Никто не имеет право на счастье за счёт кого-то ещё. Принимая — отдавай, отражая — отражай.
— Я не верю в демонов.
— Почему?
— Зачем нужны демоны, если есть люди?
Надежда умирает последней.
— Думаю, что это не так. Надежда никогда не умирает.
Раствориться в другом человеке проще простого. Мы сами идём на это, сами позволяем себе это, а потом страдаем, растеряв себя на пути к чувствам, которых, как оказалось, нет и не было.
Мне было, с чем сравнивать.
Хотя сравнивать не хотелось. Но, наверное, так бывает всегда, когда делаешь что-то наперекор, назло… Чтобы доказать тому, кому ты не нужен, что ты можешь быть нужен кому-то ещё.
Как будто такие вещи вообще необходимо доказывать…
Когда мы любим, то смотрим на объект своей любви через призму собственных чувств. Именно они раскрашивают нашу любовь в яркие краски и заставляют воспринимать всё сияющим , радужным и светлым.
Теперь я знала — не бывает тьмы без света. И я всегда обладала и тем, и другим. Но, поглощённая горем, я забывала про свой свет. Однако он не забывал про меня.
И доставался людям, которых я любила и люблю, сполна.
А тьма… она всего лишь оттеняла его. Делала ярче, светлее. И заставляла сомневаться, мучаться, но в то же время — бороться.
— Земное — это ведь люди, Вера. А всё остальное — небесное.
— Даже демоны? — я лукаво улыбнулась и тряхнула волосами-змеями. Он улыбнулся в ответ.
— Я не верю в демонов.
— Почему?
— Зачем нужны демоны, если есть люди?
— Удивительно, — протянула я, почесав кончик носа, и чертыхнулась, поняв, что измазала его в краске. — Я всегда думала: чтобы наслаждаться чем-либо, надо это самое «что-либо» уметь. А сейчас я понимаю — не обязательно.
— Ты что, Вера! — Руслан засмеялся. — Ведь никто не рождается с умением делать «что-либо», как ты сказала. Всему нужно учиться! И обучение — это тоже удовольствие.
Жаль, что я не знаю способа перестать мечтать хотя бы на время. Кроме одного… когда обрываются крылья.
Забавно… и несправедливо. Собственная любовь прибивает нас к земле словно гвоздями, а чужая — возносит над ней.