Ктулху. В этом романе, кажется, нет Ктулху. Но я не совсем уверен, вначале надо его дописать. А все остальное, пожалуй, тут есть… Ах да, в нем еще нет интернета, его запретили Инсеки! И Луны нет, поскольку они раздробили ее на куски. Над Землей…
Живут, по большому-то счету, не для того, чего можно достигнуть. Не для денег, власти, знаний, секса, даже не для любви. Живут для того, чего невозможно добиться.
Когда поцелуй истинной любви не спасает заколдованную принцессу, то все-таки приходится прибегнуть к волшебному зелью.
Сочинителям всегда хотелось трагедий и страстей. А сами небось отказались бы от такого счастья.
Я почему-то подумал, что, когда отец смотрит на меня – он видит не только взрослого человека со щетиной на щеках. Он видит и младенца, и ребенка, и подростка. Видит, каким я был и, пожалуй, немного таким, каким стану. И это, наверное, одновременно круто – и трудно.
Мы не центр Вселенной. Мы кучка дикарей на шарике из грязи. И всё, что в нас есть ценного, — потенциал Изменения.
Девчонки все любят шоколад, даже если они уже не совсем люди.
С людьми надо поддерживать хорошие отношения, особенно если от них зависит твоя безопасность.
Отношения между силовыми структурами всегда далеки от братской любви и взаимопомощи.
Чем человек проще, тем лучше у него развиты инстинкты.
– Все-таки вы, парни, какие-то простые, будто по линеечке вычерченные! Что сказали, тому и верите. – Зато девушки сложные. Циркулем нарисованные, – я подумал и добавил: – Зигмунд Фрейд одобрил бы сравнение.
Он не Иван-дурак, он – Иван-царевич. Он не сражается с чудищами, он заключает с ними соглашения.
Герой не должен переживать, уцелеет он или нет. Герой идет в бой, как на праздник. Может, у него такой высокий уровень идеалов в крови, а может, с фантазией плохо. Или он уверен, что мир заканчивается вместе с ним, и никто не будет по нему рыдать, а он ничего интересного не пропустит. Совершил подвиг – и привет, жизнь удалась, жалко, что короткая.
И если даже мне во сне пришла в голову гениальная мысль, как Менделееву с его таблицей, то никого там не застала и ушла.
Дерьмо начинается, едва ты выбираешь между двумя его сортами.
Иногда мне кажется, что главная человеческая черта – это делать всё наперекор здравому смыслу.
Но люди те же бараны. Если нас режут чуть в стороне от пастбища, то всем плевать.
У человека всегда должен быть выбор. Как поступить, бороться или сдаться, на чьей быть стороне. А этот выбор можно делать, только если ты к нему готов.
– Да, мужчины быстрее ломаются, – сказала Елена таким тоном, словно всю жизнь проработала в гестапо, пока не была уволена за кровожадность.
Я вдруг понял, любовь – это когда тебе не стыдно.
Власть исчезнет только тогда, когда на Земле останется один-единственный человек. И то потому, что собой управлять-то никто не умеет, все предпочитают править другими.
Он не Иван-дурак, он – Иван-царевич. Он не сражается с чудищами, он заключает с ними соглашения.
И если даже мне во сне пришла в голову гениальная мысль, как Менделееву с его таблицей, то никого там не застала и ушла.
Иногда мне кажется, что главная человеческая черта – это делать всё наперекор здравому смыслу.
Власть исчезнет только тогда, когда на Земле останется один-единственный человек. И то потому, что собой управлять-то никто не умеет, все предпочитают править другими.