие-то, ей богу! Но оставим иронию. Мне нравится герой Рябова Бобровский, он совестливый, он мучается, и он правильный, это такой Акакий Акакиевич, анемичный, не очень умный, но он — пёс, пёс, пёс, и этого лично мне хватает, чтобы полюбить его (почему роман называется «Пёс» в самом тексте не объясняется, но для меня это однозначно о преданности героя любви к жене). В конце концов Бобровский говорит главную фразу, которая искупает все его утлое существование, когда думает о жене и горько сожалеет, что при жизни она все-таки не была с ним счастлива. Пронзительно и высоко.
Унылые, слабосильные, не умеющие действовать герои Сенчина — родные братья Бобровского, хотя здесь чуть сложнее, так как «Петля» все-таки сборник рассказов, где автор играет в автофикшн, то есть в рассказах Сенчина действует как бы Сенчин. Возьмем такой рассказ, он автобиографичен и соответственно ближе всего к писателю — он называется «В залипе».
Герой романа Рябова Бобровский не пытается решить ни одну свою проблему, о единственном выходе из ситуации — стребовать с родственников 300 тысяч рублей — он догадывается случайно. Бобровского ведут по фабуле и судьбе немногочисленные персонажи-попутчики, оказывающиеся рядом. Безропотный Бобровский не пытается найти работу, не хочет попросить помочь выплатить долг жены родственников, не думает, где взять кредит, или продать дорогостоящий билет, не знает и знать не хочет, где ему жить... В конце концов, даже автор подсказывает несколько раз, что Бобровский, у которого нет ни рубля за душой, и который завтра окажется на улице, может взять не триста, а пятьсот тысяч, которые есть у его бывшей родни... Но нет, герой ничего не может. И мне его не жалко, он меня бесит почему-то своей нарочитой беспомощностью.
Герой Сенчина, как бы сам писатель Сенчин, находится ровно в таком же «залипе», как и называется рассказ, а может быть так назовут и все наше время — эпоху путинского застоя, залипа. Что делает герой «нового реалиста» Сенчина? А ничего. В огромном рассказе мы видим жизнь скучного сытого писателя в золотой клетке, который не может заставить себя работать, не может ни строки написать.
Очень хочется написать такой издевательский пассаж, в духе — какое увлекательное занятие наблюдать в чистом виде прокрастинацию героя, вот он вместо работы ходит, курит и рассказывает нам интереснейшие подробности, как и когда он высыпает свою пепельницу, вот он достает с полки толстые тетрадки, в которых пишет от руки (не знаю, плакать тут или смеяться), а вот герой зависает в Википедии и полрассказа читает про древних Египтян, а вот герой идет в туалет, а вот они с женой заказывают суши и после перекуса ложатся вздремнуть... Чувствуете ураган действий, накал страстей, кипучую умственную деятельность, существование персонажа на пределе возможностей?! Я пишу это сейчас с двойной иронией. Нет, нет у героя никакого драйва, да и не нужен он. И самое парадоксальное в том, что нарочито неинтересный рассказ отлично, легко и интересно читается — мелкая ничтожная возня героя Сенчина нам интересна! Видимо время такое, я читаю целую страницу о том, кому и какие герой ставит на ФБ лайки и ловлю себя на постыдном чувстве, что мне это интересно...
К сожалению, авторов я не критикую. Напротив, вместе с ними я бы хотел задуматься об образе современного героя, какой он, что с ним, чем болеет, как вылечить. Мне эта условная дискуссия кажется крайне важной для понимания того, где мы находимся и что с нами происходит. Ну и долго ли мы будем сидеть в залипе, а может быть, останемся в нем навсегда?
Тема — даже не фатума, не безволия, скорее — тема неспособности к действию — в сборнике «Петля» звучит со всей яркостью безысходности. Действие невозможно. Действие не предусмотрено. Нежелательно. В целом ряде рассказов (и очень хороших рассказов) этот сознательный фатум становится правилом, выбором, но и вместе с тем драмой героя. В рассказе «Долг» молодая женщина не может бросить раскопки, много лет вынужденная следовать чувству долга, она раздражена, она почти несчастна, но не бросает свое дело. В моем любимом и самом пронзительном рассказе сборника «Ты меня помнишь?» герой проживает жизнь, не в силах изменить собственные привычки, не в силах остановить перекати-поле своей судьбы. В ключевом рассказе сборника «Немужик» герой не может изменить ни свою судьбу, ни уклад жизни и быт матери (при всех его возможностях!), да и сам в момент максимального унижения, в момент, по сути, отречения от него родной матери, не хочет, решает не уезжать из родного дома, где ему плохо, где его готовы растоптать. Он выбирает остаться на родине.
И у Сенчина, и у Рябова герои топчутся вокруг неспособности/невозможности действия. Они одинаково не хотят совершать поступки, выбирать, и это их выбор. Но внутри этого бездействия оттенков, безусловно, много. То, что герой не может или не хочет начать решать свои проблемы, мужские, личные, мне не нравится. Но когда герой бездействует, потому что пытается осознать, чего же хотела жена перед смертью и почему была несчастна, или герой не хочет совершать поступок, потому что ему кажется неправильным бросать свою родину, пусть она не принимает ни его, ни его помощь, то мне нравится такой герой, пусть он несчастен и пусть он фаталист. Да, наше время похоже на попытку движения на беговой дорожке. Но моральный выбор всегда был важнее для русской литературы. И слава богу.
Фуф, пронесло!
Я уже было подумал, что Роман Валерьевич решил полайтовить, но не тут то было, "Полчаса" вернули с небес на землю. Было бы интересно узнать, что он Впустил в свою жизнь после того, как он Выпустил эту книгу.