Рецензии на книгу «Морфология волшебной сказки» Владимир Пропп

Вот читаешь какую-нибудь нон-фикшн книгу на 500 страниц и думаешь, что если слить всю воду, то смысла останется на абзац. И раздражает. Но это не про Проппа. В этой книге удивительная концентрация мысли. Мне кажется, что здесь вообще нет лишних слов. Тезис-размышление-доказательство-пример. И волшебная сказка предстает как конструктор. Есть функции, связующие элементы, мотивировки, их можно разобрать, рассмотреть, поставить по определенным правилам. Тем, кто не любит поверять алгеброй гармонию не подойдет, а я получила массу удовольствия, разбираясь в схемах и последовательностях.

Книга прочитана в рамках игры Нон-фикшн 2019.

Сказки и их прародительница

Эта книга вызывает миллион разных мыслей, ведь каждый человек на земле знаком со сказками. В каждом углу земного шара малыши засыпают под звук голосов матерей, рассказывающих классические волшебные сказки своих народов или выдуманные из головы фантастические истории.

Книга очень скромная по размеру, простая и доступная. Несмотря на то, что там встречаются разные страшные схемы, все не так плохо.

О чем книга? О том, что сказка имеет свои собственные особенности жанра. В сказке есть каноны: определенный набор героев, их функций и сюжетных решений. Пропп проанализировал более ста русских сказок, составил те самые страшные схемы на каждую из них и вывел определённые тенденции.

Пропп выводит далеко идущую теорию о том, что возможно существует прародительница всех сказок, а все остальные сказки - ее варианты. Что, возможно, есть некая цепь вариаций, где меняется один элемент (например, вместо волшебного коня герой оправляется искать себе невесту) и тем самым возникает новая схема - новый сюжет. Каждый описанный автором элемент сопровождается примерами из пронумерованных сказок (Преследователь летит за героем (Пр1). Змей догоняет Ивана (159), ведьма летит за мальчиком (105), гуси летят за девочкой (113).) И нам не так важно искать полный текст сказки номер 113, чтобы понять пример, ведь все эти сюжетные элементы нам хорошо знакомы, и мы понимаем их контекст.

Если вы прочтете эту книгу, то точно захотите написать свою сказку.

Эта книга не только (а, может, и не СТОЛЬКО) для филологов и интеллектуалов, как могут подумать некоторые. Она интересна и полезна будет всем без исключения. В фольклоре кроются все традиции современного нам общества, парадигмы поведения каждого человека, жизнь общества в целом; фольклор - это маленькая модель мира.

Что за прелесть эти сказки!
Пушкин.

Не совсем та книга, которую ожидала найти. С давних, еще институтских времен имя Проппа воспринималось, как нарицательное - если и есть на свете тот, кто в совершенстве поверил гармонию волшебной сказки алгеброй теории, так это он. После, в конце девяностых довелось читать жихарев цикл Успенского, где В.Я. чуть не в каждом абзаце поминается, создавая подспудное ощущение присутствия некоего каменного гостя, подлинного хозяина этих угодий. А набраться храбрости и почитать его труды, все не доводилось. Вот, с почином.

Морфология - учение о формах и в этой работе Владимир Яковлевич уделяет преимущественное внимание именно классификации форм повторяющихся элементов, присущих всем сказкам. На самом деле, то, что он сделал в "Морфологии сказок" - титанический труд. С одной стороны, сказки сопровождают нас всю жизнь, будучи естественным ее фоном и мы не задумываемся об их структуре, как не думаем о составе воздуха, которым дышим или воде, когда пьем. С другой - изучение требует строгого и жесткого структурирования, разложения по полочкам, привязки к определенной последовательности действий; методичных штудий, совершенно не терпя аморфности и приблизительности.

А сказки по существу семя, зерно. из которого выросла вся серьезная сложная литература. сколько ее ни есть. К 1928 году уже "Улисс" с его сложнейшей структурой, стилистическими игрищами и потоком сознания написан, а попытки изучить и классифицировать законы функционирования сказок ограничивались весьма приблизительными списками Вундта, Волкова, Веселовского. Не то, чтобы они были плохи, они были никакими. Оперировали приблизительными признаками, которые в момент составления казались авторам значимыми, но проверить работоспособность никто не брал на себя труда.

Пропп берет за основу классификацию одного из основателей финской школы Анти Аарне, который опирается не на внешние признаки: сказки о животных, волшебные сказки, юмористические - но на составные элементы, функции действующего лица выделяя тридцать одну. Все возможные нарративные ситуации сказки исчерпываются этими элементами в различных сочетаниях. Чаще присутствуют не все, иногда сюжет может ветвиться, повторяться, переживать утроение. Многие функции естественным образом расположены попарно: запрет - нарушение; выведывание - выдача; бой - победа; преследование - спасение. Но случаются и одиночные: отлучка, наказание, брак.

Основных типов персонажей немного и для каждого существует сфера охвата, которую договоримся обозначать "кругом действий": антагониста (вредителя), дарителя, помощника, героя и т.д. Порой функции совмещаются. Так даритель может одновременно быть антагонистом и тогда полученное от него достается герою в результате противоборства в силе или хитрости; волшебный помощник может одновременно играть роль перевозчика (как Сивка-Бурка или Серый Волк).

Серьезный исследователь, Пропп рассматривает возможные варианты распределение фикций по действующим лицам, способы включения в ход действия новых персонажей, атрибутику, вспомогательные элементы связи. Тут много таблиц, первоначально наводящих ужас страшными перекрестными прочерками и достаточно формул, от одного взгляда на которые у гуманитария начинает ломить зубы. Но на деле разобраться со всем этим несложно, если дать себе труд натвердить основные обозначения (а как вы хотели? Слушать сказку и изучать ее - совсем не одно и то же).

В результате имеем четко структурированный набор функций; инструмент, посредством которого можно создавать новые сказки. Но разумнее использовать его для изучения уже имеющихся. Гармония дается свыше, а поверять алгеброй имеет смысл то, что уже слетело к нам с горних сфер.

Спасибо sq за совет.

Имя Владимира Проппа знакомо, наверное, каждому филологу. Это такой столп и динозавр типа В.В. Виноградова или В. Матезиуса.

Одной из первых публикаций Проппа стала вышедшая в 1928 году в Лениграде небольшая книга "Морфология сказки", встреченная сочувственно, в последующие десятилетия известная лишь узкому кругу специалистов. В дальнейшем Пропп продолжал свои исследования; благодаря книгам "Исторические корни волшебной сказки" (1946) и "Русский героический эпос" (1955) он завоевал репутацию маститого фольклориста. В 1958 году в США вышел английский перевод "Морфологии", за которым последовали переиздания и переводы на многие другие языки. Ранняя работа Проппа стала мировым научным бестселлером.

Приверженец структурализма, он раскладывает по полочкам такой, казалось бы, разнородный материал, как волшебные сказки. То, к чему на протяжении нескольких лет никак не могли подступиться виднейшие фольклористы своего времени, "искрится и играет" в руках исследователя, выдавая все свои секреты. Оказывается, вся эта пестрота - суть варианты одного: строение всех волшебных сказок одинаково.

Как уже указано, этот вывод должен был явиться совершенно неожиданным. Он был неожиданным и для автора этой работы.

Из этого положения вытекает тьма тьмущая всяких умозаключений и предположений, по которым впоследствии были написаны вагоны дипломных работ и диссертаций. Как бы совершая вместе с автором это открытие, испытываешь неописуемый восторг, и всё становится так прозрачно и ясно :)

Занимательно, кстати, как выглядит скелет сказки после препарирования до схемы:

Царь, три дочери. Дочери отправляются гулять, опаздывают. Змей похищает их. Царь призывает к помощи. Три героя отправляются на поиски. Три боя со змеем и победа, избавление девиц. Возвращение, награждение.

Из смешного вот еще:

Змей похищает царевну по известным мотивам: для насильственного супружества или чтобы ее пожрать.

На основе проведенного анализа Пропп выявляет даже каноническую форму волшебной сказки:

Произведенные нами в этом отношении разыскания привели нас к тем сказкам, где змей похищает царевну, где Иван встречает ягу, получает коня, улетает, при помощи коня побеждает змея, возвращается, подвергается погоне змеих, встречает братьев и т. д., как к основной форме волшебных сказок вообще.

При этом написана книга вполне себе простым и понятным для любого обывателя языком. Ну и конечно же, у нее огромное есть практическое значение: зная все составляющие, вполне можно самим придумывать свои собственные сказки, число которых, учитывая все комбинации и собственную фантазию (ее направление тоже подскажет Пропп), будет поистине бесконечным :)

Я рано научилась читать, а все потому, что с первой буквы влюбилась в книги, которые читала мне мама. Долгими вечерами я, затаив дыхание, слушала приключения Незнайки, Элли, Синего Паровозика, медвежонка Паддингтона. До сих помню то чувство, когда в один прекрасный день меня зарегистрировали в библиотеке, и я взяла свою первую книжку сказок, чтобы потом долго не расставаться с ними. И как ужасно было, когда уже в позднем детстве мне намекнули, что пора заканчивать их перечитывать снова и снова. С того дня как будто что-то сломалось. Наверное, я просто поняла, что повзрослела, но с тех пор больше не перечитывала понравившиеся книги.

В. Пропп предлагает заглянуть в самую глубь сказки, сдуть пыль напускного волшебства и разобрать ее по мелким винтикам. Исследование традиционно начинается с рассмотрения историографии, критики подходов и определения собственного подхода. Даже не задумывалась, что может существовать такая проблема классификации сказок, но Пропп очень хорошо и качественно разгромил существовавшие концепции и предложил свою. Так как сказка - это не единое целое, но совокупность статичных элементов, то Пропп вводит такой компонент как функция (элемент, мотив по другим классификациям).

Двоякое качество волшебной сказки: с одной стороны, ее поразительное многообразие, ее пестрота и красочность, с другой -- ее не менее поразительное однообразие, ее повторяемость.

Он выводит несколько утверждений: а) функции - постоянны, но не зависят от действующих лиц; б) количество функций в одной сказке ограничено; в) их последовательность всегда одинакова; г) волшебные сказки однотипны по своему строению. Всего Пропп выдели 31 типичную функцию, которую дополняют вспомогательные элементы для связи функций и утроения, а также мотивировки. Все функции можно распределить по действующим лицам, создав таким образом круги действий. Всего таких действующих лиц будет 7. Вот по этим элементам и можно производить классификацию.

Вообще работа Проппа мне показалась очень качественной ( но я не филолог, могу ошибаться). Для историков будут интересны посылы в сторону возможности привлечения сказок для конструирования образов прошлого. Автор довольно категорично отвергает полезность сказки для исторического исследования. Конечно можно убрать всю шелуху субъективных напластований, чтобы докопаться до голого факта, но тогда такая оголенная сказка теряет свою ценность.

Пришла в совершеннейший восторг от приложения, подробно рассматривающего материал для табулатуры сказки.

Многие знакомые считают меня занудой из-за моей страсти вечно составлять списки дел на день/неделю/месяц/лето, постоянно рисовать таблицы в Экселе на все случаи жизни и неистребимого желания разложить всё по полочкам до того, как приступить к любому делу.
Я действительно люблю структурировать информацию и системно подходить к анализу всякой проблемы.
И именно поэтому во многом занудная книга Проппа показалась мне таким чудом! Не каждый день, знаете ли, наблюдаешь, как русскую народную сказку потрошат и каталогизируют, описывая исключительно как движение из пункта А в пункт Б с ограниченным числом возможных вариантов развилок.

Пропп утверждает, что в любой сказке есть всего 31 "функция", каждая из которых относится к одному из персонажей.
Главный герой, антагонист, даритель и помощник придерживаются раз и навсегда заданных архетипических ролей, двигаясь по определенным "кругам действий". Их приключения отличаются разве что деталями. Так, к примеру, антагонист отвечает за вредительство, бой/борьбу и преследование, даритель - за подготовку и передачу герою волшебного средства, а помощник - за пространственное перемещение героя, ликвидацию беды, спасение от преследования, разрешение трудных задач и трансфигурацию героя. Есть еще царевна с непростыми функциями задавания трудных задач, обличения, узнавания, наказания второго вредителя и свадьбы.
Последовательность функций в повествовании тоже строго определена. Сказочник не может сочинять историю задом наперед и гнать волшебного помощника впереди антагониста, хотя и свободен в выборе точного количества используемых функций и, конечно, языковых средств. Единственное, о чем забывать здесь категорически не рекомендуется, так это "утроение" - три брата, три города и три раза забрасывается невод в море.

Иметь знания об алгоритме русской сказки забавно и одновременно немного грустно.
Структурированная информация - это, конечно, прелесть, но волшебство порой должно оставаться вне рамок системы и логики. Только так оно сохранит легкость и подарит ощущение чуда.

Приятного вам шелеста страниц!

Алгоритм волшебной сказки

Владимир Яковлевич Пропп является одним из столпов русской филологии, основоположником сравнительно-типологического метода в фольклористике, одним из создателей, вдохновителей, предшественников и т.д., и т.п. Следует учитывать, что данная конкретная работа написана была в 1928 году, когда слово "алгоритм" еще не использовали, а потому В.Я.Пропп и выдвигает понятие "морфология" в значении "учение о формах".

В области народной, фольклорной сказки рассмотрение форм и установление закономерностей строя возможно с такой же точностью, с какой возможна морфология органических образований.

В то время в фольклористике остро стояла проблема систематизации и классификации сказок, и данная работа предлагала метод - и основу для дальнейших выводов.
Опять-таки, "Морфология волшебной сказки" не является научно-популярной работой в современном смысле этого выражения. Нынешний научпоп должен не только образовывать, но и развлекать. Научпоп начала 20 века был рассчитан, все-таки, на подготовленного читателя, а потому сегодня многим эта книга покажется скучноватой. Её ЦА - филологи, историки, студенты вышеупомянутых направлений, писатели. Владимир Яковлевич не дожил до расцвета фэнтези, но выявленные им цепочки функций вполне видны "вооруженному" методикой глазу и в авторских сказках, и в фэнтези-эпопеях.
Мне эта книга пригодилась однажды для работы в средней школе, когда мои дети сочиняли собственные сказки по случайно собранным последовательностям функций. С тех пор я, слава богу, литературу не преподавала, а потому взялась перечитывать "Морфологию" как основу для чтения следующей работы ("Исторические корни волшебной сказки"). Предложенный - и принятый, кстати, фольклористикой - метод Проппа имеет, на мой взгляд, некоторые спорные моменты, но... За прошедшие сто лет на него наставили достаточное количество заплаток, развили, дополнили, поправили... Короче, наука живет и развивается, и знать ее фундаментальные основы не так уж плохо. Читаем же мы древних греков...

Ооох... Книга оказалась намного заумнее, чем я ожидала. Мне думалось, что я прочту здесь какие-то глубокие разборы давно знакомых сказок, и будет интересно. Но на самом деле разбор здесь настолько глубокий, что уже даже и не так интересно))) О попытках классифицировать сказки еще можно прочитать, как и об элементах сказок, фукнциях, законах... А потом начинаются ассимиляции, двойное морфологичекое значение, одноходовые, двухходовые сказки... Мама дорогая! Вот почему у книги стоит тег "смерть мозга"))))

Читать нужно по паре страниц в день)

Прочитано в рамках "Игры в классики"

Обывателям вход воспрещен

Владимир Яковлевич Пропп (1895 — 1970 гг.) — советский филолог и фольклорист, чьи работы получили признание не только в СССР, но и по всему миру. "Морфология волшебной сказки" была опубликована впервые в 1928 году  и до сих пор пользуются популярностью Я много слышала о трудах Владимира Проппа, о том что после прочтения его книг сказки предстают перед читателем совсем в ином свете. Но когда преступила к чтению, оказалась разочарованна. Эта  монография считается исследованием, интересным как филологам, так и простым читателям. Но мне она не показалась интересной совсем.Я и не ожидала, что что-то такое волшебное и занимательное как сказка, можно препарировать, схематизировать и классифицировать до тех пор пока оно не превратиться во что-то занудное. Да и без классификации понятно, что сюжеты и персонажи в сказках часто повторяются, это может заметить любой, кто читал сказки народов мира.
Напоследок могу лишь процитировать самого Проппа:

Но все же думается, что в настоящей форме работа доступна каждому любителю сказки, если только он сам захочет последовать за нами в лабиринт сказочного многообразия, которое в итоге предстанет перед ним как чудесное единообразие

Прочитано в рамках Killwish. Тур 8. Катастрофа комиксического масштаба