Бонус к "МИСТИКЕ". Женщины умеют все — любить, заботиться, угождать. Обижаться, разочаровываться, ненавидеть. Меняться, чтобы выжить — внешне и внутренне. То есть, умеют мимикрировать под обстоятельства — нарастить шкуру или эту шкурку сбросить, да много чего еще. Зависит от обстоятельств и мужчин.
От вещей необъяснимых лучше держаться подальше, а уж когда речь идет о мужчине… Стоило неосторожным мыслям только наметиться, как перед внутренним взором ровно вставали грабли… Даже не абстрактно, а целым монументом — приземляя и напоминая.
приди он, как человек, найди правильные слова, скажи все в глаза… вот так же честно, искренне и я уже не уверена… Но и тогда я потянулась бы не к нему, а тоже туда, в наше прошлое. Потому что ничего у меня больше и не было. Дура я? — вырвалось горько, — была и ею осталась.
— Пришел бы нормально, нормально сказал и это был бы уже не он, — качала головой подруга, — дурак — он, а не ты.
я не изменилась. Приспособилась — да. А внутри все та же — с радостью таскала бы тапки в зубах. Но уже не ему. А еще — виться вокруг, бежать, встречать, в рот заглядывать… не так это и плохо, если ценят, согласись? Если это желание — даже умереть вместо того, кого любишь, оно взаимно. Готова была на многое, но… в этой шкурке удобнее.
Братом уже была пропита родительская квартира, семья, жизнь… Наверное, несчастный ребенок всегда дороже благополучного — все дело в этом? Сколько себя помню — мама жила для него.
— Если все люди будут любить друг друга, на Земле настанет настоящий Рай — дружба, жвачка и прочие-всякие радости, — бормотала я
я — ждала. Потому что никого к себе не подпускала. В каждом мужике искала его. А нужно было просто разом отболеть и отрезать, понимаешь ты это?
— Нет, Ира, потому что болеешь ты и отрезаешь неправильно! Когда узнала, что он выбрал другую, все уже должно было быть отрезано. Остальное — бабская лирика. Но и вы все тоже разные. Кто-то с ходу шашкой машет… кто-то варится в откровенном дерьме всю жизнь, а кто-то страдает пожизненно — зависит от человека.
— А тебе не нужно было знать! Ты справилась и хорошо держалась. Зачем эти изматывающие информационные вбросы? И он просил не говорить — ни про болезнь, ни про деньги на «Теремок».
— По какой причине?
— Чтобы не плодить надежд? Ты ему не нужна была, пойми ты уже!
— Нет, ну вы, как дети, Ирка… — вздохнул Олег, — даже жаль разрушать эти бабские иллюзии. Все снова просто — он разлюбил тебя или вообще не любил, иначе никогда не ушел бы. Может, осознал потом всю гадость ситуации или совесть не совсем потерял. Вот и откупался от нее деньгами, когда они появились.
— И что же так? — скрутило мои ладони в кулаки. Немыслимо… Один растоптал буквально, второй возомнил себя….! Кем? Не хватало ни слов, ни мыслей!
Все очень просто — всегда! Это вы — женщины, любите усложнять, а жизнь не детектив — тут все просто. Ушел молча, потому что струсил. Каждому поступку можно придумать сто обоснований и тысячу причин. Но первопричина всегда одна.
потому что мы — бабы! Две бабы, которые вначале слегка или сильно паникуют и теряются, и только потом, успокоившись и собравшись с силами, действуют. И хорошо, если разумно.
не смогу прямо спросить его — за что ты так со мной тогда? Чем я заслужила? А если и смогу, то что он может ответить? Есть ли такому хоть какое-то оправдание? И хочу ли я его знать? Да я же сдохну от боли! Она вернулась вместе с ним, и чтобы я еще ковырялась в старой ране? По собственной инициативе? Да ладно!
хорошо тебя понимаю — мы умеем надумать себе, — тяжело вздохнула она, обхватывая себя за плечи, словно вдруг замерзая: — Я тоже боюсь этих вывертов психики, потому что страх измены уже выбит на подкорке.
— На нем клеймо — предатель. Не просто изменивший, а ударивший в спину, поступивший абсолютно бесчеловечно! Я не знаю, что такого должно случиться… Но подсознательно, ... я жду этих объяснений и хочу, чтобы они были убедительными — по разным причинам. Жру себя и все равно — мне нужны его извинения, а желательно и раскаяние!
а потом я придумала себе цель — доказать ему, что я чего-то стою, что я лучше его гадины. И мечта, само собой… не смейся — все предсказуемо: узнает он о моих успехах, увидит, как я выгляжу сейчас, после всех этих курсов визажа и личностной эстетики и жутко пожалеет. Я долго ждала его, Лянка, и пахала, пахала на идею…
У меня такая вот странная любовь — любовь-служение. Потребность такая дарить ее, отдавая всю себя — тело, душу и время, с радостью поступаясь чем-то своим. Думаешь я одна такая? Нет. Живут, закрывая глаза и уши, прощая даже то, что прощать нельзя. А у нас все хорошо было… или в конце уже я просто не замечала?
Или неосознанно искала и находила в других то, что когда-то полюбила в муже — безоговорочно и безусловно? Внешность, особенности речи или голоса, жесты — тот самый типаж, мой личный идеал.
— Вот, слушай сюда: «не делай из мужчины Бога, чтобы он не забыл про тебя. Делай из него зверя, чтобы он лизал тебе руки…»
...понимая, что оспаривать вкусы влюбленной дуры бесполезно. Заметив эту ее реакцию и не совсем понимая ее, я осторожно пошутила:
— Я его слепила из того, что было?
И один-единственный раз за всю нашу с ней историю она ответила очень тихо, но грубо и бестактно:
— Из говна и палок.
Сейчас, спустя десять лет, я и правда выглядела намного лучше, чем тогда. Не свежее, но все-таки лучше. Потому что того взгляда — заискивающего взгляда любящей, преданной собаки точно больше не наблюдалось.
— Рассказывать совсем маленькой девочке о том, что ее папа ушел к другой тете, а твою маму, когда ты еще была в моем животе, просто бросил и забыл, было бы неправильно. Это слишком сложно. Тогда ты не поверила бы, что так бывает — настолько жестоко и подло, такие вещи вообще трудно осознать и понять даже взрослым порядочным людям.