Анатолий Эльснер – один из самых удивительных писателей Серебряного Века. Для него не было сложных и запретных тем. В романе-предостережении «Грозный идол…» выдающийся литератор впервые в истории русской словесности заговорил об опасности тоталитарных сект. История поселения Зеленый Рай, начавшаяся как поиск Света, оборачивается кровью и страданиями: лидер общины упивается экстатическими практиками, к власти приходят мучители и психопаты, и вскоре каждому взрослому человеку предстоит сделать...
Решительно все обитатели Зеленого Рая – и люди, и птицы, и четвероногие – чувствовали себя прекрасно и, проникнутые взаимным доверием, были далеки от черной болезни, свойственной людям высокого прогресса и культуры, – пессимизма.
Таким образом, деревянный болван Лай-Лай-Обдулай оказывался вовсе не простым бревном, а очень кровожадным богом, требующим для себя крови, работы и денег. И мужики работали, работали, как скоты, от утренней зари до вечерней, возводили бюрократам, мелким чиновникам и разным «охранителям» целые дворцы, работали в поле и в вознаграждение за все это отдавали решительно все, что можно было с них собрать, напивались каждый день после работ и плясали перед священным болваном, после чего падали и валялись как свиньи. При таких условиях они впали в полное равнодушие к удобствам своей собственной жизни, и вообще о своих особах нисколько не заботились: «каторжное» существование заставляло «махать на все рукой», как это делает и рабочая серая скотина на святой Руси, где так много святых и чудотворцев, что не знаешь, перед кем и шапки снимать.
Выходило так: чем хуже, тем ближе к блаженству, и крестьяне работали, пили, нищали, глупели, сделались подобострастными, животно-лукавыми, свирепыми, жестокими, легковерными, развратными. С поразительной быстротой люди утеряли всякий человеческий облик и обратились в животных самых грязных, грубых и тупоумных.
Лучше умереть, нежели иметь начальников над собой и лишиться свободы. Человек свободный делает, что ему подсказывает совесть, а раб идет, как вол, за хозяином, и потому не человек он, а кукла.
Все люди ему представлялись безобразными, злыми, кровожадными, смеющимися, и из глубины сердца его подымалось озлобление и душило его, порождая желание, чтоб земля провалилась, чтоб раскрылся ад и дьяволы, вылетев из него, растерзали бы его мучителей на куски. В уме его носились картины мести, распадения земли, низвержения Самого Бога в огненную пасть ада, и это последнее потому, что он всегда обращался к Нему, как к всевидящему Отцу, с доверием, и вот отец этот представлялся ему теперь богомистязателем, богом гнева и ярости, великаномвампиром, пьющим кровь из огромного блюда – земли.
Уходя все дальше, они хотели отыскать совершенно безлюдное место и там, на лоне природы, заняться обработкой земли, никому за нее не платя ни копейки, потому что единственный собственник ее - Бог, а с Ним, если и надо вести счеты, то, во всяком случае не денежные.
Что ты, Груня, помилуй... Бога мы не видим и скудным разумом никогда не поймем, какой Он, но голос Его слышим в совести
Ярость совершила в его внутреннем мире род как бы некоторой катастрофы: опрокинув его прежние чувства и мысли куда-то в глубину, она как бы завалила его душу другими чувствами - исполинскими, как это бывает в пропасти, во время извержения вулкана, когда опрокидываются в нее исполинские камни. Вместе с чувством ярости в нем явилась страшная энергия и необыкновенные силы
Солнцесияющий мне так повелел: "Паси овец моих, и приказываю тебе их всех протолкнуть в рай. Непокорные овцы, буянят, и вот для спасения их моя рука простерлась, и в ней острый меч, бери его. Бичевать надо непокорных и кровью поливать дорогу в мой рай"
Красное солнце упало в водную пропасть, как бы в чувстве стыда за безумных детей грешной земли;