Цитаты из книги «Красное небо. Невыдуманные истории о земле, огне и человеке летающем» Василий Авченко

Лев говорил о себе: «Если в одну папку сложить положительные аттестации, а в другую отрицательные, то с первой стоит толкнуться в отдел кадров Совета министров, а со второй на всякий случай дать подписку о невыезде».

Книги летчиков и о летчиках стали моей читательской любовью с детства и навсегда. Вырасти из них оказалось невозможно. Чаще всего это были мемуары — потому ли, что летная профессия моложе моряцкой и традиция большого небесного романа не успела сложиться? Своего Экзюпери — выдающегося профессионального авиатора — у нас не родилось. Но воспоминания пилотов и конструкторов (аскетические воениздатовские переплеты, наивно-пафосные заглавия: «Звезды на крыльях», «Эскадрильи уходят на запад», «Крутые виражи», «Крылья Победы», "Штурмовики идут на цель", «Чистое небо», "В воздухе "Яки"", "Пике в бессмертие", "На боевом курсе", "Взлетная полоса", "В прицеле - свастика", "Крылья крепнут в бою", "Эскадрилья ведет бой", "Взлет против ветра", "От винта!", "Иду на перехват", и снова «Звезды на крыльях», и снова "Крылья Победы») увлекают не хуже романов, поскольку обеспечены золотым запасом правды, опыта, судьбы.

Арцеулов впервые в мире дважды намеренно ввёл "ньюпор" в штопор и благополучно вывел. Новую пилотажную фигуру включили в курс обучения пилотов - и бог весть, сколько жизней спасли смелость и расчет Арцеулова.

Олег Арцеулов передавал слова отца: "Популярность человека это его тень. Пока человек идет навстречу свету, навстречу солнцу, его тень позади. Но если он увидел свою тень, значит, повернул и идёт от света".

Как из тысяч икринок в рыб суждено вырасти всего двум-трем-четырем-пяти - так и здесь: в серию шли редчайшие единицы из многих десятков замыслов: в серию шли редчайшие единицы из многих десятков замыслов, проектов, моделей. Нередко бывало так, что вполне успешные, летающие машины не находили применения в силу самых разных причин, но найденные при их разработке решения воплощались в следующих, более счастливых аппаратах. Размах технического творчества 1930-х потрясает и сейчас. Десятки коллективов, сотни предприятий и проектов - только это позволило создать несколько по-настоящему удачных машин, вытянувших на своих крыльях войну.

Человек - существо, ходящее по земле, но суть его - стремление в неизведанное, воздвижение вавилонских башен, проникновение в космос. Не вкусив запретного плода, человек не стал бы вполне человеком. Именно лётчики первыми преодолели табу. Они же стали первыми космонавтами, доказав право мечты, какой бы безумной и оторванной от земли она ни казалась, на жизнь. Явление Гагарина стало оправданием гибельного икаровского идеализма.

Инженеры кажутся мне сверхлюдьми, магами. Если ниже богов, то выше алхимиков. Вожди руководят, философы думают, генералы воюют - а эти повелители материи приспосабливаются к данным свыше физическим условиям, творят из земли и глины пусть неживое, но работающее и даже летающее - не чудо ли? Такое же чудо - появление человека почти из ничего, из нескольких живых клеток, но здесь нашей заслуги нет, "оно само", тогда как инженер выступает демиургом, сознательно творящим то, чего до него не было.

Даже сегодня иметь собственную авиапромышленность могут позволить себе считанные страны. Дальневосточные ученые называют тигра вершиной пищевой цепочки, индикатором биоразнообразия. Если в тайге живёт тигр - значит, тайга здорова, в неё есть и всё остальное: от кабанов и косуль до дуба и кедра, до каких-нибудь мельчайших "люди", выражаясь языком арсеньевского Дерсу. Авиация занимает в промышленности то же место, что и тигр в тайге, - это вершина технологической цепочки.

Всё - рядом. Время и пространство сжаты и обжиты, глобальная история тесна и интимна. Всякий маленький человек вовлечен в процессы тектонического размаха. Каждый связан с каждым словно население Земли состоит всего из считанных сотен человек, а жизнь человечества утрамбована в немногие десятки лет.