Петля

Какое-то очень гнетущее состояние

Толи от самих рассказов, толи от ситуации, происходящей в то время, когда пишется эта рецензия, толи от наложения одного на другое.

Сама книга, как сборник рассказов, очень остро вскрывает определенные проблемы и далеко не только личностного характера. Нежелание, невозможность, неблагодарность, неумение, неспособность и это только маленькая часть того, что приходит сейчас на ум. Только все эти слова относятся ни в коем разе не к писателю, и конечно не к самой книге, а скорее к ситуациям, к тем моментам, тем аспектам и тем историям, которые описаны в ней.

Так, например рассказ «Очнулся» повествует нам о мужчине, который раз в год в отпуск навещает своих родителей в деревне и отдыхает там и телом, и душой, занимаясь своим скажем так любимым хобби. Только вот никак, уже достаточно взрослый мужчина не поймет, что родители его уже достаточно пожилые люди, и что нужно бы им помогать. Что они уже не все могут сделать самостоятельно и уж тем более не могут обеспечить ему полноценный отпуск, к которому он привык. Поругавшись с соседями, наш отдыхающий эгоист, совсем не думает о том, а что будет когда он уедет обратно. Неужели он искренне верит в то, что жизнь без него замирает в ожидании его появления.

А что, касается рассказа «В залипе», то думаю, в его герое каждый найдет свое отражение. В жизни каждого был день, а то и несколько, когда всемирная паутина в прямом смысле этого слова цепляла нас и не давала выбраться часами, когда одна новость, пост, твит, завлекал и оплетал, увлекая все глубже и глубже в недра всемирной сети. А тем временем настоящая жизнь замирала парализованная. А потом, сумевши наконец выбраться из цепких лап, мы думали о том, как же быстро пролетело время, а я так ни чего и не успел.

Ну и конечно центральный рассказ «Петля». Прототипом героя, которой стал Аркадий Бабченко – журналист, оппозиционер. Сейчас это читать достаточно сложно, не страшно, так как это не страшная сказка, а скорее факт жизни. При чем в настоящее время имеющий очень схожие моменты. Поэтому и не страшно, скорее обидно за то, что время идет, а петля продолжает ощущаться на шее.

Как итог после прочтения очень хочется вздохнуть свободнее.

А что, так можно было?

Сборник рассказов в лучших традициях моего любимого писателя Сенчина. Ну, разве что проститутку никто не снимал... вроде бы. А так Россия, люди, диалоги.
От рассказа "Петля" у меня челюсть упала на кухонный стол, за которым я и читала эту книгу. Захотелось спросить у автора: "Что, так можно было?" Менее аполитичный человек быстрее бы меня понял, кто стал прототипом главного героя, до меня же дошло к концу рассказа. История про то, как журналиста в Киеве сначала убили, а потом оказалось, что не убили - почему-то не прошла мимо меня.
Мне интересно, Сенчин лично знаком с Аркадием Бабченко, которому он в рассказе имя-то почти не изменил - или знает его только по статьям и выступлением по телевизору? Насколько я могу судить по Википедии, биографию автор передает очень точно. Да даже дату "убийства" - 29 мая 2018 года- Сенчин оставил, изменил только время.
Вот берет автор реального человека и рисует его портрет, чуть не от первого лица (не от первого все-таки, но очень близко). Человек сначала вроде и ничего, а потом постепенно становится мразью. Захотелось проверить, так ли плох прототип и оказалось - еще хуже. Можно не верить тому, что говорят о человеке другие люди. В случае с Бабченко достаточно почитать, что он сам пишет. Любимое его развлечение, судя по всему, это мочиться в свежевскопанные могилы и плевать в лица родственников покойных.
Так что портрет героя нарисован Сенчиным с документальной точностью.
В середине книги есть длинный и нудный рассказ о творческой прокрастинации: автор, вместо того, чтобы писать, лазит по интернету и читает всякие глупости. Все эти глупости им любовно перепечатаны в рассказ и тупо мною пролистаны.
Спасибо группе "Прочти первым"!

Осторожно! Отрезвляет и бодрит. Принимать дозировано

Есть много противников разделения литературы на мужскую и женскую. Лично я не вижу в этом ничего плохого. Тем более если отбросить в сторону остро жанровую литературу и рассматривать только по-настоящему качественные тексты. Половая принадлежность автора всего лишь определяет акценты и резкость книги. Вот Роман Сенчин, например, пишет по-хорошему мужскую прозу: прямую, мрачную и простую. Как я соскучилась по такого рода книгам, поняла, когда открыла его новый сборник «Петля». Открыла и пропала.

Всего в сборнике 11 рассказов. Среди них есть несколько, вероятно, автобиографичных – «В залипе» и «Долг». Все по-своему хороши, но мой любимый – «В залипе». Он об обычном дне писателя, но, думаю, любой узнает себя в главном герое, пытающемся сосредоточиться на работе, а вместо этого залипающим на ненужной информации и чужих спорных мыслях.

Резонансным получился рассказ «Петля». Он основан на реальных событиях из жизни журналиста Аркадия Бабченко, того самого, который участвовал в инсценировке собственного убийства на Украине, а на следующий день воскрес. И это просто вау. Если что, я никак не относилась к Бабченко, слышала краем уха о его подвигах. А тут – вот его жизнь. В рассказе герой, кстати, назван немного по-другому, но быстро узнается. Сенчин так умело «залез» в голову своего почти реального персонажа, так хорошо «прожил» его чувства и мысли, что в поступках Аркадия почти видишь логику и симпатизируешь ему и соглашаешься: а как он мог поступить иначе. И все-таки мог. Неприятная личность. Достаточно открыть его страничку на фейсбуке и прочитать пару любых постов. Даже через обычный текст без капслоков и изобилия заглавных букв он орет и брызжет слюной в какой-то незаканчивающейся ярости. Я тоже вспыльчива и неравнодушна к вселенской несправедливости, но со стороны Бабченко кажется... В общем, откройте фейсбук.

А вообще все рассказы сборника в каком-то смысле о «Петле», в которую так или иначе многие люди умудряются себя загонять. Почти во всех есть давящая обреченность и непоправимость самой жизни. Наверное, это часть стиля Сенчина. Дозировано мне она очень симпатична. Есть в сборнике и почти веселые зарисовки. Правда юмор там, если называть это юмором, черный-пречерный.

Крепкая мужская провинциальная проза. Провинциальная в хорошем смысле. Все-таки очень долго наша литературна как-то слишком уж тяготела к столицам. А ведь страна огромная, настоящая жизнь явно за пределами МКАДА. Как будто другая реальность для жителей центра, почти фантастика. Но вот она, там живут такие же россияне, только в иных условиях. И это всего лишь вся Россия, кроме парочки центральных городов-государств, в которых все по-другому. Очень отрезвляет и бодрит.

Спасибо группе "Прочти первым".

Кто-то будет отплевываться. Кто-то в прозу влюбится.

А я же, наверное, осталась в нейтралитете. Я люблю эти фрагменты о жизни россиян, истории о замороженных жизнях, в которых никогда не менялась обстановка в доме; о стареющих родителях, чьи седины сын впервые заметил приближаясь к пятидесятилетнему возрасту... И, наверное, всё же я люблю политику, которой посвящен рассказ "Петля", я люблю политические перипетии в литературе, в художественной окантовке, но читать практически документальную хронику это всего мне страшно, а в этом произведении именно она и упоминалась.

В настоящей жизни я довольно аполитична, плохо это или хорошо в мои годы, но мне действительно так проще живётся. Я слышала и знаю, что такое Евромайдан. Я знаю, кто такой Борис Немцов, Эдуард Лимонов, Пётр Порошенко и ежи с ними личности, упомянутые в рассказе. Я знаю их имена, но углубленно ничего более. "Петля" окунула меня в некую хронологию основных политических действий, начиная ещё с начала нулевых и рассказала историю Антона Дяденко (прототипов которого является Аркадий Бабченко), журналиста, который шёл против системы, против власти и был вынужден бежать из родной страны. После прочтения я перелопатила различные информационные источники, чтобы побольше узнать об этом человеке и кто-то на его стороне, кто-то против. И это хороший пример таких произведений, когда по началу испытываешь к главному герою симпатию, вот что-то своё, родное, а постепенно теряешь это родство, жалеешь, негодуешь и в конце испытываешь чуть ли не презрение.

Роман Сенчин хороший рассказчик, его проза красива в своей простоте, утыкаешься носом в эти предложения и слова и проваливаешься с головой в эту какую-то до жути притягательную российскую обыденность. К слову, очень хочется выделить также довольно остросоциальный рассказ "Немужик", который идет первым в сборнике и повествует нам об Аркаше, который не похож на обычных русских мужиков, который всё детство провел за книгами, позже окончил университет и открыл бизнес со своим партнером Михой. Вот только непонятно, Миха партнер ли только по бизнесу или по жизни тоже? Особенно это непонятно его матери, которая отвергает нашего Аркадия, успешного, любящего, а к сердцу тянет его брата, стареющего, пузатого, разведенного. Настоящего мужика.

В общем, советую. В каждом рассказе есть много пищи для размышления.

Проза с петлей на шее

Не люблю сборники рассказов. Не в смысле читать. Это еще ничего. Писать о них. Они – вечно неподдающиеся. Трудно умять, уложить в прокрустово ложе рецензии.

Сборник открывается восторженным предисловием Пустовой. Дурной знак. Восторгов у нее было много и вокруг последней книжки Снегирева. Обнаружилось – читать невозможно. Еще немного и предисловие Пустовой будет как отпечаток копытца: не пей отсюда, козленочком станешь. Энтузиазм ее тем более подозрителен в своей привычной натужности. Смотрится плохо, и автор, и она перешедшая от критики к конферансу («Выступает лауреат, дипломант…») уже в хорошей поре. «Судьба ласкает молодых и рьяных» - нормально для двадцатилетних. Когда на повестке брюшко, седина и ранний склероз - это уже странновато.

Новый Сенчин. Да не, не такой уж он и новый. Больше обещали.

Рассказов (и повестей?) в книге не так чтоб уж много. Это хорошо. Не успевает надоесть скакать подобно блохе с одного на другой.

Все они про «жисть», что по нашим меркам своего рода редкость. Современность. И надо похвалить. Но на языке один негатив. Жисть больно олитературена, и сведена, как это нынче принято к повестке. Не то что раньше - проехал по Руси и описываю. «Губернские очерки» и все такое. Нет, это тексты, вытащенные из залипа (дальше слово будет повторено еще не раз).

По этому поводу два соображения, обидных для автора.

Первое - о том, как написано.

Да все также – небрежно, мимоходом. Язык? Ну вот так где-то временами: «Улицы непомерно широки для размеров города».

Скажут, стиль, манера. Возможно. Но стоит ли привычку работать вполнакала превращать в фишку? Сработано вполсилы. Фурнитура есть, да не по размеру, дырки (к смыслу) просверлите сами. Такой типичный российский подход. Ничего под ключ, все «сваргань сам», хотя деньги уплочены. А где наоборот все так явно, что и читать не стоит. Да, такая вот манера: без блеска, без тонкости. Ну да что вы хотели за такие деньги от отечественного производителя.

Что такое рассказ? Не все согласятся, но как по мне сердцевина рассказа – случай, происшествие. Повесть закручена вокруг процесса (что-то там происходит - не то помирает кто, не то женится), роман -, это это самое, как его, бытие.

Может определено старообразно и слишком по-гегельянски, но где-то так. Как ни крути, главное – не человек, а мир или его частичка.

В «Петле» все рассказы про кого-то. Самая примитивная конструкция. Жил-был Аркаша-Антоша, и с ним случилось вот такое – предал родину, или наоборот, не предал и это тоже трагедия. Одному писАть, не путать с пИсать, хочется («В залипе»), хотя какая нынче разница, ведь, как верно заметила одна пожилая американская романистка, книги нынче пишут, как испражняются. Другой все боялся залипнуть (прилепнуть?), застояться на одном месте. Ну и понятно, что добром эта жизнь перекати-поля не кончилась («Ты меня помнишь?»). Третий ищет в козле папу, в то время как мама обнаружила обратное явление, и теперь стремится обустроить семью, а не Россию с новым мужиком («А папа?»). У четвертого под кустом был готов и стол, и дом, постеля тоже – «поблагодарим Ирину». Пятый, типа сам автор, имеет проблемы с долгом (Пустовая видимо это считает в предисловии откровенностью, но мне кажется в этом больше от рисовки, личная жизнь – дело настолько сложное, что не надо бы ее так выводить на сцену).

А промеж этим всем чистой воды наброски вроде «Сюжетов» (литинститутские сказания) и «Функций» (где еще до наступления масочно-перчаточного режима медицинские работники вошли в раж).

Одно перетекает в другое. Выше не зря было сказано про «жисть» и «литературность». Чем дальше в лес, тем больше сомнений даже не в том, что «новый реализм», родом из которого Сенчин, был действительно новым, а в том, что он вообще был реализмом. Вся сложность ведь в умении соединить два момента – «правдиво» и «художественно». Правдиво не может быть без художественности, художественности без соблюдения логики самой реальности. Что поделаешь. Это литература, а не ЖЖ и «Фейсбук», где можно по-всякому.

Описать как ты завтракаешь, чешешь по коридору в тубзик (вот что пришло на смену «Штирлиц идет по коридору»), просматриваешь Тырнет – это к литературе никаким боком. Так пишут все. Все мы немного литераторы. Но и обобщенно набросать биографию героя: провинциальное прошлое (городок Окуров форевер!), квазистоличный вуз, а далее как в серии «Арлекин» известность везде и повсюду («начали поступать предложения»), Европы и быт нормального цивилизованного человека, к которому еще сорок лет идти моисеевой дорогой остальной России – где же здесь реализм? «Снится мне деревня, отпустить меня не хочет родина моя». Не верю. Это все сконструировано, да по таким дедовским технологиям, что видишь – нет здесь ни большого искусства, ни старания.

Но это теперь называется документальной прозой, хотя правильнее псевдодокументальная литературность. Можно числиться по двум департаментам одновременно, ни к одному по существу не принадлежа. Удобно. Поэтому многие так и пишут. Но вот вопрос к чему этот документализм пристегнут? В литературе логичнее всего, функциональнее документировать смысл. Если перед нами внутренний документ, а не фото внешних обстоятельств, то это да, занимательно.

Говорят, нет ничего лучше, чем наблюдать за работой человека. Но ведь наблюдать за тем, как у него котелок варит, еще интереснее. С «котелком» в «новом реализме» всегда были проблемы, поэтому он всегда скатывался в буквализм, натурализм и все такое прочее. Но времена прошли, а повадки остались. И вот перед нами не то попытка поконкурировать с камерой смартфона, не то стремление задокументировать новостийную ленту, поскольку реальность отменили, и иного не печатают.

Про движение мысли, развитие чувств почитать еще можно, а вот пошел-поехал-пожевал, выпил и поговорил о судьбе России, нет, спасибо. Уже было. Жил мальчик, жил девочка. Это что ж, миллиарды так описывать? Срисовывать по переводке чужую судьбу (Бабченко-Дядченко) тоже какой смысл? Как будто мы его не знаем. Тони Моррисон говорила, что в таких случаях надо отчислять авторские тому, чью жизнь позаимствовал (перечислите деньги на яндекс-кошелек или куда там теперь, Бабченко, пожалуйста).

Но вернемся к реализму. Могло ли бы быть такое, что описано в рассказах? Да, конечно, свободно, могло быть. Но ведь литература – это не только что описано, но и как написано. А тут написано вяло, дидактизм, назидательность и стремление свести задачку с ответом в каждом тексте. Нелюбовь, пренебрежение к своими руками созданному миру в каждом тексте. Автор не слишком хочет там задерживаться, поглубже покопаться, подольше и пообъемнее все расписать. С чего бы у читателя появиться горячему желанию? Подход к снаряду не засчитан.

«Очнулся» - «Немужик» - да это одно и тоже практически, «привет, немытая Россия», если исключить модное нынче перемигивание с гомотемой во втором случае.

«Долг», «Петля» - да они практически недописаны. «В залипе» наоборот избыточен. Да, конечно, можно искусство создавать ситуацию затягивающей рутины, как говорят в просвещенных кругах, прокрастинации. Но лучше бы послушать Курта Воннегута: «Пожалей читателя».

И вновь приходится повторяться: у них – у нас. Там конечно, разное пишут. Но если первый ряд, все-таки «фирма». Может и не твоя, но вещь. Наш псевдодок всегда невпопад. То коряв и минималистичен, не хватает деталей, основательности, крепкого стояния на земле. А если детали есть, то приставлены так, для проформы – должны же быть "актуальные" декорации, заместо полного социального погружения, с конфликтами, которых на каждом шагу: погорелый завод, покосившийся завод, унылые грядки, Болотная на заднем плане – ну вы все это знаете. Или другая напасть – все такое скованное, как и указано в одном из рассказов, прочитал в сети, даже не освоил, а уже делюся с миром. За всем этим, как нас учили во времена ветров перестройки, отсутствие трехсотлетней прозаической лужайки. Только вчера выгнали из Рая и сразу за клавиатуру. Все такое простое и беспонтовое, как пять копеек, будто первый день на земле живем.

Но главное, спертость скованность. Сидишь, ждешь. Чего? Ну, отпусти ты себя автор, сорвись с поводка, загрызи читателя, мордаш! Нет ,вместо этого опять покатили камень в гору. Все и стиснуто, и несобранно. Ни шагу в сторону, ни прыжка вперед. Проза с петлей на шее.

Ода издыхающей лягушке